Свидание в кинотеатре.
Сергей и Олег уже ведь, ну, в возрасте..поэтому сначала Олегу идея с походом в кино показалась не очень. "Нам не снова семнадцать, серый" отказывался тот. Но когда Разумовский договорил, в чем будет "особенность" этого совместного похода, то тогда Волков самодовольно ухмыльнулся и естественно одобрительно кивнул.
Последние ряды, которые ранее у молодежи назывались рядами для поцелуев, были абсолютно пусты. Там сидели только эти двое, в самом центре. Рука Олежи не покидает карман строгих брюк, нажимает на кнопку ярко розового пульта, затем на другую, а потом с невинной лыбой смотрит на Сергея. А Сергей ёрзает, старается сдерживать все звуки, которые бы могли выйти из его уст и тут же оглушить половину зала, который, кстати, занят просмотром фильма.
Голубые глаза жмурятся, спина рыжего вжимается в кресло, вызывая у любимого тихое "хаха", и слыша очередной "клик" внутри кармана Олега, после чего вибрация игрушки внутри становится ещё сильнее.
Разум хватается за чужое запястье, сжимая и намекая на "сбавить обороты", но он не получает должного ответа. Поэтому Серёже, дрожа и всхлипывая, приходится приблизиться к чужому уху, и дерганно шептать...
—в туалет..прямо сейчас...
Волков медленно, словно мучительно, принимает решение, и проходит около пол минуты, как он кивает и сбавляет скорость нажатием на кнопку ниже двух последних, чтобы Разумовскому было легче передвигаться на ногах.
Пара мгновений, занимающих несколько минут, проходит, и влюбленная пара экстремалов уже во всю обжимается в кабинке туалета кинотеатра. Сергей тянется, сжимает края одежды Олега, умоляет вытащить эту штуку, отдающую по всему телу вибрацию, но брюнет словно его не слышит. Только включает скорость чуть меньше, затем слегка надавливает на плечи, заставляя рыжего сесть перед ним на колени и "вымаливать свои грехи".
Разумовский думает быстро, соображает сразу, его руки хватаются за ремень и начинают его расстёгивать. Кожаный аксессуар падает на кафельный пол со звоном, а за ним и спускаются брюки Волкова. Член, прямо торчащий из черных боксеров, был уже в таком состоянии когда Разум только-только шептал ему на ушко "в туалет". Хоть и обычно эта фраза означала поход для справления нужды, когда её в кинотеатре сказал возлюбленный - она тут же поменяла смысл.
Ухоженные, стройные руки с длинными пальцами спускают и нижнее белье, оставляя его там, у штанов. Глаза Сергея мечутся по всему размеру, рот слегка приоткрывается, но потом открывается шире, захватывая головку и начиная обсасывать чувствительную плоть. Рука олега, более мазолистая, чем у Сергея, запуталась в волосах, напоминавших сейчас огонь. Она сжимает, пока из уст Волкова вырывается тихий, сдержанный стон. Вторая рука прикрыла рот, из которого во внезапные моменты может вырваться что погромче. Сережа знает, что именно нравится его телохранителю, берет больше и глубже, потом вытаскивает, проводит языком по всему размеру рот основания до чувствительного конца. Слава богу, что сейчас позднее время и последний сеанс фильма ужасов, а значит и гостей в туалете нет. Все смотрят до ужаса интересный фильм, который этим двоим показался менее интересным, чем такое увлекательное занятие в тесной кабинке, которое рано или поздно закончится белыми каплями Олега на рту у Разумовского и темным влажным пятном на его штанах.
Вечер. Олег и Сережа сидят за отдаленным от основной массы людей столиком в баре и празднуют годовщину отношений.
Сережа пьянел быстро—именно поэтому, выпив около 2 или 3 стаканов виски, в голубых глазах забегали игривые огоньки, а их обладатель вдруг стал очень уж нежным.
-Олеж, ты такой красивый сегодня,-все начинается с комплиментов, которыми программист круглосуточно осыпал своего возлюбленного,-тебе очень идет эта рубашка. Подчеркивает цвет глаз и твои строгие черты лица.
И Разумовский прав—одежда была подобрана отлично. Конечно, не обошлось без помощи Сережи, который упросил Волкова купить ее, когда они в очередной раз поехали на шоппинг.
Выпивая все новые и новые порции алкоголя, опьянение возрастало параллельно с раскрепощенностью рыжего, который постоянно старался прикоснуться к наемнику, как бы невзначай мазнуть пальцами по запястью, коснуться бедром чужого, опустить руку на колено брюнета.
Не заметить это было невозможно. Олег уже подозревал, к чему приведет их свидание, и не то, чтобы был против. Даже наоборот.
-Волче, ты служишь в армии? Просто, глядя на тебя, одна часть моего тела встает по стойке смирно,-выдает Сережа, накручивая прядь огненно-рыжих волос на палец и прикусив губу
Господи, какой же это идиотский подкат. Но как же сильно Разумовский возбуждает Волкова всем своим видом и действиями.
-Сереж,-Олег наклоняется к его уху и шепчет, обжигая горячим дыханием,-либо ты прекращаешь, либо я потащу тебя в туалет. Выбирай.
-Тащи.-Программист смотрит на наемника с вызовом, совершенно не стесняясь проводит рукой по внутренней части его бедра и слегка сжимает кожу.
Олег хмурится и, расплачиваясь, задумывается. Перспектива трахаться в и без того грязном общественном туалете не привлекала, но ехать домой в такси со стояком и пристающем к тебе пьяным мужчиной на глазах у какого-нибудь бедолаги—казалась еще хуже.
Как только оплата прошла и официантка, поблагодарив Волкова, удалилась—наемник взял Сережу за запястье, отстранив руку от своего колена, и потащил рыжего в сторону туалета.
На счастье, в помещении не оказалось никого. Олег заталкивает программиста в первую попавшуюся на глаза кабинку и запирает дверь.
-Сережа, блять, чтоб я еще раз поехал с тобой вып..-договорить ему не дают, перебивая настойчивым, жадным поцелуем. Разумовский запускает руки под хвалёную рубашку, очерчивая пальцами пресс и почти сразу же спускаясь на ремень, нетерпеливо его расстегивая.
Наемник отстраняется, опираясь спиной о стенку и уже достаточно тяжело дыша. В штанах от требовательных прикосновений стало до невозможности тесно. Олег убирает руки программиста от своей ширинки, вместо этого рывком стягивая с него фиолетовые клёши.
Через пару минут прелюдий, без которых не обходилось ни одно занятие сексом, Сережа стоял на коленях на унитазе, лицом к бочку, держась за него руками, пока парня растягивал Волков.
Пальцами одной руки он двигался внутри возлюбленного, другой—закрывал ему рот, чтобы рыжий не издавал громких звуков, которые так и норовили слететь с его уст. Смазки, конечно, с собой не было, поэтому пришлось ограничиться слюной.