Два сердца

Видеть, как ее лицо было искажено болью, было худшим, что Джон когда-либо видел. Он никогда не сможет забыть это, никогда. Его сердце тоже болело, зная, что Дейенерис переживает такую ​​трагедию.

Это также злило его, потому что он абсолютно ничего не мог сделать. Ни единой вещи, которую он мог бы сделать или сказать, чтобы что-то изменить.

Они все остались в неопределенности. Безумный Король сделает следующий ход, даже когда люди восстанут против него. Никто не говорил об этом, по крайней мере, не в присутствии Джона, но все чувствовали жестокую грань беспокойства, которая была натянута между ними.

Их задача днем ​​была довольно простой, и Джону нужно было отвлечься. Две команды мужчин из замка прочесал окружающие леса в нескольких милях в поисках больших кусков упавших деревьев. Ходор оттащил несколько массивных бревен из нижних частей упавших деревьев обратно на внешнюю территорию вокруг ворот. Робб и Джон присоединились к усилиям, молча таща сани с длинными сухими ветками вместе с дюжиной других мужчин.

Старой традицией после смерти важного северянина было разведение такого большого костра, что его мог видеть любой, кто находится за много миль, - способ почтить память умершего. Это была идея леди Кейтилин, учитывая, что у Дейенерис не было возможности похоронить своих покойных мать и брата. Они не были северянами, но они пропустили эту часть обычного требования.

Треугольная форма ветвей и бревен начала устанавливаться, как только Джон прибыл за ворота, достаточно далеко от входа, чтобы при зажигании огонь не представлял угрозы для того, что находилось внутри стен замка. Конструкция из длинных ветвей деревьев была массивной, в пять раз выше Джона, и все они сходились на пике.

Ходор с грохотом уронил на землю еще одно бревно. «Ходор», - сказал он, глядя на остальных, довольный чем-то.

Джон никогда не был уверен, что сказать Ходору, так как не мог понять, что тот пытался сказать тем единственным словом, которое мог произнести. Большую часть времени он довольствовался кивком и затем исчезал. К счастью, в тот раз ушел именно Ходор, направившись к одним из саней, заполненных большими кусками деревьев, разрубленных пополам, помогая укладывать их на место.

«Ты можешь себе представить?» - спросил Робб, подходя к нему и отряхивая руки. «Человек настолько безумен, что решает убить свою жену и единственного живого сына».

«Я тоже этого не понимаю. Хотя монстры не имеют никакого смысла».

Робб огляделся, чтобы убедиться, что в пределах слышимости никого нет, а затем продолжил: «Вы видели ее с тех пор?»

Джон не чувствовал необходимости лгать. «Да».

«Как она?»

«Трудно сказать», - прокомментировал Джон, размышляя об этом. Он вспомнил все, что она сказала ему в богороще. «Я думаю, она справляется, но она не думает, что здесь она в безопасности».

"Почему?"

Джон закатил глаза. Как будто это было не очевидно. «Потому что Безумный Король - ее отец, вот почему».

Робб наклонил голову набок. «Думаю, это достаточная причина».

«Это было бы для меня».

Джон схватил еще одни сани, наполненные ветками, и подтащил их туда, где остальные были выстроены в ряд, чтобы их опустошить и стратегически разместить для сжигания, Робб следовал за ним. Поскольку внутренняя часть конструкции находилась в процессе строительства, где были более толстые ветки, запасное сено уже вплеталось и выплеталось из веток внизу, чтобы поджечь. Это был не совсем костер, так как тела не сжигались, но в каком-то смысле это был он.

У Джона была надежда, что это принесет Дейенерис хоть какой-то покой.

Когда он оглянулся, глубоко задумавшись, Робб странно на него уставился. «Что?»

Он подошел ближе, закинув руку на спину Джона, и опустил руку ему на плечо, чтобы отвести их от остальных, которые заставляли Ходора помогать поднимать больше тяжелых деревянных кусков. Когда они отошли на достаточное расстояние, Робб попытался небрежно заметить: «Я заметил, что в последнее время ты счастливее обычного».

"И?"

«И я могу предположить, почему».

Джон вздохнул. Робб слишком хорошо его знал. Он пробормотал: «Давайте не будем об этом говорить».

«Нам нужно поговорить об этом». Он сжал плечо сильнее. «Ты играешь с огнем, Джон. И что происходит, когда ты играешь с огнем, а? Ты заканчиваешь ранами и шрамами».

«Я ценю братскую заботу, - искренне сказал он, - но я с этим разберусь».

Роббу удалось подавить смех, но он не смог сдержать ухмылку, которая показывала его недоверие. «О, ты?»

Нет.

Он этого не сделал.

Ни в малейшей степени.

«Что ты хочешь, чтобы я сказал?» - чуть не заныл Джон, чувствуя себя снова пятилетним ребенком, попавшим в беду.

«Я не хочу видеть, как ты страдаешь. Дейенерис не будет здесь вечно».

Реальность никогда не была ни на чьей стороне.

Как бы он не хотел, чтобы Дейенерис ушла, Джон знал, что в какой-то момент она это сделает. Он понимал беспокойство Робба - у Джона было чувство, что ее уход может забрать с собой часть его, и Робб тоже это уловил.

Тогда он почувствовал, как на поверхность вырывается признание, и больше не мог его сдерживать, особенно когда ему так отчаянно хотелось рассказать его своему брату, своему лучшему другу.

«Я поцеловал ее».

Робб открыл рот и остановился, словно врезался в стену, отдернул руку от Джона и шагнул вперед, чтобы посмотреть ему в лицо. « Джон ».

Он знал, что это был выговор, но он превратился во что-то с ноткой гордости.

«Я знаю», - пробормотал Джон.

Робб провел пальцами по собственным волосам, наклонив голову к небу. «Зачем ты это с собой делаешь?»

Это был хороший вопрос, но у Джона не было прямого ответа.

«Я понял, ладно? Я не могу ее получить, никогда. Я понимаю. Но...»

«Нет», - прервал его Робб, широко раскрыв глаза и покачав головой. «Что бы ты ни собирался сказать, не говори этого».

Джон не хотел ничего, кроме как зарыться головой в грязь и не слушать то, что Робб мог бы ему сказать. Но когда он наконец заговорил, все оказалось не так уж и ужасно.

«Вы знаете, я не могу этого поощрять ».

"Да."

Ему потребовалась минута, чтобы все обдумать, он провел руками по лицу, и все, что мог сделать Джон, это неловко стоять там. «Слушай, я ничего не скажу, ладно?»

«Да».

«Просто не делай глупостей».

Джон скорчил ему рожицу. «Как что?»

Он вытянул руку в сторону, ладонью вверх, указывая на очевидный ответ. Даже несмотря на то, что никто не был достаточно близко, Робб все равно продолжал говорить шепотом. «Например, сделать ее беременной».

Джон отвел глаза и занялся тем, что разгребал несколько пучков сена для костра, которые были поблизости, не желая показывать свое лицо, потому что от одного упоминания его щеки вспыхнули. Он вспомнил их предыдущий разговор в его покоях, когда только что прибыла Дени. «Я не трогал ее, не так», - вынужден был повторить он. «Клянусь».

«Тебе следует так и оставить», - предостерег Робб, нахмурив брови от беспокойства. Затем он добавил: «Для нее больше, чем для кого-либо». Робб повернул голову и выпрямился. «Вот она сейчас», - объявил Робб, встав прямо перед Джоном, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, и дружески похлопал его по руке. «Не смотри так уныло».

Он посмотрел на Робба. «Мое лицо от природы такое».

«Нет, сейчас ты выглядишь так, будто я только что сказал тебе, что тебе нельзя десерт. Прекрати».

Джон вздрогнул от того выражения, которое, как думал Робб, он носил, и ждал Дейенерис, когда она приблизилась с двумя стражниками на буксире. Она все еще была во всем черном, в трауре. Как долго люди должны носить траур, задавался он вопросом. Когда это семья, мать и брат, кто-нибудь когда-нибудь прекращал скорбеть? Или они были пойманы в ловушку бесконечного цикла?

Черный цвет выглядел на ней резко, кожа и волосы Дэни были слишком бледными для контраста с углем. Это заставило его скучать по красивым цветам синего и красного, которые она носила в отдельных случаях, но это также заставило его скучать по улыбкам, которые она носила, когда все было не так ужасно для нее, и мир не рушился вокруг нее.

Рука Джона сжалась в кулак при этой мысли, но затем он отпустил напряжение, прежде чем оно его разозлило. Он пытался не злиться на вещи, которые были вне его контроля - то, чему он так и не научился. Будучи ублюдком, можно было бы подумать, что он к этому привык.

«Робб», - поприветствовала Дейенерис кивком головы, найдя место перед ними, затем повернула голову. «Джон».

Она на мгновение заметила, как мужчины позади них ускорили шаг из-за ее присутствия. «Леди Кейтилин сказала мне, что будет пожар».

«Это для твоей матери и брата», - признал Джон, внимательно изучая, как ее черты не меняются, пока он говорит. «Здесь это традиция. Огонь, чтобы оплакивать тех, кто погиб. Он будет гореть три дня и три ночи».

Она осмотрела высокие ветви, которые поднимали на место, и мужчин, которые с ворчанием поднимали их на место, не говоря ни слова.

Ее глаза, эти прекрасные фиолетовые шары, выглядели потерянными.

Джон взглянул на Робба, ища помощи, и Робб, всегда готовый что-то сказать, предложил: «Мы не можем начать выражать наше глубочайшее сочувствие по поводу того, что произошло на Драконьем Камне. Если вам что-то понадобится, не стесняйтесь обращаться к любому из нас».

Когда она заговорила, ее слова звучали холодно и отстраненно, и в основном рассеянно. «Спасибо. Я это ценю».

Робб обменял взгляды между Джоном и Дейенерис, поняв, что Джон хочет, чтобы он оставил их двоих. Он извинился, схватил несколько кустов сена, прежде чем отступить и присоединиться к остальным мужчинам.

По словам Джона, охранники, которые сопровождали Дени, находились слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно, поэтому он решил не упоминать ничего, что могло бы намекнуть на то, что их связывало с Дени, помимо каких-либо формальностей.

«Скоро он зажжётся, если хочешь остаться».

Его челюсть сжалась, пока ее глаза обшаривали местность, потерянные и сбитые с толку. Казалось, она вообще его не слышала.

«Дэни», - прошептал он, зная, что не следовало употреблять это имя, но оно сорвалось с языка прежде, чем он успел остановиться.

«Со мной все будет в порядке, Джон», - ответила она, уверенно заявив. «Я знаю. Мне просто нужно время».

Это был один из тех моментов, когда он хотел быть больше похожим на Робба, способного поддерживать разговор и точно знающего, что нужно сказать и как это сказать. Он мог бы сказать распространенную фразу, что время лечит все раны.

Но он был просто Джоном и молчал.

Когда они стояли там бок о бок, Джон хотел бы забрать у нее всю печаль и вынести ее сам. Он не мог, и это его очень беспокоило. Он хотел снова увидеть Дейенерис счастливой и отдал бы за это все.

Ее предыдущее заявление заставило его задуматься, и он понял, что, хотя она переживает самый трудный период за все свои шестнадцать лет, она полна решимости не позволить этому омрачить ее будущее.

Дейенерис была будущим, эта девушка, которая стояла рядом с ним, эта девушка, которую он больше не мог отрицать, что любит.

********

На третий вечер она решила, что вернется к огню в последний раз, после того как покрутит на пальце кольцо матери, думая о том, что она потеряла. В своем черном одеянии ее вывели из замка и отвели налево от дороги, где все еще бушевал огонь.

Она некоторое время смотрела на пламя. Сумерки быстро опустились на них, зима заметно укоротила дни.

Она вспомнила, что сказал ей Джон - огонь, который будет гореть три дня и три ночи.

Большие ветки и части деревьев непрерывно нагромождались по сторонам, огонь становился все жарче с каждым днем. Жар, исходящий от него, был огромным, всепоглощающим, но ее тянуло к огню по какой-то неизвестной причине. Она должна была чувствовать логическую потребность отступить и отступить, но желание двигаться вперед пульсировало в ней, как кровь в ее венах.

Странное это было ощущение.

Она сделала всего пару шагов, всего пару, и услышала, как охранники позади нее насторожились. Дени не сделала более резких дальнейших движений вперед, хотя ее пальцы вытянулись вперед, и тепло мерцало на кончиках пальцев. Она закрыла глаза, вдыхая запах горящего дерева, наполнявший воздух. С этим вдохом что-то нахлынуло на нее, запах стал спусковым крючком.

Она почувствовала непреодолимое желание заняться яйцами.

Когда ее глаза резко открылись, все, что она увидела, было пламя, его танец и покачивание.

Огонь.

Это было единственное слово, пришедшее ей в голову.

Огонь.

Она поняла тогда, как никогда ясно, что именно это она услышала в богороще. Это были деревья с корнями, наполненными магией, которые все это время говорили ей, что именно ей нужно делать.

Дейенерис действовала быстро, не поднимая головы, пока она возвращалась за стены, а ее стражники следовали за ней, пока она не нашла дорогу обратно в свои покои, а стражники не заняли свое место снаружи ее комнаты, где им предстояло оставаться до утра.

Когда дверь за ней закрылась, Дени почувствовала срочность. Ее «да» сузилось на сундуке с яйцами, которые были аккуратно размещены рядом друг с другом. Опустившись на колени, она взяла зеленое в руку и почувствовала, что в игре участвовала более могущественная рука. Возможно, какое-то божественное вмешательство Богов, направляющее ее движения.

Огонь .

Она почти чувствовала его, зов пламени. Она чувствовала его глубоко в своих костях и своей душе.

Ее взгляд метнулся к двери. Она никак не могла сделать то, что ей нужно, когда вокруг было несколько охранников. Единственный выход - спуститься вниз.

Когда Дени поднялась на ноги, она открыла одно из деревянных окон и посмотрела на то, что было внизу. Лозы, которые росли по сторонам камней, были толстыми, достаточно крепкими, чтобы, скорее всего, выдержать вес ее тела, или, по крайней мере, она на это рассчитывала. Во время своего пребывания в Винтерфелле она видела, как Бран взбирался на множество стен башен голыми руками, так что это наверняка не могло быть слишком сложно.

Она покачала головой. Не было времени обдумывать это.

Дейенерис сбросила с кровати меха, взяла простыню и быстро завязала ее так, чтобы можно было накинуть ее на плечи; яйца легко уместились внутри, не имея возможности выпасть.

Она сбросила туфли, схватила плащ с капюшоном, который был легче остальных, и накинула его на себя, а также простыню, из которой сделала переноску для яиц.

Вернувшись к окну, она остановилась, но лишь на мгновение.

Дейенерис была достаточно маленькой, чтобы не составило труда подняться на выступ с яйцами в одеяле, которое было обвязано вокруг нее. Она маневрировала таким образом, что села на выступ, свесив ноги и ступни через край, а голову высунула из окна. Ее маленькая рука ухватилась за самую толстую лозу, какую только смогла найти, и хорошенько ее потянула, прежде чем она соскользнула с выступа и полностью оказалась на лозах, при этом у нее вырвался тихий визг.

Костяшки ее пальцев побелели от того, как сильно она схватилась за лиану, но она чувствовала себя достаточно устойчивой, чтобы продолжить путь, найдя надежную опору, ухватившись пальцами ног за лианы внизу.

Как оказалось, она была лучшим скалолазом, чем думала. Да, лоза действительно оторвалась от стены, вызвав мгновенную панику, но она отпустила ее и схватилась за другую, прежде чем окончательно потеряла равновесие.

Ее руки и ноги дрожали, когда она достигла дна, наконец, сойдя с лиан и снова оказавшись на твердой земле, небольшой участок травы внизу был желанным чувством. Она посмотрела назад, откуда пришла, осознавая, что с ее угла зрения он выглядел гораздо дальше от земли, чем из ее комнаты.

Она повернула голову из стороны в сторону, не видя никого вокруг. Тем не менее, она натянула капюшон, чтобы скрыть лицо и волосы, и пошла к входу в замок, держась подальше от открытого обзора и близко к стенам.

Она все время была скрытной, но вид стражников, стоящих на страже, заставил ее отступить назад, прежде чем ее заметят и допросят. Дейенерис перевела дух, прежде чем снова выглянула из-за угла, чтобы увидеть, как стражники Старка разговаривают и смеются с некоторыми из ее стражников, все они отвлечены. Не совсем то поведение, которое следует проявлять при защите замка ночью, но в тот момент это было преимуществом.

Дени наблюдала, как худая служанка вышла из-под крыши и направилась к входу, неся корзину с дополнительным сеном. Стражники даже не заметили, как она ушла. Дейенерис знала, что сейчас или никогда, и пошла так же, как и служанка. Она также легко выскользнула наружу, ожидая по ту сторону стены замка, просто чтобы убедиться, что никто из стражников не последует за ней.

Они этого не сделали.

Это не должно было быть так просто ни при каких обстоятельствах, но Дени сейчас было все равно. У нее на уме было только одно.

И с одной мыслью на уме она уже забыла, что она там не одна. Когда она обернулась, рот служанки открылся, и они уставились друг на друга, не говоря ни слова.

Дэни впала в панику, понимая, что не может зайти так далеко, чтобы ее прикрытие было раскрыто, а план разрушен. Она подошла к девушке и схватила ее за руку. «Меня здесь не было, понимаешь?»

Глаза девушки расширились, и она быстро покачала головой. Дэни почувствовала себя виноватой из-за того, что напугала девушку, но времени на то, чтобы обдумать другой вариант, было мало. Она всегда могла извиниться позже.

Когда девочка убежала и скрылась из виду, Дэни подошла к огню и бросила свою самодельную сумку на землю, позволив яйцам лязгнуть друг о друга, прежде чем они развалились. Она опустилась на колени и подняла черное яйцо с оттенками красного, потирая пальцами чешуйки. Она почувствовала исходящее от него тепло, так же как и жар от огня за спиной.

Огонь, который был глубоко внутри нее.

Глаза Дэни снова закрылись. Она не могла поверить в то, что собиралась сделать, и во все, что привело к этому моменту спонтанности. Но ее мысли не были достаточно сосредоточены. Ее тело действовало само по себе, но каким-то образом она знала, что это то, что она должна была сделать.

Она была кровью дракона.

Дейенерис удалось удержать все яйца в руках, когда она поднялась с земли. Она слышала, как трещит огонь, ревёт, как куски угля выплевываются в воздух, чтобы через несколько мгновений затухнуть, улетая прочь.

Дейенерис не боялась пламени. Оно взывало к ней - сила столь сильная и подавляющая, что не было никакой возможности игнорировать ее.

Она поняла, что это судьба.

Не раздумывая ни секунды, Дейенерис пошла вперед, позволяя огню поглотить ее.

********

Звук нытья Призрака разбудил его ото сна.

Джон протер глаза и прищурился одним глазом на лютоволка, который скребся в дверь, когда Джон проснулся. Он заворчал и сел в постели, простыни упали ему на колени, глаза привыкали к темноте, так как солнце еще не взошло.

У него было такое чувство, будто что-то не так.

Что бы это ни было, он не собирался отпускать это, поскольку отец всегда говорил ему доверять своим чувствам.

Призрак продолжал царапать дверь, пока Джон не сбросил одеяло, быстро накинул на себя одежду и вскочил в ботинки, шнурки были частично завязаны. «Что такое, мальчик?»

Он открыл дверь, петли громко скрипнули, и Призрак бросился в коридор. Джон схватил плащ и набросил его на голову, не потрудившись закрыть за собой дверь, прежде чем броситься вслед за Призраком.

Он последовал за ним до самых покоев, где разместилась Дейенерис, а Джейме Ланнистер занял место еще одного стражника на утро. Когда он увидел приближающегося Джона, он сказал ему: « Тебе лучше иметь вескую причину, почему ты здесь» , - и Джону пришлось согласиться, что он имел на это право, учитывая все обстоятельства.

Джейме оглядел Джона с ног до головы, заметил рядом с ним Призрака и саркастически спросил: «Чем могу помочь?»

«Что-то не так».

Джейме помедлил, улыбнулся, затем сделал шаг вперед, чтобы оказаться перед Джоном, явно подчеркивая разницу в росте. «И что бы это было?»

«Я не знаю, я просто чувствую это. Призрак царапал дверь, он так хотел выбраться. Он никогда так не делает. Я выпустил его, и он пришел сюда. Ну, и что это тебе говорит, а?» Он не смог достаточно подчеркнуть, когда повторил: « Что-то не так » .

Лютоволк всегда знал.

Джейме повернул голову, чтобы посмотреть на Призрака, который смотрел прямо на него. Он отступил, повернулся и затем поспешно открыл дверь в покои Дени. Холодный воздух, который просачивался наружу, был немедленно замечен. Джейме вошел, и Джон последовал за ним, взгляд метнулся по комнате, только чтобы обнаружить, что Дейенерис нигде не было видно, свечи не горели, а окно, через которое проходил сквозняк, было широко открыто.

Джон промчался мимо Джейме и перекинул верхнюю часть тела через выступ, чтобы посмотреть на землю внизу. Он ничего там не увидел, повернулся к Джейме и покачал головой.

«Обыщите замок!» - приказал он строгим, но гулким голосом стражникам за дверью. «Найдите ее. Разбудите всех!»

В замке за считанные минуты воцарился хаос, стражники стучали в комнаты, чтобы разбудить спящих. Комнаты разворачивались, слуги заглядывали под кровати и в шкафы, на кухню и в каждый зал.

Джон вышел наружу, проверил конюшни, но не нашел никаких следов. Вернувшись наружу, он был настолько рассеян, что снова спотыкался о собственные ноги, удерживаясь, прежде чем упасть в грязь. Он попытался подумать о том, куда могла пойти Дейенерис, не веря, что она могла просто встать и уйти без всякой причины.

Она была бы мотивирована чем-то, чтобы пробраться через всю стену замка, что само по себе было совершенно ошеломляющим. Но сам мотиватор, это было неизвестно.

Что бы это могло быть?

Посреди его мыслей Джейме снова нашел его. «Конюшни?»

«Ничего», - ответил ему Джон, затаив дыхание и все еще пытаясь осмыслить сложившуюся ситуацию. «А как насчет склепов? Она была там несколько дней назад с Арьей».

«Я пойду туда», - махнул Джейме. «Ты иди проверь богорощу и возьми с собой несколько человек. Внутри замка уже все укрыто».

Джон послушал и пошел в том направлении, пока не остановился на полпути. Призрак проскакал мимо Джейме и к нему, обогнул Джона, а затем направился к входным воротам. Джон повернулся и увидел, как серый дым поднимается к небу, прямо в облака, которые расходились перед солнцем, которое к тому времени уже скрылось за горизонтом.

Что-то щелкнуло, и он обнаружил, что идет к входу в замок, вокруг которого возвышаются люди Старка. Ничто не выглядело неправильно или неуместно, но Джон продолжал идти, Призрак ждал его, когда он свернул за угол.

«Приведите Джейме Ланнистера», - тихо приказал он стражникам, не дожидаясь, пока они действительно выполнят его приказ.

Он больше не мог видеть огонь за стенами замка, только весь оставшийся дым. Он был густым в воздухе, Джон кашлял в рукав пару раз, когда приближался.

Там, где когда-то бушевал огонь, остался только неровный круг сгоревшей земли и почерневшего дерева, упавшего с первоначального строения. Ноги Джона остановились, когда он увидел то, что было в середине обугленной земли, дым рассеивался. Призрак привел его туда, и вот она. Ее ноги были в стороне, руки упирались в землю, как будто она только что лежала на боку среди пепла.

Взгляд Джона упал на нее. Ее груди были полностью видны, хотя ее нижняя часть была скрыта. Кремовый цвет ее кожи был покрыт размазанными слоями серого и черного, но ее блестящие фиолетовые глаза все еще выделялись, ясные как день.

По всему его телу пробежала дрожь.

Как долго он смотрел?

Иди к ней.

Он сорвал плащ со спины и приблизился осторожными шагами, обожженное дерево трещало на куски под его сапогами. Она наблюдала за ним, пока он приближался, глаза ее были прикованы, пока он осторожно не положил плащ ей на спину, чтобы прикрыть ее плоть.

Она была не одна.

Крошечные драконы с любопытством смотрели на него, все двигались, чтобы устроиться в объятиях Дени. Джон почувствовал себя неуверенно при виде этого. Более того, взгляд, который она бросила, был таким сильным, что он подумал, что может упасть в обморок. Она была нетронута огнем.

Дейенерис встала из пепла и пыли, плотнее закутавшись в плащ, два дракона запрыгнули ей на плечи. Джон упал на колени в сажу перед ней, так как они стали слишком слабы, чтобы удерживать его вес. Его рот был открыт, пока он не прошептал: « Моя королева ».

Королева драконов , подумал он тогда. Возрожденная девушка.

Позади них начала собираться толпа, насколько он мог слышать, но не было слышно даже шороха, только шарканье тел.

Тишина.

Шок.

Надеяться.