Глава 4 "Последняя ошибка жизни"
— Что за ошибка?
— Я подружился с девушкой, она была мила и добра ко мне. Ведь нередко случалось так, что мне не доставалось еды в детдоме. Я мог бы
оставаться голодным на протяжении трёх-четырёх суток, если бы не благая душа моей замечательной Морган. Невольно трясущимися руками она подносила к моему столу свою тарелку с похлёбкой, а сама удалялась в дальний угол столовой и робко грызла чёрствый хлеб. Словно дворовый пёс, я кидался на пищу и похрюкивая опустошал до дна посудину. После трапезы я украдкой наблюдал за юной девушкой, которая застенчиво подходила к дубовому шкафу и тянулась к самой верхней полке. Она вставала на мысочки и худощавой рукой хваталась за скрипку. Морган души не чаяла в музыкальных инструментах. Хрупкая, как виниловая пластинка, юная музыкантша присаживалась на кафельный пол и начинала играть на давно поломанном инструменте. Весь мир замирал, когда Морган перебирала своими длинными белоснежными пальчиками по тонким струнам. Её пухлые, бархатные подушечки пальцев правой руки сжимали смычок, тем самым рождая на свет великолепную музыку. Мелодия расходилась по комнате, и даже самые заядлые хулиганы забывали, как дышать. Никто не смел нарушить песню души. Густые белокурые локоны свисали на скрипку, закрывая и без того почти белое лицо. Морган будто не замечала всего происходящего вокруг, словно она была одна посреди огромного зала, наедине с инструментом, тогда мне даже показалось, что она и есть скрипка. Я влюбился в неё, в ту скромную, дивную девушку, больше похожую на фарфоровую статуэтку, нежели на живое существо. В эту крохотную, нежную куколку, которая без слов могла сказать больше, чем кто-либо другой. Однако воспитатели были глухи, они не могли расслышать еле уловимый голос хрустальной души. Взрослые хватали её за запястья, к которым сразу приливала кровь, и они тут же становились светло-пунцового цвета. Женщины брали её под руки и вели в тёмную комнату за нарушение режима. Морган не сопротивлялась, для неё это было не в первый раз. Когда же девушку вернули обратно, я увидел, как через полупрозрачное шёлковое платье выступали кровоточащие порезы от плети. Казалось бы, столь давний и жестокий способ наказания был отменён, но всё равно применялся в некоторых детдомах тайком. Мне стало стыдно, оттого что я не заступился за неё, я только лишь наблюдал. Ах, прости меня, моя бедная, бедная Морган. Я любил её и обожал до беспамятства, мне даже показалось, что я снова счастлив, но нет. Жизнь отказалась давать мне всяческий шанс...
Мне исполнилось двадцать один, она же должна была вступить в возраст совершеннолетия лишь через пару месяцев, но я забыл о прошлых обидах жизни и решил сделать ей предложение, это был мой самый смелый поступок в жизни, но...
— Она отказалась?
— Лучше бы отказалась. Она приняла моё предложение с превеликой радостью, что могло быть лучше?
Ах, не было большего счастья и радости для меня тогда...
За день до нашей свадьбы я узнал, что она беременна от своего дяди, который недавно вышел из тюрьмы. Это существо даже нельзя назвать человеком, так как он убил сотни людей за всю свою жизнь. Как рассказывала сама Морган, её дядька был наёмным убийцей, не знающим никакой жалости. Ему были нужны деньги, причём не для помощи своим умирающим родителям, а для того, чтобы получить собственную выгоду. В сорок два года он попал под арест, когда жестоко расправлялся с невинной девочкой лет семи, её тело было найдено на пяти разных этажах. Такого ужасного существа никто и не видел, одно упоминание о нём бросало меня в дрожь. Но к сожалению, мир не справедлив и никогда таким не был и не будет. Как оказалось, деньги важнее здравого рассудка... Спустя полтора года дядя Морган вышел на свободу и, конечно же, решил навестить свою "любимую племянницу", ну а про последствия я уже сказал ранее. Морган была так испугана, то ли от моей реакции, то ли от осознания всей ситуации. Разумеется, я был подавлен, но это не было её виной, поэтому я не злился на дорогую мне Морган, мне было жаль, что я не смог её уберечь...
— Это действительно ужасно, Вы отказались от свадьбы?
— Нет, ни за что, я просто смирился, но в день нашей свадьбы стало ещё хуже...