Гордость и предубеждение

В пять часов омеги ушли переодеваться, и в половине шестого Чимина позвали к столу. Отвечая на вежливые расспросы о здоровье больного, он с удовольствием отметил про себя искреннее беспокойство мистера Чон Чонгука.

К сожалению, нельзя было сообщить ничего утешительного. Состояние Тэхёна по-прежнему оставалось тяжелым. Услышав это, братья мистера Чон Чонгука три или четыре раза выразили свое огорчение, порассуждали о том, какая ужасная вещь – простуда, и насколько каждый из них не любит болеть, и больше уже о друге не вспоминали. И Чимин почувствовал к ним прежнюю неприязнь, убедившись, как мало они думают о Тэхёне в его отсутствие.

Из всей компании единственным человеком, заслуживавшим его симпатию, был мистер Чонгук. Чимин сознавал, что остальные смотрят на него как на непрошеного гостя, и только Чон Чонгук своим искренним беспокойством о больном и вниманием к его брату несколько смягчал это ощущение. Кроме мистера Чон Чонгука, его едва ли кто замечал. Внимание мистера Чон Бэкхёна было полностью поглощено мистером Намджуном, мистер Хва Минсу старался не отставать от брата, что же касается сидевшего рядом с Чимином мистера Хва – бездушного человека, из тех, что живут на свете лишь для того, чтобы есть, пить и играть в карты, – то после того, как он узнал, что жаркому он предпочитает рагу, ему больше не о чем было с ним говорить.

Сразу же после обеда Чимин вернулся к Тэхёну. И как только он вышел из комнаты, мистер Чон Бэкхён принялся злословить на его счет. Его манеры были признаны вызывающими и самонадеянными, и было сказано, что он полностью лишён вкуса, красоты, изящества и умения поддерживать разговор. Мистер Хва Минсу думал то же самое. При этом он добавил:

– Короче говоря, единственным положительным свойством этого омеги является способность преодолевать по утрам необыкновенно большие расстояния пешком. Никогда не забуду, в каком виде он появился сегодня – словно какой-то дикарь.

– Он и был им, Минсу. Я едва сдержался от смеха. Его приход вообще – такая нелепость. Если брат его простудился, ему-то зачем было бежать в такую даль? А что за вид – лицо обветренное, волосы растрепанные!..

– Да, а его чулки! Надеюсь, вы видели его чулки – в грязи дюймов на шесть, ручаюсь. Он старался опустить пониже края плаща, чтобы прикрыть пятна на кюлотах, но, увы, это не помогало.

– Быть может, это все верно, – сказал Чон Чонгук, – но я, признаюсь, ничего такого не заметил. Мне показалось, что мистер Пак Чимин прекрасно выглядит, когда он вошёл к нам сегодня утром. А грязи на чулках я просто не разглядел.

– Вы-то, надеюсь, его разглядели, мистер Намджун? – сказал мистер Чон Бэкхён. – Я полагаю, вам не хотелось бы встретить в таком виде вашего брата.

– Вы совершенно правы.

– Пройти пешком три, нет, четыре, да нет – пять или сколько там миль, чуть ли не по колено в грязи, к тому же в совершенном одиночестве! О чем он думал? Я в этом вижу худший вид сумасбродства – свойственное провинциалам пренебрежение всеми приличиями.

– Это могло быть также проявлением весьма похвальной привязанности к родному брату, – сказал мистер Чонгук.

– Боюсь, мистер Намджун, – тихонько сказал мистер Чон Бэкхён, – как бы сегодняшнее приключение не повредило вашему мнению о его глазках.

– Отнюдь нет, – ответил он. – После прогулки они горели еще ярче.

Наступила короткая пауза, вслед за которой мистер Хва Минсу начал снова:

– Мне очень нравится Пак Тэхён. Он в самом деле славный омежка. И я от души желаю ему счастливо устроиться в жизни. Но боюсь, что при таких родителях и прочей родне у него для этого мало возможностей.

– Ты, кажется, говорил, что их дядя – пекарь в Хахве?

– Как же! А еще один живет в Янсоне.

– Просто прелесть! – воскликнул мистер Чон Бэкхён, и оба чуть не покатились со смеху.

– Даже если бы их дядюшки заселили весь Янсон, – решительно заявил Чон Чонгук, – он не стал бы от этого менее привлекательным.

– Да, но это весьма помешало бы ему выйти замуж за человека с некоторым положением в обществе, – заметил Намджун.

Чон Чонгук ничего не ответил, но его братья горячо поддержали Намджуна и продолжали еще довольно долго острить насчет вульгарных родичей их дорогого друга.

Спустя некоторое время они все же почувствовали новый прилив нежности и опять отправились к нему в комнату, где оставались до тех пор, пока их не позвали пить кофе. Тэхён по-прежнему чувствовал себя плохо, и Чимин не покидал его до позднего вечера. Несколько успокоенный тем, что больной заснул, он в конце концов ощутил не желание, а скорее необходимость примкнуть к остальной обществу. Когда он вошёл в гостиную, все сидели за картами. Его тут же пригласили принять участие в игре. Боясь, однако, что игра идет на крупные ставки, Чимин отказался, сославшись на болезнь брата и сказав, что непродолжительное время, в течение которого он может побыть внизу, он охотнее проведет за книгой. Мистер Хва посмотрел на него с удивлением.

– Вы картам предпочитаете чтение? – спросил он. – Странно!

– Мистер Пак Чимин, – сказал мистер Чон Бэкхён, – презирает игру. Он много читает и не признает других удовольствий.

– Я не заслуживаю ни похвал, ни упреков такого рода, – ответил Чимин. – Мне нравятся разные вещи, и я не так уж много читаю.

– Я убежден, например, что вам нравится ухаживать за вашим братом, – сказал Чон Чонгук. – Надеюсь, это удовольствие еще возрастет по мере его выздоровления.

Чимин душевно его поблагодарил и направился к столу, где лежало несколько книг. При этом Чон Чонгук предложил показать ему другие книги, хранящиеся в библиотеке.

– Я был бы рад, если бы, к вашей пользе, а моей чести, мог похвалиться более обширным собранием. Но я ленив, и, хотя оно совсем невелико, в нем больше книг, чем я когда-либо надеюсь прочесть.

Чимин уверил его, что ему вполне достаточно тех, что находятся в комнате.

– Меня удивляет, – сказал мистер Чон Бэкхён, – что наш отец обходился таким малым количеством книг. Зато какая превосходная библиотека у вас в Гранд-парке, мистер Намджун!

– Другого там быть не могло, – ответил Намджун. – Она создана заботами не одного поколения.

– Но как много вы к ней прибавили сами! Вы все время покупаете книги.

– Было бы странно, если бы я пренебрегал фамильной библиотекой в такое время, как наше.

– Пренебрегали! Конечно, вы не пренебрегаете ничем, что могло бы еще больше украсить этот славный уголок. Чонгук, если у тебя будет собственный дом, хотел бы я, чтобы он хотя бы вполовину был так хорош, как Гранд-парк.

– Я бы сам этого желал.

– Правда, я бы тебе советовал купить имение где-нибудь неподалеку от Гранд-парк, приняв его за образец. Во всей Южной Корее я не знаю лучшего графства, чем Сораксан.

– От души с тобой согласен. Я даже купил бы Гранд-парк, если бы Намджун его продал.

– Я говорю о возможном, Чонгук.

– Честное слово, Бэкхён, владельцем такого имения можно скорее сделаться, купив Гранд-парк, нежели пытаясь его воспроизвести.

Этот разговор настолько заинтересовал Чимина, что он перестал читать и вскоре, отложив книгу, подошёл к карточному столу; поместившись между мистером Чон Чонгуком и мистером Хва Минсу, он начала наблюдать за игрой.

– Ваш брат, мистер Ким Тэён, я думаю, заметно вырос с прошлой весны, – сказал мистер Чон Бэкхён. – Он, наверно, станет таким же высоким, как я.

– Вполне возможно. Сейчас он ростом, пожалуй, с мистера Пак Чимина или даже чуть-чуть повыше. - Ответил мистер Намджун.

– Как бы мне хотелось снова его увидеть! Я не встречал никого в жизни, кто бы мне так понравился. Его внешность и манеры очаровательны. А какая образованность в подобном возрасте! Он играет на фортепьяно не хуже подлинных музыкантов.

– Меня удивляет, – сказал Чон Чонгук, – как это у всех молодых омег хватает терпения, чтобы стать образованными.

– Все молодые омеги образованные?! Чонгук, дорогой, что ты хочешь этим сказать?

– По-моему, все. Все они рисуют пейзажи, раскрашивают экраны и вяжут кошельки. Я не знаю, наверно, ни одного омеги, который не умел бы этого делать. И мне, пожалуй, не приходилось слышать, чтобы о молодом омеге не сказали, насколько он прекрасно образован.

– Ваше перечисление совершенств молодых омег, – сказал Намджун, – к сожалению, верно. Образованным называют всякого омегу, который заслуживает этого тем, что вяжет кошельки или раскрашивает экраны. Но я далек от того, чтобы согласиться с вашим мнением об омежьем образовании. Я, например, не мог бы похвастаться, что среди знакомых мне омег наберется больше пяти-шести образованных по-настоящему.

– Я с вами вполне согласен, – сказал мистер Чон Бэкхён.

– В таком случае, – заметил Чимин, – вы, вероятно, можете дать точное определение понятия "образованный омега"?

– Да, оно кажется мне достаточно ясным.

– О, в самом деле! – воскликнул его преданный союзник. – По-настоящему образованным может считаться лишь тот, кто стоит на голову выше всех окружающих. Омега, заслуживающий это название, должен быть хорошо обучен музыке, пению, живописи, танцам и иностранным языкам. И кроме всего, он должн обладать каким-то особым своеобразием внешности, манер, походки, интонации и языка – иначе это название все-таки будет заслуженным только наполовину.

– Всем этим он действительно должн обладать, – сказал Намджун. – Но я бы добавил к этому нечто более существенное – развитый обширным чтением ум.

– В таком случае меня нисколько не удивляет, что вы знаете только пять-шесть образованных омег. Скорее мне кажется странным, что вам все же удалось их сыскать.

– Неужели вы так требовательны к собственному полу и сомневаетесь, что подобные омеги существуют?

– Мне они не встречались. Я никогда не видел, чтобы в одном человеке сочетались все те способности, манеры и вкус, которые были вами сейчас перечислены.

Мистер Хва Минсу и мистер Чон Бэкхён возмутились несправедливостью такого упрека их полу и стали наперебой уверять, что им приходилось встречать немало омег, вполне отвечающих предложенному описанию, пока наконец мистер Хва не призвал их к порядку, жалуясь на их невнимание к игре. Разговор прекратился, и Чимин вскоре вышел из комнаты.

– Пак Чимин, – сказал мистер Чон Бэкхён, когда дверь затворилась, – принадлежит к тем омегам, которые пытаются понравиться представителям другого пола, унижая свой собственный. На многих альф, признаюсь, это действует. Но, по-моему, это низкая уловка худшего толка.

– Несомненно, – отозвался Намджун, к которому это замечание было обращено. – Низким является любой способ, употребляемый омегами для привлечения альф. Все, что порождается хитростью, отвратительно.

Мистер Чон Бэкхён не настолько был удовлетворен полученным ответом, чтобы продолжить разговор на ту же тему.

Чимин снова вернулся к ним, сообщив, что его брату стало хуже и что он не сможет больше от него отлучаться. Чон Чонгук принялся настаивать, чтобы немедленно послали за аптекарем. Его братья стали уверять, что в глуши нельзя получить должной помощи, и советовали послать экипаж за известным врачом из столицы. Чимин и слышать не хотел об этом, но охотно согласилась с предложением мистера Чон Чонгука. Было решено, что за аптекарем пошлют рано утром, если к тому времени Тэхёну не станет значительно лучше. Чон Чонгук был очень обеспокоен, а его братья заявили, что чувствуют себя крайне несчастными. Однако им удалось утешить себя пением дуэтов после ужина, в то время как он нашел единственное успокоение в том, что обязал дворецкого оказывать больному гостю и его брату самое большое внимание.