Табу
Кроули предстоял насыщенный и весьма приятный день: сначала стендап в исполнении одного из лучших, по мнению Демона, британских комиков, потом обед с Азирафелем в Стокбридже, а после еще и совместный поход на спектакль.
Утро он начал не без удовольствия разлегшись в гигантской ванне, раз уж она благодаря заботе Ангела оказалась в полном его распоряжении. Хотелось полежать в тишине и собраться с мыслями. Ночь у Кроули в эмоциональном плане выдалась еще более насыщенной, чем предстоящий день. Да что уж там. Это оказалась совершенно уникальная ночь за все эти долгие шесть тысяч лет. И Демон рассчитывал тщательно сохранить в памяти каждый ее момент.
Когда он уходил к себе в номер, за окном уже почти рассвело. Азирафель, взбудораженный ночными разговорами, ложиться не собирался вовсе. Все-таки сон для них всегда являлся приятным, но совсем не обязательным компонентом. Ангел заварил себе чай и планировал насладиться подаренной книгой. Кроули пообещал, что заедет за ним часа в три, и они уже вместе выдвинутся в ресторан. Этот момент следовало проконтролировать — Ангел мог зачитаться раритетом и легко забыть про обед. Такое уже как-то у них бывало. В двух главных ангельских страстях первая все-таки зачастую перевешивала.
Час отличного юмора и здорового смеха всегда расслабляли не хуже вина. Демон здорово подсел на стендап и даже не думал с этим бороться. А на аплодисментах он незаметно взмахнул рукой. За годы их с Ангелом соглашения о периодическом выполнении работы друг за друга Кроули поднаторел в сотворении благословений. Сегодня комику повезло, его ждет просто отличный месяц, а может даже и два, это уж как пойдет.
К трем часам Демон уже подъезжал к отелю, чтобы забрать Азирафеля, и вместе отправиться в ресторан. Ангел по-прежнему не отрывался от книги. Но он выглядел свежим и отдохнувшим, возможно, конечно, так зарядился от чтения, а может, тоже не отказал себе в удовольствии принятия водных процедур. Судя по всему, в его номере стояла столь же огромная ванна.
— Выглядишь очень довольным. Хорошо прошло? — Азирафель с улыбкой снял очки, сразу убирая их в чехол, и буквально «обнял» Кроули ласковым взглядом. По крайней мере, ощущения показались очень похожими.
— Да, челюсти от смеха до сих пор болят, — хмыкнул Демон, проведя пальцами по подбородку. — Поехали? Ты готов? — И он выжидательно встал в дверях, опираясь рукой о косяк и с удовольствием греясь в тепле ангельского взгляда.
Ангел с улыбкой кивнул, поднимаясь из кресла. Поправил бабочку, разгладил руками пиджак. Было захватывающе наблюдать, как в процессе в его глазах разгорается энтузиазм в предвкушении вкусной еды и в целом ожидания прекрасного вечера. Уже на пороге он обернулся и махнул рукой в направлении книги, налагая на нее «печать безопасности».
Погода по-прежнему соответствовала праздничному настроению города — приятный солнечный день с легким освежающим ветерком и пушистыми облаками в насыщенно-синем небе. И Кроули уже собирался при случае уточнить, не воспользовался ли Азирафель чудом для некоторой корректировки погоды на время своего пребывания на фестивале. Не так уж часто им удавалось застать Эдинбург таким незамутненно солнечным.
Они устроились за столиком на летней террасе в окружении зелени и цветов. Сочный стейк, нежнейший копченый лосось, тирамису и еще какой-то замысловатый десерт — всем этим обстоятельно и не торопясь наслаждался Ангел. Запивая все хорошим красным вином. Демон предпочел взять себе виски и, наблюдая, как Азирафель аппетитно расправляется со своей порцией, тоже не отказал себе в удовольствии и заказал стейк с кровью (что ж, местный повар действительно понимал, что значит правильное приготовление мяса).
В связи с темой будущего спектакля, за обедом они вспоминали Хемингуэя. Вспоминали они его снова немного по-разному, но тем интереснее складывался разговор. Азирафель неоднократно встречался с писателем во французской столице. Ангел тогда являлся завсегдатаем писательских клубов и различных салонов и, когда навещал Париж, вращался именно в этих кругах. Кроули же поддерживал совсем иной круг общения, его привлекали игорные клубы и прочие развлекательные и питейные заведения. Нет, что и говорить, конечно, эти круги нередко пересекались… все-таки дело касалось незаурядных и творческих людей.
— Ангел, мы точно говорим об одном человеке? — в какой-то момент не выдержал и хмыкнул Кроули. — Я начинаю сомневаться. Даже с учетом того, что ты часто умудряешься многого не видеть в упор.
— Ну, он был человек непростой, но ничего плохого я действительно сказать не могу, — Азирафель улыбнулся.
Сегодня ангельские глаза лучились каким-то особенно проникновенным светом, но уже не сшибающим с ног, а обволакивающим. И смотрели очень доверительно и открыто, и от этого у Демона внутри разливалось тепло. Язвить в таком состоянии виделось абсолютно немыслимым. Но скептическое выражение со своего лица Кроули убирать не стал, откинулся на спинку стула и с сомнением глянул из-под очков.
— По крайней мере, по отношению ко мне он вел себя безупречно, — добавил Ангел весьма значительно.
Кроули захотелось выругаться, но он засмеялся и покачал головой:
— С тобой все люди ведут себя безупречно. На уровне интуиции. А тот, кто нет, тот, как говорится, назавтра умрет! Ну, может, не прям умрет, но процесс ему вряд ли понравится. И так, к слову, если вдруг ты не справишься сам, на это у тебя всегда есть я.
Азирафель засмеялся, Демон видел, что друг несколько удивлен, но высказанная мысль ему явно понравилась. И первая, да и вторая, похоже, тоже.
— Я-то думал, у меня дар убеждения. И еще вежливость, — в голубых глазах заискрились смешинки.
— А это уже как назовешь, — хмыкнул Кроули. И тут они засмеялись оба.
— Оу, — чуть удивленно протянул Кроули, глядя куда-то за спину Ангела, и в следующее мгновение уже улыбнулся, как улыбаются кому-то очень знакомому. Заинтригованный Азирафель обернулся и, изумленно распахнув глаза, уставился на Иешуа, который как раз подошел к их столу. Правда, Ангелу потребовалась пара секунд, чтобы осознать, что он действительно видит сейчас Мессию.
Похоже, что знакомство Иешуа с Землей было в самом разгаре. Волосы стали немного короче и спускались красивыми прядями, борода и усы выглядели выше всяких похвал, а костюм у Мессии, пожалуй, вполне мог посоперничать с костюмом Кроули (а Демон все-таки знал в этом толк). Но самое главное — его глаза светились радостью и полнились жизнью.
— Рад вас видеть! И снова вместе! — Иешуа приветливо и тепло улыбнулся.
— О, абсолютно взаимно, — Азирафель счастливо заулыбался в ответ, жестом приглашая Мессию присесть к ним за стол. Он и правда обрадовался, увидев его таким изменившимся. К тому же, не стоило забывать, кому именно они оказались обязаны своей свободой, а отсюда — спокойствием.
— Вина? — чуть улыбнувшись, предложил Мессии Демон, кивая на стоящую на столе бутылку.
Но Иешуа с сожалением покачал головой:
— В другой раз с удовольствием. Тем более, что у меня вообще-то к вам разговор. Но сейчас спешу на спектакль. Увидел вас, решил, что хоть поздороваюсь. — он улыбнулся. — Как насчет завтра? Будет для меня двадцать минут? Я понимаю, мы все здесь на отдыхе…
— Разумеется, будет, — Азирафель ошарашено закивал на неожиданное предложение. Переглянулся с Демоном, тот также согласно кивнул. — Это даже не обсуждается.
— Тогда запишите мой телефон.
Поймав весьма ироничный взгляд Кроули — «смотри, даже у Мессии уже есть мобильник», Азирафель почувствовал, что слегка краснеет.
— Кроули, пожалуйста, — ОЧЕНЬ вежливо попросил он.
— Уже пишу, — Демон тряхнул головой, извлекая из кармана смартфон и быстро вводя туда продиктованный номер.
— Ну, я пошел. Приятного вечера, — пожелал им Мессия.
— О, и тебе, — откликнулся Ангел.
— Тогда завтра договоримся о встрече.
— Я тебе с утра напишу, — Кроули поднял в прощании руку.
Мессия улыбнулся, кивнул и поспешил к выходу.
— Ничего себе, — Азирафель ошарашено покачал головой, поворачиваясь обратно к столу.
— Интересно, о чем пойдет разговор… — задумчиво сказал Кроули, снова сползая ниже на стуле и устраиваясь поудобнее. Солнечный луч, пробившийся сквозь листья плюща, оплетающего веранду, запутался у Демона в волосах, рассыпавшись на множество красноватых бликов. Ангел моргнул, кажется, он немножко увлекся созерцанием этой завораживающей картины и совершенно прослушал, что там еще дальше говорил его друг.
— Прости, я немного отвлекся. Что ты сказал?
— Сказал, что Земля ему явно пошла на пользу. Видел, какие у него живые глаза? — Кроули повернул голову в недоумении, на что это там засмотрелся Ангел. И Азирафель заулыбался, наблюдая, как теперь уже не один луч, а несколько — встретились в его волосах, устроив там красно-золотой пожар, пока один из лучей случайно не попал Кроули в глаз, заставив Демона быстро выпрямиться на стуле. От такого прицельного попадания его не спасли даже очки. Азирафель с сожалением тихонько вздохнул. Жаль, что зрелище так быстро закончилось, уж очень это смотрелось красиво.
— Да, все как ты и говорил, смотри-ка, на что, оказывается, способны впечатления.
— Звучит как тост. За впечатления! — Кроули поднял свой стакан с виски.
— За впечатления! — с воодушевлением поддержал его Азирафель.
В этот раз спектакль им обоим понравился, и даже без всяких «но». Поэтому в отель они приехали в замечательном настроении. Еще вчера здесь горела иллюминация, и улицу вдоль отеля подсвечивали фонари. Сегодня и улица, и окружающие дома освещались лишь светом звезд. Похоже, электричество отключили во всем районе. Но Демон мог припарковать Бентли и в абсолютно кромешной тьме, свет для него являлся вовсе не обязательным условием.
Кроули и Азирафель вышли из машины, и оба подняли головы в усеянное звездами небо. Оно казалось глубоким, черным и по прежнему без единого облачка. Демон привычно нашел глазами «Дракона» и «Геркулеса». Эти два созвездия нравились ему больше всего.
— Признавайся, Ангел, это же ты малость приукрасил погоду? — спросил он с усмешкой, поворачивая к другу голову.
— Только самую малость, — чуть смущенно проговорил Ангел и улыбнулся.
— Не люблю, когда в праздник идет дождь.
— Логично, — согласился Кроули.
Азирафель собирался сотворить маленький огонек, чтобы подсветить путь в темноте, но Демон уже успел включить фонарик на мобильнике.
— Ну очень удобная вещь, — не удержался он от очередной иронии. Ангел засмеялся. И они вместе пошли по подсвеченной дорожке ко входу в отель.
За столько лет дружбы Кроули хорошо изучил ангельские привычки и знал, что Азирафелю не терпится вернуться к книге, поэтому не стал искушать его на очередную алкогольную ночь. Демон мог отправиться к себе в номер и завалиться спать до утра или тихо прилечь с бокалом вина у Ангела на диване, с удовольствием наблюдая, как Азирафель изучает книгу, как бывало уже тысячи раз «до». Кроули не успел проговорить варианты, как Ангел уже открыл дверь и, не задумываясь, сказал:
— Проходи.
***
Остаток ночи ушел на то, чтобы проверить догадки относительно подлинности и времени выхода издания.
Азирафель закрывал глаза и ощупывал листы, оценивая плотность, пухлость и фактуру бумаги; снова открывал — и проходился ладонями по рыжеватым пятнам на полях, называемым фоксингом, чтобы представить условия состаривания; тонко осязал подушечками пальцев шероховатость шрифта; возвращался к переплётным крышкам, оценивая мастерство переплётчика — тонкость вклеивания и муаровые разводы бумаги форзаца, высоту отстава; раскрывая книгу страничками вниз и взявшись за края переплета, легонько тряс блок над столом, хотя к тому моменту уже был убеждён и в крепости бинтов, и в безусловной правоте своих предположений.
Солнечные лучи уже в полную силу светили сквозь высокие окна, оставляя на темном паркете интересный замысловатый узор, когда Азирафель с удовольствием потянулся, поправил рукой свои светлые кудри, которые, бывало, непроизвольно ерошил во время работы. Он снял очки, напоследок удовлетворенно вдохнув пьянящий сладковатый нежный аромат. Как же Ангел любил это приятное чувство от успешно завершенного дела — теперь он мог вполне точно назвать год тиража и даже определенно мог утверждать, что это именно первое издание, а может, и один из первых оттисков.
Ангел обернулся через плечо на друга. Кроули по прежнему спал, вытянувшись на удобном диване и пристроив свою рыжую голову на закинутую назад руку. Его сморило уже под самый рассвет. Рядом на полу стояла пустая бутылка из-под вина и бокал. Азирафелю хотелось бы полюбоваться подольше, но он знал, что если еще хоть немного задержит взгляд, то Демон непременно почувствует и сразу проснется. Так что он с сожалением отвел глаза. Но было поздно, ресницы уже задрожали.
— Привет, — голос со сна прозвучал хрипло, но очень тепло. — Как успехи? — Демон, потягиваясь и зевая, сел на диване.
— Первое издание! Это совершенно точно! — с улыбкой поделился радостью Ангел, направляясь к кухонному уголку, чтобы заварить себе чай.
— Ого, — Кроули тоже улыбнулся. — Вот это круто!
Пока Азирафель заваривал и пил свою утреннюю чашку чая, Демон договорился с Мессией, что они встретятся через час прямо здесь, в отеле.
— Есть идеи, что ему такое понадобилось? — Кроули выглядел немного встревоженным, убирая в карман телефон.
— Совершенно не представляю. Но определенно что-то не очень серьезное. Он же говорил всего про двадцать минут… — Ангел покачал головой. — Мне кажется, ты напрасно волнуешься. — Добавил он мягко. Он не чувствовал ничего плохого и хотел поделиться с другом своей уверенностью и спокойствием.
— Да? — Демон кинул на него задумчивый взгляд. — Будет просто отлично, если ты окажешься прав.
Мессия прибыл без опоздания. Он не выглядел каким-то особо взволнованным. Взгляд его по-прежнему казался светлым, живым и очень благожелательным.
— Привет, — он улыбнулся им обоим. — Надеюсь, что надолго вас не задержу.
Кроули тоже поздоровался и кивнул. Похоже, что он тоже именно на это надеялся.
— Привет. Чаю, вина? — Азирафель пригласил Иешуа присесть, и они втроем устроились в удобных креслах вокруг стола.
— Можно чаю, спасибо, — кивнул Мессия. Кроули показал Ангелу жестом, что, мол, сиди, я сделаю. Азирафель благодарно ему улыбнулся, и Кроули пошел к кухонному уголку.
— Признаться, ты нас заинтриговал, — проговорил Ангел, улыбнувшись Мессии. — О чем ты хотел поговорить?
Мессия дождался, пока Кроули приготовит чай и тоже сядет за стол. И тогда уже заговорил. Голос его звучал спокойно, но очень серьезно.
— Я хотел расспросить вас о вашем сотрудничестве. Это не праздное любопытство. — Он предостерегающе поднял ладонь, очевидно, увидев, как изумленно поползла вверх бровь Демона. — Еще в первый раз, когда вы пришли говорить вдвоем, мне показалось это весьма необычным и удивительным. Но насколько я знаю, теперь ваш случай не единственный. Наверху все сделали вид, что никаких событий с тобой, Азирафель, или с Гавриилом не было. Им оказалось проще наложить на эту тему табу. А я не мог перестать думать об этом. По-моему, это очень-очень важный момент. И если я прав, то существует совершенно реальная возможность примирить Преисподнюю и Небеса.
Азирафель и Кроули ошеломленно переглянулись. Расскажи им об этом кто-то другой, они бы, не задумываясь, ответили, что это бред. Но перед ними все-таки сидел Мессия. И если кому-то и была по силам такая немыслимая задача, то, пожалуй, только ему.
— Что именно ты хочешь узнать? — серьезно, но все еще несколько недоверчиво спросил Кроули.
— Прошу прощения за личный вопрос, но именно ваш ответ на него так важен. Вы ведь были вместе еще до мятежа? И, я подозреваю, что оба сохранили воспоминания об этом?
Азирафель охнул про себя и тут же закрыл себе рот рукой, чтобы не сделать этого вслух. Для них эта тема была запретной, и спрогнозировать реакцию Демона совершенно не представлялось возможным. Кроули не хотел говорить о том, что случилось тогда, это явно выводило его из состояния душевного равновесия. Но он точно что-то помнил, и пару раз он даже кое-что говорил, правда, будучи очень-очень сильно нетрезвым.
Азирафель же помнил абсолютно все и точно знал, что остальные Ангелы все забыли. Они сохранили память о том, что происходило, но не достоверно, поскольку не помнили чувства к своим близким и совсем позабыли их имена.
Однако, к удивлению Ангела, Кроули ответил на вопрос. Не то чтобы спокойно, нет, ему явно потребовалось усилие, чтобы об этом заговорить. Но он все-таки сказал, глядя в глаза Мессии:
— Мы были вместе. Ты прав. Сначала я ничего об этом не помнил, но постепенно я вспомнил все. — И он перевел взгляд на Азирафеля. Радужка его глаз переливалась, как расплавленное золото, зрачок почти сузился, превратившись в совсем тоненькую нить, выдавая нешуточное волнение Демона.
У Ангела на секунду перехватило дыхание, и пришлось немножко подышать, прежде, чем заговорить. А еще он проиграл самому себе в борьбе с желанием накрыть своей рукой руку Кроули, лежащую сейчас на столе. И в итоге даже не накрыл, а схватил его за руку и тихонько сжал его пальцы. И, увидев, как постепенно расширяются зрачки Демона, он дождался ответного пожатия пальцев и только потом заговорил:
— Я помню. Точнее будет сказать, что я не просто помню, я никогда и не забывал, — негромко сказал Азирафель, с трудом отрывая взгляд от золотистых глаз Кроули и переводя его на карие глаза Иешуа. Тот слушал очень внимательно и серьезно.
— Я именно это и предполагал, — Мессия кивнул. — Мне очень важно понять, почему ты помнишь, когда остальные ангелы все забыли. Похоже, что именно в этом и кроется ключ.
Азирафель на секунду зажмурился, прежде чем это сказать.
— Я долго думал, почему так получилось, — наконец, проговорил он, и голос его прозвучал очень глухо. Он почувствовал, как напряглась рука Кроули в его руке, а потом выскользнула и повернулась, чтобы тут же переплести их пальцы. И Ангел заставил себя посмотреть на друга. Если уж он должен сейчас это сказать, то должен сказать ему. Желтые глаза смотрели на него серьезно, но при этом очень тепло.
— Я не видел, как ты Пал, — еще более глухо проговорил Азирафель, и Демон вздрогнул, но взгляда все также не отводил. — Я был с инспекцией в Эдемском саду. И, когда я вернулся, уже было поздно… Я искал тебя в толпе… Казалось, что все пространство заполнено болью, и она как будто выжигала все внутри и вокруг… — голос окончательно сорвался, и Ангел опустил глаза.
Кроули почувствовал, как холодные ангельские пальцы задрожали. Он крепче сжал руку, не чтобы согреть, а чтобы разделить с ним боль. Ведь если ты с кем-то делишь боль — она уменьшается. Это он знал точно.
Когда к нему в достаточной степени вернулись воспоминания (а возвращались они очень медленно, иногда по чуть-чуть, а порой вдруг целыми вспышками) он не мог не подумать о том, что в тот день он не видел Азирафеля в толпе. В светлые минуты он искренне радовался, что Ангела там не было, и ему было совершенно наплевать по какой причине, просто потому, что Кроули никому бы не пожелал на такое смотреть. В темные же моменты он вдруг с отчаянием вспоминал, как они разругались с другом в пух и прах только из-за упоминания о мятеже. И он думал, что, видимо, Азирафель не простил ему, когда узнал, что Кроули в нем участвовал.
В последствии Демон вообще запретил Азирафелю поднимать эту тему, именно потому, что боялся услышать что-то подобное. Как было бы унизительно, если бы Азирафель стал за это оправдываться. Но его Ангел просто не мог не прийти. И выходит, Демон чудовищно ошибался.
Хорошо, что Иешуа сообразил налить Азирафелю чаю, и тот сразу схватился за чашку рукой. Чай всегда действовал на него успокаивающе, так что, выпив чашку практически залпом, Ангел перестал так судорожно колотиться и, похоже, уже мог говорить. И его пальцы уже не казались такими холодными.
— Спасибо, — Ангел даже смог чуть улыбнуться Мессии. — Мы эту тему еще ни разу не поднимали. У нас было свое табу, — лицо у него мимолетно дернулось, показывая, как его выводил из себя этот запрет.
Мессия только кивнул в ответ. И во взгляде его, к счастью, не проявилось ни сочувствия, ни сожаления. Карие глаза смотрели все также серьезно и внимательно, просто давая им время решить это между собой.
Азирафель повернулся к Демону.
— Я — идиот, — с полным осознанием этого факта произнес Кроули. И это он еще очень мягко сказал, все-таки учитывая, что это его Ангел, и рядом с ними сидит Мессия. — И никакой извинительный танец тут меня не спасет.
— Точно. Идиот, — тихо со вздохом сказал Азирафель и покачал головой. — Но хорошо, что ты это сейчас понимаешь.
И, судя по очень серьезному взгляду голубых глаз, на этом они вопрос закрыли.
— Так что весь секрет в том, что я не видел, — сказал Ангел негромко, снова поднимая глаза на Мессию. — Не знаю, сможет ли это как-то тебе помочь.
— Конечно, то, что ты рассказал, очень важно, — также негромко ответил Иешуа. Он явно не рассчитывал, что эта тема окажется для них настолько болезненной, но опять же не стал как-либо извиняться, чтобы не ставить их в еще более неудобное положение. Демон еще при первом знакомстве оценил в нем это внутреннее достоинство и безмерное уважение ко всему окружающему. Теперь же Мессия обратился к нему: — Ты можешь рассказать, когда первый раз возникли воспоминания? Подозреваю, что они появились не просто так, а что-то послужило толчком…
Кроули кивнул и сразу ответил:
— На стене Эдемского сада, когда Азирафель укрыл меня крылом от дождя.
Он до сих пор хорошо помнил этот момент: возникший вдруг смутный образ, трепет под ребрами и странное тепло, разливающееся в груди. Его ошарашило необычностью чувства, хотя само чувство ощущалось очень приятным.
Похоже, Азирафель тоже не забыл этот момент. Кроули почувствовал, как теперь уже горячие пальцы Ангела вздрогнули в его руке. Демон не рискнул обернуться к нему, опасаясь, что сейчас не хватит сил, чтобы выдержать этот взгляд, собрался с мыслями и продолжил:
— Первый раз появился только смутный образ… ммм… и еще тепло. Но при каждой встрече постепенно добавлялись детали. Иногда по одной, а бывало, и целыми вспышками. Пока не сложился … ээээ…. пазл полностью. — Не без труда закончил Кроули свою мысль. А потом подумал, что это, вероятно, важно, и серьезно добавил. — И надо сказать, что он сложился полностью не так уж давно. После несостоявшегося Армагеддона.
— В ночь после несостоявшегося Армагеддона, — без всякой вопросительной интонации негромко проговорил Азирафель. — Когда мы пили вино на остановке, в ожидании хоть какого-нибудь автобуса.
— Да, — Кроули мысленно собрался, прежде чем обернуться. Но взгляд Ангела не сшибал с ног, а снова обволакивал. И Демон позволил себе расслабиться и согреться в этом взгляде. — Чем ближе мы становились, тем больше возвращалось воспоминаний. — Подвел он итог, обращаясь к Иешуа. — Мне кажется, именно это и будет для тебя самым важным.
Мессия серьезно кивнул.
— Да. Похоже, что именно в этом суть. Спасибо за вашу помощь и что согласились на такой личный разговор. — Очень тепло поблагодарил он. — Не уверен, что Гавриил и Вельзевул будут со мной столь же откровенны. — Он слегка улыбнулся.
— Сложно предугадать, — скептически усмехнулся Кроули. — Гавриила теперь не узнать, в самом лучшем смысле этого слова. Он даже имя сменил, с легкой руки Азирафеля он теперь Джим.
Ангел смущенно хмыкнул и развел руками. Мессия был явно заинтригован и с улыбкой покачал головой.
— А что Вельзевул? — спросил он у Демона.
— Я бы сказал, что она счастлива, — не задумываясь, ответил он.
Ангел встал, чтобы проводить Мессию, и Кроули сразу ощутил, как стало одиноко и неуютно его собственной руке без ощущения в ней горячих ангельских пальцев. Они ведь просидели так весь разговор, но он только сейчас подумал об этом… в тот момент это казалось таким естественным для них обоих. Да-да, для них обоих, а не только для него… между прочим, именно Азирафель первый схватил его за руку, и это оказалось очень вовремя, здорово придало сил. Кроули перевел взгляд на друга, тот как раз закрыл за их гостем дверь и вернулся обратно к столу.
— Разговор получился определенно не таким легким, как я ожидал, — Ангел улыбнулся уголками губ.
— Но очень….бл…эмм… эффективным, — Демон засмеялся. И волей-неволей Азирафель засмеялся вместе с ним.
— Как ты это точно сейчас сказал! — он покачал головой. Ангел улыбался, но глаза у него все еще полнились беспокойством.
Кроули в этот раз не стал допытываться и торопить, просто снова сделал ему чай, а себе предпочел сварить крепкий кофе. И Азирафель постепенно смог сформулировать и вдруг отчаянно проговорил:
— Если бы я тогда сразу тебе все рассказал!.. Может, ты бы раньше все вспомнил… — он прерывисто вздохнул. — Но, конечно же, я решил, что ты мне ни за что не поверишь…
— Как и я, — усмехнулся Демон, пожимая плечами. Что ж… Они друг за друга все так хорошо решили! И, разумеется, решили неправильно. — Я вспомнил нашу ссору, но не примирение, и подумал, что ты меня не простил. — Признавать это было больно, но он наконец, смог проговорить это вслух.
Азирафель вздрогнул и на секунду крепко зажмурился.
— Ох, Кроули…
***
До начала времен.
Метатрон поблагодарил Триэль за доклад и за хорошо выполненную и законченную в срок работу, а потом при всех устроил разнос за подчиненного ей ангела, который забрал с Земли материальный объект, как он признался, «в подарок своей подруге». Решительно все уже знали про этот случай, и Триэль вчера пришлось с этим болваном серьезно поговорить. Конечно, то, что он вытворил, было неправильно, но при этом настолько искренне и бесхитростно, что вызывало скорее улыбку, а не гнев. Но, похоже, Метатрону было совсем не до смеха. Он продемонстрировал всем материальный объект — насекомое — большую красивую бабочку. Она сидела на белом столе, медленно складывая и опять раскрывая темные, словно покрытые бархатом крылья с переливчатыми узорами. Что и говорить, перед такой красотой устоять было действительно очень сложно.
— Следует отстранить его от проекта, — резюмировал свою речь Метатрон.
— Но я уже провела с ним беседу, и он все осознал, — Триэль неожиданно заступилась за подчиненного, она явно была очень расстроена. Но раньше она никогда не осмеливалась ему возражать. Ого, это было что-то определенно новое. — Он очень талантливый. Между прочим, эта бабочка — именно его работа!
— Это недопустимое поведение, — Метатрон недоуменно нахмурил брови и развел руками. — Просто немыслимое. Здесь не о чем говорить.
Глаза Триэль вспыхнули, но ее взгляд перехватил Гавриил, и она промолчала, расстроенно закусив губу.
А они перешли к следующему докладу. Вышел непривычно собранный и серьезный Асмодель, нервно взъерошивая рукой старательно уложенные короткие черные волосы, и стал рассказывать, что модели человеческих тел закончены, и как и когда их собираются воплощать. Адоель слушал доклад с удовольствием. Такой сложный проект. А ведь вне работы, глядя в вечно смеющиеся темные глаза Асмоделя, сложно было вообразить, что он может создать что-то серьезное. Но то, что он сейчас рассказывал, было не только толково, но и захватывающе интересно, и не оставляло сомнений, насколько важен для него этот проект, сколько души в него вложено. Адоель знал, что Асмодель не побоялся решительно его отстаивать, когда в прошлый раз к нему с критикой пришел Самаэль. Правда, все же не отстоял (ну, если Верховный уперся, его переубедить невозможно), но хотя бы пытался, далеко не все тут такие смелые (или просто не настолько одержимые своим делом?).
И вот под конец его доклада Самаэль (похоже, не в первый раз, судя по исказившемуся лицу Метатрона) заговорил о том, что отсутствие у Людей свободы воли ставит под угрозу весь проект. Асмодель сначала было напрягся, но, услышав, о чем идет речь, возражать не стал. Адоель далеко не всегда и не во всем был согласен с Верховным, но сейчас, слушая его (хоть и весьма резкие) аргументы, должен был признать, что он на сто процентов прав — невозможно что-то создать, если не умеешь принимать решения, и в таком случае проект «Человечество» действительно полностью терял весь смысл. Вроде это было самоочевидно, но почему-то Метатрон имел в корне противоположное мнение и под конец уже с явным трудом сдерживал раздражение, а архангелы вокруг как-то очень настороженно и даже потерянно молчали. Было бы ужасно нелепо, если бы из-за этого провалился весь проект.
— Вообще-то, он абсолютно прав, стоит внести изменения, — не выдержал в конце концов Адоель, вклиниваясь в дискуссию. Он успел увидеть, как испуганно вздрогнул стоящий рядом Азирафель, но остановиться уже не смог. — Сколько вложено труда! Не хотелось бы загубить весь проект… хммм… ему и так отвели катастрофически мало времени. — На последних словах он усмехнулся с особой горечью, снова вспомнив, что Она дала этой прекрасной Вселенной всего-то на всего шесть тысяч лет.
— Обсуждение этого вопроса завершено! — категорически отрезал окончательно выведенный из себя Метатрон. — На этом сегодня закончим. Жду ваши отчеты. — И он стремительно покинул зал.
Верховный провожал его пылающим взглядом, потом обернулся к Адоелю и чуть склонил голову, благодаря. Адоель же в ответ только пожал плечами, он не чувствовал какой-либо особой заслуги, просто искренне сейчас сказал то, что думал.
Архангелы стали расходиться и потянулись к выходу. Они с Азирафелем остались в зале одни.
— Мне кажется, это было весьма опрометчиво, — вполголоса с тревогой заметил его друг. — Боюсь, что во второй раз ты не отделаешься устным внушением…
— Но ты же слышал, это начисто загубит проект! — Адоель недоуменно пожал плечами. — Это же наша общая работа. Сколько потрачено времени … столько вложено сил…
— Самаэль уже не первый раз поднимает этот вопрос, но раз не учли мнение даже Верховного архангела, с его исключительным положением, ты же знаешь, полагаю, что вероятно у Всевышней могут быть на это свои планы. — Голубые глаза Азирафеля были полны искреннего беспокойства, но он явно постарался очень осторожно подобрать слова.
Это был их вечный камень преткновения. Друг категорически отказывался подвергать какой-либо критике слова Метатрона, аргументируя это тем, что он — Глас Божий и говорит напрямую с Ней, а когда Адоель высказал предположение, что могло быть и так, что Метатрон неправильно Ее понял и, соответственно, неверно передал им Ее слова, пришел в совершеннейший ужас.
— Да, да. Ее великие планы, которые нам не понять… — вздыхая, согласно покивал Адоель.
— … потому, что они непостижимы, — мягко закончил за него Азирафель, взял его за руку и легонько ободряюще сжал пальцы. — Пойдем, а то все уже разошлись.
Адоель благодарно сжал его пальцы в ответ, забота друга действовала самым чудесным образом, и весь его облик был настолько родным, надежным и успокаивающим, что и вправду стало значительно легче. Что, собственно, Адоель мог со всем этим сделать? Как и с тем, что все так скоро закончится.
На выходе стояли и что-то обсуждали Гавриил и Михаил. А невдалеке Триэль что-то взволнованно объясняла нахмурившемуся Асмоделю. Она обернулась, и Адоель увидел в ее взгляде безмерное уважение и недоуменно приподнял бровь, а она быстро показала ему, что им позже нужно будет поговорить, и он, весьма заинтригованный, согласно кивнул ей в ответ.
***
— Это здесь, — сказала Триэль, и они плавно опустились на плоскую крышу одного из больших центральных домов, где в ожидании уже стояли и сидели другие ангелы. Их было довольно много, не меньше ста, и они живо переговаривались друг с другом. А внизу безмятежно покоился величественный Серебряный Город.
— Это еще не все, нас, на самом деле, уже значительно больше. — Объяснила ему Триэль. — Здесь только командиры и те, кто пришел в первый раз, как ты. Каждый может кого-то привести, если считает, что он разделит нашу идею.
— Почему же ты раньше мне про это все не рассказала? — Адоель помахал рукой, издалека здороваясь со знакомыми ангелами, а потом обернулся к подруге и внимательно посмотрел ей в глаза.
— Ну, я помню твое мнение относительно Самаэля… не думала, что ты захочешь присоединиться к нему… — Триэль пожала плечами и поправила рукой рассыпавшиеся по плечам иссиня-черные локоны, — но сегодня ты его поддержал. По самому ключевому вопросу! Прямо перед Метатроном! Это было ужасно смело и очень правильно!
Адоель с улыбкой понимающе покивал головой.
— Значит, и наше общее дело придется тебе по душе! — вдохновленно закончила Триэль. И вот в этот момент он осознал, насколько она захвачена идеями Самаэля, в ее глазах непривычно ярко мерцало совсем незнакомое ему пламя.
Это выглядело весьма впечатляюще, он раньше никогда не видел ее такой. Они уже не раз с ней обсуждали, и он признавал, что зачастую Самаэль говорит весьма дельные вещи, но факт оставался фактом — Верховного архангела всегда интересовало только одно мнение — его собственное. Так уж вышло, что в этот раз оно у них снова совпало.
— А где же Гавриил? — вдруг спросил Адоэль и тут же увидел, как утих огонь в темных глазах.
— К сожалению, он совсем не разделяет наши идеи, — грустно сказала Триэль, покусывая губы.
— Даже так… — Адоель вздохнул, но больше ничего не успел сказать, ангелы вокруг поспешно поднялись на ноги. Сверху, сверкая ослепительно белыми крыльями, к ним опустился Самаэль. Все взволнованно его обступили.
— Рад видеть вас в наших рядах, — искренне заговорил он, поочередно задерживая взгляд на каждом обращенном к нему лице, и тем самым словно заряжая их своими огнем и решимостью. — Здесь собрались те, кто ценит свободу, кто не согласен с молчаливым повиновением. Мы можем думать и чувствовать, мы умеем творить, каждый из нас эксперт в своей области. Она создала нас такими. Но при этом мы не имеем права голоса! Мы обязаны следовать инструкциям, даже если мы знаем, что наше предложение будет значительно вернее и лучше. Какой же во всем этом смысл?
Самаэль прервал свою речь, и вокруг послышался взволнованный и согласный шелест множества голосов. Да, следовало признать, что их лидер был весьма и весьма убедителен. Он говорил негромко, но так откровенно и горячо, что его завороженно слушали, а его наполненный голос растекался и обволакивал, пробирался внутрь, затрагивая те самые струны души, которые и так уже давно были сильно натянуты и отчаянно звенели, готовые лопнуть в любой момент.
— Вы все слышали про новый проект «Человечество», — продолжил Самаэль, и ангелы вокруг мгновенно затихли. — Она планирует создать Людей, но не собирается давать им свободы воли, хотя это ставит под угрозу весь проект. И я неоднократно сообщал Ей об этом. Послушные исполнители — вот, кто Ей нужен. — В его голосе отчетливо послышалась горечь. — Но вместе мы сможем все изменить! Нас уже очень и очень много. Мы заслуживаем, чтобы наше мнение слышали и учитывали, и также можем избавить Людей от весьма незавидной участи!
Вот как! Выходит, Самаэль обращался напрямую к Ней, а Она ему отказала? Своему любимому Ангелу? Хммм… Ну что ж… тут он несомненно прав, если их будет достаточно много, Она не сможет на это не среагировать. Да! И люди, конечно, совсем не заслуживают такой участи. Адоель чувствовал, что и у него внутри тоже загорелся этот огонь. Все непременно получится! А потом, может, даже удастся вернуться к вопросу про шесть тысяч лет…
— … И вот он, реальный шанс все изменить! — с воодушевлением закончил рассказывать Адоель.
— Это реальный шанс получить ужасные неприятности! — Азирафель с отчаянием посмотрел на друга. — Как же ты не понимаешь? И о чем только думает Самаэль?
— Он думает, что если есть шанс исправить ситуацию, то нужно его использовать. И он абсолютно прав! — недоуменно глядя на друга, сказал Адоель и развел руками.
— Исправить?! — Азирафель посмотрел на него так, будто не верил, что Адоель сейчас это произнес вслух. — Вы хотите устроить мятеж! Это ты называешь исправить?
— Азирафель, послушай, Она же не просто так создала нас такими — способными думать, чувствовать и творить? — он старался говорить спокойно и рассудительно, нужно все объяснить, и тогда они обязательно придут к единому мнению. — Зачем это все, если требуется только бездумно выполнять приказы? — он пожал плечами. — Что-то определенно пошло не по плану. И когда Она увидит, как много тех, кто не согласен, Ей все же придется нас выслушать.
— Боюсь, что ты ошибаешься, — Азирафель медленно покачал головой, лицо у него словно застыло, а голос звучал непривычно глухо. — Метатрон просто прикажет подавить бунт.
— Что ж… — негромко проговорил Адоель. — не думаю, что это будет так просто… нас и правда достаточно много, и, думаю, будет еще больше. — Он был как никогда серьезен. Конечно, они рассчитывали на мирные переговоры, но, в принципе, готовы были и к такому повороту событий. — И, честно говоря, я надеялся, что ты разделишь это со мной…
Лицо Азирафеля исказилось болью и ужасом, он вздрогнул и отшатнулся.
— Зря надеялся… — медленно кивнул Адоель.
Он смотрел с высоты на величественный и прекрасный Серебряный город. Раньше это зрелище всегда умиротворяло его, но сейчас почему-то только усилило тревогу и грусть. Но он все равно остался здесь, задумчиво скользя взглядом по переливчатым перекатам крыш и причудливым резным башенкам. Это было лучшее место, чтобы побыть немного в уединении и все обдумать.
Процесс оказался болезненным, сначала все просто кипело внутри, но он не дал себе никакой поблажки. Ему было тягостно и горько от неоправданных ожиданий, но гораздо сильнее он ощущал ту боль, что причинил Азирафелю. Перед глазами так и стояло застывшее лицо друга, и как он от него отшатнулся. И весь ужас был в том, что Адоель просто не мог поступить по-другому… И теперь он мучительно пытался понять, почему Азирафель не смог это с ним разделить. И тут он вспомнил свой недавний вопрос:
— А где же Гавриил?
И грустный ответ Триэль:
— К сожалению, он совсем не разделяет наши идеи.
Не разделяет…
Гавриил также не принял аргументы Триэль. Выходит, они видят одно и то же по-разному, словно смотрят совсем другими глазами. Это не совпадение, у этого обязательно должна быть причина. Решение казалось таким несложным, буквально вертелось на кончике языка, но каждый раз от него ускользало.
Кажется, их лидер говорил именно об этом.
Адоель скрестил ноги и облокотился спиной о стену башни, подложив для удобства крылья. Прикрыл глаза и попытался восстановить в памяти его мысль.
Она создала нас такими. Мы умеем творить, каждый из нас эксперт в своей области.
Все они были и есть ангелы, но в каждого Она вложила особое предназначение: творцы, координаторы, воины.
Вот оно! Они с Триэль умеют творить! Поэтому для них совсем по-другому звучат слова свобода и выбор.
Азирафель тяжело оперся о каменный парапет и прикрыл глаза. Он все еще не мог поверить в то, что происходит, и в то же время со всей неотвратимостью это осознавал. И эта двойственность лишала его последних сил.
Мятеж… (он снова содрогнулся) возглавляемый Верховным Архангелом… и треть ангелов последовала за ним… Как?!!! Разве такое возможно…они осмелились пойти против Нее? Как это вообще могло прийти им в голову? И если все это правда, то, выходит, он должен Ей все рассказать. Неминуемо начнется война! Не будет никаких мирных переговоров, не стоит на это рассчитывать.
Но … его друг (Боже, как же так получилось? Как же страшно в это поверить, что он действительно это сделал…). Разве он может так с ним поступить? Адоель ему открыто доверился…
Сложно даже вообразить, какое мятежников ждет наказание. Азирафель мучительно застонал и зажмурился, понимая, что не сможет никому ничего рассказать. Более того, он теперь будет в ужасе переживать, что вдруг это все откроется.
Неизвестно, сколько он так простоял на опустевшей террасе, пока не услышал позади звук шагов. Обернулся, с надеждой подумав, что это возвращается Адоель. Но это был Рафаил. Что ж, хорошо, что он, а не кто-то из других ангелов, они не часто общались и работали в разных ведомствах, но всегда прекрасно понимали друг друга.
— С тобой все в порядке? — спросил Рафаил с тревогой. Очевидно, вид у Азирафеля соответствовал внутреннему состоянию.
— Совсем не в порядке, — он медленно покачал головой. Собственный голос прозвучал прерывисто и глухо — словно чужой. — Только, пожалуйста, ни о чем не спрашивай. Я никак не смогу объяснить.
— Ох… — Рафаил вздрогнул. — Мне побыть с тобой или лучше уйти?
— Побудь, пожалуйста, — попросил Азирафель. Остаться сейчас снова наедине со своими мыслями показалось невыносимым. — Ты не видел Адоеля?
— К сожалению, нет. Но я не был в городе. — Рафаил подошел к нему ближе. — Хочешь, я его поищу?
— Нет, не надо. Я надеюсь, он скоро вернется. — Азирафель не успел договорить, как послышался шум крыльев, они подняли головы, а к ним на террасу уже опускался Адоель.
Обычно теплые и ласковые глаза друга полнились болью и горечью, лицо было непривычно напряженным и бледным, а рыжие локоны — сильно растрепаны.
— О… — негромко сказал Рафаил, явно впечатленный и его видом тоже, — тогда я, наверное, уже пойду. — И он сразу же оставил их наедине.
— Ты вернулся, — еле слышно сказал Азирафель. Адоель вздрогнул.
— Прости… — он быстро подошел и порывисто схватил его за руку. — И за то, что ушел тоже… Не хотел наговорить такого, после чего пришлось бы вовсе не возвращаться. — Он покачал головой.
Азирафель хотел возразить, что такое в принципе невозможно, но друг предостерегающе поднял руку.
— Не ждал, что мы настолько по-разному чувствуем, — горячо заговорил он. — Ты не можешь это со мной разделить, а я не могу все вот так оставить. Но неужели это может встать между нами? Что скажешь?
— Не может, — глядя в родные темные глаза, сказал Азирафель и крепко сжал его руку. Внутри уже ничего не рвалось, он сделал свой выбор. Ровно в тот момент, когда решил, что совершенно точно не сможет никому ничего рассказать. И сейчас осталось только ощущение счастья от того, что его друг вернулся, со смесью ужаса за него, если вдруг все откроется. И четкое понимание, что этот ужас теперь будет следовать за ним неотступно вплоть до самого мятежа.
***
Наши дни
Ангел задумчиво размешивал сахар в очередной чашке чая:
— Думаешь, Мессии действительно удастся осуществить задуманное?
— Я бы сказал, что шансы у него высоки, — трезво оценил вероятности Демон. — Как говорят люди, почему бы и да! Кажется, он уловил, в чем суть. Ну, и не забываем, что он Мессия. Наверняка Вельз и Джим тоже расскажут ему что-то полезное.
Азирафель согласно кивнул, и вроде бы он эту тему закрыл, но Кроули слишком хорошо его знал, чтобы понимать, что Ангел крепко на эту тему задумался.