XIV
Тэссу разбудили неразборчивые, громкие звуки, доносящиеся с первого этажа. Это была оглушающая какофония звонкого женского голоса и еще десятка других инструментов, созданных специально, чтобы испортить прекрасное воскресное утро.
Вынужденная проснуться пораньше в свой редкий выходной, Тэсса нехотя раскрыла глаза и уставилась в белый потолок, проматывая в голове все события минувшего дня. И когда полная картина произошедшего выложилась аккуратным паззлом, всё, что ей захотелось сделать—закрыть глаза и не просыпаться, пока всё не наладиться.
Нет, у неё не было похмелья и неожиданной потери памяти. Напротив, она помнила каждую деталь даже слишком хорошо. Тихий голос Уильяма и его теплое дыхание на своём лице, звук его смеха и растрепанные к концу дня волосы—все эти вещи были прекрасными и волнующими и одновременно пугающими и причиняющими боль. Как что-то столь положительное может приносит такие отрицательные эмоции?
И только потом Тэсса осознала, что никто не стал её будить. Сопоставив эту странность с начинающими настораживать звуками внизу, она решила проверить, что же все-таки происходит. Накинув легкий халат поверх спальной рубашки, девушка спустилась вниз.
-Бенджен,-обратилась она к мелькнувшему в холле камердинеру отца. Он куда-то очень спешил, руки были заняты множеством коробок,-что происходит?
-О, Мисс д'Эвуар, вас искала Миссис,-бегло проговорил хиленький паренек и так же быстро скрылся из виду.
Происходящее с каждой секундой все больше интриговало Тэсс своей завуалированной таинственностью. Она прошла в гостиную через холл, где творилось нечто совершенно непонятное: не менее дюжины работников активно упаковывали вещи в чемоданы; по некогда идеально убранной комнате сейчас была расставлена уйма коробок.
-Миссис Девенпорт!-с облегчением воскликнула Тэсса, заметив знакомое лицо,-что тут творится?
-Ох,-вздохнула женщина. Видимо, совсем запыхалась,-столько работы Мисс Тереза, столько работы! Миссис Элеонора сказала, чтобы всё было готово к полудню, а времени то совсем в обрез.
-Что должно быть готово к полудню?-удивленно переспросила Тэсс и отодвинулась в сторону, давая проход занятым работникам.
-Как это что? Приближается ваш день, Мисс Тереза, сегодня днем вы все отправляетесь в Бирмингем. Разве Миссис Элеонора вам ничего не сказала?
«Вероятно сказала, и не один раз»,-виновато подумала Тэсс,-«вот только я её не слушала».
-Ах, да. Спасибо, Миссис Девонпорт,-улыбнулась девушка, в голове проклиная всю и вся за эту злосчастную поездку,-что ж, пойду собираться.
Тэсса обошла свору грузчиков и прошла к винтовой лестнице. И тут её осенило: в Бирмингем едут «все».
-Миссис Девонпорт,-оглянулась Тэсса.
-Да?
-Едет вся семья?-спросила она,-и Мистер Уильям тоже?
Как же явно было её небезразличие. Так явно, что его с легкостью заметила Миссис Девонпорт. Женщина была рада пробуждению столь замечательного чувства в своей юной хозяйке—та буквально расцвела на глазах, «а всего-то и требовалось, что встретить хорошего парня»—думала женщина.
Неделя в загородной резиденции д'Эвуаров казалась приятной идеей. Тэсс любила их фамильное поместье в Бирмингеме, любила искусные сады с их потрясающими розовыми кустами и небольшим фонтанчиком в самом сердце незамысловатого лабиринта. Она всегда засиживалась там часами, читая книги или же просто глядя в чистое голубое небо. Недалеко от самого поместья, на территории их усадьбы, разбивался небольшой пруд, в котором летом и весной плескались утки.
Поместье в Бирмингеме было действительно сказочным, но вся эта поездка будет омрачена присутствием того, кого она меньше всего хотела видеть—Уильяма.
Тэсса нисколько не была на него зла и даже не испытывала раздражение при упоминании его имени, просто сам тот факт, что на протяжении семи долгих дней они будут в столь непосредственной близости друг от друга, приводил её в смятение. Как себя вести? Как разговаривать? Ведь в Лондоне все было просто: они виделись только за завтраками, и то, если повезет, а все остальное время Уилл проводил на работе или же со своим отцом там, в Бирмингеме. Теперь же этакая игра в прятки не сойдет им с рук. Волей не волей они должны будут посещать совместные ужины и завтраки, а их насчитывалось 7, не говоря уже о чаепитие в пять часов. Словом, неделя обещала быть полной ярких впечатлений.
Тэсса с 6-ти лет постоянно слышала про тот день, когда ей исполнится 18. Её мать была одержима этой датой, говоря, что именно в этом возрасте в жизни происходят самые значимые изменения, способные перевернуть все с ног на голову, сделать север югом, а восток—западом. Поэтому Тэсс ждала этой даты не столько с радостью и трепетом, как делала это Элеонора, а с недоверием и настороженностью, ведь делать север югом ей хотелось меньше всего. Тем не менее, такое отношение Тэссы к своему совершеннолетию никак не отменяло грандиозного празднования, к которому готовилась её мать. И, судя по масштабам этой подготовки, планирование шло именно с 6-ти лет.
Единственной хорошей новостью было то, что Тэсса поедет одна, потому что у отца были важные дела в Лондоне, а матери нужно было забрать кое-что из салона. Поэтому в поездке до Бирмингема в машине были лишь Тэсс и Роберт, чему сама Тэсс была очень рада—два часа в одной машине с Элеонорой были бы просто невыносимы, да еще и перед неделей бесконечного праздничного террора.
В коротком обмене любезностями Тэссе удалось выяснить у Роберта, что Уильям отправился в Бирмингем ранним утром «по делам», хотя Тэсса отлично понимала, почему на самом деле он решил поехать так рано.
-Восемнадцать лет, Мисс Тереза,-Роберт мельком взглянул на девушку в зеркало заднего вида, поймав её слабую улыбку,-а ведь я помню вас еще совсем маленькой.
-Время летит,-отозвалась Тэсс, глядя в окно на прорисовывающиеся в Английском тумане силуэты знакомого дома,-а иногда хочется, чтобы оно остановилось,-прошептала она.
Тринадцать лет—вот сколько времени прошло с того дня, как она стала сиротой. С той минуты, когда полицейский привез её в приют, Тэсса отсчитывала часы и минуты, словно где-то далеко во времени её ожидал определенный рубеж, после пересечения которого произойдет нечто значимое. Это было глупой детской идеей, но в какой-то степени помогало справиться с потерей, ведь, как говориться, «время лечит». Вот только тогда Тэсс понимала эту фразу слишком буквально.
Как только машина проехала в открытые резные ворота, её взору открылось поместье, словно сошедшее прямиком со страниц рассказов Джейн Остин. Еще читая «Гордость и предубеждение», Тэсса всегда представляла «Пемберли» Мистера Дарси именно так: величественная и большая усадьба с поместьем стиле континентального барокко. В период любви к сестрам Бронте и Джейн Остин, Тэсса просто не хотела покидать это место, так сильно ей нравилась здешняя атмосфера.
-Мисс д'Эвуар.
Тэссу с искренне теплой улыбкой встретил их пожилой дворецкий Уилсон.
-Рада вас видеть,-она обняла мужчину и отошла назад, дабы повнимательней его разглядеть,-вы прекрасно выглядите, Мистер Уилсон,-заметила девушка.
-Не льстите мне, Мисс д'Эвуар,-отмахнулся мужчина, придерживая входную дверь,-с трудом могу обойти всю усадьбу без посторонней помощи.
-Так ведь это куда веселее, чем бродить по ней в одиночестве,-засмеялась Тэсс, проходя в дом.
Мистер Уилсон закряхтел и проследовал за хозяйкой, пока та с накатившей ностальгией оглядывала знакомые стены, больше похожие на стены некого музея, нежели дома. В последний раз Тэсса была здесь в прошлом году, но уже успела соскучиться по огромной библиотеке и частной галерее, в которой обычно и проводила все свободное от чтения время.
-Тереза,-знакомый голос раздался по большому холлу. Тэсс обернулась к парадной лестнице, с которой не спеша спускался статный мужчина средних лет.
-Дядя Филипп,-протянула она, отвечая на его объятия.
-Сколько же мы не виделись?
-Почти год,-с полной серьезностью ответила девушка.
-Очень плохо,-театрально вздохнул Филипп и снова обнял названную племянницу,-и уже 18-ть лет! Подумать только.
-Самой не верится,-ей и вправду не верилось, что прошло уже так много времени.
-Когда приедут твои родители?
-Мама сказала, что приедет следом, а отец обещал быть здесь к четвергу.
Тэсса отдала верхнюю одежду экономкам и осталась лишь в прямом вязанном платье небесно голубого цвета. В нем было слегка холодновато, но девушка быстро привыкла к таком температуре—даже летом в этом доме стояла сравнительно низкая температура
-Как учеба?-спросил Филипп, когда они прошли в гостиную. Здесь было уже гораздо теплей, а все благодаря старому камину, распространявшему своё тепло по большой комнате. Ничего здесь не изменилось: все тот же старинный ковер, та же антикварная мебель, обитая бордовым сатином и золотом. Все здесь было выдержано в древесных тонах, что очень успокаивало и радовало глаз.
-Отлично. Недавно взяла курс истории в качестве дополнительного факультатива.
-Ох, в студенческие годы терпеть не мог историю,-с отвращением сказал Филипп, словно на секунду вновь оказался на одной из тех бесконечных, скучных лекций,-а вот твой отец был ярым фанатом, чуть ли не любимчиком профессора,-усмехнулся он.
Братья д'Эвуар были полярно разными людьми, и, не зная их фамилию, было практически невозможно догадаться об их родстве.
Отец Тэссы, Эдвард, был голубоглазым блондином среднего роста и коренастого телосложения, именно в него пошел Уильям; её же дядя Филлип являлся обладателем густых черных волос и серых глаз и был на голову выше своего старшего брата. Хоть разница в возрасте у них была и небольшая—всего-то четыре года, она была очень заметна в их поведении. Эдвард был более спокойным, усидчивым и рациональным, Филипп же с детства был неугомонным, шумным весельчаком, которого родителям еле удалось уговорить поступать в колледж. Тэсса слышала истории о его невероятных путешествиях в море, о планах на будущее, которым так и не суждено было сбыться. Его жизнь была для неё очередной книгой: увлекательной, интересной и недосягаемой.
-Помню, как впервые увидел тебя,-неожиданно ностальгично заговорил Филипп,-первое, что заметил-огромные серые глаза. Они действительно были пугающе большими. И грустными.
Тэсса тоже отлично помнила этот день. Её привезли в этот чужой, холодный дом, полный незнакомых лиц. Она не понимала, что здесь делает, зачем её сюда привели, хотя её новоиспеченная мать и твердила всю дорогу, что они едут "в её новый дом".
-Какой долгий путь ты проделала от той испуганной девочки до уверенной в себе леди.
Знал бы только дядя, что творится в её голове и в душе, когда лицо неприступно и даже высокомерно, а глаза холодны и без эмоциональны. Что каждый день внутри проходит невидимая борьба, и каждый день Тэсса её проигрывает.
-Бег времен,-тихо проговорила она, думая совсем о другом.
-Твоя мать собралась устраивать грандиозную вечеринку, не так ли?-в шутливой манере поинтересовался Филипп, хотя сам прекрасно знал ответ на этот вопрос—он таился в уже доставленных коробках.
-С этим не поспоришь,-вздохнула Тэсс,-она долго ждала этой возможности.
-Сдается мне, ты не так уж этому и рада.
Возможно, Тэссу выдало явное безучастие во всем этом маскараде или же некая грусть и обреченность в голосе и выражении лица, что появлялись при мысли о предстоящей неделе.
-Знаешь, раньше, когда я сильно нервничал, моя мама—твоя бабушка, рассказывала мне истории.
-Истории?-удивленным тоном переспросила Тэсс,-какие?
-Странные, но...довольно успокаивающие. Я бы даже сказал, отвлекающие.
-Например?
Филипп устроился поудобнее, готовясь к долгому и занимательному рассказу.
-Был у неё любимый,-сказал он,-про девушку по имени Эсклармонда де Фуа.
Это имя показалось Тэсс до боли знакомым, словно слышала она его тысячу раз, но на памяти не было ни одного.
-Какое красивое имя,-в легком замешательство отозвалась Тэсса,-она была француженкой?
-Эй, не забегай вперед,-предостерег дядя Филипп.-Итак, история начиналась в величественной крепости недалеко от отрога Пиренеев, в поистине райском месте—Окситании. Называлась та крепость Монсегюр...
-Подождите,-прервала рассказ Тэсс,-тот Монсегюр, в котором вырезали сотни альбигойцев?
-Именно.
-Действительно, странные истории рассказывала вам бабушка.
-Она и сама была женщина странная.
-И что же было дальше?
-Эсклармонда была дочерью благородного графа Роже Бернара. Жила, не зная невзгод, была любящей дочерью и светом всего графства. Любили её абсолютно все—и не любить было не возможно, ведь она была воплощением чистоты и непорочности, ровно ангелом, сошедшим с небес.
И вот, сокровище графства Фуа выдали замуж за знатного вельможу де Лисля. Новый дом принял её холодно, Эсклармонда долг не могла привыкнуть к людям и атмосфере. Целыми днями она просиживала в своих покоях или же прогуливалась по базару, облачившись в темную мантию, чтобы остаться незамеченной. Так, в одну из похожих вылазок, Эсклармонда забрела в маленькую церквушку, в которой, по счастливой случайности, проходила месса. Но месса была необычной, не католической, к которой она привыкла. Ритуалы были странными, неправильными, но воистину чарующими. Это была её первая месса в катарской церкви...
-Отец...
Филипп резко прервал рассказ, который уже успел приковать к себе полное внимание Тэсс, а все из-за ворвавшегося в комнату Уильяма. Тэсса сразу же распознала его голос; сидя спиной к двери, она не могла заставить себя обернуться.
-Тэсс?-Уилл был определенно шокирован,-простите, я...Я думал, ты приезжаешь только завтра.
«Верно, планировал очередной план побега»-подумала Тэсса, и вновь загорелось в ней спящее раздражение. Теперь она была рада, что ей удалось застать Уильяма врасплох.
-Простите, я чему-то помешал?-спросил он, хотя в голосе не прозвучало ни нотки сожаления.
-Дядя Филипп рассказывал мне историю,-ответила Тэсс и посмотрела на Уильяма с неким вызовом.
-Можешь остаться, послушать,-предложил Филипп.
Тэсса молилась, чтобы он отказался от этого предложения, сославшись на уйму работы и отсутсвие свободного времени, но вместо этого Уилл охотно уселся в мягкий диван прямо напротив.
-Что за история?
Рассказ был отодвинут на второй план присутствием Уильяма. Тэсс тратила каждую секунду на его старательное игнорирование, что было не так уж и легко, учитывая тот факт, что делать это она должна была так искусно, чтобы тот не заподозрил подвоха.
-Про девчонку де Фуа,-ответил Филипп.
В ту короткую секунду, что Тэсса успела окинуть взглядом Уилл, он выглядел напряженно и даже грозно. В последнее время два этих выражения стали постоянными гостями на его лице.
-И с чего это вдруг ты стал бросаться историями бабушки Сильвии?-спросил Уильям.
-Подумал, что интересная история отвлечет нашу Терезу от предпраздничного мандража.
«Наша Тереза»-мысленно повторила Тэсс, обдумывая смысл этой странной фразы. Она не была их Терезой, и уж точно не была Терезой Уильяма—почему-то именно эта мысль первой пришла к ней в голову, и это разозлило Тэссу еще сильнее. Куда делось её спокойствие? Куда делась её выдержка?
-Прекрасный выбор истории, отец,-с иронией произнес Уилл,-с таким же успехом ты бы мог рассказать Каренину.
-Она умирает?-спросила Тэсс, искренне обеспокоенная судьбой бедной Эсклармонды.
-Увы,-драматично вздохнул дядя Филипп,-все истории трагичны. Но шутка в том, что и интересны нам они только лишь из-за своей драматичности.
-Вы не верите в «жили долго и счастливо», дядя Филипп?-на этих словах, совсем не понимая зачем, Тэсса посмотрела на Уильяма. И он тоже смотрел на неё, и смотрел уже какое-то время.
-Почему же, верю,-ответил мужчина,-но это все равно скучно. Куда лучше интрига, драма—вот это история.
Звонок телефона раздался в самый подходящий момент, когда Уильям собирался что-то сказать, но остановился. Тэсса принялась виновато извиняться и отлучилась в длинный коридор, оставив отца и сына наедине.
-Какого черта?-сдержанным тоном произнес Уилл, когда девушка скрылась из виду.
-О чем ты?-Филипп обратил на сына недоуменный взгляд.
-Мы оба прекрасно знаем, о чем я.
-Если ты о совершенно невинной истории, то не нужно волноваться. Все было под контролем,-совершенно спокойно произнес мужчина.
-Одно слово, и все пошло бы наперекосяк. Ты хоть понимаешь, чем рисковал, отец?
-Она лишь узнала имя.
-Но кто знает, что бы ей вспомнилось потом? Ты дал обещание никому ничего не рассказывать до её дня рождения. Надеюсь, ты сдержишь свое слово?-Уилл испытывающие смотрел на отца.
-Если я сказал, что буду молчать, значит так оно и будет,-сказал Филипп, с достоинством выдержав взгляд сына,-только ответь мне на один вопрос.
Уильям кивнул, дав тем самым разрешение на продолжение.
-Зачем ты делаешь это? Орден считает минуты до того, что, как оказывается, уже произошло, а ты просто лжешь да еще вовлекаешь в это меня. Зачем?
-Потому что так будет лучше,-отрезал Уилл.
-Для кого? Для тебя или для Тэсс?
-Ты не знаешь...
-А ты знаешь?-оппонировал Филипп.
Вопрос застал Уильяма врасплох и лишь пуще разжег в нем пламя ярого противостояния.
-Просто держи язык за зубами,-только и сказал в ответ Уилл и поспешил покинуть компанию отца,-и держись от неё подальше.
-Ты ступил на опасную дорогу, Уильям. Это не закончится ничем хорошим,-сказал Филлип, заставив сына остановится на полпути к двери.
-Заканчиваться и нечему,-отрезал Уилл и вышел из комнаты через другую дверь, дабы избежать неловкого столкновения с Тэссой.
Отец был прав: он поступает эгоистично.
Но разве эгоистичным было старание оттянуть неизбежное, подарить Тэссе хотя бы неделю спокойной жизни? Нет, убеждал себя Уилл, это было ничем иным, как актом самоотверженности. Ведь скрывая от Ордена эту тайну, он подвергал опасности и себя.
Каждую секунду находясь рядом с ней, Уильям чувствовал необъяснимое желание заключить её в объятия и забрать на себя всю непосильную для её хрупких, девичьих плеч боль. Чтобы она понимала—он рядом.
Но мысль эта и вправду была эгоистичной, ведь на самом деле он нуждался в ней и, возможно, даже больше, нежели она нуждалась в нём. Тэсса ни в ком не нуждалась.
Уильям понимал, что не в силах оттянуть неизбежное, и это его пугало.
Он не вытерпит её ненависти. А она непременно его возненавидит.
-Алло?-раздался низкий, слегка удивленный голос Тэсс. Она не знала, кто звонит, а значит не записала его номер. От этого Айвена неожиданно одолела обида, но он тут же её отогнал.
-Тэсса, привет. Это...это Айвен,-он протиснулся сквозь кучку людей, толпившуюся у вагона, и буквально выпрыгнул на перрон,-надеюсь, ты меня еще не забыла,-сбивчивое дыхание делало его речь еще более неразборчивой.
Поезд Оксфордшир-Лондон совсем недавно прибыл в Кинг-Кросс, и, пока Оливер отчаянно пытался найти свободное такси, Айвен вытаскивал багаж, мысленно проклиная старшего брата. Это занятие развлекало его всю поездку.
-Айвен, да, конечно. Привет,-голос Тэссы прояснился и теперь звучал даже радостно, что гораздо улучшило хмурое настроение Айвена.
-Как дела?
-Всё нормально, спасибо. А твои, судя по всему, не очень?-даже через телефон он почувствовал её улыбку,-кстати, прости, что не ответила на твоё сообщение, я...была немного занята,-виновато произнесла Тэсс.
-Да ничего,-заверил Айвен, и тут заметил Оливера. Тот активно подзывал его к пойманному такси. Айвен жестом попросил подождать еще одну минуту, и продолжил:-послушай...что ты делаешь сегодня вечером? Не подумай ничего такого, просто сегодня в кофейне в Титчфилде состоятся любительские дебаты по кинематографу начала 20-х, вот я и подумал...-Айвен решил прервать бессвязный поток слов после довольно долгого молчания Тэсс.-Ты еще здесь?
-Да-да я...Айвен, прости,-с искренним сожалением ответила девушка, и Айвен тут же сник, понимая, что дальше последуют мягкие слова отказа,-родители увезли меня в Бирмингем на всю неделю. Я бы с радостью сходила, была бы только в городе,-тише добавила она.
Оливер начал откровенно кричать, и времени почти не оставалось.
-Все супер,-Айвен очень надеялся, что обычно присущий ему оптимизм сейчас звучал не совсем наигранно,-ладно, мне пора, а то Оливер рвет и мечет. Созвонимся как-нибудь?
-Обязательно.
-Значит...до звонка?-неловко предложил Айвен.
-До звонка,-со смехом ответила Тэсс, и у парня словно отлегло от сердца.
Он ничего не испортил.
На бегу закинув телефон в карман, Айвен понесся к ожидающему такси и злобному Оливеру.
-С кем это ты болтал?-буркнул старший брат, когда они устроились на заднем сидении.
-Не важно.
-Да брось ты, Айви,-Оливер шутливо толкнул брата локтем,-это была та Сара?
-Да,-быстро ответил Айвен, только бы отвязаться,-это была Сара.
-Она немного того, ты это знаешь?
-Любовь выбирает нас,-лирично отозвался младший брат и уставился в телефон.
2 декабря. Осталось всего лишь 7 дней.
-Поклонник?-безучастно произнес дядя Филипп, когда Тэсса вернулась в гостиную.
Ей сразу бросилось в глаза опустевшее место, на котором минуты назад сидел Уильям. «Неужели ему так невыносимо находиться со мной в одной комнате?».
-Нет, дядя,-смущенно ответила Тэсс,-всего лишь друг. А где Уильям?-как бы невзначай поинтересовалась она.
-Отошел по работе,-ответил Филипп,-этим он однозначно пошел в своего дядю.
-И всегда он был таким?-Тэсса присела на своё старое место.
Вопрос показался мужчине слегка странным.
-Угрюмым и отстраненным?
Она неуверенно кивнула, заведомо жалея, что вообще подняла эту тему.
-Нет, не всегда,-вздохнув, ответил Филипп,-когда умерла его невеста Сесилия, он, мягко говоря, стал сам не свой.
-Н-невеста?-не веря собственным ушам проговорила Тэсс, но голоса своего она не слышала.
Слова дяди Филиппа эхом отдавались в её голове, словно выкрикиваемые из уст сотен сирен—звук был невыносимым. Но она должна была дослушать. Ей нужно было сконцентрироваться.
-Да, Уилл был помолвлен с дочерью Уотсов,-судя по его тону, это было общеизвестным фактом,-ты не знала?
-Но как она умерла?
-Несчастный случай. Разбилась на машине по дороге в Лондон.
В словах дяди Филиппа не слышалось ни единой нотки сочувствие или сожаления. Он рассказывал эту историю, словно сюжет одной тех из скучных мелодрам, с которых так и не терпится уйти.
«Я же говорил, что тебе здесь понравится».
«Нет»,-взмолилась Тэсс, услышав знакомый голос,-«только не сейчас».
-Тэсса?-позвал дядя Филипп, настороженно поглядев на племянницу.
-Я...я должно быть сильно устала с дороги,-растерянно промямлила она, поднявшись на ноги,-наверное, мне стоит немного передохнуть.
Слегка пошатнувшись, она попятилась к выходу, но остановилась, услышав доносящиеся словно из воздуха прекрасные звуки музыки. Музыка играла достаточно громко, но, казалось, слышала её лишь одна Тэсс. Дядя Филипп сидел всё с тем же настороженным видом, словно до него не доходила ни единая нота этой прекрасной песни.
-Ты неважно выглядишь, я провожу тебя до комнаты,-дядя встал следом и аккуратно взял Тэссу под локоть, но она учтиво отказалась от помощи и прошла вперед.
-Нет-нет, все в порядке, я доберусь сама,-взгляд её все еще бегал по комнате, пытаясь уловить источник музыки.-Увидимся за ужином, дядя Филипп.
Тэсса распахнула двери и что есть мочи понеслась вдоль длинного коридора к широкой лестнице. Комната её находилась на втором этаже, в конце холла, а времени оставалось не так много. Меньше всего ей хотелось потерять сознание посреди дома и быть найденной кем-то из обслуги.
«Не находишь ли ты это излишним?».
«Симмонетта»,-взмолилась про себя Тэсс, пробираясь к комнате.
-Прекрати...-уже вслух прошептала она и завидела знакомую дверь конце коридора. Громкое биение её сердца заглушал лишь неясный гул десятков людей, громкая музыка и голоса, голоса, голоса...
«Дары никогда не бывают излишними, любовь моя».
Чувствуя подавляющую её упорство слабость, Тэсса ускорила шаг. Массивная дверь из гордого красного дерева была совсем близко, когда буквально испарилась, не дав девушке опустить позолоченную ручку. Вместо этого рука её рассекла воздух, а глаза встретились с невероятной красоты аркой, обрамленной вьющимся розовым кустарником. Арка вела в зеленый сад, из которого доносилась уже знакомая мелодия.
Тэсса стояла в проходе, со страхом и заворожением глядя на это зрелище, прекрасно осознавая, что оно являлось лишь злой шуткой её воображения. Но все же прекрасной шуткой.
Всё было настолько реально, что в нос ей ударяло воздушное благоухание цветов, в перемешку с терпким ароматом вина, а слух ласкали колоритные мотивы мандолы. Солнечный свет, обдававший теплом зеленую листву, не мог не манить своим теплом, и даже страх Тэссы не мог совладать с её трепетом.
Она осторожно протянула руку вперед и вздрогнула, кончиками пальцем ощутив непривычное тепло, словно солнце только что укусило её за палец, но это было...приятно.
Слегка осмелев, Тэсс сделала шаг вперед, и тогда вся её рука оказалось облаченной в лучи яркого солнечного потока.
-Что со мной происходит,-в пустоту произнесла она и, сама того не понимая, ступила в розовую арку.
«Еще никогда свет не казался ей таким ярким и столь сияющим. Быть может, виной всему было грандиозное торжество, что имело место в старинном палаццо Медичи на Виа Ларга, где семейство решило официально принять новоприбывших Веспуччи.
Симонетта была здесь лишь единожды; визит тот увенчался успехом для её супруга и затуманенным разумом для неё самой, ведь после знакомство с Джулиано Медичи, всё, о чем она могла думать, были его шоколадные глаза и манящая улыбка.
Могут ли оставить столь сильный отпечаток всего лишь несколько минут, проведенные в компании незнакомца? Теперь Симонетта отлично понимала, что это возможно, ведь опыт—самый лучший учитель.
Но она всегда была праведной дочерью церкви, в целомудрии вышла замуж за избранника родителей и была верна ему душой и телом. Так зачем сейчас Дева Мария искушает её столь смертным грехом?
Стоило только теплым шоколадным глазам Джулиано Медичи дерзко и так самонадеянно окинуть её взглядом, как верность Симонетты давала чуть заметные трещины в виде обольстительной улыбки флорентийского искусителя. Она чувствовала себя грешной и виновной—хоть она и не обманула верность мужа и даже не собиралась. Она бы никогда не сделала этого, не посмела бы после клятвы, данной перед глазами Божьими. Но тем не менее мысль эта, словно коварный змей в Эдемский сад, проникла в её голову.
Для сегодняшнего торжественного дня Марко самолично заказал для жены самое лучшие платье. «По флорентийской моде», как он воодушевленно рассказывал Симонетте, пытаясь вызвать в ней хоть долю той радости, что испытывал сам. Марко недоумевал, отчего его молодая жена вечно грустит и толком с ним не разговаривает, поэтому просто сослал это на тоску по дому и былой жизни. Ему не могло и в голову прийти, что жена его тоскует не по дому, а по тому, кого видела лишь раз и не способна была забыть.
Молодой Веспуччи гордо ступил в праздничный зал с красавицей женой под руку, приветствуемый десятками заинтересованных взглядов. И все они были прикованы к Симонетте, ступающей рядом с мужем и приветственно оглядывающей всех с доброй улыбкой. Копна её золотых, словно самих лучей солнца, волос была убрана в жемчужный чепчик, в то время как несколько длинных локонов мирно покоились на её спине. Платье её было чистого, небесного голубого цвета, придавая глазам Симонетты оттенок пасмурного моря. Она тут же отметила, что в дневном свете фасад палаццо выглядел не только совершенно иначе, но еще и красивей. Теперь Симонетта смогла по достоинству оценить прекрасной работы сводчатые окна с круглыми арками, массивные колонны с резными капителями, поддерживавшие лоджию на втором этаже- все было просто и в то же время элегантно.
Навстречу новоприбывшей паре направился статный мужчина, на вид лет тридцати. В руках его сверкал наполненный вином бокал, а на лице—улыбка.
-Сеньор Веспуччи,-радостно протянул Лоренцо, подойдя к паре,-и его прекрасная супруга Симонетта,-он наклонил голову в приветствии,-по нраву ли вам сегодняшнее празднество?
-Мы не могли быть более благодарны, сеньор Медичи,-ответил Марко.
Симонетта лишь стояла рядом, все так же улыбаясь, но взгляд её непрестанно бегал по залу в поисках лишь одних знакомых ей глаз. Тогда-то она и заметила девушку, стоящую поодаль от их маленькой компании, но внимательно наблюдающую за всем происходящим.
-Я хотел бы кое-кому вас представить,-сказал Лоренцо, поворачиваясь в сторону незнакомки, и немым жестом подозвал её к себе.
Темноволосая красавица медленным шагом ступила вперед. Казалось, прошла вечность, прежде чем она всё же оказалась рядом.
-Сеньор и сеньора Веспуччи, это Лукреция Донати. Она тоже недавно прибыла во Флоренцию из Рима,-Лоренцо не отводил взгляда от девушки,-быть может она сможет составить Вам прекрасную компанию, Симонетта, и покажет город. Не гоже молодой сеньоре скучать, пока муж занимается делами,-засмеялся он.
Симонетта догадывалась, кем приходилась сеньору де Медичи мисс Донати, но приличия не позволяли ей выразить своей действительной неприязни. Однозначно, эта девушка была красива; красота её была коварной и манящей, в глубоких серых глазах таилась некая загадка, которую Лоренцо, видимо, так натерпелась разгадать. На губах её застыла вечная усмешка, а взгляд был безразличным и отстраненным, словно разговор совершенно её не интересовал.
Неожиданно за парадной дверью раздались громкие голоса, люди кричали что-то похожее на «Да восславится дом Медичи! Слава дому Медичи!». И только когда двери палаццо распахнулись, впустив воинственного Джулиано и его свиту, гости перестали болтать и обратили все своё внимание на парадный вход.
При взгляде на Джулиано Симонетта ошалела, щёки её покраснели, а сердце на секунду застыло, а затем пустилось в пляс с новой силой. Вид у него был совершенно неподобающим для данного мероприятия, как успели заметить все присутствующие, обдавая младшего Медичи осуждающими взглядами. На Джулиано была порванная, выпачканная грязью и каплями крови рубаха, его побелевшие от пыли волосы были растрепанны, а лицо перепачкано сажей и редкими ссадинами. Но даже несмотря на все побои, вид у него был уж очень довольный: Джулиано с победоносной улыбкой поправил меч в ножнах и как ни в чем не бывало прошел вперед, на пути прихватив немного вина.
-Братец,-позвал его Лоренцо.
Джулиано расцвел в еще большой улыбке, завидев брата, а затем и его компанию.
-Скажи, стоит ли мне знать, что приключилось с тобой?
Джулиано отпил из бокала.
-Уж это не секрет,-с улыбкой проговорил он, поглядев на Симонетту, а затем вновь на всех слушателей,-по счастливой случайности мы столкнулись с псами Пацци на пьяцца Синьории. Франческо набрался смелости Муция, но, к сожалению, руки не лишился. Хотя я был к этому близок.
-Франческо Пацци?-вмешался Марко, впервые за это время привлекши внимание Симонетты. Неожиданно ей стало стыдно за своё поведение, ведь она совершенно забыла о муже,-неужто распри между вашими домами?
Лоренцо усмехнулся.
-Мы позволяем волкам есть ровно столько, сколько нужно, дабы утолить их голод,-уверенно сказал он.
-Но что если голод их станет не утолим?
-Волки мудрые животные,-ответил Лоренцо,-и принимают мудрые решения.
-Пацци слишком трясутся над тем, что имеют, и никогда не попросят большего, хоть и будут проклинать весь наш род до последнего вздоха,-проще высказался Джулианно, опустив бокал,-мудрецами их назвать сложно. Трусы—вот подходящее слово.
-Ваше лицо,-раздался негромкий голос у уха, и Симонетта испуганно обернулась на его обладателя,-пылает красным пламенем, сестрица.
Пухлые губы Лукреции растянулись в обольстительной ухмылке. Подхватив Симонетту под руку, она аккуратно увлекла её подальше от мужской компании. Она уже успела заметить горящий взгляд своей новой знакомой, направленный отнюдь не на супруга, а на горячо о что-то рассказывающего Джулиано.
От такого заявления Симонетта раскраснелась еще пуще и быстро отвела взгляд от гордого флорентийца. Эта неловкая перемена вызвала у Лукреции смех.
-В этом нет ничего постыдного,-сказала она,-спорю замуж вы вышли не по своей воле. Сердцу же вашему нужны собственные утехи.
-У-утехи?
-Меня выдали замуж в раннем возрасте, и я мало что знала о любви. Пока не встретила Лоренцо.
Симонетту удивило то, с какой открытостью Лукреция рассказывала о своей связи с замужним мужчиной, ведь то считалось недопустимым и порочным. Она разгуливала по палаццо, словно его хозяйка, когда как истинная донна Медичи находилась в отъезде.
-Ступайте за мной,-деловито произнесла Лукреция, проходя вглубь зала.
Симонетта нерешительно плелась за самоуверенной брюнеткой, придерживая длинные юбки своего платья, чтобы не споткнуться.
Они долго пробирались сквозь танцующую толпу и музыкантов, и тут Лукреция остановилась. В углу зала, где открывался наилучший вид на празднество, стоял щупленький молодой паренек лет 19, с видом обезумевшего творца разглядывая гостей.
-Сандро!-воскликнула Лукреция.
Парень тут же обернулся на зов; губы его расплылись в улыбке.
-Сеньора Донати,-учтиво поклонился он,-вы прекрасны.
Симонетта отметила его скудный наряд и перепачканные краской руки, в которых он держал кисти. «Художник»-подумала она и тогда заметила небольшой холст, стоящий рядом.
-Сандро, это сеньора Веспуччи,-представила Лукреция Симонетту,-виновница торжества.
-Сеньора Веспуччи,-в той же манере поклонился художник, но взгляд его не сходил с лица девушки.
Такое внимание немного смутило Симонетту.
-Сандро один из лучших маэстро Флоренции.
-Услышал бы вас да Винчи,-тихо сказал Сандро, улыбнувшись.
-Талант ваш для меня, увы не секрет. Слухи о кисти Боттичелли дошли и до Генуи,-робко проронила Симонетта, получив от молодого художника благодарственный поклон.
-Сандро,-воскликнула сеньора Донати, словно неожиданно в её голову ударила блестящая идея,-почему бы тебе не нарисовать сеньору Веспуччи?
-Я...я был бы польщен. Если вы не против,-пролепетал паренек.
-Для меня будет частью позировать вам, маэстро Боттичелли,-улыбнулась Симонетта.
-Что же, оставим Сандро за работой,-сказала Лукреция и, подхватив спутницу под руку, вновь увлекла её в толпу.-Скоро в вашем палаццо будет красоваться твой портрет,-сказала Лукреция,-или же не в вашем,-чуть слышно добавила она, вновь окрасив лицо Симонетты в красный цвет.
-Сеньора Донати, герцог Медичи послал меня разыскать вас,-проговорил подоспевший лакей,-он хочет вас видеть.
-Ну, раз так велит сам герцог,-лениво вздохнула Лукреция,-дорогая Симонетта, надеюсь нам удасться продолжить эту занятную беседу.
-Буду ждать нашей встречи,-ответила Симонетта и проводила взглядом удаляющуюся в сторону покоев Лукрецию.
Теперь она была в совершенном одиночестве, окружённая любопытными взглядами, и почувствовала себя ужасно потерянной. Но ей не хотелось докучать Марко. Наверняка он нашел занятную компанию и чувствовал себя в своей стихии, кидаясь идеями налево и направо, высказывая мнение по любому вопросу, выплескивая свои амбиции.
Симонетта любила в муже столь яркую страсть ко всему в жизни и тайно мечтала обладать таким же умением. Но ей никак не удавалось найти то, что разжигало бы в ней хоть в половину такое же пламенное чувство—всю жизнь она была лишь отражением своих родителей, а затем и мужа. Симонетта никогда не видела своего собственного отражения и стала сомневаться, что вообще обладала таковым.
-Не мог дождаться её ухода.
Симонетта подумала, что слишком уж часто её застают врасплох, и решительно обернулась на говорящего. Тогда-то вся решимость её вовсе пропала, испарилась, а католическое противостояние показало когти сопротивления.
-Сеньор Медичи,-сдержанно произнесла Симонетта,-я как раз разыскивала своего мужа. Не знаете ли вы, где он?
-Минуту назад я застал его за беседой с Филиппо Барберини. Должен признать: у вашего мужа истинный дар находить общий язык с меркантильными змеями,-усмехнулся он, отряхнув пыль с рукава.
-Вы...-робко начала Симонетта, не уверенная в том, стоит ли ей вообще задавать этот вопрос,-вы в порядке?
-Да,-с легким удивлением ответил Джулиано,-спасибо.
Глаза Симонетты невольно упали на глубокий порез, зияющий на его правой щеке. Она с трудом подавила желание потянуться к нему рукой.
-Но как же, у вас кровь,-встревоженно произнесла она.
Столь небезразличная реакция польстила Джулиано, и он поспешил успокоить девушку:
-Каким же был бы я воином, страшись я какой-то царапины.
-Не стоит недооценивать царапины. Величайшие бойцы погибали от пустячных ранений, сеньор Медичи; вам нужно обработать рану, пока не занесли заразу.
Джулиано внимательно наблюдал за изучающим его порез взглядом Симонетты. Лицо её было лишено смущения, и он смог получше разглядеть его тонкие черты.
-Не окажите ли вы мне честь?-с вызовом произнес Джулиано.
Симонетта тут же отдернулась и щеки её слегка порозовели.
-Боюсь, я сделаю всё только хуже. Я могу позвать врача...
-Сеньора Веспуччи,-Джулиано аккуратно взял её за руку, не дав сделать шагу вперед,-я правда в порядке, моё ранение не стоит вашего волнения.
Но Симонетта больше не волновалась ни о чем, кроме его теплой коже на своей холодной от волнения ладони. Всё тело её словно опалили горячей водой, кровь хлынула к лицу, сердце застудила с невообразимой до этого момента скоростью. Его карие глаза словно потемнели, превращаясь в черные угли, своим накалом разжигающие в ней чувства, о которых она даже не подозревала. Чувства эти были потаенными и волнующими. Чувства эти были пугающими».