Начало
Наконец наступила весенняя погода, принесшая жителям Королевской Гавани ощущение обновления и надежды. Воздух был бодрящим и свежим, с легким бризом, который нес аромат цветущих цветов и распускающихся почек деревьев. По мере того, как дни становились теплее, сады замка ожили яркими красками и ароматными цветами, а звуки щебетания птиц наполняли воздух. Солнце ярко светило в небе, согревая камни стен замка.
Для наследной принцессы Вестероса Рейниры Таргариен, которая была на последних месяцах беременности и должна была родить где-то весной, перемена погоды принесла и радость, и тревогу. Она чувствовала в себе пробуждение новой жизни, но также и тяжесть страха, который пришел с родами. С течением недель принцесса становилась все более беспокойной и неуютной. Из-за теплой погоды ее опухшие ноги болели, а постоянное движение ребенка внутри нее оставляло ее чувство истощения и изнеможения.
Ее мачеха и ближайшая подруга детства, королева Алисента Хайтауэр, также родила второго сына в начале того года, и Рейнира не могла не почувствовать укола зависти, думая о сравнительно безболезненных родах королевы. Мейстеры неоднократно говорили ей, что каждые роды были разными, но она не могла не чувствовать тревоги из-за собственных предстоящих родов. Ее разум терзали печальные истории ее предков и каждой из женщин, которые потеряли свои жизни, стремясь служить своему королевству. Если бы сложные беременности были генетическими, Рейнира была уверена, что ей пришлось бы хуже всего. Ее мать, Эмма Аррен, и даже ее бабушка Алисса Таргариен. Все они умерли от осложнений при родах.
В последнее время ей часто вспоминались тревожные слова матери.
Скоро ты ляжешь в эту родильную постель.
Это был последний раз, когда она говорила с ней, а затем она умерла, украденная у нее братом, которого она даже не смогла обнять. Она также помнила свои собственные слова, ее непреклонное решение, что она лучше умрет как рыцарь в битве. О, как все изменилось, и беспокойный младенец в ее утробе заставил ее взять назад все свои претензии.
Рейнира Таргариен тоже начала рожать на две недели раньше, как и ее бабушка Дейэлла Таргариен, к большому ужасу мейстеров. Повитухи метались по комнате, пытаясь изо всех сил помочь принцессе справиться с ее болью, но душная атмосфера в родильной палате только делала ее еще более раздражительной. Она запретила мейстерам и всем мужчинам входить и позволила только своей невестке, леди Лейне Веларион, оставаться рядом с ней. Леди Лейна держала ее за руку и пыталась утешить, как могла, но даже она не могла успокоить плачущую наследницу Железного Трона. Она рожала уже почти двое суток, а ребенок все еще не подавал никаких признаков рождения.
Когда родовые схватки усилились, Рейнира почувствовала, как ее тело содрогнулось от боли, заставив ее закричать от боли. Ее дыхание стало более напряженным, и она чувствовала, как пот стекает по ее лбу. С каждой схваткой она сжимала пальцы леди Лейны все крепче, ее костяшки белели. С течением часов боль только усиливалась, заставляя ее чувствовать, как будто ее тело разрывают изнутри. Она поклялась богам наверху, старым и новым, поскольку страх рос внутри нее. Что-то было не так. Ребенок не выходил так легко, как должен был.
«Мне страшно. А что, если я не выживу? Что тогда будет?» — захныкала Рейнира, слезы текли по ее лицу.
Леди Лейна откинула волосы с лица и приложила прохладную влажную тряпку ко лбу. «Ты не умрешь, принцесса. Ты переживешь это и будешь жить, чтобы вырастить своего ребенка».
«А что, если я это сделаю? Черт, а что, если я этого не переживу? Это слишком, слишком много!»
«Я не желаю слышать от тебя подобных вещей! Просто дыши, Рейнира, и все будет хорошо», — Лейна сделала глубокий размеренный вдох и жестом пригласила принцессу следовать за ней.
На рассвете третьего дня комнату заполнили крики младенца, и после перерезания пуповины акушерка наконец протянула измученной принцессе маленький, извивающийся сверток. Слезы облегчения и радости текли по ее лицу, когда она протянула руку, чтобы взять новорожденного на руки. Комната взорвалась радостными криками, когда новость о благополучных родах ребенка распространилась по всему замку.
Лейна поцеловала Рейниру в лоб: «Дочь, принцесса. Ты так хорошо справилась».
Рейнира прижимала к себе дочь, переполненная эмоциями. Ребенок был маленьким и хрупким, но она появилась на свет, пинаясь и крича с необузданной энергией. На ее голове была прядь серебристо-золотых волос, и когда она открыла глаза, чтобы медленно моргнуть Рейнире, они были темно-фиолетовыми. Рейнира облегченно выдохнула. Она была прекрасна.
В этот момент в дверь ворвался Лейнор Веларион с широкой улыбкой на лице.
«Девушка, — сказали они. И какая девушка, ее слышно через весь замок», — радостно воскликнул он. «У нее легкие, как у дракона!»
Лейна рассмеялась над словами брата и освободила свое место рядом с принцессой, чтобы он мог занять ее место. Он осторожно сел на край кровати, взял мокрую тряпку из руки сестры и вытер ею лоб Рейниры.
«Действительно легкие дракона. Она не перестает плакать», — усмехнулась Рейнира.
«Это признак того, что она здорова, принцесса», — улыбнулась одна из акушерок.
Комната наполнилась болтовней, пока повитухи убирались, а слуги спешили принести свежее белье и горячую воду, чтобы помыть Рейниру. Она слабо улыбнулась, слезы счастья текли по ее лицу, когда она поцеловала макушку дочери и передала ее Лейнору. Только тогда ребенок перестал вопить и моргнул на него невинными глазами.
«О, посмотри, мне кажется, я нравлюсь ей больше», — пошутил Лейнор, нежно прижимая к себе дочь и любуясь ее тонкими чертами, которые так отличались от его собственных.
«Спасибо, что ты здесь со мной, Лейна», — пробормотала Рейнира, ее голос был едва громче шепота. «Я бы не смогла сделать это без тебя».
Лейна сжала ее руку: «Конечно, я бы ни за что на свете не пропустила это».
Следующими прибыли король и королева Вестероса, а также принцесса Рейнис и ее муж, лорд Корлис. Лицо короля Визериса было полно радости, но поведение королевы Алисент было более сдержанным и наблюдательным. Она немедленно села на один из диванов в комнате, все еще приходя в себя после собственных родов несколько месяцев назад.
«Я слышал, у меня есть внучка. Тогда позвольте мне увидеть ее, будущую наследницу Железного трона», — просиял король Визерис.
Лейнор передал ей свою дочь, и король прижал ее к себе, с гордостью показывая ее остальным бабушкам и дедушкам.
«У нее глаза как у бабушки, вы только посмотрите на них!»
«Как вы ее назовете?» — размышлял лорд Корлис.
Рейнира улыбнулась отцу: «Мы подумали, что вы, возможно, придумаете для нее имя, Ваша Светлость».
Визерис задумчиво посмотрел на ребенка, и он не мог не прослезиться. Она была похожа на его любимую Эмму. Семья Таргариенов была полна великих персонажей, из которых он мог бы выбрать имя для своей внучки, но ему показалось неправильным дать ей имя просто очередного воина.
«Многие в нашем роду были наездниками на драконах, но очень немногие из нас были мечтателями. Ее имя будет Дейенис, чтобы, возможно, она унаследовала дар пророчества своего предка», — заявил он и передал ребенка лорду Корлису.
«Дейнис Веларион, прекрасная принцесса и будущая наследница Железного трона», — лорд Корлис с нетерпением ждал того дня, когда кто-то с его именем наконец сядет на трон. История ведь помнит имена, а не кровь.
Принцесса Рейенис провела пальцем по носу ребенка: «Мы выбрали для нее яйцо из последней кладки Мелейс, чтобы положить его в ее колыбель».
Королева Алисента вежливо кивнула, пока все в комнате продолжали говорить между собой. Когда Рейнира потянулась к ней, она подошла и села рядом с ней и взяла ее за руку, но она не могла избавиться от чувства отчаяния, которое терзало ее изнутри. Она хотела, чтобы ее муж проявил столько же энтузиазма при рождении своих собственных детей, как он сделал это со своим внуком. Она хотела, чтобы он проявил столько же заботы, выбирая имя для своей дочери, тогда, возможно, Хелейну назвали бы как-то иначе, что так глубоко отражало бы его страсть. Именно эту горечь она просто не могла отпустить, даже когда поздравляла Рейниру и желала ей скорейшего выздоровления. Однако, когда ей наконец вручили ребенка, она не могла не улыбнуться. Маленькая светловолосая девочка напомнила ей ее собственного маленького Эймонда, и она не могла заставить себя испытывать какую-либо враждебность к самому ребенку. Если она и замечала, что черты новорожденного очень похожи на черты Командующего Городской стражей, она держала это при себе. «Это всего лишь один ребенок, и, возможно, это просто совпадение, что ее цвет кожи совсем не похож на цвет кожи сира Лейнора», — сказала она себе.
«Ты прекрасна, не правда ли?» — проворковала она ребенку. «Мы дадим тебе отдохнуть, Рейнира, у тебя были изнурительные несколько дней».
Король Визерис поцеловал дочь на прощание и выпроводил всех из комнаты, королева Алисента взяла с собой малышку, чтобы привести ее в порядок. Только когда все ушли, Рейнира смогла по-настоящему расслабиться. Она сделала несколько глубоких вдохов, ее тело все еще ныло от ее неустанных усилий, а голова откинулась назад на спинку кровати. Раздался нерешительный стук в дверь, и она прохрипела, приглашая их войти.
Сир Харвин Стронг медленно вошел в комнату с букетом весенних роз в руке.
«Принцесса», — сказал он, почтительно кланяясь. «Я услышал хорошие новости, и мне просто необходимо было прийти и увидеть все самому».
Рейнира подняла глаза с кровати, ее лицо все еще было красным и потным от труда. Она слабо улыбнулась своему верному щиту.
«Сир Харвин, рад вас видеть. Ребёнка увезли, чтобы о нём позаботились, её здесь нет».
«Она не единственная, кого я пришел увидеть», — сэр Харвин подошел к ее кровати и протянул ей цветы. «Для молодой матери».
«Спасибо, сир Харвин. Они прекрасны».
«Если позволите, принцесса...?»
Сир Харвин потянулся к Рейнире, и после быстрого взгляда на закрытую дверь Рейнира кивнула, позволяя ему поцеловать ее в лоб. Как раз когда он отстранялся, вошел сир Лейнор.
«Хотя очевидно, что моя маленькая принцесса предпочитает мое общество, я подумал, что ей, возможно, будет интересно познакомиться с еще одной очень важной персоной», — поддразнил он, передавая ребенка сиру Харвину и закрывая за собой дверь, уходя.
Сир Харвин бережно держал ребенка, его глаза были полны обожания.
«У нее твой нос», — тихо прокомментировала Рейнира.
Сир Харивн вздохнул: «Я рад, что это единственная часть меня, которую она унаследовала. Все остальное в ней прекрасно, как в ее матери и бабушке».
«Не говори так».
«Я говорю правду, принцесса, но ты должна знать, что я люблю ее всем сердцем. Как ее зовут?»
«Мой отец назвал ее Дейенис. Думаю, он надеется, что она будет мечтательницей, хотя сомневаюсь, что это правда. Мне она кажется бойцом».
Дейнис Стронг.
Сир Харвин пробует имя на кончике языка, достаточно тихо, чтобы никто, кроме его собственного сердца, не услышал. Его первенец. Он никогда не называл ее этим именем, но на один-единственный момент молчания она принадлежит ему, а он ей.
«Дейнис Веларион», — наконец говорит он. «И вправду чудесное имя. С чего вы взяли, что она боец?»
«Материнский инстинкт. И в ней течет кровь воина».
«Кровь воина, хм».
«Вы бы видели, как она кричала, когда вышла, уже настолько злая на мир, как будто он причинил ей какую-то серьезную несправедливость. Хотя, если она станет женщиной, я полагаю, мир причинит ей много несправедливостей. Я просто надеюсь, что смогу защитить ее от худшей из них».
Сир Харвин поцеловал румяную щеку Дейенис, спящей в его объятиях. «Я буду защищать ее до тех пор, пока жив».
«Пусть это будет действительно очень-очень долгим временем».
Они оба сидели молча несколько мгновений, глядя на своего новорожденного ребенка и наслаждаясь радостью момента. Несмотря на неопределенность того, что их ждет впереди, они были рады наслаждаться этими украденными моментами там, где они могли их найти.