Глава 5.
Качество сна Ляо Тинъянь всегда было очень хорошим. Даже попав в фантазийный мир и став свидетельницей двух убийств за день, это никак не повлияло на ее ночной покой.
Около трех часов ночи, когда она спала самым крепким сном, в комнате внезапно послышался тонкий шипящий звук, и огромный черный змей бесшумно подполз и окружил ее спальную кушетку.
— Ш-ш-ш...
Черный Змей долго шипел на спящую Ляо Тинъянь, но так и не дождался от нее хоть какой-нибудь реакции. Огромная змеиная голова была все ближе и ближе, а острые змеиные зубы были почти над ее щеками, полыхающими холодным светом, но она по-прежнему не двигалась.
Черный Змей: «...»
Как-то это неправильно. Его присутствие должно ощущаться очень сильно, так почему она до сих пор не проснулась? Нельзя быть настолько ничего не подозревающей, так может она в обмороке?
Большой черный змей был змеем с не особо высоким коэффициентом интеллекта. Он даже не был демоническим зверем. Просто однажды Сыма Цзяо пришел в себя и поймал его, обычного маленького змея, который по ошибке забрел и заблудился на Горе Трех Святынь. Он должен был умереть, но от скуки Сыма Цзяо дал ему выпить немного своей крови, что позволило змею выжить здесь.
Изначально Черный Змей на самом деле был цветочным змеем, толщиной всего с палец и длиной с руку. Позже Сыма Цзяо несколько раз сходил с ума и калечил свое тело. Тогда Черный Змей съел немного его плоти и крови и стал медленно меняться — тело становилось все больше и больше, а красивые узоры на его чешуе исчезли, окрасившись в сплошной, беспросветно черный цвет.
Ему нечем было здесь питаться. Хоть он и не умрет, но он всегда чувствовал очень сильный голод. Сегодня днем, когда он учуял запах бамбукового напитка, который пила Ляо Тинъянь, он все никак не мог выкинуть его из головы, а ночью тихонечко проскользнул к ней в комнату, чтобы попросить чего-нибудь поесть.
Его мозг был невелик, и он долгое время не мог придумать, как бы ему лучше поступить. В конце концов, он лизнул руку Ляо Тинъянь — раньше, когда он был сильно голоден, то подавлял страх в своем сердце и нерешительно подползал к руке Сыма Цзяо, облизывая ее таким же способом. Сыма Цзяо небрежно поглаживал пальцами острые змеиные зубы, позволяя им проколоть кожу, и давал змею несколько капель своей крови, чтобы утолить его голод.
Теперь же он применил этот же метод к Ляо Тинъянь.
Ляо Тинъянь почувствовала во сне влагу на своих руках и неопределенно ткнула рукой куда-то вбок:
— Большой Малыш, вонючий ты пес, не делай так! Отстань!
У ее бывшей соседки была собака по кличке Большой Малыш, который особенно любил сходить с ума посреди ночи и запрыгивать на кровать, как вихрь, чтобы облизать ее лицо. Только вот на этот раз она протянула руку и вместо шерсти коснулась чего-то холодного и скользкого.
Ляо Тинъянь распахнула глаза и увидела над своей головой отвратительную, огромную пасть. Пара красных глаз черного змея смотрела на нее без тени тепла, словно раздумывая, проглотить ее с головой или нет.
Ляо Тинъянь резко проснулась от ужаса и подсознательно прикрыла рот рукой, чтобы не закричать. Сердце стучало как барабан, а кожа головы готова была взорваться — одним словом, ей было очень нехорошо.
Черный Змей был так счастлив тому, что она, наконец, проснулась, что от радости его пасть стала еще шире, а Ляо Тинъянь от этого испугалась еще больше.
«Эй! Зубы! Твои зубы! Не подходи ближе! Я не могу дышать!»
Ляо Тинъянь лежала в постели, чуть не плача. Неужели этот змеиный братец приполз сюда, чтобы поужинать в ночи? Неужели нельзя быть поэкономнее с едой? Здесь в общей сложности сто человек — съедая по одному человеку в день, можно так питаться в течение трех месяцев. Но, если съедать по три тела в день, как сейчас, то еды хватит ведь только на месяц!
Однако она неправильно поняла Черного Змея. На самом деле, он не любил есть людей. По сравнению с Сыма Цзяо, последним представителем клана Фэншань, плоть и кровь всех остальных была для него словно камень или дерево, и он вовсе не любил их есть. Просто Сыма Цзяо ненавидел, когда вокруг разбросаны трупы, и хотел, чтобы он убирал за ним, поэтому у змея не было другого выбора, кроме как действовать в качестве урны, чтобы избавляться от трупов самостоятельно.
Ляо Тинъянь все еще лежала там, вспоминая проносящиеся каруселью перед глазами более двадцати лет своей жизни, а змей к этому времени так и не приступил к своей трапезе.
«Ну так что, братец-змей, есть собираешься или нет?» — хотелось ей уточнить у него.
«Друг мой, не могла бы ты дать мне чего-нибудь поесть?» — вопрос имелся и у большого черного змея.
Только вот он не умел говорить на языке людей, и он недостаточно смышленый, чтобы точно выразить, что ему хочется поесть и попить. Таким образом, один человек и один змей оказались в безвыходном положении. Глаза-фонари и глаза-лампочки уставились друг на друга, каждый пристально наблюдал за вторым в течение долгого времени, и оба чувствовали себя удрученными и беспомощными.
Наконец, Черный Змей, принюхавшись к знакомому аромату, достал бамбуковую тубу из-под кушетки, куда опрокинула ее Ляо Тинъянь, и положил ее перед собой, завиляв хвостом.
Эта бамбуковая туба была от бамбукового напитка. Ляо Тинъянь внезапно стала находчивой и осторожно достала еще одну такую тубу. Это самый распространенный напиток в Долине Чистого Неба, и пока есть кусочек бамбука оттуда, будет и непрерывно-производимый им сок. Так как ей очень нравится этот напиток, она приготовила много кусочков бамбука, и, конечно, в запасе у нее было много бамбуковой жидкости.
Как только она достала тубу, то увидела, что змей стал чаще вилять хвостом и даже издавать свистящий звук.
Однако, змеи ведь не выражают счастье и волнение, виляя хвостами, верно? Почему же этот огромный змей, которого вырастил Предок, так похож на... собаку?
Предок действительно заслуживает своего звания, раз сумел вырастить гигантскую змею в качестве собаки.
Змеи не используют свой язык во время питья воды, а голова этого змея явно бы не пролезла в тубу, поэтому Ляо Тинъянь заботливо перелила напиток в большой таз, а потом откинулась обратно на спинку кушетки, слушая, как змей неистово пьет бамбуковый сок.
Да, черт возьми, она будто заново обрела жизнь. Вытерев выступивший пот со лба, она снова забралась в постель.
Начиная с этого момента, в течение нескольких дней подряд, большой черный змей приходил к ней в ночи и осторожно касался, чтобы попросить бамбукового сока. Ляо Тинъянь каждый день перед сном давала змею тазик, вливая в него несколько туб сладкого напитка.
— Братец-змей, давай договоримся? Ты можешь приходить сюда ночью и пить этот сок, только не буди меня, ладно?
Братец-змей не понимал, чего от него хотят — слишком сложно. Он по-прежнему делал так, как привык, и был очень вежлив. Вечером, перед ужином, сначала он должен был разбудить хозяйку и поздороваться с ней.
Разбуженная в очередной раз большим черным змеем, Ляо Тинъянь неохотно приоткрыла один глаз, небрежно промычала что-то себе под нос, отвернулась и продолжила спать.
За эти несколько дней она никуда не выходила, оставаясь здесь в безопасности. Она дремала, смотрела на закат, тщательно выполняя все стандарты отпуска. Также, она не общалась с другими людьми, поэтому не знала, что за этот короткий промежуток времени из их женской группы из ста человек уже выбыло более двадцати девушек.
Предок Сыма Цзяо был одним из тех людей, кого не стоило провоцировать. Как только у него портилось настроение, он что-нибудь да выкидывал. Тем более, в группе красавиц было несколько амбициозных, одиноких интриганок и карьеристок, спешащих угодить ему и добиться его расположения.
Среди них команда выдающихся девушек, возглавляемая Юнь Сиюэ, была устранена быстрее всех. Юнь Сиюэ, как их лидер, выполнила свой долг и была уничтожена первой.
Ляо Тинъянь этого не видела, но на третий день Юнь Сиюэ вместе с двумя младшими сестрами из своей группы поднялась в центральную башню, чтобы увидеться с Мастером. Если бы Ляо Тинъянь увидела ее поведение, определенно похвалила бы ее за мужество встретиться лицом к лицу со смертью.
Сыма Цзяо встретил их.
— Для чего пришли? — спросил он.
Юнь Сиюэ мягко и покорно склонила перед ним голову:
— Ученица здесь, чтобы служить своему Мастеру.
Сыма Цзяо подошел к ней. Он подошел бесшумно, как черная змея, его широкая мантия волочилась за ним, точно змеиный хвост, а глаза были холодны, как глаза змеи.
Юнь Сиюэ вытянулась в струнку, стараясь не показывать своего напряжения. Сыма Цзяо медленно протянул к ней руку, ткнул пальцем ей в центр между бровей и снова спросил:
— Для чего ты здесь?
Юнь Сиюэ неосознанно открыла рот и произнесла совершенно другой ответ:
— Я здесь для того, чтобы стать наложницей Предка. Я хочу иметь ребенка, в жилах которого будет течь кровь рода Сыма. Как только кровь клана Фэншань получит другую преемственность, я смогу заманить Предка в ловушку и убить его, решив тем самым большую проблему Обители Бессмертных Гэнчэнь. К тому же, Дворец, в котором находится наш род Юнь, может стать хозяином Обители...
Она была в ужасе и хотела остановиться, но ничего не могла поделать: ее тело, казалось, обладало собственным сознанием, выплескивая все самые потаенные мысли Юнь Сиюэ, скрытые до этого в ее сердце.
Сыма Цзяо спокойно выслушал ее, его лицо оставалось все таким же непроницаемым, он даже не удивился. Лишь кивнул в сторону другой девушки:
— Что насчет тебя? Ты здесь зачем?
Эта девушка также была полна ужаса и сопротивления, но, как и Юнь Сиюэ, просто не могла себя контролировать, говоря правду. Ее признание не сильно отличалось от того, что ранее вырвалось из Юнь Сиюэ.
И третий человек, который так же не смог себя сдержать, признался:
— Я здесь для того, чтобы воспользоваться шансом Юнь Сиюэ и получить для рода Мо еще одну возможность обогнать род Юнь.
Юнь Сиюэ затравленно уставилась на нее. Если бы она могла двигаться, то немедленно убила бы мечом эту, казалось бы, честную в прошлом союзницу.
— Как так получилось, что после стольких лет у них до сих пор не отлажена рутина,— Сыма Цзяо с усмешкой посмотрел на троих, погладил свою ладонь и рассмеялся: — Я единственный, кто остался из семьи Сыма. Как только я умру, Обители Бессмертных Гэнчэнь придет конец. Что Дворцовые мастера, что мастера ветвей школы, всем вам, всей Обители придется умереть вместе со мной. Я ясно выражаюсь?
Все трое вздрогнули, словно увидели в его словах ужасающее будущее. Однако, в конце концов, им не суждено было встретить его, потому что после того, как Сыма Цзяо закончил смеяться, он небрежно избавился от них.
Сразу три огня жизни погасли в Павильоне Фонарей, а затем под пристальными взглядами всех присутствующих один за другим погасли еще несколько.
— Эти души уже рассеялись, — заговорившая женщина выглядела неважно. Двое ее учеников погибли, а ведь именно их она выбрала и тщательно обучала! — Мастер... Сыма Цзяо, неужели он настолько бессовестный!
— Ха, о какой совести идет речь? Если бы не тот факт, что он еще не оправился и не может покинуть Гору Трех Святынь, боюсь... — хоть старик и не договорил, но все поняли, что он хотел сказать. Повисло тяжелое молчание.
Ляо Тинъянь отправилась за водой и обнаружила, что людей стало меньше. Они жили здесь и, конечно, им нужна была вода, а в этом большом дворцовом комплексе было только одно место с живым источником, и все ходили за питьем туда. Она посчитала и обнаружила, что, кажется, не хватает дюжины или около того людей, и сердце ее сжалось от волнения.
Кроме тех двоих убитых в первый день, она не столкнулась с тех пор ни с одним убийством после этого, потому что ей не было интересно ни это место, ни ее хозяин, ни кто-либо другой — она была здесь лишь для того, чтобы насладиться отдыхом в одиночку.
Оказывается, отсутствие любопытства — это хорошо. Сама того не ведая, она продержалась так несколько дней.
— А ты почему все еще жива? — удивилась одна из более-менее знакомых сестриц, завидев Ляо Тинъянь, идущей за водой.
Хотя это было неприятно слышать, но в течение прошедших дней с ней редко кто заговаривал, поэтому Ляо Тинъянь все же ответила:
— Мне стыдно, но я довольно сдержанна, поэтому не встретила никаких опасностей.
Старшая сестра презрительно взглянула на нее, отвернулась и ушла, не желая больше с ней разговаривать.
Что ж, они все очень целеустремленные, и, конечно, они смотрят на нее свысока, как на отстающую.
Кому какое дело до них? Она будет продолжать жить так, как привыкла здесь.
Однако, мир непредсказуем. Даже если «соленая рыба» не хочет двигаться, всегда найдутся внешние силы, которые заставят ее это сделать.
Ляо Тинъянь проснулась одной ночью, и разбудил ее не большой черный змей, а боль в животе. Ей было очень знакомо это чувство — похоже, месячные. В современном мире ее месячный цикл всегда был очень болезненным, и без ибупрофена было не обойтись. Она не ожидала, что ей снова придется терпеть это даже после того, как она оказалась в другом мире. Кроме того, болело почему-то еще сильнее, чем обычно. Без обезболивающего чертовски, невыносимо больно.
Почему у этих бессмертных вообще есть такая проблема, как месячные? И почему в их мире они ощущаются намного хуже?
Ей было до смерти больно, и она чувствовала только, что в ее животе будто безостановочно сверлит электродрель, по ощущениям — все равно что бурить скважину.
К счастью, боль длилась недолго, и ее отпустило. Ляо Тинъянь встала вся в поту и обнаружила, что месячный цикл пока не начался.
Может ли быть так, что строение тел бессмертных настолько странное, что во время цикла может адски болеть живот, но при этом не быть крови? Вопросов у нее было много, а ответов — ноль. Она даже начала вспоминать, не съела ли накануне чего-нибудь подозрительного.
В Обители Бессмертных Гэнчэнь, под горной вершиной недалеко от Горы Трех Святынь, человек сидел в тени дерева и ждал, но после долгого ожидания, не видя никакого движения, фигура холодно фыркнула:
— На вызов, как ни странно, ответа не последовало, как и сообщения. Может быть, она действительно думала, что, поднявшись к Мастеру Обители Бессмертных Гэнчэнь, сможет избавиться от нашего контроля? Хорошо. Тогда посмотрим, сколько раз ты сможешь выдержать этот разъедающий кости яд!
Ляо Тинъянь ничего про это не знала, да и решила вообще не обращать внимания на боль — в конце концов, болит ведь не постоянно. Только ночью, три дня спустя, у нее снова появилась режущая боль в животе. На этот раз она была еще сильнее, чем в прошлый. Ляо Тинъянь потеряла сознание, почти не продержавшись хоть какое-то время.
Перед тем, как упасть в обморок, она успела подумать про себя: «Это уж точно не месячные!»
Большой черный змей, как обычно, приполз этой ночью, чтобы поприветствовать хозяйку и попить сока, но при приближении обнаружил Ляо Тинъянь лежащей на земле без сознания. Кажется, ее вырвало кровью.
Хоть змей и не был умен, но он точно был уверен, что выглядит это ненормально. Он склонился к умирающему человеку и, не дождавшись какой-либо реакции, нерешительно качнул головой. Наконец, он обвил хвостом бессознательное тело Ляо Тинъянь и пополз с ней обратно к центральной башне.
Сыма Цзяо сидел на самом высоком этаже башни, глядя на скопления искр в далеких горах. Когда он услышал движение позади себя, повернул голову и всмотрелся в змея:
— Маленький звереныш, что это за штуку ты притащил?