Тайны

— Папа, папа, папа! — к столу подбегает мальчик, поднимаясь на носочках, дабы видеть отца в полной мере.

Мужчина переводит уставший, но не менее тёплый взгляд на сына. Мальчик, довольный собой, что смог привлечь внимание старшего, наконец задаёт интересующий его вопрос, вне терпения подпрыгивая на месте, от чего рыжие кудряшки подпрыгивают вместе с ним.

— А когда Лёша вернётся?

Роман, застигнутый врасплох, не знает что и ответить. Старший сын отправился в длительную командировку по вопросам государства. Его отсутствие ярко сказывается на младших детях, которые день и ночь то и делают, что развлекаются как могут. Летние каникулы настигли занятого отца внезапно, поэтому понимание, что делать и как развлекать такую ораву понятия не было, да и времени как таковой не особо было.

Помощь пришла в лице Алексея. Тот быстро организовал досуг ребят: недельные походы в лес рядом с домом (летние каникулы республики проводили за чертой города), поездки в регионы и своеобразные конкурсы с приятными наградами для детей. Хоть и большинству из них и было уже около пятнадцати, а выиграть сладкий приз или игрушку хотелось всем.

Мальчик всё также стоял у стола, но уже переминаясь с ноги на ногу. Устал поди стоять на носках, чтобы видеть родителя, восседающего во главе. Петров усмехается, про себя костеря ребёнка, мог ведь и обойти стол, дабы быть с ним на равных.

— Лёша должен через неделю вернуться, — кивает и замечает погрустневшие, а после вмиг загоревшиеся глаза.

— Значит, мы всё-таки поедем на речку? — в сердцах громко произносит. В дальних комнатах слышен еле уловимый шум. Видимо, остальные республики услышали столь волнующий вопрос и решили услышать ответ воочию.

— Алёша обещал? — на его вопрос легко кивют. — Значит, поедем, — мягко улыбается, откладывая наконец зажатые в руках бумаги на стол.

***

Проходя по Невскому проспекту, мужчина вдыхает полной грудью влажный воздух города. Ленинград после всех событий выглядел уже не столь прискорбно. Люди трудились не покладая рук, дабы город вновь приобрёл образ довоенного, а может, и дореволюционного.

И Роман обязательно об этом подумал бы, но он приехал сюда ради одного конкретного человека, находящегося сейчас в непримечательном домике и Финского залива. И ему стоило бы поторопиться, нельзя, чтобы его заметили.

Это стало у них своеобразной традицией: Алексей уезжает на некоторое время, восстановиться. Крылья парня хоть и зажили, а двигаться в полной мере, как раньше, не могут. Лекари, которые что-то толковали о природе стран были истреблены в советской стране. Обучать новых, к сожалению, было невозможно: расстрел за нарушение закона. Может, чуть позже, когда противоречивые настроения по отношению к царской власти поутихнут, и к самим братьям тоже, мужчина сможет найти кого-то из достойных врачей, что сможет сохранить тайну.

А сейчас, заходя на территорию участка, Роман осматривает окрестности. Вся трава выкошена, терраса прибрана, участок чист и сияет под лучами солнца. Редкое, но приятное явления для города на воде.

Проходя в сам дом, мужчина наконец-то может расслабиться. Здесь нет слежки, нет извечных претизаний относительно государственных дел — здесь только он и его родной брат, что хотят просто отдохнуть хотя бы денёк.

— Ты уже приехал, — звучит утверждением с дивана.

Роман смотрит именно туда, на Алексея. Парень сидел на диване, закинув травмированные крылья на его спинку. Удобно ли ему было? Абсолютно точно нет. Старые раны давали о себе знать, когда он менял положение, но виду никогда не подавал, даже сейчас сидит храбрится, хотя Роман не понаслышке знает каково это, сам ведь раны отрабатывал после революции.

— Приехал, — кивает и проходит вглубь комнаты.

Алексей даже не смотрит в сторону брата, продолжая что-то намешивать. Наверняка очередная проба мази для лучшего заживления.

— Как твоё… самочувствие? — неловко спрашивать очевидное, но он не может не.

Младший брат тихонько посмеивается, отвлекаясь от занятия и поднимая взгляд.

— Могло быть и лучше, — просто отвечает.

Мужчина судорожно выдыхает. Злится, что ничем помочь не может. Злится, потому что не уберёг дорого сердцу человека. По его глупости Алексей сейчас сроду инвалида, не может нормально передвигаться, не испытывая боли в спине. Если бы он мог повернуть время вспять, возможно, успел бы спрятать брата, успел бы сохранить жизнь семьи. Но всё это было лишь в мечтах.

Сейчас бывший Романов может лишь сесть рядом, молча наблюдая за попытками парня намазать повреждённые суставы крыльев. Перья хоть и отросли, но не выглядели такими же шёлковыми и блестящими как когда-то. Поэтому Лёше приходится превращать их не только в плащ, но и скрывать за белоснежной тканью. Никто из стран или руководителей советской власти не должен признать в нём наследника престола. Может, отчасти Роман боялся отдавать своё нынешнее положение брату, поэтому продолжал хранить молчание относительно положения «старшего сына».

— Лёш, может, всё-таки попроб…

Его обрываются на середине предложения, закрыв рот рукой. Возмущённо пыхтя, он переводит взгляд на младшего, что и бровью не повёл, продолжая наносить лекарство.

— Мы это обсуждали. Я не горю желанием раскрывать свои тайны перед западными странами, — фыркает. Знает он эти блеяния о вечной дружбе. За годы Российской империи и царства наслушался. — Меньше всего я хочу услышать очередные предложения о смене правительства и власти.

— Но ты не даёшь даже шанса! Может, иностранные специалисты смогут вылечить этот… недуг.

— Ага, а потом раскрыть все карты перед своими госпóдами. Нет, изволь, лучше быть искалеченным, но с тайной.

Мужчина лишь закатывает глаза, но принимает поражение в очередной словесной перепалке. Брат был прав, иностранные специалисты, которые остались после волнений в Европе, могли проболтаться властям относительно положений в стране.

— Ладно, — вздыхает. — Так что насчёт поездки на пруд?

Алексей застывает с занесённой рукой от резкой смены ситуации. Пруд? О чём идёт речь?

В непонимании парень поднимает голову, с полной растерянностью во взгляде. На немой вопрос, лишь усмехаются, отбирая баночку с лекарством.

— Вчера Дима приходил, интересовался, когда ты приедешь, чтобы наконец-то поехать на пруд. Сказал, что ты обещал.

— Оу, — оставив попытки самому нанести мазь, Алексей передаёт эту заботу своему родственнику, который сразу же встаёт за его спиной, бережно касаясь суставов.

Пруд. Младший Петров и не помнит о своём обещание. Если только это обещание не было брошено второпях и перед самым отъездом. Что вполне, кстати, и могло быть — республики частенько такое промышляли, загоняя братьев в тупик; то игрушку новую попросят, то из заграницы что-то привезти, то в парк сходить и так далее. Алексей мог многое припомнить. Пруд был менее затратным предлогом выбраться куда-то всем вместе.

— Ну, пруд, так пруд, — усмехается, откидываясь на спинку и морщась от неприятных ощущений.

— Так всё-таки обещал?

— Возможно, как всегда перед отъездом, — посмеивается. — Ты же знаешь — попросят и не вспомнишь.

Оба глупо улыбаются. Дети всё-таки такие дети, ещё и хитрые дети. Сильно отличаются от своих предшественников.

— Снова на тётку оставил?

— Снова ты за своё! — цокает. — Она и сама не против посидеть с ребятами. Не зря же в детском саду работает.

— Когда-нибудь она потребуется от нас компенсации.

— Ну пусть попробует.

Братья тихо переговариваются ещё какое-то время, пока полностью не умолкают. Дом погружпется в приятную тишину, нарушаемую лишь далёким всплесками воды.