Нарисованное небо

Двое парней так и стояли в коридоре чужого для них обоих дома. Конан всё никак не решался отпустить парня, он так отчаянно прижимался к тому, а в голове Кайто уже выстраивался план того, что ему предстоит сделать пока он здесь. Они ещё совсем дети, но сколько им уже пришлось пережить и сколько им ещё предстоит... Вокруг витала неловкость, а напряжение Кайто как будто было осязаемо кожей. Наконец, холодную тишину прервал всё ещё немного подрагивающий голос Конана.

— Кайто, ты.. не голоден? — этот вопрос Кайто ожидал сейчас меньше всего.

— Да... – Кайто кивнул, перекусить сейчас и правда не помешало бы.

"Он совсем дурак или... Все богатенькие такие наивные? Как такие глупые люди могут управлять такими возможностями", – думал Кайто, пока Конан фыркал носом, уткнувшись в его плечо. Ему не было дела до этого подростка, единственное, что его сейчас волновало – что ему делать со своей собственной проблемой. Конан наконец отстранился от Кайто и, не поднимая взгляда, побрёл на кухню. Он не хотел, чтобы тот видел его глаза, которые еле сдерживали слезы и как дрожали его губы.

Через открытые окна было слышно как легкий ветерок игрался с листвой и иногда залетал в дом, колыхая шторы на окнах. Конан вел его по коридорам особняка, проходя мимо дорогих картин, диковинных растений и роскошной лепнины на стенах. Кайто часто притормаживал, разглядывая убранство дома. Никто не решался завести разговор да и не о чем было разговаривать. Оба они были погружены в свои мысли.

"Интересно, ему здесь нравится? Он ведь не думает про меня плохо?.. Было бы славно, если бы мы стали друзьями, в нём есть что-то цепляющее", — размышлял Конан, идя впереди.

"Сколько стоит это всё?! Наверняка вон та картина стоит невероятных денег... Да на эти деньги можно весь приют прокормить! И у них это всё просто для красоты? Чокнутые..." — Кайто злился, хоть и не показывал это внешне.

Кухня была отделана красным деревом вперемешку с диким камнем. На стенах висели шкафы с резными дверцами, за которыми виднелась посуда. Посреди комнаты стоял такой же круглый стол из древесины и несколько стульев. Кайто молча сел, наблюдая за тем, как Конан поставил чайник на плиту и достал продукты из холодильника. Он чувствовал себя не в своей тарелке, всё было чужим и дело не в том, что это просто незнакомый дом. Из-за неловкости и напряжения, потели ладони. Конечно, он нервничал. Отвлёкшись от Конана, парень перевёл взгляд на окно. Деревья были залиты розоватым светом заходящего за горизонт солнца, облака медленно плыли по ещё светлому небу. Небо одинаково везде, но чувства оно вызывает разные. Кайто смотрел на облака, уходящие вдаль, и думал о том, насколько он здесь чужой.

Конан закончил суетиться с готовкой, поставил на стол чайник с чаем, от которого исходил невероятный аромат, и сэндвичи. Кайто задумчиво смотрел на тарелку посреди стола отсутствующим взглядом, но запах еды пробудил аппетит, вырвав его из мыслей. Съев первый бутерброд, он удивился.

"Какого черта... Что это вообще? И такое он ест каждый день?!" – Кайто был поражен и его можно было понять. Единственная еда, которая была доступна в приюте – безвкусная каша и такой же суп, в котором были только картошка да вода. Никто не беспокоился о том, чем кормят этих несчастных детей.

Парень съел ещё пару бутербродов, запив всё ароматным чаем, вкус которого нельзя было сравнить ни с чем, что он пробовал раньше. Наконец, он решил прервать уже явно затянувшееся молчание.

– Конан, я хотел спросить... Ты помнишь, что мне завтра нужно будет вернуться в приют за моими документами? Мне понадобится твоё разрешение или типа того?

Конан ужинал не торопясь, для него это была обычная трапеза.

– Верно, – он вздохнул и откинулся на спинку стула. – Здесь могут находиться только рабочие. У наших слуг был договор с моей семьёй, но у тебя его нет. Я дам тебе свою печать, с ней тебя без проблем пропустят. Хочешь взять мою машину чтобы было быстрее?

– Нет, ещё чего... – Кайто опешил от такого предложения. — Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы если со мной что-то случится. Завтра нужно рано встать, я, наверное, пойду спать?

– Ладно, идём, я покажу тебе твою комнату. – Конан доел свои бутерброды, поднялся с места и взглядом показал Кайто идти за ним. Он только сейчас осознал, что этот парень рискует не только в своём районе, но и здесь. Он поступил эгоистично, притащив его сюда, ведь не мог оставаться один.

Кайто плёлся за парнем, размышляя о завтрашнем дне и о вообще о происходящем. Этот мир был не его и никогда таким не станет. Здесь он только потому что от него что-то нужно и это его шанс. Он настолько погрузился в свои мысли, что даже не заметил как они добрались до комнаты. Кайто пожелал Конану спокойной ночи и отдал ему свою печать, которую взял по пути в своей комнате, а затем вернулся на кухню, чтобы убрать посуду после ужина.

— Я смогу, я и не такое делал... Это лучше, чем те похотливые уроды. – Кайто никак не мог понять, чего ему ожидать. Обернётся ли в этот раз всё так же как и раньше? Это был самый вероятный исход, но всё же парень надеялся где-то в глубине души, что сейчас всё будет иначе.

Конан, закончив с уборкой, ушёл в свою спальню и без сил упал на кровать. Он был слишком вымотан, а потому уснул сразу же.

Кайто же не мог уснуть. Он лежал на кровати, разглядывая убранство этой комнаты. Всё такое чистое и светлое, на стенах красно-золотистые узоры, кровать, накрытая белым воздушным тюлем, напоминающая мягкое облако и такой мягкий ковёр под ногами... С приютом и сравнивать было нечего. Было ощущение, что всё здесь указывало на то, что ему здесь не место. В груди начало щемить от боли и обиды, от осознания того, что ему просто не повезло, что он просто родился в другом социальном слое. Он не смог уснуть от такого непривычного комфорта и до утра думал о разном: про себя и Конана, про этот чужой мир, про тех людей, с которыми ему непосчастливилось встретиться раньше.

Когда за окном начало всходить солнце, Кайто встал и направился в ванную. Убранство этой комнаты также было роскошным. Высокие потолки, стены небесного цвета, нежные шторы цвета морской волны на окнах и цветы на подоконниках. Даже здесь висела картина какого-то художника. Ванна была белой с вкраплениями золота, а на полу лежал большой серый ковёр с длинным ворсом.

– Чего, правда ковёр? Неужели им не жалко держать такую красоту здесь?!

Он провёл рукой по резной керамической плитке, которая обжигала холодом. Принять ванну Кайто не решился, умывшись, он отправился в свою комнату собираться. Взяв печать и оставив записку для Конана о том, что он отправился за документами, парень вышел из особняка.

Только сейчас он заметил насколько огромно это поместье, оно было размером в три футбольных поля или около того. С одной стороны находился фруктовый сад с прудом, а с другой что-то, напоминающее стойло для лошадей. Под ногами была широкая выстланная булыжниками тропа, которая вела Кайто за забор этого двора. Вдоль дорожки располагались мелкие фонтанчики, которые сейчас не работали.

Выйдя за ворота, парень обнаружил, что на улице довольно много людей. Он шёл быстрым шагом и старался обходить всех людей поотдаль, но всё равно краем уха слышал как они все начинали шептаться при виде оборванца. Только сейчас он понял, что забыл переодеться и шёл по улице в своём старом тряпье. Растрепанные волосы, подстриженные наспех и неровно, и отсутствующий взгляд, блуждающий в поисках указателей, так же выдавали его неуверенность. Он ускорил шаг, чтобы не слышать их, но случайно столкнулся с женщиной, которая стояла у клумбы с цветами. Парень сразу же стал извиняться даже не поднимая взгляда на неё, но тут же получил крепкий удар по щеке, а затем сильный толчок в живот. От боли на несколько секунд помутилось зрение. Он не мог разглядеть её, но хорошо слышал мерзкий высокий голос:

– Ах ты... Челядь! Ты хоть понимаешь, что натворил?! Теперь все мои вещи грязные и мне придётся их выкинуть!.. – Она прдолжала что-то кричать ему вслед, пока он бежал как можно скорее от этих людей.

На крики женщины оборачивались все, некоторые присоединились к ней. Он слышал как вслед ему толпа кричала какой он выродок и что ему лучше сдохнуть. Под ноги внезапно прилетел камень, затем второй в руку, третий... Все они начали кидаться в него ими. Один из камней прилетел висок, от чего по лицу стала стекать кровь. Это место никогда не примет таких как он, он это понимал. Кайто и не заметил как по лицу стали стекать горячие слёзы.

До пропускного пункта парень еле добрался. Там он весь запыхавшийся вытер слезы с щек и кровь. Чуть постояв на улице, он решился войти в будку охраны, только через неё можно было выйти на другую сторону. Парень показал женщине, сидевшей там, печать Конана и свою метку, а также по её просьбе оставил отпечатки пальцев. Сначала она хотела что-то сказать, но, изучив информацию о нанимателе, только цокнула языком и нажала кнопку, открывающую автоматические двери.

Теперь он находился в районе среднего класса. Здесь он уже бывал раньше, не по своей воле конечно, но по нужде. Так что некоторые улицы были ему уже знакомы. Немного отдышавшись и утерев кровь с виска, он побрёл дальше.

"Как будто я хотел родиться там... Это ведь не мой выбор! Чем я так насолил этому миру? Кто распределяет роли?! Почему меня выкинули как ненужный мусор?" – В душе парня всё яростнее становились обида и ненависть.

Только в его голове промелькнули эти мысли, как он услышал мужской незнакомый, нежный и окутывающий теплом и лаской голос. Это был не голос самого Кайто, но звучал он в его голове: "Тише... Ты не прав, милый. Перед тобой еще откроются врата... Ты ещё сможешь стать великим. Ты покажешь этому миру на что способны такие как ты. Сейчас ты не готов, но скоро я позволю тебе...".

– Кто ты? Что… – Кайто не мог ничего понять. Оглянувшись вокруг он не нашёл никого, кто мог бы говорить с ним.

Голос в голове зазвучал вновь: "Я – Адель. Ты всё узнаешь, но чуть позже...".

– Чего?.. Подожди, откуда ты взялся? Как так получилось? – Но никакого голоса больше не было. — Я что с ума уже схожу... Только этого мне не хватало.

В душе проснулась хоть и слабая, но надежда на то, что теперь всё в его руках. Может, у него правда появился шанс?

– Я выжму с них всё, что смогу. Все они заплатят за то, что творят с нами.

Он дал себе обещание и теперь во что бы то ни стало должен был его сдержать.