Глава вторая. Предчувствие ВсеОтца
Один, верховный Бог и предводитель богов асов, был в тревожном ожидании. Он хоть и считался правителем Асгарда, но как бог-созидатель (а не только как бог-воин) осознавал всю ответственность, лежащую на нём за судьбу планеты Астра.
Многие Миры, например, Мир людей, были созданы при его непосредственном участии, с ними было проще – он мог влиять на них напрямую.
Но были миры, такие, например, как, мир великанов или мир мёртвых, на которые он не имел прямого воздействия. И тогда вся его роль сводилась к сдерживанию исходящих от них враждебных сил.
Особняком стояли ещё два мира – мир Огня и мир Льда. Эти миры существовали на планете Астра задолго до появления прародителей самого Одина и по сути были своеобразной прародиной для остальных миров. Влияния на них Один не имел никакого, всё что ему оставалось – это проявлять мудрость и сдержанность, и договариваться с Силами, которые там правили.
Каждый Мир имел свои интересы, свой путь, своё развитие, всё это необходимо было учитывать: где-то проявлять мудрость, где-то настойчивость, где-то жесткость, где-то хитрость, иначе хрупкое равновесие сил на планете будет разрушено, и тогда эту необычную прекрасную планету ждёт гибель.
Вот какую колоссальную ответственность чувствовал верховный Бог, находясь на своей смотровой башне, вход в которую охраняли два верных Одину волка со своеобразными именами Жадный и Прожорливый. Вход в эту башню был строго-настрого запрещён всем, кроме супруги Одина Фригг, которая в его отсутствие правила Асгардом. Запрет на вход в башню был наложен потому, что из неё можно было наблюдать за всеми мирами, за самыми удалёнными уголками планеты.
Каждый день с утра Один восходил на смотровую площадку башни, обозревал миры и посылал облетать всю планету двух своих вездесущих воронов, которых звали Думающий и Помнящий.
И только после этого он шел в свой другой чертог, где проходили Советы двенадцати верховных богов и принимались самые важные и судьбоносные решения.
Сегодня вездесущие вороны-разведчики задерживались, это его тревожило. «Что могло случиться, что могло их задержать?» – эти мысли не давали ему покоя.
Больше всего Одина заботил мир великанов – ётуны, турсы и инеистые великаны постоянно доставляли ему беспокойство. Если с последними можно было договориться, убедить их в чём-то, то ётуны были практически неуправляемы, иногда казалось, что они живут по принципу «чем хуже, тем лучше». Ётуны постоянно вторгались в земли асов, людей и гномов.
«И как это нашим соседям, богам Природы, ванам, удаётся их утихомирить?» – размышлял Один? И тут же, вспоминая давнишний конфликт с ванами (богами Природы), сам же отвечал на свой вопрос: «С ними не забалуешь».
Боги Природы на планете Астра отвечали за урожай и плодородие, в них были заинтересованы все – и асы, и люди, и ётуны в том числе. Они хоть и Созидатели, но ссора с ними грозила локальной засухой или, наоборот, проливными дождями, смерчами или ураганами (которые могли смести с лица планеты целые поселения), неурожаем, отсутствием различных материалов, необходимых для развития и проживания на этой планете.
«Да, с ними не забалуешь», – ещё раз подтвердил свою мысль Один.
«Но где же мои верные „глаза и уши“?» – вернулся к своим первоначальным мыслям ВсеОтец?
ВсеОтец – это имя закрепилось за Одином давно. Когда Бёр, отец Одина, передал ему бразды правления Астрой, это была пустынная, необитаемая планета, не считая двух миров – Огня и Льда, которые были на ней изначально.
Та Астра, которую теперь созерцал со смотровой башни Один, была его детищем, его и двух братьев Одина: Вили и Ве. По сути, они втроём, были первыми Богами-Творцами, по крупицам создававшими миры планеты.
Но ВсеОтцом Одина прозвали ещё и потому, что, как это неправдоподобно может показаться, большинство богов асов были его детьми. Да! Так оно и было. Хоть Богиня Семейного Очага Фригг и была его супругой, но ВсеОтца это мало удерживало от «приключений» на стороне.
Периодически супруга Одина Фригг высказывала ВсеОтцу недовольство подобным положением дел, но на её статус никто не покушался, на её трон никто не претендовал, да и власть в Асгарде у самой умной и мудрой богини была не меньшею, чем у Одина, который периодически обращался к супруге за советами. «Ну а мужчины, – в сердцах думала Фригг, – они и есть… Ну что с них в этом деле… взять. В конце концов, энергия других женщин, которая через Одина переходила в их Семью и Род, тоже не помешает».
Поэтому похождения ВсеОтца Фригг, конечно, раздражали, но поглядывала она на них со снисхождением, сквозь пальцы.
Один, сидя на троне смотровой башни, уловил позади себя еле слышные лёгкие шаги. «Фригг, – подумал он, – кроме неё в башню волки никого бы не пустили».
Фригг, подойдя сзади слева, положила супругу правую руку на плечо.
– Ещё не прилетели? – только и спросила она.
– Нет, – ответил Один, одновременно нежно накрыв её красивую изящную ладонь, лежащую на его плече, своей могучей дланью.
– Сегодня они не прилетят, если задержались, значит, есть на то причина, – молвила мудрая женщина-богиня, – уже поздно, утром всё прояснится, а сейчас нам необходимо отдохнуть перед завтрашним Советом богов.
– Моя милая Фригг, ты как всегда права, – согласился с ней Один, он встал и нежно обнял супругу.
Ещё с минуту постояв в башне, вместе созерцая миры, они не спеша направились в свой домашний чертог-дворец, о чём-то мило воркуя по дороге.
Совет верховных богов Асгарда был назначен на полдень, и Фригг, чувствуя внутреннюю тревогу супруга, вызвалась сопроводить его в смотровую башню.
Вороны уже поджидали своего хозяина и поделились с ним всем, о чём услышали и увидели на планете. Вести были неспокойные, можно даже сказать, крайне тревожные.
Складывая в единую мозаику разрозненные вести из тех или иных земель, Один чувствовал – надвигаются тяжелые времена, Золотое Время богов подходит к концу, скоро всё будет по-другому.
Фригг также понимала язык птиц и не хуже супруга умела складывать мозаику из различных, на первый взгляд не связанных между собой вестей и произошедших событий.
– Ты всё расскажешь Совету, о чём поведали тебе вороны? – спросила Фригг супруга.
– Нет, я не хочу сеять в Асгарде смуту и беспокойство, полагаю, что на Совете я сообщу о складывающейся тревожной ситуации в общих чертах.