Раб

Ларос — портовый город, столица империи Рапос. Построенный на берегу мирного моря и защищенный скалистыми холмами, он является торговым центром империи. Его обласканные солнцем улочки всегда многолюдны, а аккуратные дома под красными крышами, тонущие в густой растительности, разбросаны по холмам в живописном беспорядке. Ежедневно в пристань Лароса прибывают грузовые суда и туристические корабли, а через центральные врата проходят караваны торговцев со всех краев материка.

На вершине этого процветающего города сияет великолепием императорский дворец; второе кольцо занимают особняки аристократов, в то время как нижняя часть заселена простолюдинами.

На рынке недалеко от главных ворот располагаются приезжие торговцы, и именно здесь в летний сезон можно найти что угодно, включая запрещенные экзотические товары и невольников.

***

— Даби Биллу приветствует прекрасную госпожу, — пропел упитанный южанин, склоняясь в подобострастном поклоне перед девушкой, которая остановилась под тентом возле его палатки.

На невольничьем рынке стоял жаркий полдень и с самого утра яблоку негде было упасть. Лысая макушка торговца блестела от пота, но он находился в отличном расположении духа, поскольку уже успел продать десять низкоранговых рабов и еще трех высшего качества.

— Я занимаюсь работорговлей вот уже двадцать лет, — тараторил он, промокая шелковым платком лоб и отступая в сторону, дабы не заслонять клетки с товаром. — Как вы можете видеть, мои рабы здоровы и содержатся в чистоте. К тому же, здесь найдется все, что вы ищете. Спросите любого в этой части света, Даби Биллу никогда не подводит...

Игнорируя торговца, девушка прошла мимо и остановилась напротив клетки, в которой, прислонившись головой к толстым прутьям, сидел парень лет двадцати пяти с белыми как снег волосами.

— Чему обучен этот раб?

Даби расплылся в елейной улыбке и попытался втиснуться между девушкой и беловолосым невольником.

— Прекрасные леди всегда обращают внимание на этот товар, — заискивающе сказал он. — Но сей раб не для любовных утех, милая госпожа. Пройдемте со мной в палатку, я покажу вам куда более интригующие образцы...

— Поэтому я и спрашиваю, какая у него специализация, — перебила она, и Даби едва не крякнул от досады.

— Он заточен для всякого рода грязной работы, милая госпожа, если вы понимаете, о чем я. Однако это чрезвычайно опасный и хитрый тип, который не задерживается ни у одного хозяина. Много раз покупатели возвращали его мне, потому что боялись за свои жизни, а одного он и вовсе жестоко убил. Этот крысеныш совершенно неуправляем, я больше не продаю его, лишь предлагаю купить некоторые его услуги.

— Почему же вы не избавитесь от него, раз он так опасен?

— Он справляется с любой работой и потому весьма ценен.

— Значит, у вас есть способ контролировать его.

— Способ есть... но, как я уже сказал, он не подходит для юной леди! Позвольте показать вам других рабов...

— Я возьму его, — решительно заявила девушка.

При этих словах раб с необычной внешностью чуть повернул голову и устремил на нее свои льдисто-голубые, почти прозрачные глаза. Тонкая улыбка слегка приподняла уголки его красиво очерченного рта. Парень был подобен смертному греху во плоти. Он знал это и давно научился этим пользоваться, однако на сей раз дама не стоила усилий, поскольку явно не могла его купить.

Девушка прочла это в его глазах за ту короткую секунду, что их взгляды пересеклись. Неприятный холодок пробежал по ее спине, но она усилием воли отогнала зловещее чувство.

— Глаза опусти, уродец! — рявкнул Даби и ударил по прутьям хлыстом. — Сам знаешь, толку не будет!

Затем он со снисходительной улыбкой обернулся к покупательнице.

— Вижу, он уже опутал вас своими чарами, он это хорошо умеет. Но что поделать, я опасаюсь даже арендовать его вам. Столь юная леди вряд ли сумеет...

— Я куплю его. Сколько он стоит?

Улыбка торговца сделалась откровенно натянутой. Несмотря на свое, бесспорно, благородное происхождение, эта девушка на вид никак не могла позволить себе столь дорогое приобретение. Ее отлично пошитое, но простое платье, отсутствие сопровождения, скупость речи — все это Даби оценил с первого взгляда. Он с досадой подумал, что придется просто выставить взбалмошную девицу, которая, похоже, лишилась остатков разума при виде сказочно красивого раба.

— Вам он не по карману, — прямо сказал он, отбросив заискивающий тон.

Девушка одарила торговца ледяным взглядом, напоминающим, что перед ним аристократка, и повторила по словам:

— Сколько. Он. Стоит?

Торговец нахмурил тонкие брови.

— Если я продам этого раба, то мне придется всю жизнь провести, оглядываясь за спину. По-вашему, сколько стоит чувство безопасности?

Вместо ответа она потянулась к мешковатой сумке, переброшенной через плечо, и извлекла из нее металлическую коробку, испещренную защитными символами. Открыв крышку, она достала сапфировую сферу размером с шар для прорицаний. Вечно прищуренные карие глаза Даби округлились и полезли из орбит, когда он понял, что перед ним.

— Это же...

— Филактерия. Ей почти пятьсот лет. Внутри чрезвычайно могущественный грозовой дух.

Девушка небрежно бросила сферу торговцу, и тот, тут же выронив хлыст, судорожно поймал ее. С трепетом он осел на землю, держа шар так, будто перед ним был его единственный пропуск в рай.

— Я полагаю, этого достаточно?

— Д-да... да, конечно...

— В таком случае я беру этого раба.

Торговец закивал и бережно опустил шар в коробку, которую девушка передала его слуге.

— Я... я должен проинструктировать вас перед тем, как мы подпишем контракт... и потом...

Он забормотал, подбирая свои вещи и отряхиваясь от пыли, в то время как девушка старательно игнорировала сощуренный взгляд льдистых глаз, прожигающий правую половину ее лица.

— Этот паршивец не считается с контрактом, однако у него есть одно слабое место — всего одно, но на этом повязана вся его жизнь, — сказал Даби.

Запустив руку за решетку, он дернул раба за воротник грубой рубашки и продемонстрировал его новой владелице ряд пурпурных татуировок, напоминающих огненное кольцо, отпечатанное на левом плече раба немного выше лопатки.

— Видите эту печать? Это проклятие, — осклабился торговец. — Его тело и душу пожирают страшные муки, стоит ему воспротивиться воле хозяина кольца.

Со злорадным блеском в глазах он поднял руку, на которой красовался золотой перстень, украшенный большим пурпурным камнем.

— Пока кольцо на мне, этот уродец не смеет даже шелохнуться, потому что одна моя мысль, одно желание, верный импульс в моем мозгу — и он познает адскую боль и неизбежную смерть. Вот каким образом вы, милая леди, сможете управлять им. Не правда ли, звучит просто? Но будьте бдительны: стоит вам расслабиться, как эта гиена оскалит клыки и без колебаний вцепится вам в глотку. Он не знает преданности, ему не ведома честь и чужда человечность, это зло в самом чистом виде. Никогда не снимайте кольцо, даже случайно, и, заклинаю, ни за что не проникайтесь к рабу чувствами, не позволяйте его беззащитному виду обмануть вас.

— Я поняла.

— Хорошо, тогда пройдемте со мной.

Даби отвел девушку в палатку. Когда контракт был подписан, а все инструкции — озвучены, он сказал:

— Позвольте напоследок показать, как отныне все будет работать между вами.

С этими словами он отпер клетку и, за локоть вытащив покорно следующего его воле раба, поставил его на колени. Присев перед ним, Даби сказал так, чтобы слышал только он:

— Намучился я с тобой, Ласс, ох намучился. Постарайся не возвращаться в этот раз.

Парень улыбнулся, а затем вдруг рванул к мужчине, будто хотел зубами разорвать ему горло, однако тот и бровью не повел — только злая ухмылка изуродовала покрытое оспинами лицо торговца, когда пленник, не успев даже приблизиться, рухнул на землю. Неописуемая боль скрутила бедного раба и заставила кричать и корчиться на земле, пока девушка властным голосом не оборвала:

— Довольно!

Даби неохотно ослабил контроль. Ласс остался лежать, переводя дыхание. В уголках его прозрачных глаз собрались слезы.

— Жалкий крысеныш, — выплюнул Даби. — Никогда не верьте ему, он вам голову оторвет без колебаний. Когда наиграетесь, советую избавиться от него, только так вы сможете спокойно спать. Вот, наденьте. Теперь это ваша проблема, леди. Надеюсь, вы проживете долгую жизнь. По крайней мере, не умирайте, пока я не покину империю.

***

Голубоглазый раб, высокий, стройный и прекрасный, как зимнее утро, покорно следовал за новой хозяйкой, по пути приковывая к себе любопытные и восхищенные взгляды прохожих. Руки его были закованы в маленькие колодки, соединенные с ошейником и цепями на ногах, но он шел так, будто никого не замечал и совершенно не стеснялся своего положения.

Выйдя из нижнего рынка, Йола пересекла площадь и направилась в восточную часть города. После недолгого петляния по ухоженным улочкам она открыла дверь двухэтажного дома с вывеской "Травы и зелья" и пропустила раба вперед. Он вошел, с любопытством оглядывая большое чистое помещение с высоким потолком. В нос сразу забился аромат сушеных трав и свежих цветов — приятная, успокаивающая смесь.

Слева, на противоположной от входа стороне, находился прилавок, справа — прилегающая к стене лестница на второй этаж. Стены помещения были заставлены книжными шкафами и стеллажами с баночками и пузырьками, в которых хранились всевозможные лекарства.

Йола повесила сумку на крючок возле двери и подошла к рабу, вертя в руках ключи от колодок.

— Тебя зовут Ласс? — спросила она. — Так было написано в контракте.

— Госпожа может звать этого раба как пожелает.

Йола проигнорировала вкрадчивые нотки в чистом и мелодичном голосе парня и подобрала нужный ключ сперва от колодок на руках, затем от ошейника. Все время, что возилась с замками, она чувствовала на себе пристальный изучающий взгляд.

Цепи на ногах пленника она оставила, чтобы слышать его передвижения. Он это понял, и левый уголок его губ чуть приподнялся, придав лицу холодное и насмешливое выражение.

— Наверху есть ванная. Приведи себя в порядок и отдохни — твоя спальня в конце коридора. Я позову тебя, когда приготовлю ужин.

— Госпоже тоже нужен отдых. Этот презренный займется ужином.

— Нет, я сама. Иди.

После секундной заминки жутковатый парень все же скрылся на втором этаже, негромко позвякивая цепями.

Когда он ушел, Йола оперлась на стол руками и испустила тяжкий вздох. День выдался непростой.

На ужин она приготовила сочную мясную вырезку, лёгкий суп и салат. Сама девушка питалась куда скромнее, однако рассудила, что раб может быть голоден. Накрыв на стол, Йола поднялась и тихонько постучала.

Не успели костяшки пальцев второй раз коснуться двери, как та открылась. На пороге стоял умытый и улыбающийся Ласс. Длинные белые волосы он собрал ниткой, очевидно, выдернутой из мешковатой одежды.

Йола невольно задержалась взглядом на его безупречном лице с утонченными аристократическими чертами и про себя отметила, что он чересчур красив.

— Ужин, — сказала она и ушла вниз, слыша за собой легкое позвякивание.

Ласс не показал ни единой эмоции при виде еды. Когда Йола села, он остановился неподалеку, сложил руки перед собой и замер.

— Ты не голоден? — удивленно спросила девушка.

— Презренный отведает остатки пищи, когда госпожа закончит, — смиренно сказал парень, и Йола смутно припомнила свод правил для рабов.

— Прости, я забыла пригласить тебя за стол. Садись и поешь со мной, пожалуйста.

— Госпожа очень добра.

Он сел и вновь замер. Йола ощутила себя втянутой в странную игру, где он делал ход и ждал, чем она ответит, чтобы понять правила. Помешкав в недоумении, она отрезала приличный кусок от горячей аппетитной вырезки и положила ему на тарелку. Решив, что этого должно быть достаточно, она вернулась на свое место и без лишних слов принялась за ужин. Ее гость тоже взялся за столовые приборы. Йола нарочно не смотрела на него, делая вид, что полностью увлечена едой, однако краем глаза видела, как растёт аппетит парня. Он ел на удивление красиво и по правилам этикета, но немного поспешно, будто долгое время не питался нормально. Вероятно, так оно и было.

Закончив, Йола поднялась из-за стола — раб тут же отложил приборы и тоже встал. Очевидно было, что он не наелся, но странная игра в прощупывание новой почвы продолжалась.

— Ешь сколько хочешь, — разрешила Йола, чувствуя неловкость. — Я не готовлю про запас.

Голубые глаза парня сверкнули, и он с радостью продолжил трапезу.

Скрывшись ненадолго в кухне, Йола вернулась к столу с чашкой горячего чая. Однако, когда она наклонилась поставить чай, Ласс, не заметивший ее, вздрогнул и отшатнулся столь резво, что перевернул чашку и опрокинул стул. Горячий напиток залил столешницу и пустые блюда, а Ласс, ошалело застыв на секунду, тут же бросился извиняться и наводить "порядок" — так он назвал свои судорожные попытки остановить стекающий с края стола чай собственными рукавами.

— Ласс! Ласс, перестань, он же горячий! — Йола за руку отодвинула расстроенного парня от стола. — Все нормально, не пачкай одежду, у тебя нет запасной...

— Госпожа не рассердится на презренного, правда? — со слезами подался к ней парень, оттесняя к прилавку. — Раб не хотел, он все уберет.

— Все... в порядке, успокойся, — растерянно пробормотала Йола, пытаясь вытащить свою руку из цепкого захвата. — Ласс, отпусти меня...

— Этот раб так благодарен госпоже. Госпожа накормила его, он хочет отплатить, — продолжал приговаривать парень, второй рукой обвивая талию девушки и рывком усаживая ее на стойку. Его заплаканные глаза и дрожащий голос настолько не вязались с уверенной бесцеремонностью рук и непристойными действиями, что от ошеломления Йола потеряла дар речи и даже вырываться перестала.

— Госпожа дорого заплатила за раба, он выполнит любой ее каприз, — жарко прошептал Ласс ей на ухо. — Госпожа такая красивая, добрая, она же позволит рабу дотронуться до нее, правда? Этот раб хочет доставить госпоже удовольствие.

В неуловимое мгновение его руки задрали платье Йолы и уверенно погладили ее бедра. Охватившее девушку оцепенение спало, и она тут же уперлась руками в крепкую широкую грудь парня.

— Прекрати! Перестань сейчас же!

— Нет! — заплакал он, необъяснимым, беспросветным отчаянием вновь сбивая ее с ног. — Пожалуйста, не отталкивайте презренного, госпожа! Он только хочет доказать, что будет полезен!

С этими словами он стал покрывать ее беспорядочными поцелуями: лицо, плечи, руки, колени... Йола похолодела от ужаса, поняв, что он собрался делать. Приложив все силы, она чудом оттолкнула раба и, не успев опомниться, ударила его по лицу.

Он замер, глядя в пол. Звон пощечины медленно таял в воздухе.

— Прости, — прошептала Йола с раскаянием. Белоснежная щека раба моментально налилась красным. — Прости, я не хотела... Очень больно?

Она дотронулась до его лица, и парень отмер. В его глазах разлилась обида.

— Госпожа рассержена. Раб разочаровал госпожу?

— Нет, я... то, что ты делаешь, мне не нужно.

— Я был неправ, — виновато прохрипел Ласс и шагнул к ней, накрыв ее руку своей. Затем он прижался губами к ее запястью, еще раз, еще и еще, прокладывая дорожку поцелуев до локтя и выше, пока не нашел губы девушки и не заткнул ее протест исступленным поцелуем. И вновь Йола оказалась ошарашена бесстыдным грубым напором. Ласс цеплялся за нее, целовал так, будто от этого зависела его жизнь, и она не решалась оттолкнуть его. Вдруг игра продолжалась? Вдруг для него это был способ выжить? Тогда это значило, что он напуган, хотя его руки и губы говорили о том, что этот парень кто угодно, только не напуганный мальчик.

Внезапно она осознала: кольцо.

Словно в ответ на эту резкую мысль, она почувствовала, как переплетенные с ее собственными длинные пальцы парня медленно стаскивают перстень. Если бы она не сосредоточилась на руке, она бы ни за что не поняла этого!

Неконтролируемый животный страх за жизнь отправил мысленный импульс в кольцо, и в следующий миг Ласс, точно ошпаренный, отпрыгнул от нее и рухнул на колени. Нечеловеческий вопль боли вырвался из его груди. Обхватив голову руками, он закричал:

— Хватит! Хватит, умоляю, я был неправ! Я был неправ! Я был неправ! Я был неправ! Я был неправ!..

Он повторял это снова и снова, пока ошарашенная Йола наконец не справилась с кольцом и не прекратила его мучения.

Дрожа всем телом, парень свернулся калачиком на дощатом полу и зарылся пальцами в волосы. Йола спрыгнула со стойки и опустилась рядом с ним.

— Ласс...

Он не отреагировал.

— Прости меня, я не специально...

— Раб попытался предать госпожу, он провинился и заслужил наказание. Если госпожа сохранит презренному жизнь, он больше никогда так не сделает.

— Я не собираюсь тебе вредить.

— Раб благодарен, очень благодарен.

— Ты можешь встать?

Он молча поднялся на ноги, лишь раз слегка покачнувшись. Йола усадила его на софу и приготовила травяной чай.

— Здесь успокоительное и обезболивающее. Отвар восстановит твои силы. Выпей и иди спать. Утром поговорим.