Однажды

Альтернативный конец. Специально для тех, кто хотел счастливого завершения истории близнецов. Приятного прочтения.
_____
Скрип тормозов школьного автобуса, смех последних учениц, хлопающие двери — всё это осталось позади. Су Хо задержался у велопарковки, поправляя ремень рюкзака. Разговор с учителем математики затянулся — опять эти бесконечные упрёки о "нереализованном потенциале". 

"Если бы он знал, куда я реализуюсь без ваших формул..."

Байк стоял у ограды, покорно ждал. Но прежде чем сесть, Су Хо почувствовал — что-то не так. Холодок пробежал по спине. 

Он медленно обернулся, но ничего подозрительного не увидел: ученики, оравой идущие домой; редко проезжающие машины; какой-то силуэт около дерева; кучка школьников, остановившихся у ворот и... Стоп, силуэт?

Взгляд тут же вернулся к дереву.

Высокий. Широкоплечий. Слишком знакомый, несмотря на прошедшее время. Даже спустя годы его очертания узнавались мгновенно — эта развязная, но расчётливая поза, будто он всегда готов к удару. Капюшон, низко надвинутый на лоб, не скрывал характерного очертания челюсти — резкого, словно высеченного из камня.  Губы, привычным жестом, держали сигарету. Прям как тогда перед боем.

"Что он здесь делает?" 

Воспоминания всплыли резко и ярко: 

Соревнования по боксу в средней школе. У Ён, тогда ещё просто высокомерный задира, уверенный в своей победе. 

Пятый раунд. Его левый хук, который Су Хо пропустил нарочно, чтобы изучить манеру движений. А после, наконец, его собственный удар. Точно в солнечное сплетение. У Ён, скрючившись на полу, смотрел на него с ненавистью, смешанной с непониманием. Он хотел встать, хотел ответить за это, но просто не мог.

— Ты... ты заплатишь за это!

***

И вот он здесь. 

Но У Ён даже не смотрел в его сторону.

Су Хо проследил за направлением его взгляда. Боковой выход школы. Туда, где только что появились... 

Близнецы.

Тхэмин что-то говорил сестре, активно жестикулируя. Мирин слушала, лишь изредка кивая на его слова. Они повернули на тропинку, ведущую к их дому — через сквер, где в это время почти не бывает людей.

Тхэмин шёл первым, чуть выдвинувшись вперёд, как всегда. Его тень — длинная и чёткая — ложилась на асфальт, будто расчищая путь. Мирин следовала за ним, чуть отставая. Её пальцы теребили ремень рюкзака — нервный жест, который Су Хо замечал раньше. 

У Ён двинулся за ними, сохраняя дистанцию, но его поза выдавала его намерения: плечи напряжены, готовые к рывку; шаг лёгкий, почти бесшумный; 

правая рука в кармане — там явно что-то было. 

Сердце Су Хо забилось чаще.

"Они в опасности"

Он уже было пошёл вслед за ним, как что-то заставило его остановиться.

"Почему я вообще должен вмешиваться? Они были опасны. Они остаются опасными. Сами выбрали этот путь. Тем более, что они больше не вернутся. Но...  Мирин"

Её лицо в библиотеке, когда она думала, что он не видит. 

Её пальцы, сжимающие край стола, когда кто-то громко хлопал дверью. 

Её глаза — не холодные, как у брата, а просто... уставшие.

И теперь он бежал. Су Хо даже не думал. Тело двинулось само — бесшумно, используя каждую тень, каждое укрытие. Он знал этот район лучше, чем У Ён. Знал каждую узорчатую решётку заборов, где можно затаиться. Каждый поворот аллеи, где тени становились гуще. Каждый глухой двор, где эхо разносило шаги.

Су Хо двигался как тень, прижимаясь к стенам, замедляясь на открытых местах, используя шум проезжающих машин, чтобы скрыть свои шаги. 

Его сердце колотилось не от страха — от предчувствия. Что-то было не так. 

И тогда он заметил первого. 

Из переулка слева вышел мужчина в чёрной ветровке, руки в карманах. Шёл не спеша, но чётко в направлении близнецов. 

Второй появился у ларька с шаурмой — высокий, с квадратной челюстью, намеренно замедлил шаг, когда Тхэмин с Мирин прошли мимо. 

Третий, четвёртый...

Они выходили из подъездов, сворачивали с параллельных улиц, словно по сигналу. Все — мужчины от 20 до 35, одетые неброско, но с одинаковой повадкой — лёгкая раскачка при ходьбе, взгляд, скользящий по окружающим, как бы оценивая угрозу. 

Наёмники.

Су Хо ускорился. Близнецы уже входили в сквер — тихое, почти безлюдное место с полуразрушенной детской площадкой и скамейками, заросшими плющом. 

Идеальное место для засады. 

У Ён остановился за углом кирпичного здания, вытащив что-то из кармана. Су Хо не разглядел, что именно, но блеск металла был красноречивее слов. 

Сквер был пустынен. Фонари горели тускло, оставляя между собой островки темноты. Близнецы шли по центральной аллее, даже не подозревая, что за ними следят. 

У Ён двигался по параллельной тропинке, прячась за стволами деревьев. 

Су Хо выбрал другой путь — через кусты, где его синяя ветровка, хотя бы немного, но сливалась с тенями. 

"Как их предупредить? Кричать?Слишком рискованно. Подойти? У Ён заметит. Тогда... "

Он нагнулся, поднял камень, прицелился. 

Щёлк.

Камень ударил в ветку над головой Тхэмина. Тот мгновенно замер, толкнул сестру за спину, огляделся. 

Су Хо пригнулся ниже. 

У Ён тоже замер — он не видел броска, но понял, что что-то не так. 

Тхэмин медленно повернул голову — прямо в сторону У Ёна. Их взгляды встретились. Напряжение висело в воздухе, словно перед грозой. 

Тхэмин не ответил. Только слегка развернул плечи, готовясь к атаке. 

Мирин стояла за ним, но её руки уже были сжаты в кулаки. Мин первым почувствовал неладное. Он резко оглянулся. 

— Что... — начала Мирин, но тут из-за деревьев вышли пятеро. 

Ещё трое перекрыли выход назад. 

У Ён появился последним, с торжествующей ухмылкой: 

— Ну что, призраки? Теперь сможете убежать?

Тхэмин не ответил. Его глаза метнулись к Су Хо, всё ещё скрытому в тени деревьев. 

"Он знает, что я здесь"

— Чего тебе, У Ён? — голос Тхэмина был спокоен, но в нём звенела сталь. 

У Ён рассмеялся — резко, беззвучно. 

— Ты украл у меня всё. Мою аудиторию. Мои деньги. Моё уважение.

Он выбросил руку вперёд — в пальцах сверкнуло лезвие. 

— Теперь я заберу твою жизнь.

Внимание близнецов переключилось на Кана. Из-за него они совсем забыли, что сзади их окружают другие. Амбалы решили действовать нечестно. Пока Тхэмин перекидывался словами с У Ёном, один из наёмников начал идти в их сторону, надевая на руку кастет. Ан заметил в последний момент, но этого хватило.

Су Хо, не раздумывая, выбежал на аллею: 

— Сзади! — Его голос разрезал напряжённый воздух, как нож. 

Близнецы развернулись в боевую стойку синхронно, спинами друг к другу.

У Ён обернулся, глаза расширились.

— Ты?

— Давно не виделись, У Ён. Снова идёшь против правил? — Надо было отвлечь Кана от близнецов, пока они отбиваются от наёмников. Необходимо выиграть хотя бы пару секунд. А самый лучший способ заговорить врага — вспомнить его прошлое.

***

Соревнования только закончились. Су Хо победил. Было достаточно сложно, но он смог. Сейчас осталось собрать вещи, переодеться и можно идти домой. Там уже скорее всего ждала бабушка с любимыми пирожками. От мысли про вкусную выпичку бабушки, живот сразу заурчал.

Дверь неприятно скрипнула, свежий воздух ударил в лицо. Су Хо вздохнул полной грудью и наконец, со спокойной душой, поспешил покинуть территорию. Только сделать это быстро у него не получилось. Дорогу загородил У Ён. Последний соперник.

— Чего тебе?

— Бой был нечестный.

— С чего бы это? Мы дрались один на один, судья следил за нарушениями, так что вс.. — он не успел договорить. Сильный удар в челюсть заткнул его. Но вот в чём загвоздка: У Ён стоял перед ним, а удар пришёлся справа. Взгляд сразу метнулся туда. Это был предыдущий соперник.

Тогда началась новая драка. Без правил. Двое на одного. Конечно же Су Хо победил. Желание поесть бабушкины пирожки было выше, чем лежать в больнице.

***

Первая атака началась мгновенно. 

Тхэмин — удар в горло первому наёмнику, подсечка второму. Мирин — бросок через плечо, резкий удар коленом в солнечное сплетение.Су Хо — врезается в схватку, блокируя удар, направленный в спину Тхэмину. 

Но их слишком много. 

Кто-то достал цепь — металл свистит в воздухе, рассекая плечо Мирин. Она вскрикивает, но не падает — Су Хо успевает поймать её. У Ён наблюдает за хаосом, держа в руках нож-бабочку. 

— Су Хо... — он качает головой, — ты  собираешься вечно мои планы ломать?

Су Хо не отвечает. Он видит только одно — кровь на рукаве Мирин. И тогда что-то в нём ломается. 

Су Хо хватает стоявший рядом мусорный бак — тяжёлый удар по группе нападающих. Тхэмин использует момент — двойной удар, два человека падают. Мирин выхватывает цепь у того, кто ранил её— металл свистит, ещё один противник на земле. 

У Ён не отступает, но заметно напрягается. 

— Вас... вас должно было хватить! — Кричит он своим людям.

Издалека доносится сирена. Кто-то вызвал полицию. 

Тхэмин воспользовался моментом — рывок вперёд, удар в солнечное сплетение. 

У Ён захрипел, упал на колени. Нож звякнул об асфальт. 

Мирин подняла его, разглядывая с каким-то странным любопытством. 

— Дешёвка, — прошептала она и кинула к ногам Кана.

— Уходим, — хрипит Тхэмин, хватая сестру за руку. 

Видимо У Ён не понимает с первого раза. И со второго. И третьего. Или какой это уже по счёту бой против него? Стоило троице повернуться спиной к нему, как он вскочил и попробовал воткнуть нож в спину Мирин. Но Су Хо, что до сих пор был в гневе, не дал ему даже приблизиться к ней. Он схватил его руку, вывернул, чтоб тот отпустил нож, а потом со всей силы воткнул в У Ёна. Область между плечом и ключицей. Не критично, но в ближайшее время он не встанет.

Оставив его полиции, они убегают прочь. У Ён что-то кричит им вдогонку, но ветер уносит слова. 

Заброшенная стройка. Они останавливаются, чтобы перевести дух. 

Мирин дрожит — не от страха, от адреналина и боли. 

— Так, сколько пальцев показываю? — Спросил Мин.

— Ты серьёзно? Мне плечо задело, а не мозг

— Ну а вдруг тебя контузить начало, — он лишь помахал пальцами перед лицом, вынуждая ответить.

— Три, — Мирин отпихнула его здоровый рукой. Брат только начал подходить к ней, как она вновь выставила вперёд руку, — Мин, сколько пальцев показываю? — Выдвинула средний палец, а потом радостно рассмеялась.

Тот лишь отмахнулся.

— Вот соберёшься в следующий раз умирать, я тебе не помогу, — он говорил сурово, но слабая улыбка на губах говорила сама за себя.

Тхэмин осматривает её рану, перед этим немного стянув рубашку с плеча. Вся левая рука была в крови.

— Задело лишь поверхностно, область большая, потому крови много. Ничего страшного, но надо обработать. Возможно останется небольшой шрам, — он натянул назад ткань на последок улыбнувшись сестре, как бы говоря, что всё будет хорошо. Затем развернулся к третьему в помещении.

Су Хо стоит в стороне, сжимая кулаки. 

— Вы... знали, что он так вас достанет? 

Тхэмин молчит. 

Мирин вытирает кровь с губ: 

— Мы знали, что он попробует. Но не думали, что... с подкреплением, — она смотрит на Су Хо, — ты спас нас. 

Он не отвечает. 

Тхэмин вдруг достаёт что-то из кармана — нож-бабочку. Тот самый, что уронил У Ён. Протягивает Су Хо. 

— На всякий случай. 

Су Хо сомневается, но берёт его. Их пальцы соприкасаются на долю секунды. 

— Спасибо, — говорит Мирин. Не только за сегодня. За всё.

— Ты, кстати, как оказался там? — С презрением спросил Мин. 

Су Хо лишь пожал плечами. 

— Мимо шёл

— Врёшь ведь, — Мирин фыркнула.

— Ты знал, что он за нами следит? — спросил Тхэмин, ожидая, что он выпалил всю историю.

— Всего лишь догадался, — покачал головой. 

Мирин смотрела на него пристально. 

— Почему помог? — Наконец спросила она то, что вертелось на языке.

Су Хо задумался.  

— Потому что... — Он не закончил. Не знал, какие слова подобрать. Но в её глазах он увидел понимание. И этого было достаточно. 

В этом заброшенном здании они просидели ещё некоторое время, пока на улице совсем не потемнело. Пришло время прощаться. Снова.

— Вы... куда теперь? — спросил Су Хо. 

Близнецы переглянулись. 

— Далеко, — ответила Мирин. Она хотела добавить что-то ещё, хотела прикоснуться к нему, но понимала, что тогда не сможет уйти, — пока, — её шёпот разрезал тишину, а потом она с огромной болью направилась к выходу.

Тхэмин совсем ненадолго остался рядом с Су Хо.

— С ней всё будет хорошо. Обещаю, — Мин говорил с уверенностью. Он не был глупым и прекрасно видел, что между его сестрой и этим парнем что-то происходит. Тхэмин сделал трудный шаг, но это было ради любимой Мирин, так что он не пожалел, — сегодня в 5:13. Приходи. 4 путь. Попрощайтесь по-человечески, — и ушёл.

***

Холодный ноябрьский ветер гулял по пустому перрону, закручивая под ногами обрывки бумаги и пустые стаканчики от кофе. Поезд в Пусан стоял, дыша паром, как усталый зверь. 

Тхэмин, закутанный в чёрную кофту, курил в тени колонны, наблюдая, как его сестра в пятый раз проверяет билеты. Её пальцы дрожали — не от холода. 

— Мирин. 

Она вздрогнула, сунула билеты обратно в карман. 

— Я... забыла сказать ему. 

— Сказать что? 

— Что... — её голос сорвался, — что я не хочу уезжать. 

Тхэмин затянулся, бросил окурок, раздавил его кроссовком. 

— Тогда скажи. 

— Что? 

— Он идёт.

Из тумана выступила фигура — высокий парень в привычной красной ветровке, что видна издалека. Небольшой синяк на скуле, губа рассечена, идёт немного прихрамывая: всё из-за вчерашней драки. Су Хо. 

Мирин замерла. 

Они стояли втроём у вагона, как когда-то в маленьком ресторане, где работает Ан — только теперь между ними висели не маски, а слова, которые нельзя произнести. 

Тхэмин фыркнул и зашёл в вагон, давая им минуту. 

— Ты пришёл, — сказала Мирин. 

— Ты уезжаешь, — ответил Су Хо. 

Она прикоснулась к его руке — её пальцы дрожали. 

— Мне нужно было попрощаться. 

— Почему?

— Потому что... — она закусила губу, — потому что ты — единственное хорошее, что у меня было помимо Тхэмина. 

Поезд свистнул. 

Тхэмин появился в дверях вагона, не подходя, но и не уходя. Понимает, что трудно.

Мирин вдохнула резко, как перед прыжком. 

— Я не могу остаться. Но я... 

Су Хо перебил её поцелуем. 

Коротким. Горьким. Последним. 

— Тогда позволь потом найти тебя, — прошептал он ей в губы. 

Она не пообещала. 

— Не ищи нас. 

— Я буду. 

— Знаю, — приложив огромные усилия, Мирин оторвалась от него.

— Стой! — Су Хо остановил её перед самым вагоном. Быстро стянул с себя любимую ветровку, а после накинул ей на плечи, — вдруг там холодно будет. 

Она не стала отвечать. Ком горечи мешал выдавить хотя бы писк.

— Береги себя, Рин, — на губах Су Хо расплылась последняя улыбка, посвященная именно ей.

— А ты не смей больше в драки лезть. За учёбу лучше возьмись, — она заглянула в его глаза в последний раз, — знаешь, из тебя вышел бы хороший психолог.

С чего такие выводы? Да всё просто. Су Хо одним только взглядом мог излечить любые раны. Он был для неё, как наркотик. Запретный плод, от которого не хочется отдаляться.

Когда Мирин зашла в вагон, Тхэмин ненадолго задержался. 

— Спасибо, — прошептал Су Хо. 

— Не за что. 

— Она... будет в порядке? 

Тхэмин посмотрел в окно вагона, где Мирин облокотилась лбом на стекло, прижимая ветровку к самому сердцу.

— Нет. Но научится. 

Очередной гудок.

— Мы едем в Пусан, — вдруг сказал Тхэмин.

— Почему говоришь мне это? 

— Потому что... — он зашёл на подножку, держась за поручень, — ...когда-нибудь ты ей понадобишься. Я знаю, когда придёт время, мы встретимся вновь.

И вошёл в вагон, не оборачиваясь.

Двери закрылись. 

Су Хо стоял на перроне, пока поезд не скрылся за поворотом. В кармане штанов он нашел брелок — маленькую коалу. "Когда придёт время", — было написано на обороте. 

***

Пять лет спустя

Пусан, пляж Хэундэ, 3:17

Су Хо ненавидел море. 

Оно было слишком шумным, слишком большим, слишком живым. Но он приехал сюда — на эту дурацкую конференцию по "терапии средой", потому что его коллега настоял. 

"Тебе нужен воздух, чёрт возьми. Ты как зомби" 

Он сидел на песке, сняв ботинки, и смотрел, как волны лижут его босые ступни. Холодно. Так же холодно было ему сердцу последние пять лет.

Су Хо начал искать их спустя год. Первые двенадцать месяцев были самыми тяжёлыми. В толпе он всегда искал привычные кудрявые волосы, прислушивался к тихому женскому смеху на улице, искал те самые глаза. Но всё было безуспешно. Наконец, он понял, что в Сеуле их и правда больше нет.

Затем, впервые решился купить билет в город, который они уехали. Тхэмин сказал куда они не просто так. Он надеялся, что Су Хо сможет найти их, он дал ему шанс. И Ан воспользовался им. Но ни первый, ни второй и даже пятнадцатый раз ничего не вышло. Пусан — огромный город, и найти в нём двух подростков, бегущих от самих себя, та ещё задача. Он искал их везде, приезжал каждый месяц, ходил по тёмным забытым районам, но ничего. Ан неоднократно пересматривал их ролики, научившись различать Мирин от Тхэмина. Он выучил все движения из последнего ролика, ведь пересмотрел его больше тысячи раз, надеясь найти хотя бы намёк на их местоположение. Они словно провалились под землю. Исчезли.

Как-то так прошли последние пять лет. Су Хо продолжал исследовать Пусан, в поисках близнецов. Параллельно учился на психолога. Как тогда сказала Мирин. Было сложно, трудно, но у него получилось.

Вот сейчас он сидел на пляже после получения диплома об окончании и думал, что же делать дальше. Хотелось бы лечь на этом берегу и позволить волнам решить его судьбу. Расслабиться, пустить жизнь на произвол. Но откинуть напряжение на этом берегу не получится. Море слишком сильно напоминало о них. Сама вода была тихой, глубокой и таинственной, как Мирин. Она и оставалась бы такой, если бы не ветер, что всегда был над водной гладью, всегда был рядом, прям как Тхэмин. Он заставлял её двигаться, заставлял жить.

Где сейчас живут близнецы? Всё ли у них хорошо? Он не знал, но точно был уверен, что они счастливы.

Неожиданно тишину берега нарушил смех. Такой отдалённый, весёлый и от чего-то родной.

"Так, ну всё, на сегодня хватит" — подумал Су Хо, отставляя в сторону бутылку алкоголя. Обычно он не пил, даже по праздникам отказывался от выпивки, но сегодня что-то щёлкнуло в голове. Но видимо идея всё-таки была плохой. Не успел он допить бутылку до конца, как ему уже начал мерещиться её смех.

Ан попытался выкинуть этот голос из головы, выключить свои мысли, но счастливый смех не умолкал. Наоборот, становился всё громче и будто даже ближе.

"Да что ж такое.." — Су Хо повернул голову в сторону звуков, дабы убедиться, что он не сходит с ума.

Сначала он не поверил своим глазам. 

На песке, в нескольких метрах от него, стояла девушка в красном платье. Легкая ткань развевалась на ветру, облегая её фигуру, а поверх — та самая ветровка. Его ветровка. Та, которую он отдал ей пять лет назад, на перроне, перед тем как она исчезла из его жизни. 

Сердце Су Хо остановилось. 

Она была здесь. Мирин. 

Её волосы стали длиннее, теперь они доставали мягкими волнами до лопаток, а не торчали короткими кудряшками, как раньше. Но глаза... глаза были те же. Глубокие, тёмные, словно море в лунную ночь. 

Рядом с ней стоял Тхэмин. Высокий, подтянутый, с привычной невозмутимостью во взгляде. Он скрестил руки на груди, наблюдая за Су Хо с лёгкой усмешкой. 

— Ну и сколько ещё будешь пялиться? — крикнул Тхэмин. 

Голос Мирин дрогнул: 

— Су... Су Хо? 

Он не двигался. Не дышал. Боялся, что если моргнёт — они исчезнут. 

Но они не исчезли. 

Мирин сделала шаг вперёд. Потом ещё один. 

— Это... это правда ты? — её голос сорвался. 

Су Хо вскочил на ноги, песок осыпался с его джинсов. 

— Мирин... — он прошептал её имя, словно боялся разбудить какой-то сон. 

И тогда она поняла. Это был он. Настоящий. Не мираж, не плод её воображения, не призрак из прошлого. 

— ТЫ! — её крик разорвал тишину пляжа. 

Она рванула вперёд, сбивая с ног песчаные холмики, и прежде чем Су Хо успел что-то сказать, её кулаки обрушились на его грудь. 

— ПОЧЕМУ ТАК ДОЛГО?! — она била его, не сильно, но отчаянно, — Я ЖДАЛА ТЕБЯ!

— Мирин... 

— СКОЛЬКО Я ПЛАКАЛА ИЗ-ЗА ТЕБЯ, А ТЫ ПОСМЕЛ НАЙТИСЬ ТОЛЬКО СПУСТЯ ПЯТЬ ЛЕТ?! — Её голос дрожал, в глазах стояли слёзы. 

Су Хо не сопротивлялся. Он стоял, принимая каждый удар, каждый упрёк, потому что знал — она права.

— Я искал тебя, — наконец выдохнул он.

— ГДЕ?! — она вцепилась в его рубашку, — Где ты был все эти годы?!

— Везде.

— Врёшь!

— Я каждый месяц приезжал в Пусан. Но... — он опустил глаза, — не мог найти тебя.

Мирин замерла.

— Ты... правда искал?

— Каждый день.

Её губы дрогнули.

— Идиот... — она прошептала.

И тогда случилось то, чего никогда не было между ними раньше.

Мирин обняла его. Крепко. Отчаянно.

Как будто боялась, что если отпустит — он снова исчезнет.

Су Хо осторожно обнял её в ответ, чувствуя, как её тело дрожит.

— Я ненавижу тебя, — прошептала она ему в грудь.

— Знаю.

— Ты обещал найти меня.

— Я нашёл.

— Слишком поздно.

— Но я здесь.

Она зарылась лицом в его плечо.

Тхэмин, всё это время стоявший в стороне, наконец подошёл ближе.

— Ну неужели, — он тяжело вздохнул, — а то я уже начал думать, что мне придётся самому искать тебя.

Су Хо посмотрел на него.

— Ты... ждал меня?

— Конечно ждал, — Тхэмин усмехнулся, — кто-то же должен был убедиться, что ты не сдох где-нибудь в переулке.

— Я стал психологом.

— Вижу.

— Как ты и сказала, — Су Хо посмотрел на Мирин.

Она отстранилась, вытирая слёзы.

— Ну и как, помогло?

— Нет.

— Почему?

— Потому что... — он посмотрел ей в глаза, — я так и не смог вылечить себя.

Мирин замерла.

— От чего?

— От тебя.

Тхэмин фыркнул и отошёл в сторону, давая им пространство.

— Ладно-ладно, не надо при мне такие вещи говорить. Я пойду, куплю кофе. Вы тут... разбирайтесь.

Он ушёл, оставив их наедине с морем, ветром и пятью годами несказанных слов.

Мирин посмотрела на Су Хо.

— Ты всё ещё носишь красное, — она указала на его футболку.

— Привычка.

— А я... — она потянула за рукав его ветровки, — так и не смогла её выбросить.

— Почему?

— Потому что... — она улыбнулась впервые за этот разговор, — пахнет тобой.

Су Хо рассмеялся.

— И как, нравится?

— Ужасно.

— Почему?

— Столько раз стирала, что запах совсем пропал.

— Тогда отдай.

— Ни за что.

Они стояли так, слушая, как волны накатывают на берег, как кричат чайки, как где-то далеко Тхэмин ругается с автоматом по продаже кофе.

— Су Хо... — Мирин наконец нарушила тишину.

— Да?

— Ты правда искал меня все эти годы?

— Каждый день.

— И что бы ты сделал, если бы нашёл?

Он посмотрел на неё.

— Спросил бы... можно ли мне остаться.

Мирин задумалась, потом кивнула.

— Можно.

— Навсегда?

— Попробуем.

И тогда Су Хо впервые за пять лет почувствовал, что наконец-то дома.

— Иногда... — она провела пальцем по шраму на локте, — иногда я просыпаюсь и думаю, что всё ещё там.

Су Хо смотрел на её профиль. Она улыбнулась.

— Я знала, что ты придёшь.

— Как?

— Потому что... — она повернулась к нему, — потому что я тоже каждый месяц ездила в Сеул. Стояла у твоей школы. Ни разу не зашла.

Волна ударила о сваи, обрызгав их брызгами.

— И что теперь? — спросил он.

Мирин посмотрела на брата, который пил добытый кофе вдалеке, демонстративно отвернувшись.

— Теперь... мы живём.

Она взяла его руку. Впервые — не в драке, не в отчаянии. Просто потому что хотела.

Тхэмин вернулся с кофе, но, увидев, как Су Хо и Мирин сидят на песке, разговаривая вполголоса, лишь покачал головой и бросил:

— Ладно, раз уж ты всё-таки нашёлся, идём к нам. Здесь дует.

Мирин встала, потянув Су Хо за руку.

— Пошли.

Они шли по ночному Пусану, и Су Хо не мог отвести глаз от Мирин. От того, как её красное платье колышется на ветру, как пальцы то сжимают, то разжимают рукав его ветровки.

— Ты изменилась, — сказал он.

— Ты тоже.

— В хорошую сторону?

— Посмотрим, — она улыбнулась.

Дом близнецов оказался небольшим, но уютным. На стенах — фотографии, на полках — книги. Никаких следов их прошлой жизни.

— Проходи, — Тхэмин кивнул на диван, — расскажешь, как искал нас.

Су Хо опустился на диван, чувствуя, как Мирин устраивается рядом.

— После вашего отъезда я… сходил с ума. Первые месяцы просто ждал, что вы вернётесь. Потом начал искать. Пересмотрел все ваши ролики, пытался найти хоть какую-то зацепку.

— И что? — Тхэмин поднял бровь.

— Ничего. Вы будто испарились.

— Мы так и планировали, — Мирин потянулась за чашкой чая.

— А почему Пусан?

— Потому что… — она переглянулась с братом, — здесь нас никто не знал.

Тхэмин хмыкнул:

— И чтобы У Ён не нашёл.

Су Хо сжал кулаки.

— Он ещё…

— Нет. Сидит. Надолго, — Тхэмин ухмыльнулся.

Мирин вздохнула:

— Первый год был тяжёлым. Мы меняли квартиры, не задерживались подолгу на одном месте. Потом… стало легче.

— А чем занимались?

— Я устроилась в библиотеку, — Мирин улыбнулась, — ты бы видел, как я в первый день перепугалась, когда кто-то громко чихнул.

Су Хо рассмеялся.

— А Ты? — С интересом посмотрел на Тхэмина.

— Тренирую детей. Бокс.

— Серьёзно?

— Что, не веришь? — Тхэмин скрестил руки.

— Верю. Просто… не ожидал.

— Люди меняются, — Мирин посмотрела на Су Хо, — а ты? Как психология?

— Сложно. Но… помогло.

— Кому?

— Другим.

Она нахмурилась.

— А себе?

— Нет.

Тишина.

Тхэмин встал, потянулся.

— Ладно, я спать. Вы тут… не шумите, — он ушёл в свою комнату, оставив их одних.

Мирин опустила глаза.

— Ты… так и не смог забыть?

— Нет.

— Почему?

— Потому что… — он посмотрел на неё, — ты была единственной, кто остался в моей памяти не как тень, а как… живая.

Она закусила губу.

— И что теперь?

— Не знаю.

— Хочешь остаться?

— Да.

— Надолго?

— Если позволишь.

Мирин встала, протянула ему руку.

— Пойдём.

Он последовал за ней в комнату.

Она легла на кровать, а он — рядом, осторожно, будто боясь её спугнуть.

— Можно? — он тихо обнял её.

Мирин кивнула, прижалась к нему.

— Ты знаешь, мы… никогда не обнимались раньше.

— Знаю.

— Почему?

— Потому что… обнимать — значит отпускать. А я не хотел отпускать тебя.

Она засмеялась.

— Зато сейчас держишь, как будто я исчезну.

— А вдруг?

— Не исчезну.

Они лежали так, слушая, как за окном шумит море, как тикают часы.

— Су Хо… — она прошептала.

— Да?

— Спасибо, что нашёл меня.

Он прижал её крепче.

— Я больше не потеряю.

Утро застало их так: сплетёнными в объятиях, как будто эти пять лет разлуки никогда не существовали.

Тхэмин, заглянув в комнату, лишь покачал головой и закрыл дверь.

— Наконец-то.

***

Поезд Сеул-Пусан прибыл с опозданием в сорок минут. Су Хо стоял на перроне, сжимая в руке единственный чемодан — все его пожитки уместились в него с запасом. Он никогда не копил вещи, не привязывался к мелочам. Всё, что было ему дорого, либо осталось в прошлом, либо... находилось здесь, в этом городе. В Сеуле его больше ничего не держало: бабушка умерла ещё три года назад, для Су Хо это была огромная потеря, после этого он не мог прийти в себя очень долго; Бом Сок уехал учиться за границу; Ши Ын с головой в учёбе, они почти не общаются. Бывают редкие вечера, которые они проводят вместе, но сам Ан считает, что чуть не поменяется,земли он будет ехать до друга от своего старого дома или из другого города.

Он вышел из здания вокзала, и холодный морской ветер тут же обжег лицо. Пусан встретил его серым небом и запахом соли.

"Так. Где я буду жить?"

Первые дни он провел в дешевом мотеле у порта — комната с крошечным окном, пропахшим рыбой и сигаретами. Но это было временным решением.

Спустя пару дней мучений в четырёх стенах, телефон завибрировал в кармане, когда Су Хо обедал в кафе рядом с отелем.

— Ты где? — голос Мирин звучал резко, почти сердито.

— В городе. 

— Ясно. А адрес? 

Су Хо замялся. 

— Зачем? 

— Потому что я стою у вокзала уже двадцать минут, а тебя нет! 

Он замер. 

— Ты... ждешь меня? 

— Нет, я пришла полюбоваться поездами, — язвительно ответила она, — где ты? 

Через пятнадцать минут он сидел в её машине — стареньком седане, который явно пережил лучшие дни. Мирин крутила руль, щурясь на дорогу. 

— Так где твой отель? 

— Не надо. Я сам разберусь. 

Она резко свернула на обочину, заставив его схватиться за дверцу. 

— Послушай, — Мирин повернулась к нему, и в её глазах горел знакомый огонь, — ты приехал в Пусан. Ты искал нас последние пять лет. И теперь, когда ты здесь, ты собираешься жить в какой-то дыре и делать вид, что всё нормально? 

— Я не хочу сидеть у вас на шее. 

— Ага, конечно. Потому что мы такие бедные, что не потянем лишнюю тарелку супа, — она резко ткнула пальцем ему в грудь, — ты знаешь, сколько комнат в нашем доме? Три. Третья пустует. 

— Мирин... 

— Это не обсуждается. 

Он сжал зубы. 

— Нет. 

Она замерла. 

— ...Что? 

— Я сказал нет. 

Тишина в машине стала густой, как смог. 

— Объяснись, — Мирин медленно откинулась на сиденье, не отрывая от него взгляда. 

— Я не могу просто... прийти и поселиться у вас, — Су Хо смотрел в окно, на проплывающие мимо дома. 

— Почему? 

— Потому что... — он искал слова. — Потому что если я переступлю этот порог, я больше не смогу уйти, — она не ответила, — ятне хочу быть тем, кого вы терпите просто потому, что вам жалко. 

Мирин резко завела машину. 

— Идиот. 

— Знаю. 

Она не повезла его в дом. 

***

Через неделю он снял маленькую однокомнатную квартиру в старом районе. Девятый этаж, в далеке виднеется море, правда за стенкой сосед-алкоголик, который орал по ночам — но это не сильно мешает. Главное — это было его пространство. Его выбор. 

В первый же вечер раздался стук в дверь. 

Мирин стояла на пороге с двумя пакетами из супермаркета. 

На восьмой день в дверь постучали. 

Су Хо открыл — и увидел её. 

Мирин стояла на пороге в лёгком платье, с двумя пакетами в руках. 

— Привет. 

— Привет. 

— Можно войти? 

Он отступил.

— Вот, — она сунула ему один, — еда. Чтобы ты не помер с голоду. 

Он заглянул внутрь — лапша, консервы, кофе. 

— Спасибо. 

— Не за что. 

Она не уходила. Осмотрелась за три секунды.  Голые стены с какими-то не примичательными обоями, чемодан на полу, в котором до сих пор лежали пару вещей, ноутбук на подоконнике. 

— Уютненько. 

— Ты пришла меня высмеять? 

— Нет, — она поставила второй пакет на стол. — Принесла кое-что ещё. 

Он заглянул — простыни, полотенце, маленькая подушка. 

— Мирин... 

— Если уж ты решил быть упрямым ослом, то хотя бы спи нормально. 

Он не смог сдержать улыбку. 

— Ты не сдаешься, да? 

— Никогда. 

— Это еда. А это… — она достала маленький горшок с кактусом, — чтобы не было так пусто. 

Он взял горшок, их пальцы соприкоснулись. 

— Спасибо. 

— Не за что. 

Они молчали. 

— Почему ты не приехал? — наконец спросила она. 

— Я же сказал… 

— Не ври. 

Он вздохнул. 

— Потому что я боялся. 

— Чего? 

— Что если я приду… то уже не смогу уйти. 

Её глаза расширились. 

— А разве ты хочешь уйти? 

— Нет. 

— Тогда в чём проблема? 

Он не ответил. 

Мирин шагнула ближе. 

— Ты искал меня пять лет. 

— Да. 

— А теперь, когда нашёл… прячешься? 

— Я не прячусь. 

— Тогда что это? 

Она указала на голые стены, на чемодан, на не застеленную кровать. 

— Это… временно. 

— Враньё. 

Она подошла вплотную. 

— Ты боишься, что мы снова исчезнем. 

Он сжал зубы. 

— Да. 

— Мы не исчезнем. 

— Обещаешь? 

— Нет, — она положила ладонь ему на грудь, — потому что обещания — для детей. А мы… мы просто будем вместе. Пока не надоест. 

Он рассмеялся. 

— А если надоест? 

— Тогда я сама тебя выгоню.

Они сидели на полу, пили дешевое пиво из банок, и Мирин рассказывала, как они с Тхэмином первый месяц в Пусане жили в хостеле с тараканами. 

— А потом нашли этот дом. Он был в ужасном состоянии, но... 

— Но вы его отремонтировали. 

— Да. 

Она посмотрела на него. 

— Ты все еще можешь передумать. 

— Знаю. 

— И? 

— Пока нет. 

Мирин вздохнула, но кивнула. 

— Ладно. 

Она приходила каждый день. 

Иногда с едой. Иногда с книгами "Чтобы ты не деградировал". Однажды притащила маленький кактус. 

— Зачем? 

— Чтобы было не так пусто. 

Тхэмин появился на пороге через две недели. 

— Ну и дыра, — было первое, что он сказал. 

— Привет, Тхэмин. 

— Она сводит меня с ума. 

— Кто? 

— Мирин! — он бросил на пол коробку с инструментами, — говорит, тебе может понадобиться. 

— Спасибо, — Су Хо рассмеялся. 

— Да плевал я. Просто чтобы она перестала ныть. 

Но когда Тхэмин уходил, он бросил: 

— У нас завтра барбекю. Придешь? 

— Приду, — Ан кивнул. 

Прошло три месяца. 

Однажды ночью, когда они сидели на его кухне, Мирин принесла торт, который якобы "испортился бы, если не съесть", она вдруг сказала: 

— Я устала. 

— От чего? 

— Притворяться, что мне всё равно, где ты живешь. 

Он замер. 

— Мирин... 

— Я знаю, ты не хочешь быть обузой. Но... — она посмотрела на него, и в ее глазах была усталость. — Мне всё равно. Я хочу, чтобы ты был рядом. 

Су Хо протянул руку, накрыл её ладонь своей. 

— Я рядом. 

— Не так. 

— Давай попробуем, — Он глубоко вдохнул. 

— Что? 

— Жить вместе. Но... постепенно. 

Мирин уставилась на него. 

— То есть? 

— Я... могу приходить. Ночевать. Но эта квартира останется. На всякий случай. 

— Ты идиот, — она рассмеялась. 

— Да. 

— Но я согласна. 

На следующее утро он впервые проснулся в её комнате, в их доме. А квартира так и осталась пустовать. На всякий случай.

***

Спустя ещё две недели Су Хо проснулся от стука в дверь. 

— Кто там? 

— Открой, идиот!  — Тхэмин. 

Су Хо впустил его. 

— Что случилось? 

— Собирай вещи. 

— Что? 

— Ты переезжаешь к нам. 

— Я не… 

— Заткнись. — Тхэмин бросил ему ключи, — это твой ключ. Твой. Понимаешь? Не наш. Твой. 

— Почему? — Су Хо смотрел на ключи. 

— Потому что Мирин плачет. 

— Что? 

— Она не спала всю ночь. Говорит, что ты снова исчезнешь. 

— Я не… 

— Я знаю. Но она не верит. Так что давай, собирайся. 

Су Хо взглянул на чемодан, что совсем недавно стал пустым, ведь вещи он разложил, на кактус, с которым и правда исчезло чувство пустоты, на кружку из под чая… 

— Ты уверен? — Сомнения не покидали его.

— Как думаешь, почему тогда на перроне, пять лет назад, я сказал тебе, куда мы уезжаем? — Молчание ненадолго повисло в комнате, Су Хо и правда задумался, — да потому что ты нужен ей! Она любит тебя. И ты её любишь. Только почему-то продолжаешь убегать.

Ан знает что это, знает как называется. Несколько раз на практике приходилось помогать людям с похожей проблемой. Это называется по разному:

Сопротивление близости – даже при сильной любви и тоске, длительная разлука могла усилить страх повторного травмирования, и теперь подсознание "защищается", избегая контакта. 

Гиперкомпенсация страха потери – если расставание было болезненным, психика может саботировать воссоединение, чтобы снова не пережить боль. 

Есть ещё парочку определений для этого состояния, но именно эти полностью передают суть.

Он знает, не понимает, как помочь самому себе. Су Хо скучает. Искренне и сильно. Но просто не может находится рядом с ней. Страх слишком большой: что, если Мирин вновь исчезнет? Что, если это всё лишь плод его воображения, сон? Что, если он совсем скоро проснётся, а её не будет рядом? Ему страшно..

Но с другой стороны — Мирин ведь тоже скучает, ей тоже больно. Только вот она совсем не понимает его поведения. Для неё вся эта ситуация — огромный стресс и непонимание.

— Тхэмин, — голос Су Хо был тихим, он даже не поверил, что тот принадлежит ему, — поехали домой.

***

Дом близнецов был светлым и шумным. 

— Вот твоя комната, — сказал Тхэмин, открывая дверь. 

Комната… была обставлена. Кровать, стол, книжные полки.  Только краска на стенах немного потрескана в нескольких местах, но это можно легко исправить.

— Это… 

— Мы купили неделю назад, — пробормотал Тхэмин, имея ввиду новую мебель, — Рин сказала, что ты всё равно приедешь. 

Су Хо обернулся. Мирин стояла в дверях, краснея. 

— Я же говорила — упрямый осёл. 

Он рассмеялся. 

— Спасибо. 

— Не за что. 

И тогда он впервые за пять лет почувствовал — он дома. Настоящий дом. Не временное пристанище. А место, куда можно вернуться. Всегда.

***

Дом был старенький, но уютный — с просторной гостиной, кухней и тремя спальнями. Правда, в одной из них, Мирин, давно требовала переделки. 

— Мне не нравится цвет, — заявила она однажды утром, скрестив руки на груди и оценивающе глядя на стены мрачного серо-голубого оттенка в комнате Су Хо — и кровать слишком маленькая. 

— Кровать? — поднял бровь Тхэмин, сидевший за столом с чашкой кофе. 

— Да. Я люблю простор. 

— Но это ведь моя комната. Мне и этой хватит, — пробормотал он, но тут же получил в лоб свёрнутым в трубочку чертежом. 

Мин, лишь усмехнулся на это. Ну конечно ему нужна кровать больше. Мирин оставалась спать у него в комнате гораздо чаще, чем у себя.

— Так что, переделываем? 

— Переделываем, — твёрдо сказала Мирин. 

***

Тхэмин уехал рано утром — за новым столом и прочей мебелью. Он предупредил, что вернётся только к вечеру, так что у Су Хо и Мирин был целый день, чтобы покрасить стены в комнате. 

— Ладно, — Мирин поставила ведро с краской на пол, — начинаем? 

— Начинаем. 

Первые полчаса всё шло по плану. Они аккуратно заклеили скотчем плинтусы, пол застелили старыми газетами, подготовили валики и кисти, начали наносить первый слой — мягкий, тёплый бежевый, который Мирин выбрала после долгих сомнений. 

Но потом что-то пошло не так. 

— Ты пропустил участок, — заметила Мирин, указывая на не закрашенный угол. 

— Где? 

— Вот тут. 

Су Хо наклонился, чтобы исправить оплошность, но в этот момент она не удержала валик, и капля краски упала ему на руку. 

— Ой. 

Он поднял глаза. 

— Случайно? 

— Абсолютно. 

— Тогда мне придётся ответить. 

Он окунул палец в краску и провёл ей по её носу. 

— Эй! 

— Что? Ты начала первой. 

Мирин фыркнула, но в её глазах вспыхнул озорной огонёк. 

— Ну, тогда держись. 

Она схватила кисть, обмакнула её в ведро и брызнула в его сторону. Капли разлетелись по его футболке, оставив яркие бежевые пятна. 

— О, так вот как мы играем? 

— Да! 

Су Хо не стал церемониться — он схватил валик и провёл им по её руке от запястья до локтя. 

— А! Холодная! 

— Зато красиво. 

Она рассмеялась, и тогда он понял — остановки уже не будет. 

Через десять минут комната больше напоминала поле боя, чем ремонтируемое помещение. 

Мирин, выпачкав ладонь в краске, оставила отпечаток на груди Су Хо. 

— Это моя территория теперь. 

— О, значит, можно и так? 

Он обхватил её за талию и прижал к только что покрашенной стене. 

— Су Хо! Ты… 

— Что? 

— Ты испортил свежую краску! 

— Зато теперь у нас есть твой силуэт. 

Она засмеялась, но тут же схватила его за лицо, оставив следы пальцев на щеках. 

— Теперь ты мой шедевр. 

Они дурачились, как дети, бросаясь краской, пока оба не оказались покрыты ею с головы до ног. Даже волосы Мирин теперь украшали бежевые пряди. 

— Ладно-ладно, — наконец сказал Су Хо, отряхивая руки, — мы совсем с ума сошли. 

— А что, весело же. 

— Да, но теперь надо отмываться. 

Они переглянулись. 

— Ванна? 

— Ванна. 

Вода льётся из крана слишком громко. 

Как-то так получилось, что они стояли рядом, в одном душе. Одежды было не много. Мирин стояла в топе, да шортах от пижамы. Су Хо же остался лишь в одних шортах.

Они стоят совсем близко друг к другу, моют руки, но краска не оттирается. 

Вода хлестала со свистом, превращая засохшую краску в мутные потоки, стекающие по их телам. Пар заволакивал стеклянную дверь, окутывая маленькое пространство горячей, влажной тайной. Мирин стояла спиной к Су Хо, ее кожа под струями розовела, а капли, как жемчужины, скатывались по изгибам позвоночника, исчезая в полотенце, наспех обернутом вокруг бедер. Он взял мягкую мочалку, капнул на нее гель с ароматом морского бриза – ее любимый.

— Дай я, — его голос был низким, почти приглушённым шумом воды.

Она не ответила, лишь слегка наклонила голову, подставляя ему спину. Его пальцы, обернутые в пену, коснулись ее кожи ниже шеи. Первое прикосновение – осторожное, пробующее. Мочалка скользнула по лопатке, смывая бежевый след. Он почувствовал, как мелкая дрожь пробежала под его пальцами.

— Холодно? — спросил он, хотя знал – вода была горячей.

— Нет, — она прошептала, и голос ее дрогнул, — просто... твои руки.

Он продолжил, медленно, методично, как будто очищал не просто кожу, а слой за слоем времени, недомолвок, боли. Каждый сантиметр был священнодействием. Он мыл её плечо, осторожно обходя едва заметный шрам – след от той давней цепи. Его большой палец непроизвольно задержался на нем, легкое касание, вопрошающее воспоминание. Она вздохнула глубже, но не отстранилась. Наоборот, ее тело слегка прогнулось, доверчиво подставляясь ему.

— Он... не болит? — его губы почти коснулись ее мокрой кожи у уха.

— Иногда напоминает, — призналась она, поворачивая голову так, что их щеки почти соприкоснулись сквозь влажные пряди ее волос, — но сейчас... нет.

Он опустился на одно колено, мочалка скользнула по ее боку, к талии. Его пальцы скребли нежную кожу бедра, смывая последние капли краски. Его дыхание стало глубже, горячее пара. Он чувствовал тепло ее тела сквозь пену, слышал ее учащенное дыхание. Его рука с мочалкой замедлила ход, скользя уже не для очищения, а для познания. По внутренней стороне бедра, к колену, обратно. Каждое движение было молитвой, написанной на ее коже.

— Су Хо...— его имя сорвалось с ее губ как стон, как мольба, как признание.

Он отбросил мочалку. Его руки, теперь голые, скользкие от воды и геля, легли на ее талию. Он почувствовал, как она вся напряглась, а потом – медленно, невероятно медленно – развернулась к нему.

Их глаза встретились. Никаких масок. Никаких стен. Только бескрайняя, оглушающая правда. Вода лилась на нее, очерчивая контуры ее тела под тонким, промокшим полотенцем, струились по его лицу, груди, рукам, все еще лежащим на ее талии. В ее взгляде не было страсти в привычном смысле. Было нечто большее. Голод по нему, по его душе, по его присутствию, наконец-то обретенному не в драке или бегстве, а здесь, в этой хрупкой, влажной реальности. Была глубокая, тихая радость, смешанная с остатками страха. Была любовь. Чистая, неудобная, всепоглощающая. Она смотрела на него так, словно видела впервые и одновременно знала всю его жизнь.

— Я...—  он начал, но слова застряли в горле. Что можно сказать, когда все слова кажутся жалкой пародией на то, что бушует внутри?

Она подняла руку. Ее мокрые, теплые пальцы коснулись его щеки, смывая последнюю крошечную каплю краски у виска. Потом скользнули в его мокрые волосы, сжимая их в кулак. Нежно. Твердо. Без права на отступление.

— Молчи, — прошептала она. Голос был хриплым, но твердым, — просто... будь.

Её губы нашли его. Не как тогда, в порыве отчаяния на перроне. Не как украдкой в темноте их комнаты. Это был первый настоящий поцелуй. Поцелуй, который не был вопросом или прощанием. Он был ответом. Он был началом.

Сначала это было лишь соприкосновение – влажное, дрожащее, исследующее. Потом губы Мирин разомкнулись под его натиском, приглашая, требуя. Он ответил глубиной, жаром, всей накопленной за пять лет тоской. Его руки скользнули под полотенце, обхватив ее голую спину, прижимая ее к себе так сильно, что между ними не осталось места даже для пара. Она вскрикнула в его рот – звук, который обжег его сильнее воды. Ее руки обвили его шею, пальцы впились в кожу у основания черепа.

Поцелуй стал языком пламени, пожирающим остатки сомнений, стыда, страха. Он был влажным, соленым от воды и слез, сладким от ее дыхания. Он был диким и нежным одновременно. Он был голодом, который мог утолить только другой голод. Су Хо потерял счет времени, пространству, всему, кроме ее губ, ее тела, прижатого к нему, ее сердца, бешено стучавшего в унисон с его собственным.

Она оторвалась, чтобы вдохнуть, ее лоб прижался к его. Глаза, огромные, темные, сияющие, смотрели прямо в его душу.

— Люблю тебя, — выдохнула она. Слова, наконец вырвавшиеся на свободу, прозвучали как облегчение, как клятва, как самая простая и сложная истина на свете, — всегда. Даже когда ненавидела за то, что заставил ждать. Всегда.

В его груди что-то гулко обрушилось, освобождая место для тепла, такого яркого, что оно затмило свет лампы в душевой. Он не смог ответить словами. Вместо этого он снова поймал ее губы, передавая в этом поцелуе все, что копилось годами: боль поисков, радость нахождения, безумную благодарность за то, что она здесь, живая, его. Его руки сползли ниже, подхватив ее под бедра. Она вскрикнула от неожиданности, но тут же обвила его ногами вокруг талии, доверчиво прижавшись всем телом.

Он отступил на шаг, прижимая ее спиной к прохладной кафельной стене. Контраст температур заставил ее вздрогнуть и прижаться к нему сильнее. Их поцелуй стал глубже, отчаяннее. Его руки скользили по ее мокрой коже под полотенцем, исследуя каждый изгиб, каждую линию, как слепой читает священный текст. Ее пальцы рвали мокрую ткань его футболки, пытаясь добраться до кожи. С рычанием он помог ей, стягивая ее одним резким движением через голову. Теперь только кожа о кожу, скользкая от воды и геля, горячая от желания, но больше – от любви, которая наконец вырвалась на свободу.

Он сбросил промокшие шорты. Никакой спешки теперь не было. Было только глубокое, трепетное изучение. Его губы спустились с ее губ на шею, к ключице, к тому чувствительному месту у основания горла, где пульс бился, как крылья пойманной птицы. Она закинула голову назад, упираясь в стену, ее пальцы снова впились в его волосы. "Су Хо..." Его имя было молитвой на ее губах.

Он опустился ниже. Губы коснулись верхней кривой груди, скользнули по мокрой коже к упругому соску. Ее резкий вдох, ее стон, когда он взял его в рот, осторожно, исследуя языком – это были самые сладкие звуки, которые он когда-либо слышал. Ее бедра непроизвольно двинулись навстречу ему, ищущие, требующие.

— Пожалуйста... — Она не закончила. Ей не нужно было.

Он поднял ее выше, поддерживая одной рукой под спиной, другой направляя себя. Их глаза встретились в последний раз перед тем, как все остальное исчезло. В ее взгляде не было страха. Только доверие. Ожидание. Любовь.

Он вошёл медленно, давая ей привыкнуть, чувствуя, как каждое ее внутреннее сопротивление тает под его настойчивостью, превращаясь в волны сжимающего тепла. Она вскрикнула – не от боли, а от полноты, от невероятной близости, от ощущения, что наконец-то нашла свое место. Их лбы снова соприкоснулись. Дыхание смешалось.

— Мирин... — его первый стон ее имени в этом новом пространстве между ними.

— Я здесь, —  она прошептала, целуя уголок его рта, — я здесь. Всегда.

И тогда началось движение. Не яростное, не отчаянное, а глубокое, ритмичное, как прибой за стеклянной дверью душа. Каждый толчок был не взятием, а отдачей. Каждое сжатие ее тела вокруг него – не захватом, а принятием. Они двигались в унисон, нащупывая общий ритм, который знали инстинктивно, как сердце знает свой удар. Поцелуи были нежными, прерывистыми, смешанными со стонами, с шепотом имен, с признаниями, которые вырывались наружу вместе с дыханием.

— Так долго... — он прошептал в её шею, чувствуя, как нарастает волна внутри него.

— Знаю... я знаю... —  она задыхалась, её ноги крепче сомкнулись на его талии — не останавливайся... Люблю... Люблю тебя...

Его имя на её губах стало последней каплей. Он погрузился в нее глубже, с тихим рыком, выпуская все напряжение, всю тоску, всю любовь в пульсирующей волне, которая казалась бесконечной. Она последовала за ним почти мгновенно, тело выгнувшись дугой, крик заглушенный его губами, пальцы впившиеся в его плечи так, что останутся следы. Это была не просто разрядка. Это было слияние. Растворение границ. Вспышка чистого света в центре их вселенной.

Они оставались так, прижатые друг к другу, к стене, под непрекращающимся душем, пока их дыхание не выровнялось, а сердцебиение не замедлилось до спокойного, синхронного стука. Вода смывала с них остатки краски, пота, слез – все внешнее. Оставляя только суть. Только их.

Он осторожно опустил ее, но не отпустил. Она прижалась к его груди, слушая стук его сердца, ее руки обвили его талию. Они стояли под душем, просто держась друг за друга, пока вода не начала остывать.

— Любовь...— она прошептала ему на грудь, голос был хриплым, усталым, безмерно счастливым — ...это глагол.

Он рассмеялся, тихо, счастливо, и прижал губы к ее мокрым волосам.

— Да, — согласился он просто. Потому что это было правдой. Любовь – это действие. Это выбор. Это мытье краски с ее спины. Это медленное вхождение. Это держать её сейчас, когда их тела остывают под струями воды, зная, что ничего не будет прежним, и не желая этого. Это наконец-то быть дома. Не в Сеуле. Не в Пусанском доме близнецов. А здесь. В точке соприкосновения их тел, их душ. В этом влажном, теплом пространстве, где закончилось ожидание и началось "всегда".

***

Тхэмин стучит в дверь в семь утра. Кто знает, может он просто задержался и остановился где-то на ночь, а может с самого начала знал, что возвращаться вечером предыдущего дня — плохая идея.

— Вы живые там? 

Мирин открывает в рубашке Су Хо.

— У нас закончилась краска. 

Тхэмин смотрит на её шею — фиолетовый синяк, не краска; на спящего Су Хо, голого по пояс, с бежевой ладонью на груди; отпечаток тела на поверхности стены. 

— Блин.. — вздыхает он — мне снова ехать в город за краской..?

____________

На этом я, наконец, окончательно закрываю историю близнецов. Если честно, жалею, что начала писать её в этом сборнике, а не как отдельную работу. Пришлось вырезать много моментов, чтоб части не были огромными, но даже так не получилось. Мне правда трудно будет отпускать моих двойняшек, я слишком сильно привязалась к ним, но очень надеюсь, что эта история подарила вам  столько же эмоций, сколько и мне.

Хочу сказать, что теперь части возможно будут выходить чуть реже. Я просто напросто устала. В последнее время начала писать спишлом много, хочу отдохнуть.

Не забываем писать отзывы со своим мнением. И так же напоминаю, что могу написать главу именно по вашему запросу. Хочу оставить небольшой список просмотренных мною дорам, по которым я с радостью напишу части:
— Первый: герои старшей школы
— Слабый герой 2
— Мерцающий арбуз
— Намиб
— Мы все мертвы
— Наступает ночь
— Незнакомцы из ада
— Парни ракетки
— Учебная группа
— Гангстер, ставший старшеклассником
— Отважная Ши Мин

Вот такой список, пишите, если увидели ту дораму, по которой хотели бы прочитать работу.