Глава 11. Неизвестное новое
Раны заживали. Тело девочки восстанавливалось, становясь с каждым днём всë крепче. На всë про всё ушло ещё полмесяца, пока не настал момент для снятия швов. Когда Такушиби проводил манипуляции с нитками на спине девчушки, да так аккуратно и бережно, стараясь причинять как можно меньше боли при этом, Ксуфирии казалось, что он мастер на все руки, что ему подвластно абсолютно всë: и готовка, и уборка, и стирка, и дети, и медицина, и ещё многое другое, о чëм девочка даже не подозревает. Она на протяжении всего проживания в его доме наблюдала за ним, стала живой свидетельницей повседневной жизни приказчика, кажущимся всем угрюмым и суровым, ведь он действительно практически не проявлял эмоций и становился жестоким, когда наказывал провинившихся розгой. Но Такушиби изменился в глазах Ксуфирии, как только она узнала его поближе и прожила вместе с ним под одной крышей почти месяц. Наверное, она единственная, к кому он относился с добрыми намерениями, без тени злобного замысла, хотя кто знает, белобрысая девочка уж точно такой информацией не располагает.
Как только Такушиби снял швы с ранее кровоточащих ран девчонки, от которых остались лишь вертикальные шрамы на всю спину, Ксуфирия выдохнула и почувствовала свободу дыхания. Раньше при глубоком вдохе и выдохе она чувствовала некий дискомфорт, который приносили ей наложенные швы, что мешали и приносили ей боль, и ей нужно было быть максимально аккуратной при дыхании, дабы, не дай Бог, швы не разошлись. Будто ей крылья оторвали, словно ангелу, ей-Богу! К сожалению, раны зажили, но шрамы - напоминание о прожитом аде - остались. Это еë клеймо на всю жизнь, что поставил ей собственный отец, или же бывший супруг еë покойной матери, как сама дочь барина отныне кличит своего родителя. Отцом его она вряд ли когда-либо ещё назовëт, а уж после того, что он с ней сделал, сомневаться не приходится.
- Знаешь, Ксуфирия, о чëм я думаю? - обратился к ней мужчина после того, как девочка оделась в новое спальное бельë, сидя на кровати позади неë.
- Я не умею мысли читать, так что говори вслух, - ответила она в своей манере.
- Может, тебе кличку какую-нибудь себе придумать, а? - Неожиданно предложил однако.
- Кличку? Зачем?
- Твоë имя немного длинновато. Было бы легче обращаться по уменьшительно-ласкательному прозвищу.
- Восемь букв, по-твоему, это длинно? - нахмурилась беловолосая и обернулась. - Твоë имя тоже из восьми букв состоит!
- А ты стрелки не переводи! Я ведь взрослый, как-никак, так что кликать меня как-то я запрещаю, даже тебе.
- Тогда для чего оно нужно мне? Я ведь тоже когда-то взрослой стану! - подметила она, уставившись на Такушиби, что спустя минутное молчание так и ничего не ответил ей. - Ох, и что ты придумал?
- То-то же, - победно усмехнулся тот. - Если я буду звать тебя Фири, ты не будешь против?
- Не против, но у меня и своë мнение на этот счëт имеется, - оживилась девочка, подогревая разговор. - Мне нравится, как звучит «Ксуфиру» и «Фиру», и я бы хотела...
- В твоëм же имени только одна «у».
- И что? Мне так больше нравится!
- Ты мыслишь нелогично, - вздохнул мужчина, - прямо как твоя мать.
- Мать? - переспросила Ксуфирия, так как он пробубнил последние слова шëпотом. - Почему ты меня с покойником сравниваешь?
- А? Н-нет, я ничего не говорил.
- Я не глухая!
- Тебе послышалось, - с этими словами он подошëл к двери, намереваясь покинуть временную спальню девочки. - Уже поздно, так что ложись спать. Я забираю лампу и ухожу.
- Тебе больно вспоминать о моей матери? - предположила беловолосая, смотря на мгновение замершего в дверях мужчину.
- Спокойной ночи, Фиру, - сказал он напоследок и спешно захлопнул за собой дверь. Ксуфирия, так и не получив ответ, улеглась спать, не придав этой ситуации особого значения. Ребëнку еë возраста ещё сложно понимать все тонкости взрослого человеческого разума.
***
На следующий день Такушиби рассказал девочке о своих планах на неë. Хоть он и запоздал с этой новостью, но, видимо, так было нужно, в конечном бы счëте он всë равно должен был ей это сказать. Сегодня Такушиби отведëт девочку к ней - еë новой семье, что полностью состояла из еë ровесников, таких же детей-сирот, как и она сама. Приказчик являлся их опекуном, что следил за ними и обеспечивал их домом, одеждой и пропитанием, но они жили отдельно от него, в заброшенном доме, в котором раньше жил дед, что умер, когда время пришло. Именно к ним он и повëл еë, перед тем как они поели и обсудили всë «от» и «до». Ксуфирия никак не отреагировала на эту новость, она даже, можно сказать, знала, что этот день когда-нибудь да наступит, день начала новой жизни, еë жизни. Но радостной вестью это не назовëшь, ибо в жизни этой девочки мало чего радостного и приятного случается, исходя из еë жизненного опыта. Будто бы несчастье еë преследует, таскается за ней невидимой тенью, как собачий хвост, который животное никак не может поймать. Что ж, но хоть Такушиби девчонку не выгоняет, а в новую семью отправляет жить, где она сможет обрести всë то, о чём всегда желала.
Когда они шли по заснеженной улице, Ксуфирия и еë сопроводитель наблюдали за окружающими людьми, что, проходя мимо них, как-то удивлëнно таращились на девочку, даже с какой-то опаской во взгляде и с долей любопытства. «Куда же он еë ведëт?» - именно таким вопросом задавались все, смотря на парочку и гадая, куда они направлялись. Но когда же они дошли до определëнного дома, все сразу вздохнули с облегчением, ибо в этом доме и жила вся осиротевшая ребетня, и этот дом уже все привыкли называть приютом или детдомом. Из трубы шëл дым, видать, с утречка уже печь затопили дети, через оконное стекло можно было увидеть силуэты девочек, что стояли у стола и кошеварили. Время приближалось к ужину, поэтому все женщины в деревне были заняты готовкой, а мужчины - растопкой печей или же «ничего неделанием». Дети не знали ещё ничего о пополнении в их семье, поэтому не только Ксуфирия оставалась в неведении до сегодняшнего дня. Сейчас Такушиби зайдëт внутрь и громко объявит об этом своим приëмным детям. Вот он тянется к ручке двери...
- Чего так поздно припëрся? - Дверь перед их носами резко заспахнулась, и в дверном проëме показался рослый мальчик лет четырнадцати с красными, словно кровь, волосами. Он выглядел недовольно и хмурился, смело смотря опекуну в глаза.
- И я тебя рад видеть, Кайл, - вздохнул мужчина, с досадой смотря на мальчишку. - Впустишь али как? У меня для вас имеются кое-какие новости.
- Дай угадаю: ты эту седую замухрышку хочешь на наши шеи свешать?
- Сколько раз я говорил тебе со мной так не разговаривать? Давно розгой по хребту не получал? - вскинув бровь, спросил он у всë такого же спокойного паренька.
- Давно, и хотелось бы, чтобы я тебе на этот вопрос как можно дольше так отвечал, - ответив, он отошëл, давая гостям пройти.
- Да тебя надо как можно чаще пороть, чтобы привычка язвить у тебя пропала навсегда, - сказал приказчик и повëл девочку за руку внутрь.
- Тогда меня не пороть надо, а язык отрезать, - продолжал дерзить мальчишка, и мужчина усмехнулся.
- Вот бы такие гениальные идеи у тебя появлялись как можно чаще.
И они зашли. В доме царила совсем иная атмосфера, если сравнивать с прежним домом Ксуфирии и домом Такушиби. Внутри было просторно, хватало места даже для салочек, так как кроме двух столов разных размеров и пары тумбочек со шкафчиками ничего не было, даже отдельных комнат. Весь пол был застелен пастелью, старыми одеждами и ковриками, где дети и спали. На нынешний момент в доме находилось 18 детей, что, услышав скрип двери, уставились на незванных гостей. Одного они узнали сразу же, а вот девочку, стоящую рядом с ним, долго рассматривали и принимали во внимание еë цвет волос, ибо увидеть ребëнка с седыми волосами большая редкость. Все дети были примерно одного возраста, от четырëх до семи лет, а самый старший у них был Кайл, что встретил их на пороге. Четыре девочки, занимающиеся готовкой обеда, тоже уставились на гостей и замерли, ожидая услышать что-то со стороны их опекуна. Он же, пройдясь по всем присутствующим взглядом, заговорил:
- Вечер добрый. Вижу, что вы уже ужинать собираетесь, печь затопили, все чистые и опрятные... Молодцы! А я вам тут сестрëнку привëл, - сказав, Такушиби подтолкнул девочку вперëд. - Это Ксуфирия, ей пять лет, осиротела двумя неделями назад. Вы же все узнали еë по имени? Она дочка нашего барина, Рекмунда Фуда, что выгнал еë из дома, оставив без крова. Жить она будет отныне у вас, отныне и навсегда она ваша сестра, так что подружитесь с ней и не обижайте после моих слов о еë происхождении, - рассказал он кратко о ней, а потом открыл дверь, - ну, а мне пора. Завтра я к вам опять загляну.
С этими словами он и ушëл, оставив детей одних. Настала гробовая тишина, словно затишье перед бурей, что вот-вот накроет беловолосую девчушку с головой. Она была среди них белой вороной, но не в том смысле, а в совершенно противоположном, то есть Ксуфирия выделялась в их окружении, смотрелась среди них, как белое пятно на чëрном фоне. От чего-то еë такой расклад совсем не устраивал, ибо мало того, что она не любила заводить новые знакомства, так ещё и в центре внимания не нравилось быть. А уж такое внимание со стороны сверстников тем более...
- Ура! У нас появилась новая сестрëнка! - воскликнула девочка с двумя длинными косичками, что минуту назад занималась приготовлением ужина. - Нас теперь 19!
- Сестрëнка! Ура! - С этими словами бедную Ксуфирию окружили со всех сторон дети и дружно обняли, легко и просто приняв то, что отныне она часть их большой семьи. По их улыбающимся лицам с уверенностью можно сказать, что они рады еë появлению здесь, в своëм доме, где царят радость и уют. Это хоть и не напугало девчонку, но зато шокировало до остолбенения. Что ни говори, а такого радужного приëма она точно не ожидала.
***
Голос Ксуфирии ещё никто не слышал из детей, пока не настало время ужина. Правда, он получился запоздалым, то бишь детям ещё плохо даëтся готовка, из-за чего пришлось варить новое блюдо и добывать новые продукты. Юным поварихам помогала седая девочка, что в готовке ничегошеньки не понимала, даже при нарезании продуктов ножом размахивала так, как будто кого-то им убивала. Поэтому кухню ещё пришлось отмывать, перед тем как садиться ужинать. А вот когда они все дружно уселись за маленький стол, за которым они сидели на полу, так как стульев на такое число людей не найдëшь и не сделаешь, началась массовая болтовня, в которой и Ксуфирии пришлось открыть рот.
- Я Ксуфирия, а не Ксуфурия! - разозлилась она не на шутку. - Если ещё кто-то из вас попробует исказить моë имя - сделаю вам массаж кнутом!
На словах, конечно, она мастерски пугает, ибо голос у неë уже в таком возрасте был звонок и крепок. Именно так девочка смогла впечатлить своих новых братьев и сестëр, у которых просто не было слов после услышанного. Все разом оторопели от еë смелости и решимости, а также и имя тотчас запомнили. Теперь ей осталось последовать их примеру и выучить имена всех 18-ти детей.
- Я Кира! - представилась рыжеволосая девочка еë возраста.
- Риши. - Мальчик еë возраста.
- Я Дароми. - Девочка четырëх лет.
- Хиро. - Мальчик шести лет.
- Киара. - Девочка шести лет.
- Матильда. - Девочка еë возраста.
- Дональд. - Мальчик еë возраста.
- Уильям. - Мальчик четырëх лет.
- Саймон. - Мальчик четырëх лет.
- Грегори. - Мальчик-одногодка.
- Анита. - Девочка четырëх лет.
- Жан. - Мальчик, что младше еë на год.
- Ая. - Четырëхлетняя девочка.
- Кайл, я самый старший здесь. - Он сам всë сказал.
- А я Риоко. - Девочка четырëх лет.
- Изенеми. - Девочка четырëх лет.
- Такаюки. - Мальчик четырëх лет.
- Рассел, мне четыре, - представился последний.
- Ну, как ты понимаешь, большинство здесь четырëхлетки, Кайл - самый старший, а Кира, Матильда, Риши, Грегори и Дональд - твои одногодки. Надеюсь, что ты быстро нас всех запомнишь, - сказала, улыбаясь, Киара, что была в семье одной из двух старост. Вторым же оказался Хиро, а он парень неразговорчивый, говорит вяло и всегда ходит с хмурым лицом. - Ой, время уже поджимает, пора бы и спать укладываться! Слышите? Все спать!
Все без остатка доели свой ужин - рассольник - в тарелках и отправились спать. А шестилетние девочки неплохо готовили, как отметила сама Ксуфирия. У всех на полу было своë место для сна, и для новенькой его тоже выделили. Она улеглась между Киарой и Грегори, головой к голове с Изенеми - они спали по две стороны друг от друга, но так как их было уже нечëтное количество, кое-кто спал один, без «соседа по голове», у самого края, не имея второго соседа. В доме было достаточно тепло, а с таким количеством народа тем более не замëрзнешь, даже вспотеешь. Ксуфирии было непривычно спать с кем-то, слыша громкое дыхание со стороны уже спящих детей и сопение, но, слава Богу, никто не храпел. Из-за посторонних звуков девочка не могла уснуть.
Неожиданно для себя Ксуфирия краем уха уловила уже другой звук, тихий и едва слышимый. Это был скрип. Кто-то чужой крался по их дому. Это точно были не мыши, в доме определëнно был кто-то чужой. Девочка напряглась и открыла глаза, не шевелясь и прислушиваясь. Скрип становился всё громке - источник этих звуков приблизился ближе, шумя уже со стороны кухни. Подслушивающей показалось странным то, что она не услышала звук открытия двери, а скрип пола - да. Неужели посторонний настолько опытен в таких делах, что делает всë бесшумно? Но вот звуки шагов было слышно отчëтливо. Нет, проблема точно была не в воре, а в полу, ведь ему, наверное, лет больше, чем самому дому, если это вообще возможно. И вот, когда вор уже был на кухне, он бесшумно открыл подполье и вытащил из него все припасы, которыми только располагали жильцы дома. Но навряд ли он заберëт всë, ведь в две руки он точно не сумеет унести всë, ничего не обранив.
- На, неси картошку, только тихо, - сказал вор кому-то. Так он здесь не один? - Я понесу банки.
- Да я в сто раз бесшумнее тебя! - пропищал девчачий голос в ответ.
- Тише! - тихо рявкнул на неë пацан, и больше слов с их стороны не слышалось.
Когда они набрали полные руки харчей, они покрались к выходу. Дверь мальчик открыл ногой и так же закрыл, неслышно и опытно. После этого Ксуфирия могла дышать полной грудью и последовать за ними. А вы как хотели? Они же только что их обокрали, и если она за ними не проследит, то еду вернуть себе не смогут! Поэтому она, нацепив на себя свою шубку, вышла из дома. Светила яркая луна, что было девочке только на руку, и благодаря ей она увидела в дали беглецов, что бежали в сторону реки, не оборачиваясь. Ксуфирия поспешила за ними, во время преследования разглядев воров. Это были высокий мальчик и маленькая девочка, которые смотрелись как братик и сестричка. Но куда они бегут? Неужели живут в лесу возле реки?
В итоге, следуя за ними по пятам, Ксуфирия оказалась в лесу. Воришки нырнули под землю в буквальном смысле: мальчик открыл какую-то дверцу, и он вместе со своей компаньëнкой скрылся под нею, закрыв еë. Девочка предположила, что на этом месте раньше стоял дом и от него остался лишь подвал, в котором теперь обосновались эти двое. Девочка решительно вознамерилась застать их с поличным и потянула за ручку подвальной дверцы, но она ей не поддавалась.
- Э-э-э-эй, Ксуфирия-я-я-я...! - окликнул еë кто-то за спиной, и белобрысая вздрогнула и замерла. - Пойдë-ë-ë-ë-м...
- Ч-чего? - испуганно вопросила девчонка, отпустив ручку двери и оглядевшись по сторонам. - Такушиби, ты? Я тут воров...
- Пойдëм со мной, Ксуфирия. Следуй за мной, - певчим голосом продолжал кто-то еë звать, но вокруг никого не было, кроме неë.
- Да какого Лешего здесь творится? - шëпотом спросила саму себя Ксуфирия, не зная, чего и ждать от незнакомого голоса от неизвестного источника.
На несколько секунд всë затихло, а потом внезапно, откуда не возьмись, появились светлячки. Зимой-то да светлячки?! Ксуфирию аж перекосило от увиденного, а когда эти светящиеся насекомые начали выстраиваться в ряд, как на параде, у неë задëргался глаз. Светлячки, выстроившись в один ряд, образовав цепочку, полетели медленно к реке, будто бы хотели, чтобы и девочка пошла за ними. По иронии судьбы она так и сделала, ибо любопытство зашкаливало.
Пройдя сквозь заросли деревьев, белобрысая увидела с обрыва покрытую льдом реку, что блестела при свете луны, отражая ночное светило, словно зеркало. Парад светлячков вëл еë на реку. Ксуфирия аккуратно спустилась по склону вниз, ступив ногами по прочному слою льда. Светящаяся цепь продолжала вести еë за собой, доведя до середины реки, подальше от берега, и остановилась вместе с ней на определëнном месте. Светлячки не разлетались, продолжая пархать на одном месте. Спрашивается: что этим летающим фонарям надо от неë?
- Эй, ты, уходи оттуда, дура! - крикнул ей кто-то с берега, и она обернулась. Это были тот самый мальчик и девочка, что обокрали их не так давно. - Лëд тонкий на середине! Ты провалишься! Иди к берегу!
- Уйду, когда вы... - хотела воспользоваться ситуацией девчонка, как вдруг ощутила руку на своëм плече.
- Нет, ты должна пойти со мной, Ксуфирия!
Женский голос звучал зловеще и угрожающе. Ксуфирия в страхе обернулась, но ничего не успела увидеть позади себя, как провалилась под лëд, погружаясь на дно. Всë произошло так неожиданно, что она даже не смогла сделать вдоха, перед тем как провалиться. Вода была чертовски холодной, что проникала через ноздри, уши и открытый рот внутрь организма. Девочку охватил страх и холод с головой, но единственное, что она могла делать, погружаясь на дно из-за неумения плавать и тяжëлой одежды, - это смотреть наверх, на дыру, через которую Ксуфирия и провалилась, попав в бездну холода и тьмы. Она захлëбывалась, переставала двигаться и видеть, теряя сознание и подходя к краю жизни и смерти.
