Цветочный дуэт

- Добрый вечер, могу тебе чем-нибудь помочь? - за большим дубовым столом сидела женщина лет 55, совершенно обычная тетенька-сторож, с добрыми глазами, поразительно искренней улыбкой и миниатюрным телосложением, и почти неотрывно печатала что-то на клавиатуре.

- Да, здравствуйте. Я ищу кое-кого, думаю, она учится здесь, - около 15 минут Мин пытался описать ту загадочную девушку, что видел каждый день на работе, начиная от цвета волос и глаз и заканчивая жемчужной заколкой, которую она постоянно носила.

- Хм... Так-так-так... Фух, - непонятно откуда женщина еле достала потертую тяжеленную папку с бумагами, немного ее полистала и вручила парню фото. - Она?

- Д-да, она... - Мин так долго не видел ее: все те пережитые эмоции всплыли из давно забытых уголков сознания и снова взяли верх над разумом, сердце забилось так сильно, что, казалось, вот-вот выломает стену изнутри и убежит. Под изображением было написано имя, временами всплывающее в сознании, но парень никак не мог вспомнить, откуда он его знает. И сейчас, спустя столько лет оно вновь здесь, перед глазами, в миллионный раз звучит в голове так невинно притягательно, мучая своей загадочностью и неизвестностью. - Вы не знаете, где я могу ее найти? - дрожащими руками парень нехотя вернул фото сторожу.

- Иногда она задерживается в классе музицирования и репетирует. Но сейчас ключ на месте, скорее всего, уже ушла. Да и закрываться пора бы, поздно уже. Заглянете завтра? - и снова эта добрая улыбка с капелькой заботы на морщинистом лице.

Юнги оглянулся: в здании было всего несколько человек, которые явно сейчас собирались уходить. - Ладно, большое спасибо, до свидания, - парню пришлось взять себя в руки, кивнув в ответ и поблагодарив женщину, выйти на морозную улицу.

Это была самая длинная и бессонная ночь в жизни парня. Постоянно ворочаясь, он скидывал с кровати то подушку, то одеяло. А мысли все не отпускали. Копошились одна за другой: «А что я ей скажу, когда увижу?», «Захочет ли она вообще со мной разговаривать?», «А что если ее взгляд ничего не значит на самом деле?», «С чего я вообще взял, что это смогу ей понравиться?». Мин Юнги, ты просто потрясающий философ. Особенно в неподходящее для этого время.

Пар поднимается высоко и вылетает из открытой форточки на прохладную ночную площадь. Очередная кружка с чаем, который, как считал Мин, должна была помочь ему заснуть, снова опустошилась. Результат - никакой.

Под утро бедолага все же смог провалиться в мир грез и то ненадолго - буквально через два с половиной часа прозвенел этот проклятущий будильник. Но, знаете, что самое интересное: если раньше парню приходилось переключать его еще хотя бы на 10 минут вперед, дабы уловить остатки сна, то сейчас он буквально подлетел с постели и забежал в душ, чуть не подскользнувшись на кафельном полу в носках. Спал он, кстати, в них, потому что отопление в квартирке никудышнее.

Когда последний кусочек хлеба отправился насыщать организм скудной энергией, Юнги наспех оделся и вышел на морозную улицу, попутно закуривая очередную табачную свертку. Чувствовать, как приятное тепло разливается по телу от приторного дыма, немного от холода, от мыслей, что до счастья почти рукой подать, от мимолетного страха и волнения, было однозначно хорошим успокоительным для сердца. Но не без минусов.

В детстве у мальчика была кошка Тэгу. С важным видом она ходила на своих черных пушистых лапах в белых носочках с кухни в гостиную, с гостиной в ванную, оттуда, через окно, попадала в вишневый сад, за которым ухаживала мама юноши, а уж из сада прямиком на крышу дома, куда частенько забирался Юнги, чтобы посчитать ворон, пролетающих над домом, посмотреть на оживленную улицу, поговорить с бездомными котами, что тоже, как и Тэгу запрыгивали наверх поохотиться за птицами. Нередко Мин оттуда и падал, за что не раз получал наказание от мамы и пару-тройку синяков с содранными коленками. Однажды, он так заигрался, что приземлился прямо на руку. Недели 3 точно расхаживал по дому в гипсе.

Он был чувствительным мальчиком и утрату своей любимицы переживал довольно долго и болезненно. Видя мучения сына, мама Юнги водила его к психологу. Он то и посоветовал пропить курс успокоительного. Теперь такое удручающее состояние напрямую связывает настоящее Мина с прошлым.

На перекрестке, возле нужной парню остановки, располагалась небольшая кофейня, где, по слухам местных, продавали неплохой молотый кофе. Воспользовавшись свободной минуткой, торопыга зашел в маленькое помещение с коричневым фасадом и выбежал оттуда со средним стаканом крепкого черного и без сахара.

Как назло, именно сегодня на улицах были большие пробки. Это заставляло Мина волноваться и раздражаться еще больше. Желтый автобус, послушно возящий жителей по своим делам с утра до вечера, долго петлял среди серых кварталов и площадей и, наконец, прибыл на остановку возле того самого величественного здания музыки, что так сильно напоминал ему о родном доме.

Перед входом Мин никого не встретил, в помещении тоже почти безлюдно, - значит, идет занятие. Возле лестницы в главном коридоре он посмотрел расписание интересовавшей его группы. «Судя по всему, сейчас у нее занятие по вокалу», - подумал Юнги и опять погрузился в свои воспоминания.

Дом у семьи Минов был действительно уютен. Дабы не показаться банальной и старомодной и не начать описывать все сверху-донизу, скажу лишь, что отличительными особенностями этого небольшого сооружения были большой и просторный чердак на втором этаже и тот самый вишневый сад. Чердак же из себя представлял довольно интересное помещение, вмещающее буквально весь лишний хлам из жилых комнат, которого, уж поверьте, в доме было предостаточно. Временами, мать мальчика устраивала некий «вечер воспоминаний» и, сидя у грязного, повязшего в годовалой паутине окна, способного проводить небольшой лучик света, пересматривала старые, уже пожелтевшие, фотографии. Тут и ее семья, за столом, празднует день Рождения какой-то троюродной тети по папиной линии, и детские игры в песочнице (даже не забыли запечатлеть мастерски выполненные постройки из песка), первая прочитанная книга, которую девочка смогла осилить всего за 5 дней, ее первая поездка заграницу, свадьба, первые фотографии сына. Обычно, на этом моменте она прерывала свой «сеанс» и уходила вниз, но временами женщина отваживалась посмотреть на недавнюю и такую счастливую, до определенного момента, жизнь. Стоит ли говорить о том, что было невыносимо больно оглядываться назад и, проживая все те радостные моменты, возвращаться к тому, что находится вокруг тебя и знать: «Как раньше уже точно не будет»? Думаю, ответ очевиден.

Но не будем о грустном.
Вишневый сад - поистине самое прекрасное место во всем доме. Признаться, это и единственное место, над созданием которого семья Минов трудилась с особым для них трепетом. Деревьев было настолько много, что глупо уже называть это садом, если перед нами самый настоящий лес. В центре семейство вырыло пруд. Помниться, даже Юнги им помогал: тоскал лопаты, приносил воду в пластмассовом ведерке, думая, что механизм работы в этом именно и заключается, готовил сэндвичи с джемом и арахисовой пастой и выносил на подносе родителям. Трудился, скажу вам, больше всех - это точно. Даже помню, как на машине с открытыми окнами вся семья ездила за луковицами самых разнообразных цветов и растений, за ростками вишневых деревьев. По дороге обратно они слушали старенькое, почти сломанное радио и вместе подпевали знаменитым певцам, даже не попадая в ноты. Но это было не так важно, как то, что все они вместе.

Парень очень часто бывает в воспоминаниях вместе с родителями. Помнит их каждую совместную игру, начиная от пряток и заканчивая игрой в разбойников.

Особенно хорошо он помнил образ матери: этакой городской чудачки, что, по канону, расхаживает по улице босиком, вприпрыжку, и напевает песни на языке, понятном только ей. По правде говоря, она была совершенно не такой. Люди вокруг наивно полагали, что женщина ветреная и не в состоянии хорошо позаботиться о сыне. Естественно, они ошибались.

Мама Юнги была необычайно веселой женщиной, очень ласковой и нежной по отношению к семье, слегка безбашенной в развлечениях, но очень ответственной и строгой в работе (кстати, числилась она на должности медсестры в центральной больнице города) и воспитании чада. Привив невероятно сильную любовь к музыке сыну, женщина просто не могла не отдать его на обучение в музыкальную школу. Да и сам мальчик был ни то что не против, он был просто счастлив. Счастлив, что сможет радовать самого близкого человека своими достижениями.

После долгих попыток объяснить этой милой тетушке на входе, кто же он такой и почему ему нужно было срочно увидеть ту девушку, Юнги удалось уговорить ее сказать, где находится нужная аудитория. Мин то спускался, то поднимался по ветиеватым лестницам, петлял по коридорам, сворачивал в тупики и, наконец, нашел то, что искал.

Только представьте разочарование парня, когда тот узнал об отсутствии девушки на уроке.

«Серьёзно? На этом все и закончится?» - теперь Юнги петлял уже обратно, к выходу, засунув руки в карманы кожаной куртки, и предавался рассуждениям.

Легкая протяжная мелодия лилась из зала в конце длинного, местами темного от плохого освещения, коридора. Это была виолончель. В той музыкальной школе, где обучался Мин, не было средств на покупку виолончелей, поэтому выпускались оттуда либо пианисты, либо скрипачи, в редких случаях были еще и гитаристы. Как же ему тогда сильно хотелось услышать этот инструмент вживую.

И вот, казалось бы, маленькая мечта уже давно забыта, но сердце умоляюще откликнулось на звуки прекрасного инструмента. «Так вот ты какая... - пронеслось в голове у парня. - Невероятно...»

Музыка завораживала. Она начиналась будто из воздуха, превращалась в самый настоящий смерч и разбивалась о пол в самой дальней комнате, еле слышно. Она словно рассказывала, пыталась донести до слушателя что-то очень важное, близкое сердцу каждого присутствующего. Сначала тихо переливалась где-то вдалеке, затем, усиливая звучание, нарастала и с большей силой звучала где-то за спиной. Тебе лишь стоит только обернуться - она пропадает, будто ничего и не было.

Признаться, ничто так не могло заинтересовать его в тот момент, как сам исполнитель. Хотелось просто посмотреть на того, кто так чисто и умело пел на своем инструменте.

Двери в просторный зал были чуть приоткрыты и даже внушали некий страх перед ними стоящему. Юнги, подойдя ближе, взялся за медную ручку и легонько толкнул от себя.

«Это она... Точно она!» - пронеслось где-то в подсознании и растворилось в прекрасных звуках виолончели.