Глава 7. Называя оленя лошадью
(п. п. "Называя оленя лошадью" (指鹿为马 - zhǐ lù wéi mǎ) – это известная китайская идиома, означающая искажение истины и злоупотребление властью. Она происходит из древней истории о Чжао Гао, могущественном чиновнике, который, чтобы проверить лояльность двора, представил оленя императору как лошадь. Те, кто согласились с ним, остались в его фаворе, а несогласные подверглись преследованиям)
В комнату хлынули новые люди. Цзян Янь Чи, притаившись в тени, чуть склонил голову. Он видел лишь, как Чу Се помогли сесть, обнажив его бледную и хрупкую спину. Лопатки, похожие на крылья бабочки, отбрасывали изящную тень, а голова бессильно повисла в руках служанок, словно у него не осталось сил.
Стерев пот, служанки быстро надели на него чистую одежду и укутали в толстые одеяла.
Запах лекарств заполнил комнату, когда служанки, с трудом сдерживая отвращение, вливали в его рот горькие отвары.
Лекарь прибыл незамедлительно и, взглянув на лицо Чу Се, произнес мрачным тоном: "Дело плохо."
Раскрыв свой саквояж, он извлек несколько мерцающих серебром игл и принялся за иглоукалывание. Чу Се снова закашлялся, но на этот раз не так сильно. После нескольких кашлевых толчков он постепенно перевел дух и стал дышать ровнее.
"Господин Чу? Вы слышите меня?" спросил лекарь, продолжая вводить иглы.
"Ммм..."
Цзян Янь Чи услышал слабый ответ.
"Сначала проглотите эти травяные пилюли" лекарь Чжу протянул служанкам черную пилюлю, те растолкли ее, смешали с водой и дали выпить Чу Се.
Спустя некоторое время его дыхание постепенно стабилизировалось.
"Спасибо" слабо произнес Чу Се, кашлянув еще несколько раз.
"Мне... намного лучше сейчас...."
"В январе холодный дождь может быть очень вреден для тела. Господин, вам не следовало выходить, тем более мокнуть под дождем" в голосе лекаря Чжу прозвучал упрек.
"Теперь, когда холод проник в ваше тело, жизненная сила ослаблена... Если господин Чу не будет беречь себя, даже если бы Хуа То* был жив, было бы трудно гарантировать Вам исцеление!"
(п.п. Хуа То (華佗, примерно 140 – 208 н.э.) был знаменитым китайским врачом, жившим во времена династии Хань. Он считается одним из величайших хирургов в истории Китая, а также одним из первых, кто использовал анестезию.
Ему приписывают изобретение анестезирующего состава под названием ма фэй сан (麻沸散), который, как полагают, содержал вино и травы. Это позволяло ему проводить операции без боли для пациента. Точный состав ма фэй сан сейчас неизвестен, но его использование было революционным для того времени. Он также разработал ряд физических упражнений, известных как "Пять игр" (五禽戲 - wǔ qín xì), имитирующих движения животных (тигра, оленя, медведя, обезьяны и птицы), чтобы улучшить здоровье и предотвратить болезни.
Хуа То был казнен Цао Цао, могущественным военачальником и фактическим правителем династии Хань. Цао Цао страдал от сильных головных болей, и Хуа То предложил сделать трепанацию черепа, чтобы облегчить его состояние. Цао Цао, подозревая, что Хуа То хочет убить его, приказал его казнить)
Эти слова прозвучали довольно резко.
Однако Чу Се, казалось, не рассердился.
"Я понимаю. Больше не буду."
Оказывается, бывают моменты, когда он может ладить с другими.
"Господин, прибыло сообщение из поместья императорского наставника. Они планируют навестить вас через полчаса..." сказал слуга в дверях.
"Нам следует отклонить их визит?"
"Отклоните" тут же сказал лекарь.
"Нет, примите их" возразил их Чу Се.
"Господин, в вашем нынешнем состоянии, как Вы можете принимать гостей?" голос лекаря Чжу стал еще более серьезным, он указал в окно.
"К тому же, уже час Цзы!"
(п.п. соответствует периоду с 23:00 до 01:00 ночи)
"Именно потому, что сейчас час Цзы, мы не должны отказываться."
Чу Се, поддерживаемый служанками, полусидя прислонился к изголовью кровати и попросил принести большой плащ.
Его голос звучал охрипло.
"Сейчас критический момент, и здесь нет места для ошибок. Мы не должны совершать никаких ошибок." Он попытался удержать одеяла рукой, но у него не было сил.
"Но в поместье императорского наставника полно хитрых старых лисиц..."
"Лекарь Чжу, я сейчас очень слаб, но есть ли способ мне помочь?"
Чу Се перебил его, и его взгляд дал понять лекарю Чжу, что он твердо намерен встретиться с ними.
"Приготовьте лекарственную ванну" приказал лекарь Чжу. Он подтянул одеяла повыше, закрывая подбородок Чу Се, и сказал: "Завтра Вы не должны являться ко двору."
Чу Се уступил: "Ммм, я последую вашему совету."
Заполненная людьми комната быстро опустела, и слуги внесли деревянную ванну. Чу Се, одетый в тонкий слой марлевых одеяний, погрузился в лекарственную ванну. Пар поднимался вверх, смачивая его виски и заставляя волосы слипаться и прилипать к коже влажными прядями, одни падали, другие – облепляли контуры лица.
Капля воды скатилась по его подбородку, издав ясный и четкий звук в тишине поздней ночи.
Цзян Янь Чи шагнул вперед, глядя на тонкую шею, выступающую над краем ванны.
Распущенные темные волосы, плывущие по воде, придавали Чу Се вид, разительно отличающийся от его привычного образа с безупречно собранными волосами, излучающего власть и уверенность.
Он приблизился, и в этот самый миг человек поднял руку, белую как нефрит, и лениво опустил ее на край ванны. Пряди волос, влажные от пара, прилипли к кремовой коже.
Туман скрывал его брови и глаза. Подойдя еще ближе, Цзян Янь Чи отчетливо услышал его прерывистое дыхание.
Блестящие капли воды повисли на остром подбородке.
Момент оцепенения — и снаружи послышались приближающиеся шаги.
На этот раз Цзян Янь Чи понял, что у него нет ни единого шанса. Он бесшумно отступил на несколько шагов и выскользнул через окно в соседнюю комнату, пока шаги становились все громче.
*****
"Слышали? Чу Чжанъиня постигла неудача. Он не покидал свое поместье уже несколько дней"
"Ну, говорят, его настигло возмездие. Может быть, мстительный дух изгнанного наследного принца, ищущий возмездия, охотится за ним..."
"Эй, не говорите опрометчиво, не говорите опрометчиво... Проблема в том, что теперь, когда император тяжело болен, а Чу Чжанъинь взял отпуск..."
Донг, донг, донг!
Шаги приближались.
В черном халате Чу Се наконец вошел в зал суда. На нем был бросающийся в глаза официальный мундир, украшенный узором золотого Ци Линя*с тремя когтями — дизайн, разрешенный только для принцев и наследных принцев.
(п.п. Ци Линь (Кирин) - это символ удачи, процветания, долголетия, мудрости и благополучия. Золото усиливает эти значения, делая узор еще более мощным и позитивным. Он также является символом защиты и приносит удачу владельцу)
Люди слышали о его болезни, но, увидев его лицо в этот момент, казалось, что ничего необычного не произошло, кроме того, что он выглядел немного бледнее, чем обычно.
Лицо, словно выточенное из нефрита, грациозная осанка, кожа белее зимнего снега, глаза — пара осенних самоцветов, тонкая шея, как у журавля, и изящно изогнутые брови, напоминающие далекие горы.
Если бы можно было забыть о его жестоких методах и безжалостной натуре за семь лет его пребывания во дворце и смотреть только на его внешность и фигуру, его можно было бы описать фразой «бесподобная красота».
Жаль, что он был настоящим красавцем со змеиным сердцем, способной нанести смертельный укус одним словом. Им можно только любоваться издали, но не поддаваться очарованию.
Чу Се сел на длинную скамью справа от императорского трона. После того, как придворные начали кланяться, сверху раздался слабый голос: "Кто только что упомянул фразу «мстительный дух, ищущий возмездия"
"???"
Зал погрузился в тишину, настолько плотную, что можно было услышать падение булавки.
"Кто повторит это? На себе почувствует возмездие, о котором говорит"
Чу Се наклонился вперед, опершись локтем на колено, и его взгляд скользнул слева направо по залу. Никто не осмелился ответить.
Чу Се усмехнулся и махнул рукой за дверь, сказав: "Приведите его сюда"
Цок-цок.
Придворные отступили в сторону, образуя широкий проход посередине. Затем они сформировали круг, внимательно наблюдая за великолепным оленем, помещенным в центр.
Чу Се тщательно поправил свои одеяния, разгладил последнюю складку и встал. Он присоединился к зрителям в качестве последнего.
"Несколько дней назад, когда я взял отпуск, меня переполняло желание поохотиться в окрестностях столицы. И теперь я привез великолепную дикую лошадь, чтобы все вы могли полюбоваться ею"
Люди были в замешательстве, это явно был олень.
Кто-то сказал: "Разве бывают кони с рогами...." но, не успев закончить, кто-то рядом потянул его в сторону, заставив замолчать. Они постепенно все поняли.
Чу Се тихонько откашлялся и оглядел толпу, как будто не хотел пропустить ни одного выражения лица.
"Что скажете, господа? Хорош конь?"
"Превосходен!" Министр церемоний Чан Сюй первым коснулся оленьего рога.
Он неоднократно хвалил: "Редкой красоты животное! Тысячемильный скакун! Добыча Чу Чжанъиня — несомненный знак благоволения небес для Великой Вэй!"
Затем взгляд Чу Се упал на других министров. Его губы изогнулись, но в глазах не было и следа улыбки.
От этого по спине пробежал холодок.
"Это конь."
"Воистину, дивный конь!" прогремел голос министра обороны, приблизившегося к животному и похлопавшего его по крупу.
"Десять лет я провел на полях сражений, но не видел коня, столь достойного воина!"
И вот, хор голосов вознес хвалу мнимому скакуну. Кто-то предложил призвать художника, дабы запечатлеть его грацию на полотне, кто-то уже слагал стихи, мечтая включить их в ночной сборник, посвященный диву дивному. Нашлись и те, кто ратовал ему место в императорской конюшне, веря, что он укрепит военную мощь Великой Вэй.
Лишь министр личного состава, Сюэ Ши, хранил тягостное молчание, его лицо было белее полотна.
Мрачная атмосфера дворцовых интриг донеслась до Цзян Янь Чи еще ранним утром.
В этот час он оттачивал мастерство верховой стрельбы. Услышав о нелепом "оленя нарекли конем", в его глазах вспыхнул гнев. Но он быстро подавил его, натянул тетиву и выпустил стрелу, пронзившую сразу три дерева. Встревоженная стая птиц взмыла в небо.
Вскоре он вернулся в свой убогий Холодный Дворец и увидел толпу людей, коленопреклоненных перед ним в глубоком почтении.
Впереди стоял евнух, держащий лакированный поднос, на котором покоилась ослепительная золотая корона – головной убор наследного принца.
Всего за три дня.
Чу Се действительно вырвал титул наследника и насильно возложил его на его голову.
Он не знал, как этому человеку удалось провернуть столь дерзкое дело, но все произошедшее за последние дни было ясным напоминанием:
Чу Се – змея подколодная.
Казалось, еще позавчера он был на пороге смерти, а сегодня уже надменно расхаживает, творя беззаконие при дворе, "называя оленя конем".
"Поздравляем, Ваше Высочество! Теперь вы наследный принц!"
Главный евнух сначала выразил свою радость, а затем начал читать императорский указ, высоко держа над головой великолепный золотой свиток и протягивая его Цзян Янь Чи.
Тот смотрел на золотой свиток, ощущая, как дрожат руки.
Из-под одежд он достал пустой флакон из-под Хэ Дин Хуна, крепко сжав его дрожащими руками, чуть не раздавив стекло. С мрачным лицом он простоял довольно долго, и евнух подумал, что принц переполнен радостью, поэтому осторожно напомнил: "Наследный принц?"
"Да."
Тихо, с показной покорностью, он принял императорский указ. Он даже робко пробормотал слова благодарности евнуху.
Чу Се подобен ядовитой змее, крадущейся вокруг, не дающей никому передышки.
Но Цзян Янь Чи, рожденный в Холодном Дворце, умудрился выжить в течение четырнадцати лет. Он многому не научился, но преуспел в том, чтобы затаиться под гнетом, ожидая момента, чтобы нанести точный удар.
Пока он размышлял об этом, он увидел большую группу людей, направлявшихся к тренировочной площадке. Он незаметно отступил, прячась за деревьями, накинув на себя плащ.
Он наблюдал, как несколько министров и заместителей министров сопровождали Чу Се на тренировочную площадку, где для него выбрали великолепного ферганского скакуна.
Не дожидаясь подставки, Чу Се прямо наступил на спину конюха и вскочил в седло. Он выглядел неуверенно, дергая поводья так, словно никогда раньше не сидел в седле.
Издалека его черное одеяние с отделкой из темно-красного меха оттеняло светлую и нежную кожу Чу Се. На его губах играла легкая, дьявольски очаровательная улыбка.
Она вызывала желание натянуть тетиву, выпустить стрелу и поразить этого демона в человеческом обличии.
"Я дарю тебе этого прекрасного коня" произнес Чу Се, и уголки его губ изогнулись подобно молодому месяцу. Он приказал подвести к себе оленя и даже добавил игривым тоном: "Если ты все еще не сможешь догнать меня, тебе понадобится наказание?"
Он говорил с только что назначенным Чжуанюанем*
( п.п. лучшим выпускником императорского экзамена).
Чжуанюаню было всего семнадцать лет, и он выглядел очень молодо. Он слегка задел его при дворе, сказав: "Разве бывают кони с рогами?"
Теперь его публично унижали.
"Это вполне справедливо. Чжуанюань, почему бы вам не посоревноваться с Чжанъинем..."
Несколько чиновников пятого и шестого рангов поблизости подбадривали его.
Лицо Чжуанюаня побледнело. Он смотрел, как конюх надевает сбрую на несчастного оленя, а потом его почти умоляюще просят немедленно оседлать это "чудо природы".
Цзян Янь Чи, наблюдавший издалека, нахмурился.
В конце концов, Чжуанюаня заставили сесть на оленя, но из-за того, что олень сопротивлялся, он сразу же упал, не проехав и десяти шагов.
Его безупречный придворный наряд теперь был покрыт грязью.
Зрители разразились смехом.
Он с трудом поднялся на ноги, и его лицо покраснело так, будто вот-вот хлынет кровь.
"Ах, кажется, Чжуанюань силен в каллиграфии, но не в управлении поводьями. Даже получив такого хорошего коня, ты не можешь победить меня" заметил Чу Се. Он не собирался делать ничего больше, чем унизить и высмеять Чжуанюаня.
"Ничего страшного, если ты плохо ездишь на лошади, но, пожалуйста, придерживайся своих принципов. Если ты не можешь даже этого, это действительно позор"
Чжуанюань опустил голову и долго молчал.
Это был просто возмутительный поступок.
"Осмелюсь спросить, господин Чу, могу ли я обменяться с вами лошадьми, чтобы посоревноваться с вами?" вдруг поднял голову Чжуанюань, и в его глазах вспыхнула решимость.
Смех стих, сменившись гнетущей тишиной. Чиновники обменялись взглядами, а некоторые даже бросили неодобрительные взгляды на Чжуанюаня, советуя ему сейчас смирить свою гордость.
Чу Се заметил, что лица окружающих внезапно застыли. Он не придал этому особого значения и лениво ответил: "О? Ты хочешь покататься на моей лошади?"
"Да" стиснув губы, ответил Чжуанюань, и его лицо покраснело. Он указал на оленя позади себя и сказал: "Готов ли Чу Чжанъинь обменяться лошадьми и показать мастерство верховой езды?"
Этому новоиспеченному Чжуанюаню было суждено стать значимой фигурой при дворе в будущем. Он был талантлив и изобретателен, и в конечном итоге стал левым премьер-министром Великой Вэй пятнадцать лет спустя, помогая главному герою Цзян Янь Чи установить процветающую эпоху.
Намерение Чу Се состояло в том, чтобы намеренно оскорбить его прямо сейчас, поскольку все это было частью тщательного следования сценарию. Чем больше этот Чжуанюань будет ненавидеть его, тем большим активом он станет для главного героя в будущем.
Все это было просто формальностью. Однако Чу Се не ожидал, что у этого Чжуанюаня тоже есть немного стержня.
Внезапно он почувствовал к нему искреннее восхищение.
Его восхищенный взгляд не был скрыт и был замечен Чжуанюанем. И на мгновение он растерялся, словно не понимая, что происходит.