Потерянная аристократка

***

Закончив доклад по зельеварению, Драко уже покидал библиотеку, когда встретил на выходе Блейза. Последний, увидев его, тут же схватил под локоть, чуть ли не с силой сжимая руку, и резко затащил в один из многих книжных рядов. Подальше от посторонних ушей.

— Отцу Тео пришла весточка от пожирателей. — на одном дыхании проговорил итальянец.

Лицо блондина не выражало никаких эмоций, абсолютное спокойствие и пустые свинцово-синие глаза. По правде говоря, он вовсе и не был удивлён. Как только Макгонагалл сообщила о первой жертве подозреваемых ПСов он понял, что если это действительно они, то они ещё проявят себя и точно решат восстановить прежний состав. Никогда он не был так рад, что его отец мёртв. Несмотря на полную уверенность в этом, в глубине его души всё равно росла хрупкая надежда, однако слова Забини напрочь уничтожили её. От неё остался лишь горький осадок безысходности их положения.

— Мы должны что-то сделать. — мулат нервно почесал затылок.

— Мы не можем ничего сделать. — отчаяние вылилось в гнев — обычная защитная реакция. — Ничего. Мы не чёртовы герои. За этим к Поттеру.

— Надо было думать об этом, когда потащил её с собой на ту чёртову бойню. — зарычал Забини. — Теперь из-за тебя нам всем придётся разгребать это дерьмо.

Малфой хотел было возразить, оправдаться, но вместо этого лишь плотно сжал челюсти до оживших желваков. Он знал, это его вина.

Ты не представляешь сколько раз я уже пожалел об этом.

Аристократ снова убедился, что отдалиться от неё было верным решением. Ведь каждый раз, когда он находился рядом с ней, девушка была разбита, каждый раз он заставлял её проходить через огонь и воду, втягивая в опасные авантюры, последствия которых навсегда остались в её памяти. Делать вид, что Гермионы не существует, чертовски сложно, как и всячески показывать, что она ему ненавистна, но всё же это лучше, чем постоянно беспокоиться о том, что ей угрожает опасность. Из-за него. К тому же, им с парнями так и не удалось найти напавшего в тот вечер на шатенку. Они по-прежнему не оставляли её одну, но никаких результатов в виде найденного убийцы это не дало. Как и его личное расследование о планах пожирателей. Драко пытался выследить их, разгадать их стратегию, узнать как можно больше. Но всё безуспешно. Отчаяние положения душило слизеринца мёртвой хваткой.

Вновь задумавшись о малышке Забини и о всех ужасных вещах, которым она подверглась, его сердце сжималось, обливаясь кровью. Он почувствовал странное покалывание по всей коже и поежился. Тонкие брови сошлись на переносице в попытках анализировать это ниоткуда взявшееся ощущение. Оклюменционные стены в его голове слегка подрагивали, будто предупреждая о чьём-то нежеланном визите. Проникнув в собственный разум, блондин ничего не обнаружил, кроме напряженного ощущения чужого присутствия. Но лишний раз укрепив защиту, Малфой тряхнул головой, пытаясь отогнать эти сбивающие с толку чувства, и вернулся к разговору с другом.

***

My Love Will Never Die — Claire Wyndham

Когда они с мулатом вернулись в гостиную, были удивлены, обнаружив там вечеринку. И как только его нога ступила в комнату, блондин почувствовал испуг, злость, похоть. Казалось, эти эмоции прямо-таки витают в воздухе, заполняя всё помещение. Не понимая что происходит, он молча плёлся за Забини, на ходу прислушиваясь к новым, диковинным ощущениям. Зайдя в туалет, они обнаружили там Тео и Лавгуд. Брюнет лежал в обнимку с унитазом, в то время как девушка нежно поглаживала его спину в успокаивающем жесте. У обоих слизеринцев едва не упали челюсти от столько необычного зрелища.

— Какого хера вы уставились?! — пробормотал Нотт не отнимая головы от белоснежного ободка.

— Вы видели Гермиону? — спросил итальянец, подозрительно косясь на этих двоих.

Нотт снова начал рвать, но продолжая касаться его сквозь ткань белоснежной рубашки, когтевранка ответила:

— Она искала тебя, Теодор сказал... — блондинка осеклась, понимая, что возможна та информация была не предназначена для её ушей. Брюнет продолжил вместо неё.

— Я рассказал ей об отце и она пошла искать тебя. — Лавгуд кивнула, подтверждая это.

— Давно?

— Где-то пол часа назад. — услышав это, оба слизеринца тут же скрылись за дверью.

Пока они бегали глазами по гостиной, оглядывая каждого в толпе пьяных студентов, Малфой почувствовал странный жар внутри себя. Словно внутри груди бушевало адское пламя, стремясь выжечь все внутренности. Аристократ коснулся лба с уверенностью почувствовать самый настоящий жар, но вопреки всем его ожиданиям кожа была холодна как лёд. Однако он всё ещё ощущал его. Всё его естество билось в какой-то незримой агонии. Оно кричало, взывало к нему, моля о помощи.

Не понимая что происходит, блондин решил снова заглянуть в собственное сознание. Там, как ни странно, всё тоже было в порядке, никаких следов чужого вторжения. Но шагая по коридорам из воспоминаний, он почувствовал нечто странное. На самом обрыве, рядом с бесконечной пустотой, было что-то привлекшее его внимание. В том месте клубилась тьма, превращаясь в какое-то подобие моста. Чёрная энергия простиралась далеко за пределы его разума, но там в конце её пути, что-то звало его. Несмело ступив на магическое сооружение, Драко ощущал, что с каждым шагом становиться всё ближе к разгадке. Когда ему удалось добраться до другой половины, он обнаружил каменные стены, обросшие шипами. И слизеринец точно осознавал, куда попал, ведь уже бывал здесь.

Гермиона.

Сознание каждого человека было уникальным. В независимости от его навыков обладания окклюменцией, оно всегда имело свой внешний ощутимый вид, свои цвета и запахи. Это было похоже на длинные коридоры с миллионами дверей, за которыми таятся воспоминания. Какие-то из них заперты или даже спрятаны, какие-то напротив так и манят войти и окунуться в былые прекрасные деньки. Мост привёл его прямо к её сознанию. Внутренний мир шатенки был похож на старую крепость. Коридор был сотворён из каменных стен, на которых росли ощетинившиеся алые розы. Некоторые двери были насквозь прогнившими, оттуда веял смрад страха и отчаяния, другие были прекрасны и чисты, а в самом конце были те, которые никому не стоит открывать. Двери, за которыми таились худшие воспоминания, несущие в себе лишь боль. Попадая во внутрь её разума, аристократ едва не задохнулся от нахлынувших на него чувств. Отчаяние, боль, страх, бессилие, стыд. Они словно водоворот затягивали его в свою воронку, пытаясь утащить на самое дно. Осознавая паршивость ситуации, он тут же вернулся в собственный рассудок.

Среди шума вечеринки блондин не мог сосредоточиться, басы музыки уже отдавали болью в висках. Найдя Забини, он подал ему знак следовать за ним. Оказавшись в коридоре, где шум был не столь велик, Малфой наконец смог расслышать шёпот в собственной голове, который доносил до него через мост.

Помогите...

Драко...

В ушах стоял белый шум, и только эти два слова снова и снова проигрывали, точно заевшая пластинка. До боли знакомый приятный голос сейчас был едва узнаваем: уставший, пропитанный горечью и слезами. Ему не хватало воздуха, судорожно схватившись за саднящее горло, он пытался глотнуть воздуха.

Где ты? — сигнал, оставшийся без ответа.

Он слышал каждый болезненный крик и словно сам тонул в этом мучении. Звуки манили его, будто зазывая к себе или за собой. Слизеринец метался по собственным коридорам, пытаясь отследить тот самый голос. Казалось, можно было спокойно потерять здравый рассудок, уступить место безудержной панике, пытающейся поглотить его. И парень был уже готов к этой неизвестной ему участи, пока не почувствовал на своих руках что-то похожее на нити, которые крепко обвили его запястья. Но распахнув глаза, слизеринец ничего не обнаружил, однако всё ещё чувствовал неведомую силу указывающую ему нужное направление. С каждым шагом оно усиливалось и он вновь мог слышать те душераздирающие мольбы любимой малышки. Не проронив и слова аристократ побежал. Ведомый седьмым чувством он не глядя пересекал подземелье, пока крики в голове становились всё громче. Он чувствовал боль, отвращение, похоть, презрение и ещё чёрт знает сколько всего. Все эти эмоции выражались в немых просьбах, который девчонка наверняка даже не знает кому посылает.

Только держись.

Ткань рубашки уже неприятно прилипала к его спине от выступившего пота. Страх неумолимо пробивался в его сердце, сея за собой хаос и панику, которым волшебник был не в силе управлять. Собственные чувства, которые он так долго держал под замком, наконец вырвались. Но сейчас ему было плевать, пусть хоть весь свет узнает о главном секрете Драко Малфоя. Лишь бы она была в порядке.

Пожалуйста, пожалуйста.

Она где-то рядом, я чувствую.

Дойдя до одного из замурованных потайных ходов в Хогсмид парень замешкался. Внезапно все нити, которые с лёгкостью тянулись все это время, оборвались. Он больше не слышал её. Не мог услышать.

Нетнетнетнет.

Итальянец толкнул его и блондин увидел в конце коридора две фигуры на полу. Без промедлений они тут же сорвались с места, словно дикие псы. Блейз схватил Пьюси за шкирку, хорошенько приложил головой о близ находящуюся стену. Малфою понадобилась пара секунд, чтобы осознать ужас произошедшего.

Он хотел её изнасиловать...

Сердце пропустило удар. Он видел малышку Забини, лежащую на холодном полу. Вся в синяках и ссадинах, с заплаканным личиком, в разорванной одежде и... крови. В нём проснулась та самая тьма, которую он очень долго сдерживал. Но блондин с удовольствием снимет с себя все ограничения ради этого подонка. Пока старший брат помогал сестре, аристократ приблизился к брюнету. Удар. Прямо в челюсть. Ещё один. Сломанный нос, ребра, но ему мало. Перед глазами стоит образ Гермионы. Волшебник продолжал избивать подонка, не замечая, как собственные руки и одежда уже окрасились в алый.

Как он только посмел прикоснуться к моей... к моей малышке.

Я убью этого ублюдка.

Его чувства перекрывали здравый смысл. Они были слишком велики. Он хотел убивать Эдриана медленно и мучительно, чтобы тот испытал самый настоящий ад на земле. Слизеринец лично бы об этом позаботился, заставил страдать и молить о скорой кончине. Ему было абсолютно плевать, что станет с ним или этим ублюдком. В голове было лишь желание отомстить за неё, за всё, что тот хотел с ней сотворить, за всё, что ей пришлось вытерпеть. И когда он уже был готов исполнить задуманное, его грубо прервали. Итальянец толкнул блондина. И тот словно вынырнул из собственной тьмы, наконец замечая происходящее вокруг. Гермиона уже сидела, облокотившись на стенку. Стыдливо опустив глаза в пол, она пыталась подавить собственные всхлипы. На ней была мантия старшего Забини, скрывающая все следы на теле. Драко едва мог смотреть на неё. С каждым взглядом он чувствовал как под кожу вонзается тысяча осколков. Так больно.

Наклонившись к другу мулат прошептал:

— Я уведу её. Но завтра не должны найти труп Пьюси. — он едва смог выговорить имя брюнета.

— Мне плевать. — прошептал Малфой, не отводя глаз от испуганной шатенки. — Я убью его.

— Нет! — прорычал итальянец. — Хочешь угодить в Азкабан? Мы разберемся с ним, но позже, на холодную голову.

Блондин плотно сжимает челюсти, явно не соглашаясь со своим другом. Выдохнув, он всё же понимает, что Забини прав. Сейчас он действительно не в себе, им управляют эмоции. Получив от Драко скупой, но утвердительный кивок мулат осторожно, боясь сделать хуже, берёт слизеринку на руки и уносит прочь из этого кошмара. Не теряя времени, волшебник проник в разум брюнета и постепенно начал стирать его воспоминания, заполняя пробелы поддельными. Все выглядело будто Эдриан сильно напился на вечеринке и, решив немного проветриться, он вышел в коридор и потерял сознание. Было весьма логично, учитывая, что тот снова был под наркотой. Также аристократ использовал на нём скрывающей заклинание, чтобы тело выглядело нетронутым. Но все увечья по-прежнему остались на коже, скрываясь под плёнкой волшебства.

Skin Music from the Motion Picture — Sixx: A.M.

Наконец закончив, слизеринец быстрым шагом помчался обратно. Ему не терпелось увидеть Гермиону, помочь ей. Но вместе с тем он ужасно боялся сделать только хуже, причинить ещё большую боль. Ведь так он и поступал всегда?

Приносил только боль.

В гостиной уже царила тишина, не следа от былой вечеринки. У камина сидели ребята и никто из них не решался произнести и слова. Услышав шум от появления блондина, они медленно подняли головы. И только Блейз поднялся со своего места. Он приблизился к другу, в его глазах виднелась мольба. Столько неозвученных мыслей носились у него в голове, но произнёс он только одну:

— Помоги ей.

Драко тут же кивнул. Мулат сообщил ему, что в вещах Пьюси они нашли антидот, нейтрализующий наркотическое действие. Сейчас девушка в ванной и он пошёл прямо туда. Едва ли аристократ понимал, что делает. Ему никогда не доводилось бывать в подобных ситуациях. Но он знал, что сделает всё, чтобы помочь ей. Подойдя к замшелой двери постучался. Ответа нет. Снова стук. Ничего. Окутанный паникой он ворвался во внутрь. Шатенки нигде не было, подбежав к бортику ванной, волшебник заметил её. Она лежала под слоем воды, без единый попытки всплыть на поверхность. Это повергло его в шок. Он тут же схватил чистокровную за руки и выволок из-под воды. Вынырнув, та начала кашлять, жадно хватая воздух.

— Ты что, блять, с ума сошла?! О чём ты только, мать твою, думала?! — она молчит, не поднимая глаз, даже не смотрит на него. Лишь обхватывает себя руками, пытаясь скрыть свою наготу. Но блондин даже на секунду не опустил взгляд ниже её лица. В его голове не пронеслось ни единой грязной мыслишки, которые обычно в нём вызывала девушка. Нет. Всё, о чём он думал, это как ей помочь, как ослабить эту тугую удавку на её шее.

Не выдержав, Малфой хватает её за подбородок, заставляя взглянуть на себя, прямо в глаза. Веки покраснели от слёз, которые снова обрамляют её лицо, стекают по щекам, на скуле небольшая ссадина от пощёчины. Красное пятнышко будто пульсировало на ее нежной коже.

— Салазар...

Аристократ встаёт, на ходу вербально левитируя к слизеринке полотенце. Сам он отвернулся и проговорил:

— Вылазь, Забини. Иначе я вытащу тебя силой.

Ему не нужно оборачиваться, чтобы услышать, как она вылезла из воды. Подождав ещё пару секунд, блондин поворачивается. По-прежнему опустив глаза в пол, девушка стоит уже укутанная в бархатно-зеленую ткань и нервно теребит край полотенца. Медленно прошагав к ней, тихо, чтобы не спугнуть, он аккуратно поднимает её на руки и уносит в спальню мальчиков, кладёт на собственную постель. Всё это происходит как-то машинально, слизеринец даже не задумывается о своих действиях. Коснувшись холодной заправленной постели, Забини тут же отползает, упираясь в спинку кровати, подтягивает к себе ноги. Она словно пытается сжаться, исчезнуть. Волшебник садится совсем рядом, в голове проскакивает мысль, что она сейчас испугается, отстраниться, но волшебница остаётся на месте.

— Я всё залечу.

С этими словами он достаёт палочку и начинает медленно водить ей по рукам, замком сцепившимся вокруг подрагивающих коленей. Перебирается ближе к плечам, ключице, шее, лицу. Спустя время девушка немного расслабляется и позволяет проделать тоже самое с её ногами. Завершив, слизеринец достаёт из собственного комода чёрную толстовку с капюшоном и протягивает её шатенке. Он снова отворачивается, давая ей возможность спокойно переодеться. Когда Малфой вновь оборачивается, она уже сидит в его одежде, которая доходит ей почти до колена. Натянув рукава, девушка снова приобнимает себя за плечи.

— Залазь под одеяло.

Очень заботливо и бережно он помогает малышке забраться под покрывало и накрывает её едва ли не с головой. Он уже собирается встать и уйти, как слышит осипший, надломленный голос:

— Останься со мной.

Наверняка она пожалеет об этом, наверняка он сейчас отвергнет её просьбу и снова убьёт её своим холодным равнодушием. Но она не могла не попытаться. Не сейчас, когда ей так страшно, когда в сознании раз за разом вспыхивает произошедшее.

— Ты уверена, что хочешь этого, Забини? —

Скажи нет. Ну же! Не проси меня остаться, я не смогу отказать...

— Пожалуйста. — не глядя на него, едва слышно произносит она.

Немного поколебавшись, он всё уже устраивается рядом с ней на кровати. И в этот момент, её сердце едва не подпрыгивает от ликования. Его удивляет просьба шатенки, как и то, что она не отодвигается от него, пытаясь увеличить расстояние. Но все мысли аристократа прерывают тихие всхлипывания и дрожь близлежащего тела. Драко тут же притягивает её к себе и девушка поддается его напору. Она прижимается к нему всем телом и прячет голову у него на груди. Слизеринец чувствует, как собственная рубашка начинает промокать от горячих слёз Гермионы, однако он не останавливает её и даёт ей выплакаться, медленно поглаживая по спине. Пытаясь вложить в этот жест все свои чувства. Малфой не знает сколько проходит времени, как рыдания начинают стихать. Кажется, она всё ещё не спит.

— Я убью его, клянусь тебе.

Он уверен, она не против. Слишком хорошо знает её тёмную сторону. Но даже если бы она воспротивилась, блондин всё равно бы сделал это. Не задумываясь.

— Я не могу спать. — спустя минуту молчания произносит аристократка.

— Что? — блондин хмурится, рука на спине девушки останавливается.

— Меня мучают кошмары.

Драко сразу вспоминает ту ночь в выручай комнате, её крики. Стоило догадаться, что это не разовый случай под действием наркотиков. В очередной раз он убеждается, какая тяжкая ноша легла на её плечи. Не прерывая своих размышлений, он возобновляет ласку.

— Закрывай глаза. Сегодня ни что не потревожит твой сон. — он пытается придать своему голосу максимальной безэмоциональности. Но не уверен, что это получается.

Она уже слишком близко. Лежит прямо здесь, рядом со мной.

Рядом.

Осознание этого приятно обволакивает его, баюкает, усыпляя всякую присущую ему холодность.

— Обещаешь? — словно ребёнок спрашивает Гермиона.

— Обещаю. — слова срываются с его губ раньше, чем он успевает их обдумать. Но ему нет дела. Не сейчас.

Это твёрдое обещание позволяет ей закрыть щиплющие от слёз глаза. Слушая ровное биение его сердца, она быстро проваливается в сон. И её действительно ничего не тревожит, рядом с ним.

***

Первые лучи солнца приносят с собой осознание реальности. Открыв глаза, Гермиона лишь больше убеждается в этом. Вчерашняя ночь не её очередной кошмар, это действительно произошло с ней. Девушка тут же садиться и смотрит на собственное тело. Ни синяков, ни ссадин, ничего напоминающего о её жалкой участи. Малфой стёр все следы случившегося. Но в памяти они останутся навечно. Всю оставшуюся жизнь она будет помнить о том, как её едва не изнасиловали в школьном коридоре. Картинки снова проносятся в её голове. Она помнит каждую секунду, каждое нежеланное прикосновение. В горле образуется горький комок, а на глаза снова наворачиваются слёзы.

— Помогите...

— Пожалуйста

— Помогите

Шатенка не успела заметить, как начала захлёбываться в собственных рыданиях, её трясло. Она не могла закрыться, не могла спрятаться от этого мрака. Он был наяву.

Дверь спальни распахивается. Блейз ошеломленно замирает на пороге, страх сковывает всё его тело. Для него нет ничего хуже, чем видеть сестру в таком состоянии. Оттолкнув оцепеневшего мулата, Драко подбегает к кровати. Он садится, сжимая малышку Забини в своих объятиях. И она хватается за него, прижимается всем телом, мечтая найти в нём ту самую тихую гавань и укрыться в ней. Из груди уже вырываются жалобные крики.

— Я... я пыталась, но я... я не...

— Т-ш-ш-ш, тише, малышка. Дыши. — шепчет блондин ей на ухо.

Он чувствует, как сильно бьется её сердце, словно вот-вот вырвется из груди, ломая кости. Аристократ прижимается к ней ещё сильнее, не обращая никакого внимания на то, как она впивается ногтями в его спину, где наверняка останутся кровоподтёки. Блондин целует её в макушку и продолжает поглаживать трясущуюся спину.

— Всё закончилось, всё закончилось, он никогда больше к тебе не прикоснётся. Никогда.

Его слова действуют на неё успокаивающее, им хотелось верить. Но они не могли изменить произошедшего, никто не мог.

Спустя какое-то время её рыдания поутихли. Наконец расслабившись, она попыталась сделать несколько спокойных вдохов. Слизеринец по-прежнему не отпускал её, в тайне она надеялась, что он никогда не отпустит.

— Гермиона... — итальянец все ещё стоял на пороге. Он не знал, что ему делать.

Девушка не обернулась, продолжая прятать голову на плече блондина. Она не знала, что сказать брату. Слыша его голос, слизеринка ощущала новый нарастающий приступ паники. Ей было стыдно смотреть на него. Хотя умом совершенно ясно осознавала, что не в чём не виновата, но сейчас... была просто не готова.

— Не сейчас. — рыкнул Малфой.

Немного поколебавшись, мулат вышел, оставляя их наедине. Хоть и аристократ успокаивал её, она чувствовала какое-то напряжение, витающее в воздухе.

Медленно он отстранился, держа её за плечи. Гермиона чувствовала на себе его взгляд, но боялась посмотреть ему в глаза.

— Посмотри на меня. — без прежней теплоты в голосе произнёс слизиренец.

Девушка и не думала выполнять его просьбу.

— Посмотри на меня. — секунда, никакой реакции.

Тогда волшебник сам хватает её за подбородок, ловя взгляд карих омутов, которые снова наполняются слезами.

— Ты ни в чём не виновата. Ни в чём.

От его слов к горлу подкатывает новый ком отчаяния, хочется выть.

— Я... я чувствую себя грязной, понимаешь? Впервые настолько грязной, отвратительной. — она уже не пыталась скрыть дрожь в голосе.

— Послушай меня внимательно, Забини. Дважды я этого повторять не стану. — он сделал глубокий вдох, эти слова даются ему нелегко, с каждым из них он чувствовал своё медленное поражение. Поражение перед самим собой. — Ты не грязная, не отвратительная, ничего из того, что крутится у тебя в голове, не является истиной. Ты... ты не должна так думать. — скупо, но это всё, что он мог.

Зачем он говорит мне это?

— Странно, — боль смешалась с ненавистью. — ведь именно ты постоянно напоминал мне о том, какая я шлюха. — её губы искривились в грустной усмешке.

Драко дёрнулся, как от удара. Брошенные когда-то им слова прошлись по нему словно лезвие ножа. На самом деле слизеринец никогда так не думал и уж точно не считал её таковой. Но вся боль, ревность, обида преобразовывались во что-то чёрное. Он осквернил свои светлые, ещё юношеские к ней чувства. Они преобразовались и приносили ей одни лишь страдания, наверное, он просто хотел так показать ей, что чувствует на самом деле. Дать распробовать девушке ту самую муку, что уже многие годы терзала его.

— Я...

Слов не нашлось. Он не мог этого объяснить. И как всегда решил пойти самым простым путём. Сбежать. От себя, от неё, от всяких чувств. Просто встаёт и уходит, оставляя её наедине с гнетущими мыслями, раня её вновь. И она не останавливает его. Все чувства смешались. Обида, страх, отвращение. Её сердце разрывается на кусочки, Гермиона понимает, уже бессмысленно отрицать что между ними с Малфоем действительно что-то есть, что-то кроме многолетней ненависти. Видимо какой-то светлый прекрасный росточек зародился в тот момент в доме Забини. Но вот только блондин раз за разом втаптывает его в землю, не давая ему зародится.

Я боюсь признаваться в этом даже самой себе... мне кажется, я просто идиотка. В нужный момент он просто оказался рядом, а я привязалась к нему, как глупая наивная девчонка. И куда делась вся моя ненависть к этому заносчивому белобрысому хорьку, который превыше всего ставил чистоту крови и обзывал меня грязнокровкой? Все так изменилось с тех пор, спуталось.

Когда он рядом, все мои страхи отступают, мне кажется, я буквально становлюсь сильнее рядом с ним, но он постоянно делает мне так больно, что от его резких слов хочется выть. Все время издевался, а потом стал помогать, спасал, после чего лично уничтожал.

Светлая её часть хотела прямо сейчас вылететь в гостиную и отыскать его тёплые объятия, но тьма внутри не позволяла пасть так низко. Объединившись с собственной гордыней, они шептали ей на ухо о том, как он постоянно втаптывает её в грязь. И она слушается своих верных подружек. В конце концов слизеринец постоянно старается задеть её, будто проверяет выдержку и гадает, когда она наконец сломается под его напором. Но Забини не сдастся. Она упрячет глупые порывы сердца далеко внутри и отдаст контроль холодному рассудку, который явно не будет таким наивным. До конца вечера волшебница провалялась в постели, по-прежнему терзая себя совершенно неуместными вопросами.

Вечером дверь спальни вновь с грохотом распахивается. Комната уже кажется проходным двором, куда вламывается всякий, кому не лень. Перед девушкой возникает разгневанная Паркинсон. Остановившись возле кровати, она скрещивает руки на груди, всем видом показывая своё презрение к Забини.

— Долго ты ещё будешь здесь вылёживаться?

— Что? — Гермиона даже опешила от её вопроса.

— Я спрашиваю, какого чёрта ты весь день провела в постели, Забини?

— Отвали Паркинсон, мне не до тебя. — уставшим голосом ответила она и уткнулась носом в подушку.

— Бедняжка, тебе так плохо, все над тобой пылинки сдувают. — брюнетка не скрывала отвращения.

— Пошла ты! — рыкнула младшая Забини. — Ты понятия не имеешь, что я...

— Что ты чувствуешь? — перебила её Пэнс. — Да что ты? — она как-то грустно усмехнулась.

Шатенка замерла, ожидая продолжения. Взгляд Паркинсон потемнел, она уткнулась в одну точку и молчала несколько минут, словно тщательно что-то обдумывая. Покачав головой, она всё же села на край кровати и, не глядя на сестру Блейза, начала:

— Когда мне было четырнадцать, — запинается, нервничает. — меня... меня изнасиловал Долохов, прямо в моем доме. — глаза Забини округляются. Сказать, что она в шоке - ничего не сказать. Среди её подруг никогда не было жертв насилия, ей казалось, что такое происходит крайне редко, а тут... сплошь и рядом. — И он не просто полапал меня, как этот недоносок Пьюси. — их глаза встречаются. — Он отымел меня членом, Забини, прямо у нас на кухне. Кончил во внутрь, так, чтобы я чувствовала его, оставил синяки на всём теле, чтобы помнила. — Паркинсон усмехнулась, проговаривая всё это. Но за этим жестом пряталась неимоверная боль. — И ничего, как видишь, я выжила и живу дальше. — она вновь умело натягивает свою маску, возвращаясь к образу богатенькой стервы. — Да, с тобой это произошло, это больно, мерзко и отвратительно и ты никогда не забудешь этого. — решительно проговаривала брюнетка. — Но он не успел сделать самое худшее и никогда не сможет больше тронуть тебя даже пальцем. Ему не позволят и взглянуть в твою сторону. Так что собери свои сопли и поднимайся! Это жизнь, она жестока и ты ничего с этим не поделаешь. Всё, что ты можешь, это продолжать бороться.

— Пэнси... — брюнетка махнула рукой, останавливая её слова о сожалении, они были ей чужды.

— Внизу никто себе места не находит. — аристократка театрально закатила глаза. — Тео не отлипает от бутылки с виски, Лавгуд как полоумная носиться с какими-то травами, желая тебя отчаянно ими напоить, Блейз уже всю комнату измерял шагами, бормоча что-то там на итальянском, а Малфой... и вовсе с утра не появлялся, один чёрт знает, где его носит.

Одно упоминание о блондине заставило сердце Гермионы встрепенуться. Проглотив давящий ком в горле, она просила:

— Что значит не появлялся?

— То и значит. Утром как ушёл, так его и след простыл. Натворит как обычно дел. — она недовольно покачала головой. — Ладно, все ждут тебя в гостиной, одевайся и выходи.

Брюнетка уже собиралась покинуть спальню, как голос сокурсницы её остановил, заставляя замереть у порога.

— Спасибо, Пэнс. — в ответ она лишь кивнула.

Переодевшись, Гермиона наконец спустилась вниз. Слова Паркинсон и впрямь возымели своё. Она была полностью права, произошедшее с ними обоими это ужасно, но это прошло. Сейчас они обе в безопасности и их окружают люди, которым они дороги, которые ни за что не оставят их в беде. И ради них стоит жить, стоит бороться. Собрав всю силу в кулак, девушка поздоровалась со всеми.

— Привет. — неуверенно, тихо. Внутри всё ещё таился неправильный стыд.

— Гермиона... — робко улыбнулась Полумна.

Все было действительно как и описывала Пэнси. Девушке стало неловко, что она заставила всех так переживать из-за неё.

— Простите, что заставила волноваться.

Спустя несколько минут напряжённая атмосфера начала разбавляется чувством теплоты и заботы исходящим от присутствующих. Все игнорировали тему произошедшего за что шатенка была им безмерно благодарна. Но поселившееся умиротворение разрушил шум отъезжающего портрета.

— Куда делся этот ублюдок?! — Малфой ворвался в гостиную, его кулаки снова были разбиты.

Забини даже не могла различить, новые ли это ссадины или старые. В последнее время он постоянно дрался, срывался на физическую агрессию. Заметив девушку, его спесь немного поубавилась, но он тут же перевёл свой взгляд на мулата.

— О ком ты? — в ответ итальянец получил лишь разгневанный взгляд. — Здесь не появлялся.

— Кажется, он сбежал.