18
Отделившись от группы Цзи Ушуана, Шуй Цзинсюань вернулся в свой дом, чтобы отдохнуть. Когда он толкнул открытую дверь, то увидел, что А Чжуан, который обычно очень усердно тренировался, неожиданно вернулся и сидел на своем диване, неоднократно вытирая им свой меч.
"Почему ты сегодня так рано вернулся?"
Шуй Цзинсюань налил чашку чая и медленно потягивал его, прежде чем спросить.
Обычно старейшине Му нравилось обучать его фехтованию в одиночку, поэтому он не практиковался с учениками в одном месте.
"Завтра мы отправимся на тренировку, старейшина Му сказал нам лечь пораньше, чтобы освежиться.
"А Чжуан поднял голову и нервно улыбнулся Шуй Цзинсюаню, но движение его меча не прекратилось.
Он слышал, как старейшина Му упоминал о тренировке, но он был так сосредоточен на мече, что не обращал на это внимания, поэтому, когда он увидел, что в глупой улыбке А Чжуана есть намек на нервозность и беспокойство, он заинтересовался.
"Ты знаешь, в чем суть тренировки?
Шуй Цзинсюань отставил свою чашку чая, сел рядом и спросил низким голосом.
"Наверное, знаю".
А Чжуан кивнул: "Я слышал от брата Черного Тигра, что два дня назад группа татарских солдат пришла из-за пределов долины, около трехсот человек, и разграбила деревню Яо, убив всех людей в деревне, так что мы, вероятно, будем убивать татар на этой тренировке."
С тех пор как Шуй Цзинсюань преподал ему урок, Хэй Ху считал его богом и хотел следовать за ним и служить ему, но, к сожалению, его не видели другие.
Поэтому, когда появлялись какие-либо новости, он никогда не забывал сообщить об этом А Чжуану.
"Триста человек? Солдаты?"
Шуй Цзинсюань открыл рот, чтобы еще раз подтвердить. Сто внутренних учеников против трехсот солдат, в основном маленьких детей с одной стороны и сильных, хорошо обученных взрослых с другой, было немного сложно.
"Хм..." А Чжуан кивнул, неосознанно сжимая меч в руке: "Это приключение убьет людей.
Я слышал, что братья из прошлых лет попадали в подобные приключения, и даже половина из них не вернулась. А Тайни на этот раз мы должны быть осторожны".
"Мм, понял, держись рядом со мной, когда доберешься туда, не будь мягкотелым".
Шуй Цзинсюань кивнул и тоже взял свой меч, чтобы отполировать его.
В отличие от нервного и тревожного А Чжуана, Шуй Цзинсюань выглядел очень спокойным, его сердце было спокойно, как вода.
Разница была лишь в том, что зомби ели людей бессознательно, а татары - сознательно.
По сравнению с ними татары заслуживали смерти даже больше, чем зомби.
Это было время беспрецедентной этнической напряженности, время кровопролития и убийств.
Как иностранец, человек должен нести все, что делает иностранец, включая ответственность и ненависть.
Шуй Цзинсюань не был настолько безмозглым, чтобы надеяться на мирное сосуществование и общий мир. Если они не нанесут удар первыми, следующей целью татар наверняка станет поселение клана.
Воспоминания в его голове говорили ему, что татарам нет дела до человечества, они не пощадят никого - от 80-летней женщины до новорожденного ребенка.
Под влиянием спокойствия Шуй Цзинсюаня, тревога А Чжуана постепенно улеглась, и он подумал: "Когда рядом босс, такое обучение не страшно, так что я просто последую за ним".
Вечером десять старейшин вернулись после беседы с мастером секты и собрали учеников во дворе школы, чтобы объявить содержание тренировки.
Десять старейшин будут наблюдать за битвой, но не помогать.
По их мнению, только дети, выжившие после кровавых убийств, достойны их тщательной подготовки и обучения.
Это тигро-волчий метод воспитания, который принимается только тогда, когда условия выживания настолько суровы, что в них проявляется печаль фей.
В постапокалиптическом мире Шуй Цзинсюань не раз видел, как родители бросали своих слабых детей, чтобы оставить место для выживания более сильным, поэтому, когда старейшины сделали свое объявление, а ученики зашевелились от ужаса, он лишь слегка поджал губы и безучастно улыбнулся.
Цзи Ушуан, который медленно шёл с волчицей, заметил его легкую улыбку, и его шаги замерли, а сердце развеселилось.
Знал ли этот мальчик, каково это - убить кого-то? Если бы знал, смог бы он по-прежнему улыбаться?
Внезапно он захотел узнать.
То, каково это - убить в первый раз, было еще свежо в его памяти.
Помимо пылающего огня ненависти, его конечности были холодными, его кровь была холодной, даже его сердце было холодным, и тогда он понял, что он - прирожденная машина для убийства. А его сестра-близнец завывала и шипела: "Что делать?
Мы убили кого-то! Что делать?" Прошло целых три месяца, прежде чем она немного поправилась.
Как отреагирует маленький мальчик?
Будет ли он холодным и оцепеневшим, как он, истеричным, как его сестра, или как обычный ребенок, который не смог пережить страх внутри себя и просто сломался?
Какой бы ни была реакция ребенка, он не хотел, чтобы она была последней, это разочаровало бы его до глубины души!
Глаза Цзи Ушуана замерцали, когда он взглянул на Шуй Цзинсюаня, и почти сразу же принял решение.
Он посмотрел на волчицу и жестом попросил ее встать вместе с внутренними учениками, после чего произнес глубоким голосом: "Сегодня вы впервые отправляетесь на тренировку, главный покровитель пойдет с вами, а я буду наблюдать со стороны.
Из-за особого состояния здоровья Цзи Ушуан не любил появляться на людях и редко выходил за пределы секты.
Когда волчица услышала это, она изумленно посмотрела на него, а затем быстро повесила голову, в душе задаваясь вопросом.
Когда волчица присоединилась к ним, а мастер секты лично наблюдал за сражением, боевой дух сотни внутренних учеников мгновенно поднялся, а их горящие зрачки наполнились убийственным намерением.
Цзи Ушуан был доволен ситуацией и махнул рукой: "Эта тренировка заключается в том, чтобы напасть на лагерь тартаров ночью, воспользоваться их беззащитностью и атаковать их.
Час почти пробил, отправляйтесь в путь".
Сотня учеников ответила в унисон, а затем, ведомые десятью старейшинами, они, невидимые в ночи, быстро побежали к лагерю татар, расположенному за пределами долины.
Цзи Ушуан тоже использовала свою внутреннюю силу и полетела следом, его тяжелое тело слиплось, когда он пронесся сквозь ветви без малейшего намека на вес, двигаясь, как призрак, бесшумно.
Шуй Цзинсюань и волчица возглавили группу, двигаясь с той же быстротой и ловкостью, не создавая лишнего шума.
Когда они уже почти достигли вражеского лагеря, Волчица вдруг повернула голову и прошептала Шуй Цзинсюаню: "Кажется, с моими волками что-то случилось, я пойду посмотрю, приду быстро, а вы идите первыми". Пять чувств Шуй Цзинсюань уже слышали вой волков вдалеке, но он не знал, что это была стая волчицы, и когда он увидел что та покинула общину по такому пустяковому делу в критический момент, он был недоволен и не ответил, а только холодно посмотрел на нее.
Волчице было очень не по себе от презрительного взгляда Шуй Цзинсюань, но она не могла игнорировать тот факт, что волки воспитали ее, поэтому она стиснула зубы и улетела.
Она отправилась спасать Чжуо Ихана, которого осаждали волки за то, что он украл ягненка из деревни у подножия холма, положив начало греховным отношениям.
Шуй Цзинсюань и не подозревал, что сюжет "Беловолосого демона" тихо сошел на него, он просто равнодушно посмотрел в ту сторону, куда ушла волчица, и продолжил свой путь, подняв руку через две четверти часа бега, давая знак своим ученикам замедлиться и скрыть голоса, так как лагерь татар был уже совсем близко.
Цзи Ушуан, следовавший за группой, видел только волчицу и мальчика, и, естественно, увидел, что волчица ушла в середине пути, и его лицо стало очень мрачным.
Ее сестра, напротив, была еще более раздражена и проклинала низким голосом: "Недозрелый, белоглазый волк! Несколько зверей важнее клана!".
После долгого взгляда в ту сторону, куда ушла волчица, лицо Цзи Ушуан стало холодным и торжественным, но он не пошел за ней, чтобы проверить, как она там, а продолжил следовать за ребенком.
Лагерь татар находился всего в сотне метров от того места, где они прятались.
Было уже половина второго ночи, и татары, которые днем жгли и грабили, а ночью пили, уже достаточно поели и спали в своих палатках, и даже патрульные немного устали и хотели спать.
Десять старейшин жестами указали на лагерь перед ними и на высокие деревья позади них, а затем взлетели на деревья и молча смотрели вниз, с ясным смыслом: вы просто идите, мы здесь, чтобы наблюдать.
Мальчики были еще молоды, и большинство из них впервые спускались с горы, более того, они понятия не имели, что делать, поэтому они затаились в кустах, глядя на лагерь татар перед собой, не зная, с чего начать.
А Чжуан и Черный Тигр, которым каким-то образом удалось протиснуться внутрь, смотрели на Шуй Цзинсюаня горящими глазами, ожидая приказа начальника.
Когда эти двое возглавили группу, остальные девять учеников под руководством старейшины Му посмотрели на него в унисон, а затем, следуя их примеру, все посмотрели в сторону Шуй Цзинсюаня, словно подчиняясь ему.
"Разойтись, каждый со своей стороны, окружить лагерь татар, и убить их, когда огонь достигнет палаток, и лагерь будет в хаосе.
" Шуй Цзинсюань сказал низким голосом, повесив голову и ненадолго задумавшись.
"Ты планируешь пойти и сжечь лагерь? Как ты собираешься его сжечь?
" - поспешно спросил Черный Тигр.
"У меня свой путь, а вы, делайте, что вам говорят.
"Шуй Цзинсюань поднял руку и отстранил Черного Тигра.
Черный Тигр, доверяя своим способностям, больше не задавал вопросов и спокойно окружил лагерь с юга. На примере Черного Тигра дети проглотили свои сомнения и развернулись, чтобы двигаться самостоятельно.
Все они были опытными пробираться через глухие леса и быстро построили круг, не издав ни звука.
Когда Шуй Цзинсюань закончил прятаться, он подобрал несколько камней рядом с собой и тайно собрал в них свою внутреннюю энергию, затем поднял руку и бросил их в сторону горящего костра в центре лагеря.
Камни, наполненные внутренней энергией, взвились в воздух и быстро вспыхнули, посылая искры в сухие, жирные и грязные палатки, которые вскоре вспыхнули.
Палатки были завалены кувшинами с вином, некоторые из которых были еще наполовину полны, отчего огонь усилился, и в считанные мгновения в лагере воцарился хаос, люди сгорали заживо даже во сне.
Шуй Цзинсюань повернул голову к А Чжуану и глубоким голосом приказал: "Я разорву веревки на лошадях татар и выгоню их.
Ты поведешь их убивать врага, справишься?"
"А Тайни, не волнуйся, иди!
"А Чжуан яростно кивнул, воскликнув в своем сердце: мой босс слишком свиреп, татары будут полумертвы еще до того, как мы начнем их убивать!".
Шуй Цзинсюань удовлетворенно кивнул и, воспользовавшись хаосом, вылетел наружу, бродя по лагерю, как призрак, и за несколько мгновений нашел конюшни, перерезал веревки и выгнал лошадей.
При виде огня лошади сразу же испугались, заскулили и разбежались по лагерю, и еще много татар погибло под их копытами.
Двумя простыми движениями была уничтожена почти половина татар, что значительно облегчило нагрузку на детей во время упражнений.
"Хахахаха!" Лагерь уже был в хаосе, а женщина Цзи Ушуан не скрывала своего резкого смеха, высоко подняв челюсть в похвале: "Этот мальчик не только одарен, он еще и первоклассный генерал! Старейшина Му, вы нашли сокровище!".
"Нет, нет."
Старейшина Му замахал руками перед лицом зависти и ревности остальных девяти старейшин, его лицо превратилось в тысячелепестковую хризантему.
Чем больше он смотрел на старейшину Му, тем больше ему казалось, что он - бельмо на глазу! В этот момент неизвестно кто из старейшин вдруг прошептал: "А?
Куда делся главный защитник?"
От этого непреднамеренного вопроса и без того уродливое лицо Цзи Ушуана стало еще мрачнее, а в его сердце вспыхнул гнев.