22
Волчица последовала за Цзи Ушуаном к входу в секту, чтобы помочь ему.Когда она увидела победу Цзи Ушуана над Юй Цин Чжэньчжэнем, а затем, стоя вместе с Шуй Цзинсюанем, обсуждала Костоломную Ладонь, она хотела присоединиться к ним, но когда услышала, что они говорят о проблеме невозможности практиковать ладонь одной рукой, она остановилась на месте и неестественно перевела взгляд на него.
Правая рука Шуй Цзинсюаня была единственной вещью, которую она не могла отпустить, и она даже не осмеливалась смотреть на его правую руку, когда они стояли лицом друг к другу.
Сначала она лишь слегка сожалела об этом, но с течением времени эта мысль стала преследовать ее все больше и больше. Каждый раз, когда она наблюдала, как Шуй Цзинсюань упражняется с мечом, он возвращался и смотрел на нее темным и необъяснимым взглядом, который пугал ее.
Хотя она ничего не знала об этом мире, звериное чутье подсказывало ей, что в данный момент ей следует отступить и не подниматься, чтобы не привлекать взгляды этих двух мужчин.
Старейшина Му не был столь щепетилен, как волчица, и, бросив быстрый взгляд на беспорядочные мешочки плоти на земле, он обеспокоенно шагнул вперед и сказал: "Мастер секты, если вы убьете Истинного Мастера Ю Цина и его учеников, Удан никогда не успокоится,и я боюсь, что они приведут восемь сект к двери."
Цзи Ушуан в этот момент уже был в плохом настроении из-за проблемы с правой рукой Шуй Цзинсюаня, и когда он услышал слова старейшины Му, он усмехнулся: "Хех~ Лучше, если они придут, мой Мастер все равно сможет убить еще несколько человек и использовать их кровь, чтобы принести в жертву души мертвых из своего клана!"
Он все еще не мог прорваться через восьмой уровень Техники Ядовитого Демона, и у него не было ни единого шанса на победу над Реальностью Пурпурного Солнца, иначе он убил бы Даосский Храм Пурпурного Солнца, так что он не позволил бы этим подонкам провоцировать его.
Старейшина Му все еще хмурился от его слов. Крестный отец был великим воином, поэтому он не боялся, но соплеменники были другими.
Если восемь сект действительно придут на порог, то клан будет убит или ранен, и продолжить родословную будет еще сложнее.
Шуй Цзинсюань знал, о чем беспокоится его хозяин, поэтому он осторожно заговорил спустя долгое время: "Господин, не волнуйтесь, с Сектой Демонов на этот раз все будет в порядке".
"О? Почему ты так говоришь?" Он погладил его по голове и спросил с улыбкой на лице.
Цзи Ушуан тоже наклонилась и посмотрела на него, как будто слушала его.
Шуй Цзинсюань улыбнулся, и в его тоне прозвучал сарказм, когда он с уверенностью сказал: "Восемь великих сект объединились, чтобы истребить мой народ, чтобы захватить богатые земли моего народа, чтобы им было где жить после изгнания татар.
Как говорится, нет слишком большой выгоды, и без соблазна достаточной выгоды, кто будет готов рисковать своими жизнями ради того, чтобы Удан убил Культ Демонов? Хотя Удан является главой восьми сект, не так-то просто подчинить себе остальные семь.
Смерть нескольких человек в этот раз - лишь мелочь в глазах остальных семи сект, и этого далеко не достаточно, чтобы они взяли инициативу в свои руки."
После паузы он продолжил говорить с еще большей насмешкой в словах: "Более того, Ю Цин Чжэнь Рен был вторым человеком в Удане, и он отвечал за Ю Цин Гуань, у которого было много учеников и он был настолько силен, что уступал только Цзы Ян Гуань.
Теперь, когда он умер, кто должен возглавить клан Юй Цин? В секте Удан есть много людей, которые смотрят на эту должность, и они даже не близки к внутренней борьбе, так как же они могут заботиться о нас?"
Далеко не факт, просто Бай Юнь никогда не упустит такую возможность.
В фильме он был просто учителем, когда Чжуо Ихан был ребенком, но после официального начала сюжета он стал главным в школе, уступая лишь Цзыян Чжэнь Чжэню.
Десять старейшин и Цзи Ушуан долго размышляли, а потом дружно рассмеялись и похвалили их.
"Я не ожидал, что этот юноша не только одарен в боевых искусствах, но и весьма сведущ в искусстве власти и стратегии". Цзи Ушуан протяжно вздохнул и пошел в сторону внутреннего святилища.
Хотя иноземцы были агрессивны, они были простодушны и не так хороши в интригах, как Хань, иначе Цзи Ушуан не был бы легко захвачен ими.
Теперь, когда в религии появился такой странный персонаж, он почувствовал огромное облегчение.
Волчица, шедшая рядом с Цзи Ушуаном, была немного звездноглазая.
Она выслушала анализ Шуй Цзинсюаня, но ничего не поняла.
Хотя она вернулась к жизни среди людей, она все еще смотрела на все вокруг волчьими глазами.
Для нее мир - это только черное и белое, настолько простой, насколько это вообще возможно.
Старейшина Ву, бок о бок со своим любимым учеником, следовал за Патриархом с широкой улыбкой на старом лице.
Остальные девять старейшин часто смотрели на Шуй Цзинсюаня, их глаза были полны восхищения.
Шуй Цзинсюань в этот момент очень спокоен.
В прошлом мире он был вождем более десяти лет, и если бы он ничего не знал о власти и стратегии, то давно бы превратился в труп. Просто его видение людей еще нужно усилить.
Он сжал кулак и подумал про себя.
"Ханьцы просто злопамятны, и маленький даосский храм может стать причиной внутренних раздоров, в отличие от нашего Культа Демонов, где клан сплочен как единое целое.
"Женщина Цзи Ушуан, которая до этого ничего не говорила, вдруг вздохнула.
Хотя между ними тоже случались ссоры, они никогда не стали бы ущемлять интересы своего клана ради своих личных желаний, не говоря уже о том, чтобы думать о должности, которая им не принадлежит; они выкладывали свои сердца на всеобщее обозрение и полагались на свои силы в борьбе за нее.
Когда они услышали восклицание Цзи Ушуана, уголки их ртов дернулись, кроме Шуй Цзинсюаня, который уже давно присматривался к должности главы секты, а остальные члены группы кивнули в знак согласия.
Шуй Цзинсюань хотел последовать за старейшиной Му и уйти, но не успел он повернуться, как почувствовал сильный запах крови на кончике носа.
Он уже покинул место убийства у ворот крепости, но не было никакого смысла в том, что запах крови стал еще сильнее. Неужели кто-то был ранен? Шуй Цзинсюань подумал про себя и посмотрел на присутствующих без следа.
Хотя и он, и старейшина Му были перепачканы, их раны были несерьезными, кровотечение давно остановилось, поэтому от них не исходил такой сильный рыбный запах. Волчица была одета в белое, и она не была похожа на человека, потерявшего много крови.
В таком случае, оставался только Крестный Отец.
Только потом Шуй Цзинсюань понял, что женщина Цзи Ушуан сегодня особенно молчалива, ее лицо было очень бледным, слегка нахмуренные брови и стиснутые зубы показывали, что она сдерживает какую-то боль.
Они оба были одеты в тяжелые, чисто черные одеяния, и хотя они потеряли кровь, их не было видно.
Шуй Цзинсюань сделал несколько шагов вперед, чтобы сократить расстояние между ним и Цзи Ушуаном, и запах крови на кончике его носа стал более тяжелым, подтверждая его подозрения.
"Учитель, вы должны идти первым, мой ученик проводит мастера секты от вашего имени". Шуй Цзинсюань добродушно сказал старейшине Му, который собирался уходить.
"Ученик такой хороший!" Старейшина Му был легко одурачен своим любимым учеником.
"Почему бы тебе не последовать за своим хозяином? Обычно ты его маленький хвостик". Цзи Ушуан повернул голову, чтобы посмотреть на Шуй Цзинсюаня, и в его словах прозвучал намек на кислинку, которую даже он не мог почувствовать.
Зрачки женщины Цзи Ушуана были затуманены плотным туманом, она едва держалась на ногах, не в силах отреагировать на его слова.
Шуй Цзинсюань понял, что раз Цзи Ушуан сдерживается, то она не хочет, чтобы другие узнали о ее ранении. Поэтому он не издал ни звука, но помог старейшине Му уйти.
В этот момент, когда он увидел, что Цзи Ушуан уже не может держаться на ногах, его охватило такое беспокойство, что он пренебрег своими манерами и поспешно шагнул вперед, чтобы взять ее за руку, сказав добрым голосом: "Раз учитель, навсегда отец, конечно, я должен быть послушен своему учителю.
Но вы - наш крестный отец, который благословил нас стабильной жизнью и не позволил нам подвергнуться издевательствам со стороны Хань и Маньчжуров. Для вас мы должны быть еще более почтительны и держаться в седле".
Женщина Цзи Ушуан похлопала по маленькой руке Шуй Цзинсюань, которая держала ее за руку, и ее настроение заметно поднялось. Они так много сделали для клана, но они лишь пытались загладить свою огромную ошибку, уничтожив клан по неосторожности, и не ожидали благодарности от клана.
Однако, услышав слова маленького ребенка, их холодные сердца тихонько потеплели, и даже боль стала намного меньше.
Цзи Ушуан прикрыл грудь, чувствуя, как его застывшее, онемевшее сердце бьется все быстрее и быстрее, излучая обжигающий жар, отчего он был немного дезориентирован и не знал, как реагировать.
Шуй Цзинсюань не знал об их сложных мыслях и сразу пошел вперед, чтобы помочь брату и сестре Цзи Ушуан.
Волчица была немного озадачена, думая: "Почему же А Тайни так внимателен? Мастеру нужна помощь, чтобы ходить?
Только после того, как они вошли в комнату и расположились на широком мягком диване, Шуй Цзинсюань негромко спросил: "Господин, позвать ли мне для вас Верховного жреца?".
"Какой смысл звать Верховного жреца?" тон Цзи Ушуана был холодным, а его густые брови, сросшиеся по диагонали на висках, были нахмурены до крови, а на лице появилось крайне нетерпеливое выражение.
Если бы не будущая демоническая сила Цзи Ушуана, он мог бы одним махом уничтожить Удан и истребить многих врагов дьявола, с равнодушным характером Шуй Цзинсюаня он не стал бы вмешиваться в его дела.
В глазах Шуй Цзинсюаня Волчица и Цзи Ушуан - два его главных орудия убийства против восьми сект, и с ними абсолютно ничего не может случиться до того, как они пройдут через заговор.
Поэтому он проявил двести процентов терпения к Цзи Ушуану и серьезно убеждал: "Мастер секты, вы потеряли так много крови, будет опасно, если вы не позаботитесь о ней."
"Ах?" В шоке и неверии воскликнула волчица.
"Кто сказал, что мой Мастер был ранен?" Цзи Ушуан вопросительно посмотрел на Шуй Цзинсюаня и застыл на месте.
Его сестра-близнец, с другой стороны, к этому времени была истощена, у нее кружилась голова, проявлялись симптомы чрезмерной потери крови.
Близнецы начинают конкурировать за питательные вещества, когда они находятся в теле матери, поэтому они всегда рождаются с одним сильным и одним слабым. Было очевидно, что женщина Цзи Ушуан была не так сильна, как ее брат.
Однако раны Цзи Ушуан были нанесены ножом самой Цзи Ушуан, когда ее культивирование достигло узкого места, и ее демоны внезапно поднялись.
"Вы не ранены,тогда что это?" Тонкие губы Шуй Цзинсюаня сжались в прямую линию, он шагнул вперед и ущипнул угол халата Цзи Ушуан, аккуратно закручивая его, кровь хлынула вниз и окрасила землю в красный цвет.
"Кто разрешил тебе подходить к моему Мастеру ? Все вы уходите, мой отец сам разберется с этим.
"Цзи Ушуан был раздражен и отмахнулся от Шуй Цзинсюаня и ошеломленной волчицы, с грохотом закрыв дверь в комнату.
"Глава секты, если вы не будете лечиться, то умрете от потери крови, неужели вы даже не хотите отомстить за великую месть моего клана? Вы все еще хотите смотреть, как мой клан убивают ханьцы и татары? Вы пробыли в уединении всего несколько месяцев, а Удан уже осмелился убить вас. Если бы вас действительно не стало, наш Культ Демонов все еще был бы сравнен с землей Цзыяном? Подумай о последствиях, прежде чем что-то говорить".
Шуй Цзинсюань говорил слово за словом в закрытую дверную панель. Как он мог сам справиться с раной в спине? Это явно был предлог, и Шуй Цзинсюань не был так легко отстранен от дел, как старейшина Му.
Наступила долгая тишина, и когда Шуй Цзинсюань открыл губы и хотел снова заговорить, чтобы стимулировать его, Цзи Ушуан внезапно открыл дверь в комнату, его лицо побледнело: "Входи, помоги Мастеру остановить кровотечение. Не распространяйте новости о ранении моего Мастера ".
Во-первых, он был ранен в месте, которое держал при себе, и не следовало сообщать об этом своим ближайшим детям и волчице. Во-вторых, в ближайшее время Удан может предпринять какие-то шаги, и утечка информации о его ранении приведет к неприятностям.
Зная о его опасениях, Шуй Цзинсюань без колебаний кивнул, но лицо Волчицы было немного уродливым.
Когда Цзи Ушуан протянул руку, медленно развязывая пояс своего халата и готовясь раздеться, она вдруг отступила к двери, ее глаза были широко раскрыты от отвращения и страха.
Она была еще ребенком, и, столкнувшись с обезображенным телом своего крестного отца, никогда не могла быть такой спокойной, как Шуй Цзинсюань.
Тут раздался звонкий удар спины волчицы о дверную панель, и Шуй Цзинсюань и Цзи Ушуан повернули головы, чтобы посмотреть на нее в унисон.
Когда они встретились взглядами с глазами, не скрывающими эмоций, лицо Цзи Ушуана, уже сдерживавшего боль, исказилось.
В комнате внезапно воцарилась тишина и мрачная атмосфера.