Глава 11.
Духовную энергию на Горе Трех Святынь невозможно накопить, и долгое пребывание здесь для самосовершенствующегося было очень угнетающим и болезненным — словно заманить большую рыбу в мелкую, бездонную лужу. Сыма Цзяо пробыл здесь пятьсот лет, и в этот момент он наконец-то полностью вырвался из этой клетки.
Когда цепи были разорваны, а нефритовая пластина с печатью разлетелась вдребезги, из руин снизу вырвалась духовная сила, и богатая аура окутала всю Гору Трех Святынь подобно туману, мгновенно превратившись в море облаков. Такое обилие духовной Ци подействовало даже на Ляо Тинъянь, новичка, которая понятия не имела, как правильно самосовершенствоваться — она неосознанно начала впитывать эту энергию, вливающуюся в ее тело самостоятельно, и чувствовала себя при этом довольно комфортно.
Несколько старших заклинателей, кто еще остался в живых на этом поле боя, были поражены этой духовной энергией, их лица выражали целый спектр эмоций.
Гора Трех Святынь изначально была духовной горой, и здесь была скоплена насыщенная и чистейшая энергия Ци. Когда Сыма Цзяо был заточен здесь, некоторые люди приложили немало усилий для того, чтобы изолировать духовную энергию этого места и перенаправить ее по подземельям в другие места Обители Бессмертных Гэнчэнь. Само собой разумеется, немало заклинателей наслаждались этим, но теперь, когда Сыма Цзяо на свободе, неизвестно, интересы скольких людей в Обители будут разрушены.
Однако, это не самое важное во всей сложившейся ситуации. Самое важное то, что Сыма Цзяо полностью избавился от сдерживающей его ловушки и, как и говорил ранее, определенно их не отпустит. Смешно, как многие люди были уверены, что Сыма Цзяо пробыл здесь пятьсот лет и был все так же безумен, поэтому возможно, выйдя из заточения, он будет слаб. Они были готовы действовать сообща и не боялись, что не смогут вдруг не сдержать его.
Более полумесяца назад, глава Обители, желая временно успокоить Сыма Цзяо, отправил к нему на проверку множество людей с разным складом ума. Многим людям было по-прежнему безразлично происходящее: они думали, что серьезные угрозы прошлого так и остались в прошлом, а сейчас им всем не о чем беспокоиться. Но, глядя на все это сейчас... Да, это действительно не повод для беспокойства — это явно большая проблема.
— Цыцзан Дао-цзюнь, видите ли, так как Гора Трех Святынь в таком состоянии, почему бы вам не переехать пока во временную резиденцию на Утесе Байлу, подождать, пока здесь все не восстановят, а потом вновь вернуться? — человек, выглядевший довольно молодо по возрасту, сказал это так, будто ничего не произошло.
Остальные в сердцах проклинали его за бесстыдство: этот человек из рода главы Обители и он выступал за умиротворение и дружбу с Сыма Цзяо. Сейчас он вышел вперед, чтобы прояснить свою позицию и убрать себя с поля зрения, чтобы стоящий перед ним Предок не был недоволен и не убил еще парочку человек, ведь он вполне был способен на такое.
Какая-нибудь да реакция должна бы была быть, но Сыма Цзяо просто не обращал на них внимания. Он уставился на Ляо Тинъянь, которую продолжал держать.
На самом деле, прибывшие сюда заметили ранее девушку в объятиях Мастера, но в момент жизни и смерти не обратили на нее особого внимания. С такой низкой базой самосовершенствования, как у нее, в их глазах она была лишь букашкой. Предок держал в руках букашку, было бы странно, привлеки такое их внимание.
Только теперь, из-за странного молчания Сыма Цзяо, остальные неосознанно обратили свои взоры на эту женщину.
Похоже... это одна из сотни учениц, присланных сюда для служения Мастеру. Кто еще это может быть? Касательно этих учениц, говорилось, что они были якобы отобраны из каждого клана благодаря своим способностям, но на самом деле им всем давно были выделены места в сотне заранее. Чтобы она смогла войти сюда, ее должен был устроить кто-то очень влиятельный из одного из Дворцов, но здесь явно причина в чем-то другом. Дело в том, что эти несколько оставшихся в живых человек понятия не имели, какая сила послала сюда этого человека и как она смогла выжить вплоть до нынешнего момента.
Они взглянули на руины у своих ног: в этот момент из сотни посланных сюда людей в живых остался лишь один. Какой же способностью она обладает, чтобы заставить этого жестокого и кровожадного Предка-тирана взять ее с собой и защитить? Могло ли быть так, что этот Предок был влюблен в эту ученицу? Совершенно невозможно, нет... Думая о том инциденте, который произошел тогда, они мысленно отвергли эту догадку.
Если бы однажды Сыма Цзяо смог влюбиться в женщину, это было бы похоже на восход солнца на западе: для мира самосовершенствования было бы абсолютно невозможно связать себя узами брака с миром демонов.
Ляо Тинъянь почувствовала на себе несколько обжигающих взглядов и притворилась, будто не заметила их. Она была неподвижна, крепко вцепившись в Предка.
— Моя талия... тонкая? — прошло немало времени, прежде чем Сыма Цзяо повторил эту фразу.
Это был вопрос, поэтому притворяющейся незаметной Ляо Тинъянь пришлось все же вынужденно ответить:
— Да, я думаю, это может быть из-за долгого заточения здесь и голодания.
На Горе Трех Святынь нечего есть, разве он не голодал? Когда ей было нечем заняться, она размышляла о том, что в тюрьме этому Предку некому принести еду, он голодает и с каждым днем становится все более извращенным. Хоть она так и думала, но говорить о таких вещах вслух нельзя, иначе она умрет. Но, чтобы внести ясность, сейчас она никак не могла себя контролировать. Этот Предок использовал свою магию истины в любом месте и в любое время, что совсем не способствовало нормальному общению между людьми. Она подумала про фальшивые хорошие отношения между начальником и его сотрудниками.
— Ты права, — заговорил Сыма Цзяо, — я должен вернуть всю ту боль, что перенес здесь.
Ляо Тинъянь: «?»
Нет, когда она такое говорила?
Сыма Цзяо взглянул на тех нескольких заклинателей, кто еще остался в живых. Они были разных поколений. Видя выражение лица Сыма Цзяо, им подсознательно захотелось пуститься в бега, но теперь духовная энергия этого места вырвалась наружу, а Сыма Цзяо был свирепее, чем когда-либо, поэтому пару мгновений спустя единственными живыми людьми здесь были лишь Сыма Цзяо и Ляо Тинъянь.
Независимо от того, кто на чьей стороне, и независимо от того, был ли у них злой умысел по отношению к Сыма Цзяо или нет, для него не было никакой разницы: пока он хочет, он будет убивать. В этом мире никто по-настоящему не будет добр к нему, особенно те в Обители Бессмертных Гэнчэнь, кто знает все его секреты и прошлое.
Увидев это, Ляо Тинъянь задрожала всем телом, неосознанно уткнувшись лицом в грудь Сыма Цзяо, и только после этого поняла, что причиной ее страха был человек, которого она сейчас обнимала. Честно говоря, если бы не тот факт, что они все еще находились в воздухе, то она отпустила бы его прямо сейчас.
Но она его не отпустила, а Сыма Цзяо прижал ее к себе и медленно провел второй рукой по ее спине, поднимаясь выше к шее. Ляо Тинъянь не понимала, какого черта он творит, но явно ощутила кризис: она была готова поклясться, что Предок раздумывал, не свернуть ли ей шею. Все ее тело покрылось мурашками от этих касаний.
Сыма Цзяо смотрел на нее сверху вниз. Казалось, что он о чем-то размышляет, немного потерявшись в мыслях. Он был рассеян и продолжал поглаживать ее по спине. Его легкие, медленные и вместе с тем опасные касания заставляли все тело Ляо Тинъянь напрягаться вслед за этими движениями. Следуя за реакцией своего тела, под взглядом Сыма Цзяо, как только он ее касался, она судорожно делала глубокий вдох, стоило ему прекратить, она тут же с облегчением выдыхала.
После того, как он прошелся по ее телу так раза три, Ляо Тинъянь перестала реагировать.
Будь он проклят, если хочет убить, пусть уже убивает! Слишком утомительно терпеть его эту выходку.
Сыма Цзяо не стал ее убивать, а отнес обратно в центральную башню, которая развалилась напополам. Наконец ступив на землю и все еще ощущая слабость в ногах, Ляо Тинъянь запаниковала, тут же достала из своего Мешочка Цянькунь стул и села.
Сыма Цзяо прошел мимо нее и шагнул в Битань, где раньше рос Красный Лотос. Оказавшись в воде, он разорвал свое запястье. Капли красного цвета хлынули в пруд, странным образом не рассеявшись, а сгустившись в центре.
Ляо Тинъянь долго сидела там и наблюдала за ним, пока не рассвело. Сыма Цзяо так и не подал какой-либо реакции за все это время. Она заметила большого черного змея, высунувшего голову в лучах рассветного солнца. Теперь их тут осталось трое. Ляо Тинъянь поманила к себе змея, но тот не осмелился приблизиться и вновь спрятался.
Ладно, пусть. Ляо Тинъянь не спала всю ночь и очень устала. Жаль, что ее кушетку взорвали, и теперь ей негде прилечь отдохнуть. Поразмыслив немного, она раздобыла ткань с веревкой и соорудила себе гамак между двумя колоннами. И тут же улеглась в свое временное спальное место.
Прежде чем заснуть, Ляо Тинъянь увидела, как кровь Сыма Цзяо в пруду Битань превращается в Красный Лотос, растущий из воды, и на нем появляются слабые всполохи Пламени. Оказывается, вот как появилось на свет это сокровище? Но, если так подумать, разве не получается, что самое величайшее сокровище — это сам Предок? Другим для самосовершенствования необходимы различные сокровища Земли и Небес, а он сам является такой драгоценностью. Неудивительно, что он такой одержимый.
Ляо Тинъянь заснула. Вскоре после того, как она уснула, солнце выглянуло полностью, а Красный Лотос вместе с Пламенем обрели свой прежний вид, промокший насквозь Сыма Цзяо, наконец, вышел из воды. С каждым его шагом следы воды на его теле испарялись, и когда он дошел до Ляо Тинъянь, на нем осталось лишь небольшое количество влаги.
Губы Сыма Цзяо сейчас были сильно бледнее и не с такой свирепой аурой, как раньше. Теперь описывая его лицо, можно было использовать лишь два цвета — белый и черный — что настораживало еще больше. Он наклонился к Ляо Тинъянь и лег рядом.
Проснувшись, Ляо Тинъянь почувствовала, что что-то не так. Ее гамак был довольно просторным, но сейчас в нем было немного тесновато.
Мастер, или скорее маньяк-убийца, лежал рядом с ней и казалось, спал. Его голова покоилась на изгибе ее шеи, а его легкое дыхание касалось ее ключиц. Во сне она натянула на себя одеяло, как она думала, но оказалось, что это были одеяние и рукава этого Предка. Так как гамак складывался вовнутрь, все ее тело оказалось в объятиях Сыма Цзяо, а несколько прядей его длинных черных волос лежали у нее на груди.
«Нет, я сейчас задохнусь. Что происходит? Я же хотела просто вздремнуть и наверстать упущенное за ночь, как так получилось, что мы заснули вместе?»
Выглянув наружу, она увидела, что под гамаком свернулся в клубок Черный Змей. И тоже спит.
Снаружи ярко светило солнце, а темные тучи, до этого нависшие над центральной башней, казалось, рассеялись вместе с разрушенной печатью. Теплые солнечные лучи падали прямо на руины, а в воздухе мягко плыла аура, похожая на белый туман. Повернув голову, она посмотрела на Битань неподалеку, где тихо распускался еще более прекрасный Красный Лотос, а Пламя, обычно полное нецензурной брани, было спокойным.
Было очень тихо, и Ляо Тинъянь не осмелилась сделать ни единого движения. Просто полежала некоторое время, бессознательно засыпая снова.
Нет ничего, с чем нельзя бы было справиться, ну а если есть, то можно спать дальше — там уже видно будет.
...
Суматоха, произошедшая на Горе Трех Святынь, привлекла внимание всех важных людей Обители Бессмертных Гэнчэнь. Даже внимание тех, кто годами сидел в уединении и ни о чем не заботился, думая лишь о том, как прорваться через барьер и возвыситься.
В Обители проживают сотни кланов. Ведущие из них контролируют несколько Дворцов и несколько сильных, могущественных ветвей школы. Под их властью также находятся дочерние кланы. Если взять, к примеру, фамилию главы Обители, Ши Цяньлюя, то получится, что в одном клане сосуществуют десятки тысяч учеников с одной его фамилией. Если включить все ветви и учеников с другими фамилиями, то число достигнет уже сотен тысяч, а могущество одного клана получится настолько огромным, что оно будет сравнимо со школой среднего размера за пределами Обители. Исходя из этого, можно себе представить, сколько разных голосов звучит в Обители Бессмертных Гэнчэнь, которая состоит из стольких сложных переплетенных сил.
Что касается последней родословной клана Фэншань, то это было сложной проблемой в течение многих лет, и до сих пор невозможно было решить ее одним единым мнением. То, что произошло с Горой Трех Святынь на этот раз, вызвало у всех этих людей множество сложных мыслей.
Погасла почти сотня Огней жизни учеников в Павильоне Фонарей, и осталась гореть лишь одна одинокая душа. Кроме того, более дюжины гордых сынов Небес и влиятельных фигур из разных кланов, которые отправились на Гору следить за новостями, были также уничтожены.
Ши Цяньлюй собрал душу человека и спокойно спросил:
— Гэянь, что именно произошло с вами на Горе Трех Святынь?
Ши Гэянь был тем самым молодым человеком, который ранее выступил на Горе перед Мастером, чтобы передать пару добрых слов и прояснить свою позицию, но в этот момент его душа проявилась с горькой улыбкой на губах:
— Дядя, этот Цыцзан Дао-цзюнь действительно такой, как вы и говорили, жестокий и кровожадный. Те из нас, кто отправился туда только за информацией, независимо от того, была ли для него угроза или нет, он убил всех. К счастью, он не избавился от меня полностью, оставив мне хотя бы душу.
Не удивившись, Ши Цяньлюй лишь на мгновение задумался и спросил:
— У нас здесь один не погасший Фонарь души. Ты в курсе, что происходит?
Ши Гэянь ответил:
— Это... На самом деле, я тоже был очень удивлен. Есть ученица, которая, кажется, очень любима Цыцзан Дао-цзюнем и находится под его защитой.
Ши Цяньлюй, наконец, выказал некоторое удивление:
— Вот как?
— Это правда. Не только я, но и остальные люди тоже это видели.
— Это в самом деле произошло, — Ши Цяньлюй на мгновение задумался, и в его глазах появилась улыбка: — Не все так однозначно, но возможно, это наш шанс.