Кодекс Предателя

Кровь. 

Она чувствовала её запах даже здесь, в этом проклятом подвале, где стены впитывали крики так же жадно, как песок впитывает воду. Мэйлин сжала кулаки, ощущая, как пергамент с фальшивыми маршрутами впивается в кожу. 

— Завтра в "Стальном Тюльпане" маскарад, — голос Дариуса звучал как скрежет камней. — Пусть Лоран украдёт это. И пусть заплатит за свою доверчивость. 

Вейн, прислонившись к стене, выпустил кольцо дыма: 
— Если предупредишь — лучники прострелят тебе колени. Даже я не смогу это остановить. 

"Как будто попытаешься", — промелькнуло у неё в голове. Но она лишь кивнула, пряча пергамент в складках плаща. 

"Стальной Тюльпан" больше не был театром. 

Теперь это была гниющая раковина, где ноксианская знать пировала под аккомпанемент лжи и клинков. Мэйлин поправила маску — чёрные перья, закрывающие левый глаз. "Как удобно. Видеть только половину правды." 

— Ты решила прикинуться вороной? — знакомый голос заставил её вздрогнуть. 

Райнхард. В одежде пилтоверского торговца, но ни на секунду не переставая быть солдатом. 

— Вороны хотя бы честны, — ответила она, забирая бокал из его рук. — Они не притворяются кемто другим. 

Он рассмеялся, но в его глазах не было веселья: 
— Разве? А кто тогда ты? Ноксианка? Ионийка? Шпионка? 

Её пальцы непроизвольно сжались на бокале. "Кто я? Предательница? Жертва? Или просто дура, которая до сих пор верит, что можно остаться чистой в этой грязной войне?" 

Танец начался внезапно. 

Оркестр заиграл чтото, отдалённо напоминающее демасийский вальс. Райнхард взял её за руку, и она позволила ему вести себя, хотя каждый шаг отзывался болью в давно заживших ранах. 

— Ты дрожишь, — прошептал он. 

— От холода. 

— Лжёшь. 

Его рука скользнула по её талии, нащупывая скрытый нож. Она не сопротивлялась. "Пусть проверяет. Пусть убедится, что я всё та же." 

— Зачем ты здесь? — спросила она, чувствуя, как его дыхание обжигает шею. 

— Почему ты думаешь, что это твоё дело? 

— Потому что если тебя убьют, мне придётся притворяться, что мне не всё равно. 

Он замер на мгновение, затем резко развернул её, прижимая к себе так близко, что она почувствовала, как бьётся его сердце. 

— Тогда не притворяйся. 

Пергамент оказался у него в руках. Она даже не заметила, как он его вытащил. 

— Слишком небрежно для шпионки, — усмехнулся он. 

Мэйлин посмотрела на веер в своей руке. Сигнал. Всего одно движение — и лучники на крыше сделают своё дело. 

"Стреляйте. Убейте его. Это будет концом. Концом лжи. Концом боли." 

Но её пальцы разжались, и веер с грохотом упал на пол. 

— Южный тоннель, — прошептала она. — Не приходи. 

Райнхард отпрянул, как будто она ударила его. Его глаза сузились: 

— Почему? 

— Потому что я устала хоронить тех, кого любила. 

Она повернулась и ушла, не оглядываясь, оставляя его стоять среди масок и лжи, с пергаментом в одной руке и невысказанными словами — в другой. 

Утро встретило её холодным светом. 

Мэйлин сидела на краю кровати, разглядывая медальон, который он сунул ей в руку в последний момент. Внутри лежал засохший цветок — тот самый, что когдато рос у неё дома, в Ионии. 

"Зачем? Чтобы напомнить, что было? Или чтобы показать, что уже никогда не будет?" 

Она сжала медальон в кулаке, чувствуя, как острые края впиваются в ладонь. 

Кровь снова потекла по её пальцам. 

Но на этот раз это была её кровь. 

Её выбор. 

Её боль.

Дождь хлестал по крыше казармы, превращая двор в болото. Мэйлин сидела на краю койки, разжимая кулак. Медальон оставил на ладони кровавый след — словно сам Ноксус выжег ей клеймо предателя. 

За дверью — шаги. Тяжёлые, неспешные. Не Вейн. 

Дверь распахнулась без стука. В проёме стоял Дариус, его плащ стекал дождевой водой на деревянный пол. За спиной — двое трифарианцев в чёрных масках. 

— Лоран жив. 

Голос звучал спокойно, но в его глазах бушевала буря. 

— Южный тоннель пуст. 

Он швырнул на койку смятый пергамент. Мэйлин развернула его дрожащими пальцами. Её карта. Но теперь на ней — новые пометки, сделанные красными чернилами: 

"Ловушка у мельницы" 
"Засада на перекрёстке" 
"Ложный маршрут через канализацию" 

Райнхард не просто взял карту. Он её исправил. 

— Он знал, что это ловушка, — прошипел Дариус. — И пошёл туда всё равно. 

Мэйлин молчала. 

— Интересно… — он наклонился так близко, что она почувствовала запах стали и крови. — Он думал, что ты его предупредишь? Или просто хотел дать тебе шанс? 

Вейн стоял в дверях, его самокрутка догорала, но он даже не замечал. 

— Где он сейчас? — спросила Мэйлин. 

Дариус усмехнулся: 

— Гдето в Демасии, целует мать в лоб. 

Она подняла глаза. 

— Мы обменяли его на нашу шпионку. Старую, никому не нужную. Но Свэйн счёл это справедливым. 

Он развернулся, но на пороге замер: 

— Ты проиграла, девочка. Но Ноксус даёт тебе последний шанс. 

— Какой? 

— Он вернётся. И когда это случится… ты закончишь то, что начала. 

Дверь захлопнулась. 

Вейн всё ещё стоял в коридоре, его тень дрожала в свете фонаря. 

— Что теперь? — спросила Мэйлин. 

Но ответа не было. 

Только дождь. Только кровь на перчатках. 

И медальон, жгущий ладонь, как раскалённый уголёк. 

Утренний горн прозвучал резко и неожиданно, разрывая предрассветную тишину. Мэйлин вскочила с нар, её рука инстинктивно потянулась к короткому мечу у изголовья. Казарма наполнилась звуками просыпающихся солдат  лязгом оружия, бранью, тяжёлыми шагами по деревянному полу.

На построении капитан Лоренц, его лицо, изрезанное шрамами как старая карта сражений, медленно шёл вдоль шеренги. Солнце, только поднимавшееся над зубцами крепостной стены, бросало длинные тени на вымощенный булыжником плац.

— Рядовой Мэйлин! — его голос прозвучал как удар хлыста.

Она выступила вперёд, чувствуя, как десятки глаз впиваются в её спину. Ветер трепал полы её походного плаща, заставляя ёжиться от утреннего холода.

— Слышал, ты отличилась, — Лоренц остановился в шаге от неё, его дыхание пахло вчерашним чесноком и плохо скрываемой злобой. — Но дисциплина — прежде всего!

Он плюнул на землю перед её сапогами. Слюна смешалась с пылью, образуя грязное пятно.

— Десять кругов по плацу в полном снаряжении. И чтобы твой меч к вечеру блестел, как будто его лизала дворняга!

Сдержанный смешок пробежал по строю. Гаррик, его лицо всё ещё носило следы недавней драки — ссадина на скуле, распухшая губа — прикусил язык, но в глазах читалось явное удовольствие.

Тренировочный двор встретил её звоном стали о сталь. Инструктор Борк, жилистый мужчина с носом, перебитым в трёх местах, ходил между парами, язвительно комментируя каждый удар.

— Ты держишь клинок, как будто это мотыга! — он выбил меч из её рук ударом тренировочной палки. — Ноксус рубит, а не тычется, как испуганный щенок!

Её партнёр по спаррингу, высокий брюнет со шрамом через бровь и татуировкой штрафника на запястье, ухмыльнулся и провёл клинком в сантиметре от её лица.

— Говорят, демасийцы любят предателей, — прошипел он. — Может, тебе к ним податься?

Вейн, стоявший у ограды и чистивший свой кинжал, сделал вид, что не замечает происходящего. Но его пальцы замедлили движения, когда прозвучали эти слова.

В солдатской столовой пахло подгоревшей кашей и дешёвым луком. Мэйлин ела, прислонившись спиной к стене, наблюдая за залом. В углу группа солдат играла в кости, бросая на стол медяки. У входа двое караульных делились последними сплетнями.

— Можно?

Перед ней опустился новобранец — щуплый паренек с бледным лицом и слишком большими глазами для его возраста. Его руки дрожали, когда он ставил на стол деревянную миску.

— Ты... ты ведь та самая Мэйлин? — он понизил голос до шёпота. — Мне сказали передать...

Под столом чтото холодное коснулось её колена. Ключ. Старый, потемневший от времени, с гравировкой в виде волны.

— Кто? — она сжала ключ в кулаке.

Но парень уже встал, толком не притронувшись к еде. На выходе его перехватил Гаррик, чтото прошептал на ухо. Тот побледнел ещё больше и кивнул, торопливо покидая столовую.

Ночь принесла с собой относительную тишину. Мэйлин лежала без сна, слушая храп сослуживцев и скрип нар. Лунный свет, пробивавшийся сквозь узкое окошко, рисовал на полу причудливые узоры.

Внезапный шорох у изголовья заставил её затаить дыхание. На полу лежал кусочек пергамента, подброшенный через щель в ставне. Всего два слова, выведенные неровным почерком:

"Старая мельница. 04:00."

На обороте — едва заметный отпечаток, который она узнала бы среди тысячи: край медальона Серебряного Крыла.

Перед самым рассветом она бесшумно выскользнула из казармы. Двор был пуст, лишь гдето вдалеке слышался мерный шаг ночного дозора.

— Не ходи.

Голос заставил её вздрогнуть. Вейн стоял, прислонившись к стене, его лицо скрывала тень от навеса.

— Почему? — она не повернулась, продолжая смотреть в сторону ворот.

— Потому что это не он.

Теперь она обернулась. Вейн выглядел усталым, чего за ним никогда не замечалось. Его обычная насмешливая ухмылка кудато исчезла.

— Тогда кто?

Он швырнул окурок, который на мгновение осветил его лицо оранжевым светом.

— Тест Дариуса.

Ветер донёс запах дыма из кузницы. Гдето за стеной прокричала сова. Она поняла, что стоит на перепутье. Пойти — значит признать, что ждёт Райнхарда. Остаться — подписать себе приговор.

Она сделала шаг вперёд.