Исповедь Босса

Горечь прорывается сквозь дымку в голове. Морщу нос от едкого запаха.

— Приходи в себя, Белоснежка, — где-то далеко раздается знакомый голос. Но он словно эхом проносится вокруг меня.

Пытаюсь сглотнуть, но не могу. У меня иссушено горло. Язык прилип к небу...нет...это что-то во рту. Оно растянуло мои губы. Шар. Мягкий шаг.

Воспоминания несутся в голове. Они скачут так быстро, отчего на несколько мгновений продолжаю пребывать в странном состоянии. А потом...паника, страх, ужас накрывают меня. Пытаюсь дернуться. Закричать. Не получается. Мое тело обездвижено. Мои веки тяжелые, а щека лежит на чем-то твердом, как и все тело. Я голая...это доходит до меня, когда грудью чувствую ту же поверхность, что и щекой. Я лежу. И я...я...связана.

Прикладываю все силы, чтобы распахнуть глаза. Лучше бы этого не делала. Сквозь мутное зрение вижу свою руку, вытянутую вбок и закрепленную черной широкой повязкой, как в первый раз. Наручники. Странные наручники и я лежу на дереве. Темном, полированном дереве.

Дергаюсь и кричу. Но мой крик заглушает настоящий кляп во рту. Мои глаза от страха расширяются, а зрение становится более четким. На меня падает приглушенный свет, за которым темнота. Я конвульсивно пытаюсь освободиться, но ноги тоже привязаны, как и спина. Меня приковали к дереву.

— Действие парализующего препарата со снотворным уже проходит, — перевожу взгляд на Лазарро. В его руке шприц. Дергаюсь. Скулю, наблюдая, как он протирает мое плечо ватой.

— Лучше тебе просто лежать. Это адреналин. Он поможет тебе вытерпеть наказание. Оставаться в сознании и не лишиться рассудка после. Я буду очень разочарован, если ты свихнешься, — сухо бросая, резко вводит в мою кожу иглу.

Жмурюсь и снова скулю от боли. От страха больше. Я не понимаю, что происходит. Я жутко боюсь. Все мое тело покрывается мурашками от этого. Я вижу их.

— Вот так. У тебя много вопросов, да, Белоснежка? — Лазарро, обнаженный до пояса, убирает волосы с моей щеки. Стараюсь отодвинуться от его руки. Улыбается.

— Я отвечу на все. Позже. А пока тебе следует знать, что приятно не должно быть сейчас. Ты нарушила мои правила, несмотря на то что я даже предупредил тебя в последний раз, пока ты притворялась спящей. Ты все видела. Слышала. Дала мне шанс. Умница. Я этого и ждал, — хлопнув по моей щеке, он отходит от меня.

Не могу пошевелиться. Только пальцами, да и те окоченели от холода. Я вся превратилась в ледяной кусок страха.

— Советую не орать. Сорвешь голос. Лишние проблемы. Не дергаться. Будет больнее. Расслабиться, как я и говорил все время, — он замолкает, а потом я ощущаю горячее прикосновение его ладони на затылке. Дергаюсь, но меня крепко удерживают ремни.

Вою и жмурюсь от отвращения.

— Белоснежная кожа. Идеальная. Она не тонкая, как все думают. Упругая. Ты словно знала, что попадешь ко мне, Белоснежка, не портила её. Никакого загара. Никогда для тебя. Эта кожа, — его ладонь надавливает на мою спину и опускается ниже к пояснице.

— Черт, эта кожа потрясающая. Если бы я мог сейчас содрать её с тебя, то сделал бы с неё одеяло и дрочил бы на него каждую свободную минуту. Охрененная кожа, Белоснежка. Я не говорю про то, какая ты на самом деле. Бонус за бонусом. Все мои желания проявились в одной маленькой и хитрой англичанке. Надо чаще наведываться в Англию, — он шлепает меня по ягодице. В ответ пищу, кусая мягкий шар зубами, желая прорвать его. Я дерусь с ним. Двигаюсь телом, мне бы этого хотелось, но нет, я только паникую, слыша смех Лазарро.

Пожалуйста, не делай этого...не делай...

Я молюсь. Жмурюсь от страха. Не представляю, что будет дальше, но мне уже очень страшно. Безумно страшно.

Неожиданно раздается музыка. Это быстрая. Интенсивная. Не громкая. Бегаю глазами по своей руке и темноте. Звуки становятся громче, ещё громче.

Боже мой, прошу! Умоляю! Помоги мне!

Я знаю, зачем Лазарро включил музыку. Она будет перебивать мои крики, они и так заглушаются кляпом по рту. И я ору. Во все горло. Я ору так, как никогда в жизни, молясь, чтобы кто-то услышал и помог. Меня дерет внутри от ужаса. Я вспоминаю, насколько они все безжалостны и слезы вырываются из глаз.

Замираю, ища глазами Лазарро и в этот момент жестокий удар приходится на мои оголенные ягодицы. Кричу. Пытаюсь мотать головой. А потом выстрелы. Один за одним. Место удара горит. Я ору во все горло, сжимаю пальцы. Царапаю ими дерево. Выстрелы продолжаются. Меня всю трясет. А потом лишь звуки музыки.

Удар. Выгибаюсь. Скулю. Слезы катятся по щекам.

Удар. Кожа вспыхивает от нещадной боли. Выгибаю шею и кричу. Вырываюсь из оков. Не получается.

Удар. Смех. Мое сознание вопит внутри, как и я. Боль прожигает кожу. Кусает. Опаляет. Меня выгибает.

Удар. Аромат табака. Вою. Слезы катятся по глазам.

Удар. Все вспыхивает от безумной боли. Она сводит с ума. Прикованная к дереву, получая наказание, грудь горит огнем от крика.

Удар. Табак проникает в мою кровь. Ногти впиваются в ладони. Я не чувствую боли в руках, только в ягодицах. С них, кажется, снимают кожу. Извращенно. Невыносимо.

Удар. Визжу.

Прошу...Лазарро! Нет!

Удар. Жмурюсь до ярких кругов перед глазами. Тошнота от ставшей такой чувствительной кожи ягодиц подбирается к горлу.

Удар. Зубами впиваюсь в шар. Кажется, я их сейчас сломаю.

Удар. Меня подкидывает и опускает. Боль наполняет каждую частицу моего мозга. Он воспаляется. Картинки...хорошие...плохие. Его губы...

Удар. Откидываю голову и мое тело сотрясается в агонии боли. Она забирается глубже. Прямо под кожу. Она царапает своими когтями.

Удар. Рыдаю в голос. Меня трясет. Знобит. Пульсирует кожа. Мое сердце стучит именно там. На ягодицах, встречающих ещё один удар.

Ещё.

Ещё.

Ещё.

Задыхаюсь. Мне не хватает воздуха. Вены на висках вздулись. Я не могу дышать. Я хочу умереть...

Убей меня!

Удар. Боль становится мной. Она соединяется с моим телом и разумом. Она обретает силу.

Удар.

Убей, сукин сын! Ну же убей меня! Ненавижу!

Визжу из последних сил, и они меня покидают. Я больше не могу дергаться. Я не могу кричать. Горло разодрано от моего крика.

Удар.

Мое тело по инерции выгибается. Подпрыгивает на ставшей мокрой поверхности полированного дерева. Пот стекает по моей щеке, смешиваясь с солеными и горькими слезами.

Удар.

Презираю каждую минуту, когда думала, что ты человек. Монстр! Убийца!

Удар.

Моя кожа прекращает что-то чувствовать. Как будто деревянный кокон образуется вокруг неё.

Удар.

Молча, смотрю вперед. Все становится таким безразличным.

Удар.

Мой разум сопротивляется желанию закрыть глаза. Умереть. Отключиться. Адреналин...

Удар.

Боль вновь вспыхивает с немыслимой силой. Жмурюсь. Стучу руками по дереву. Не слышно. Музыка, бьющая по ушам, перебивает все звуки. Аромат табака...он врывается в мои ноздри. Не хочу это видеть...этого подонка видеть не хочу.

Удар. Мой рот раскрывается в сухом вскрике. Кажется, что силы должны покинуть меня, но нет. Они, как наркотик, вынуждают терпеть каждое прикосновение чего-то упругого к моей вздувшейся коже.

Удар. Сознание наполняется ярким светом. Он ослепляет меня. Я лишь боль чувствую и отвращение. Боль. Она ужасная. Она противная. Она грязная. Она ведет мной. Она обретает немыслимую силу. Она забивает каждую частичку моего мозга. Она становится живой.

Удар. Слеза одиноко скатывается по щеке, скользящей по дереву. Мое прошлое становится нестоящим ничего. Мои попытки и риски превращаются в бессмысленное сожжение в огне боли. Мое воспитание. Моя вежливость. Моя сила. Все это исчезает. Меня пронзает от очередной вспышки удара. Что-то ломается внутри, как будто это разломили на две части. Одну выбросили.

Удар. Снова наступает апатия. Она лишает любых сил и желаний, кроме одного — умереть. Моя кожа становится одним сгустком кровавого месива в моей голове. Я не ощущаю её. Мои ягодицы горят, как будто на них вылили кипяток. Все мышцы дергаются, а я нет. Лежу.

Удар. Мои глаза закрываются. Кислород ярким всплеском врывается в мои легкие. Меня вновь тошнит. Меня мутит. Меня крутит. Все горит. Мой разум покинул меня. Он продолжает функционировать, но отдельно от моих желаний. Он становится другим. Темным. Светлым. Алым. Три цвета. Они сжимают в тиски мою грудь, отчего я вновь теряю возможность вздохнуть.

Удар. Я словно засыпаю. Все мое тело расслабляется. Я растекаюсь от горечи и ненависти внутри. Растекаюсь по дереву. Я не чувствую больше ничего. Ни боли. Ни сожаления. Ни страха. Ни стыда. Ни веры. Ни надежды. Это исчезает.

Я не могу больше терпеть. Я без сил. Мокрая. Избитая. Изнуренная. По-моему, я умираю и очень медленно.

В уши словно налили воды. Я куда-то плыву. Может быть, меня утопили. Может быть, нет. Я не знаю. Открыть глаза сложно. Невозможно. И я не слышу больше музыки. Я не помню...что было? Мне так больно внутри. Не снаружи. Не на коже...удары...да...он избил меня...долго бил. И больно мне. В груди больно. Он невидимо добрался до моего сердца. Расколол. На несколько частей. Раздробил...

— Босс...

— Свали отсюда, — сквозь быстрый пульс, бьющий в ушах, я различаю чудовище. Оно далеко. Они близко. Рядом...

— Но, Босс...

— Так понятнее? Я сказал не входить!

Мне не страшно, когда раздается залп выстрелов. Мне не страшно, когда что-то холодное касается моей кожи ягодиц, полыхающих и пульсирующих от боли. Мне не страшно...я просто знаю, что больно, но не чувствую этого там. За пределами моего тела. Внутри...как же болит внутри.

Неожиданно что-то тяжелое ложится на мою голову. Я только ощущаю это. Не могу открыть глаз. На затылке что-то щелкает. Я не знаю...изо рта падает кляп и мои губы смыкаются.

Закончилось...все...конец...

Лазарро. Да. Я помню его. Сукин сын. Извращенец. Плохой...хреновый, черт возьми...

Мысли пробегают в голове. Сама бы я никогда такого не произнесла вслух. Но кто знает? Кто знает, что он сделал со мной?

— Адреналин не дает тебе уснуть, Белоснежка. Ты меня слышишь, — он убирает мокрые волосы с моей щеки и гладит по голове. Дыхание вырывается из пересушенных и не двигающихся губ.

— Этот урок ты теперь усвоила. Так будет каждый раз. Это было минимальное наказание, чтобы ты привыкла. Нарушишь мои правила — будешь наказана. С каждым разом сильнее и сильнее. Знаешь, почему я так хотел этого? Так ждал?

Нет...не хочу знать...

Его горячее дыхание опаляет мою щеку. Меня бросает в дрожь от этого. Внутри. Я ощущаю все, словно нахожусь в каком-то толстом водолазном костюме. Мне холодно внутри...не страшно, но холодно.

— Твоя кожа белая. Молочная. Аристократичная. Нежная. Тонкая. Ложь. Понимаешь, Белоснежка? Ложь это. Она упругая. Прочная. Мягкая. Ты бы видела, что вижу я. Я кончаю, смотря на тебя сейчас. Кончаю так, как никогда. Ты выносливая, Белоснежка. Это тебя отличает от других. Ты не знала об этом. Я это открыл в тебе. Показал правду. Ты крепкая. Миниатюрная и сильная. Теперь ты будешь знать об этом. Остальному научу, — я не дергаюсь, когда он похлопывает меня по щеке. Лежу на мокром от моего пота и слез дереве. Обездвиженная. Сломленная. Разбитая. Не покоренная. Никогда...ненавижу его...сильно. Никогда не ненавидела так людей, как в эти минуты.

Шипение, едва различимое, вырывается из моего горла. Я не знаю этот голос. Не мой. Севший. Тихий. Хриплый. Змеиный.

Кожу на ягодицах и кажется, ниже, да везде щиплет. Прохладная вода раздирает раны, которые этот монстр оставил на меня. А потом все. Не больно. Холодно.

Между моих губ что-то просовывают.

— Вода. Два глотка и подержи во рту, — у меня нет сил. Я пытаюсь попить. Я хочу пить, но капли...какие-то капли падают на язык. Жажда становится такой пыткой. Не могу...обессилено разжимаю губы, и тонкая струйка воды течет на дерево.

— Думаешь, что ненавидишь меня, да, Белоснежка? Это тоже ложь...

Аромат дыма сигареты касается жарким языком моего лица.

— Сейчас ты чувствуешь, как навязанное воспитание и никому не нужные ценности цепляются за то, что находится под ними. А под ними девственность. Чистота. Боль многолика. Но она всегда меняет людей. Любого. Боль — двигатель прозрения. Она может быть любовницей и врагом в одном лице. Ты возбуждаешься от неё и противишься ей, отрицая удовольствие. Приходит время признаваться, Белоснежка. Ты пройдешь этот этап. Ты боишься меня? — Он проводит чем-то по моему позвоночнику.

Ненавижу...так ненавижу тебя...

— Ты врешь, если сейчас в твоей голове всплывает «да». Тебя вырастили в красивом саду из роз, Белоснежка. Тебе казалось, что они красивы и именно такими должны быть. Снова ложь. Ты не знала, что бы эти розы выросли и стали прекрасными по-настоящему, такими же алыми, как твоя кожа сейчас... — всхлип срывается с губ, когда он проводит по моим воспаленным ягодицам.

— Им нужно дерьмо. Навоз. Удобрения, как это называют вежливые люди. Но это дерьмо. Оно способно помочь стать лучше. Чем больше дерьма, тем сильнее ты. Сейчас передо мной загнившая роза, которая отравляет саму себя. Её неумело выращивали. А я знаю, что тебе нужно, чтобы ты расцвела. И не ври, что ты не течешь от того, что я делаю. Не ври, что ты не хочешь меня. Не ври, что тебе противно. Не ври, что ты напугана. Ты хочешь мой мир. Ты не понимаешь этого. Ты не знакома со многими эмоциями. Я показываю тебе то, что не покажет никто в том мире, откуда ты появилась. Теперь ты в моем, Белоснежка. Ты навсегда будешь связана с ним. Ты теперь часть моей исповеди убийцы, — он замолкает.

Это ложь. Он больной. Выдумал себе что-то про меня и верит.

Я хочу ответить, открыть глаза, пошевелиться. Хоть как-то показать Лазарро, что он действительно мне отвратителен. Не могу. Я не в силах приказывать своему телу. Оно не подчиняется мне.

— Ты искренняя, Белоснежка, — он хмыкает и находится где-то рядом. Я не знаю, где он.

— Это паршиво. Ты не умеешь скрывать свои эмоции. По одному твоему виду было понятно, что ты что-то задумала. У тебя есть мозги. Но тебе ни разу в жизни не давали их развивать. Ты плыла по течению, которое выдумали для тебя. Тебя толкнули, ты и пошла. Но в этом мире все намного проще. Ты ставишь себя на первое место, остальные после. Думаешь, ты знаешь, что такое жить? Ни хрена ты не знаешь, Белоснежка. Ты твердишь о ценностях и о привитой тебе морали. Где эта мораль сейчас? Твой брат скинул на шею пожилых родителей свою беременную капризную шлюху. Они лижут ей зад, отправив тебя в незнакомую страну одну. Где твои ценности теперь? Твоя сестра трахается со своим мужем, позволяя ему разбивать свое лицо, пугать детей и воровать у неё деньги. Но все заканчивается. Деньги тоже. И кто их спасет всех снова, Белоснежка? У них надежда только на тебя. Ты осталась с голой задницей, продав все, что у тебя было, чтобы помочь родителям. Но ты разве одна? Ты обязана была это делать? Бросить свою прекрасную жизнь, мудака и перечеркнуть свои знания? Ни хрена ты никому не обязана. Они тобой пользовались и будут пользоваться. В твоей голове много дерьма, Белоснежка. Слишком много. Это их вина. Они привязали тебя к себе, а я дам тебе свободу выбора новой жизни. Ты поймешь мои слова, когда разум очистится. Боль поможет.

Внутри я кричу, чтобы он прекратил так говорить. Приплетать мою семью, обвинять их и принижать то, что они сделали для меня. Меня дерет от желания высказаться. Но я молчу. Губы не двигаются. Мне приходится его просто слушать и скулить в душе. Даже уши не закрыть.

— Страх. Боль. Насилие. Тебе вдолбили в голову, что это плохо. Но давай вспомним, что именно тебе помогло рискнуть в ресторане и выжить. Насилие, которое ты увидела и узнала. Именно оно подарило тебе шанс дышать, и ты оказалась у меня. Если бы ты была привычна к ним, то уже раньше бы поняла, как тебе следует действовать. А так, только в последнюю минуту. Оно вело тобой. Оно взяло на себя всю ответственность, и ты смогла выбрать из дерьма. Попала в другое.

Вновь аромат табака доносится до меня. Лазарро закурил. Теперь я чувствую его ближе. Намного ближе.

Всеми силами пытаюсь отодвинуться, но тело не хочет. Оно словно умерло, а вот голова работает.

Ладонь Лазарро ложится на мою голову. Он гладит меня, как домашнюю псину. Гадко...

— Страх, Белоснежка. Страх может помочь увидеть то, что ты раньше не хотела видеть. После гонки на мотоцикле, ты испытала пик страха. Именно он вырвал из твоей груди истерику, и ты начала думать иначе. Не спорь со мной даже у себя в голове сейчас. Это так. Ты сама в этом призналась мне. Ты поняла многое, но не до конца. Тебе не хватало всего чуть-чуть, чтобы начать быть собой и учиться заново жить.

Он выдыхает дым в мое лицо.

— И последнее. Боль. Боль — самый сильный источник сил. Боль, которую ты ощутила сегодня, даст свои плоды. Ты думаешь, что она тебя высушила, но это не так. Боль вытесняет все лишнее, поэтому тебе и кажется, что ты разбита, сломленная и пуста. Обманчивое восприятие, Белоснежка. Перед болью ты обнажена и спрятать правду некуда. Боль проникает глубже, чем ты можешь себе представить. Она меняет разум и человека. Боль — начало нового этапа. Когда она утихнет, ты не забудешь о том, что было сегодня. Она задержится в твоей голове и чуть позже ты увидишь невероятную метаморфозу. Страх к ней превратится в голод. Зависимость. Когда твоя голова снова будет забита ерундой, боль потребует тебя ощутить её вновь, чтобы твое прошлое не мешало будущему. Я тоже прошел через все этапы, Белоснежка. Я пробовал многое и нашел свое место. Найду и тебе. Ты не так глупа, какой тебя сделали они. И именно твоя семья виновата в том, что ты не можешь нормально угнать машину. К слову, ты её испоганила, Белоснежка. Хотя, я ещё вчера заказал новую. Твои намерения слишком для меня прозрачны, но ты научишься играть по моим правилам, иначе я не найду этого ублюдка и не накажу его.

Он словно машинально продолжает гладить меня по лицу, щеке, волосам, обдавая дымом, от которого меня тошнит. И я плыву куда-то. Как будто сплю, но голос Лазарро всегда рядом. Он рядом. Это моя личная клетка. Он и есть моя клетка.

Я ощущаю прикосновение горячих пальцев к моим запястьям. Он проверяет мой пульс. Сердце бьется очень быстро. Оно бьется не только в груди, но и отдается пульсом в ягодицах. Я это чувствую. Все чувствую. Даже дыхание Лазарро.

Мои руки безвольно падают по бокам деревянной плоскости, на которой я лежу. Затем Лазарро расстегивает мои ноги и остальные ремни. Я скольжу от пота под собой вниз, но он легко переворачивает меня. Моя обнаженная грудь касается его. Мне так стыдно. Я кричу внутри, чтобы он не смотрел на меня, отпустил меня, сжалился...

Прохладный поток воздуха касается моего изнуренного и безжизненного тела. Я чувствую аромат Лазарро. Он грязный и теплый. Он как преисподняя. Такой же смертельный и тот, о котором кто-то мечтает. Я в данный момент с радостью бы оказалась в аду...

— Укрой её.

На меня набрасывают что-то мягкое, а мне жарко. Мне душно внутри своего сознания. Душно не иметь сил ничего сделать, двинуть рукой или ногой, открыть глаза, только слышать все, словно слепая и мертвая.

Животом касаюсь прохладных простыней. Лазарро укладывает мою голову на бок, выпрямляет ноги и накрывает одеялом, видимо. Он ещё здесь. Хотя я лежу с закрытыми глазами, а тело начинает ныть от боли, я уверена — он смотрит на меня.

Кажется, внутри я схожу с ума. Я рву на себе волосы. Я визжу. Я ору. Я падаю на колени. По моим щекам текут, не прекращаясь, слезы. Мне безумно больно. Эта боль не то, что разрывает меня, она как бомба в моем сознании. Взрывается постоянно. Не добила как будто. С каждым взрывом безумие нарастает...

Купить книгу по ссылке: https://authorlinamoore.ecwid.com/Исповедь-Босса-p239994568