Глава 10
С момента как Тим рассказал мне о своей находке, его как подменили. Мы забежали домой, с ходу сказали, что не голодны, и мигом рванули в комнату. Хотя, признаться честно, ароматы из кухни доносились волшебные. Но интерес был вкуснее. Мы спрятались под кроватью (именно там Тим хранил свой тайник) и свесили на пол покрывало с кровати, так надежнее. Фонарик помогал разглядеть шкатулку, снаружи она была такой, как ее описывал брат: такая же, как и шкатулка с бижутерией тетушки, только побольше. Мы немного помедлили, прежде чем открыть ее. Момент был поистине волшебный и таинственный, как из какого-то фильма, где два кладоискателя наконец нашли сундук с сокровищами. Уилл Тернер и Джек Воробей*, ей-богу. Прислонившись ладонью к шкатулке, я понимал – это не просто игра в пиратов. Пока шкатулка закрыта, все остается на своих местах, можно даже вообразить, что Тим все нафантазировал. Но открыв ее сейчас, я узнаю то, что навсегда изменит мое представление о семье. Было волнительно, но больше интересно, чем страшно. Что будет, если тетушка все узнает? И почему шкатулка не заперта на ключ, если он точно есть? Но здесь и сейчас эти вопросы были где-то там, далеко, за пределами нашей комнаты. В этот вечер вообще ничего не могло быть важнее нашей сплоченности с братом: такое новое и такое необычно приятное чувство. И вот этот момент: я держу фонарик и свечу прямо на шкатулку с замиранием сердца, а Тим так медленно-медленно приоткрывает е. Не хватало только барабанной дроби или напряженной мелодии для ожидания. Я понимал: открывается не шкатулка – открывается завеса большой тайны, покрытой мраком. Была не была! Тим распахнул шкатулку, из нее на меня посмотрела старинная книга коричневого цвета. На ней черной ручкой красивым почерком было написано «Магия колдовства». Выглядело, как обычная фантастика или чье-то детское развлечение, но быстро перебирая пальцами по всему тайнику, становилось уже не до шуток. «Магия ритуалов», «Белая магия», «Символизм», «Черная магия», «Обереги и обряды на все случаи жизни», перстни и амулеты. И это только то, что сразу бросилось в глаза. Здесь и правда сразу не разберешься, нужно время. Очень много времени, которого у нас, к сожалению, было не так много, из-за этой дурацкой школы. И из-за постоянных шорохов снаружи и страха, что вот-вот зайдет тетушка и что-то заподозрит. Или еще хуже, поймает нас с поличным. В первый раз мы смотрели быстро, уж слишком зашкаливал адреналин. Да и для первого раза информации было достаточно, нужно было переварить. Белая магия еще куда ни шло, но черная...? Что все это значит? Мы закрыли тайник и переглянулись. Как брат-близнец, уверен, мы подумали об одном и том же. Сколько еще тайн хранит в себе эта шкатулка? Возможно, докопавшись до дна, мы сможем исполнить свою мечту: разгадать загадку тайны гибели наших родителей. Ведь с самого начала мы были уверены, что в этом явно что-то замешано, они не могли просто так взять и покинуть этот мир. Вдвоем. Может быть причиной их смерти стала какая-нибудь магия, если она все-таки существует? Или, быть может, эта шкатулка ничего не значит? Была подброшена кем-то на чердак или просто всего лишь чье-то старое барахло, которое пылилось уже сотни лет до нашего прихода. Хотелось тут же взять в руки эту шкатулку и побежать с расспросами к тетушке, ведь гадать можно бесконечно! Но разум меня догнал, и эта идея уже не показалась такой хорошей. Агата в последнее время мало чем делилась, а тут еще и раскроется, что мы лазим по чужим вещам без спроса. Вряд ли таким способом мы узнаем больше, если вообще что-то сможем узнать. Оставив шкатулку здесь, под кроватью, у нас оставался шанс докопаться до истины самим. Вдвоем. А еще лучшим решением было спрятать шкатулку в более надежное место: например, закопать под оливковым деревом. Так мы и сделали. И сбегали туда при первой же возможности, после школы или на прогулке. У нас у обоих горели глаза, это стало нашим общим делом, большим секретом и заветной целью одновременно. Проблемы в школе уже не казались такими страшными и волнующими. К тому же после случая с раковиной ребята в классе не то чтобы стали меня бояться, но уважать немного все-таки стали. Словарные перепалки иногда проскальзывали, но это же Адам и Себастьян. Наверное, наступил бы конец света, если бы эти двое научились держать свой язык за зубами. Я изо всех сил старался держать себя уверенно, чтобы ни произошло. Даже подходил за советом к Тео. Ну как ему удается всегда быть таким спокойным и непоколебимым? И как он заработал свой авторитет, что мальчишки к нему даже не подходят? Еще и хотели за него заступиться тогда у стены, в наш первый учебный день. Оказалось, нет никакого секрета, как прокачать свой характер или что-то вроде того.
— Да никакой я не авторитет, — спешил заверить он. — Просто один раз отдал им вещь, которую они хотели. Взамен они перестали меня трогать.
— Сделка что ли?
— Ну, можно и так сказать. Вообще я их никогда не боялся, мне было все равно на то, что они пытаются самоутвердиться за чей-то счет. Если им так легче живется – пожалуйста, на их совести.
— А что за вещь, если не секрет? — уж очень любопытно стало мне.
— Да какой же это секрет. Музыкальный плеер. Какой-то крутой, навороченный. Я всегда хотел заниматься музыкой, помните, я рассказывал? На каждый новый год и день рождения я загадывал одно и то же: акустическую гитару. И каждый раз родители придумывали новую отговорку или условие. «Купим сначала новый дом, будет тебе гитара» или «Вот перестанешь получать семерки**...». Как вы уже понимаете, и в новый дом мы давно переехали, и успеваемость в школе повысил, а гитары у меня по-прежнему нет. А после того, как я крайний раз разозлился и обвинил их в нечестности, они на ближайший праздник подарили мне новенький плеер.
— Так а зачем ты его отдал? Ты же любишь музыку! — не удержался и перебил его я.
— Вот именно. Я настолько любил музыку, что хотел создавать ее, а не слушать.
— Ты сказал «любил»?..
— Да. Я не могу больше слушать музыку, потому что когда я ее слушаю – не могу, руки чешутся. Как один раз у знакомого из параллельного класса взял в руки гитару, так и не могу больше спать спокойно.
Я мысленно считал, сколько раз в минуту он сказал «не могу». И сам думал: да все ты можешь, просто не хочешь. Принципы не дают. И юношеский максимализм.
— Меня дразнит музыка, когда я ее слышу. Манит меня, зовет за собой. Понимаешь? — он смотрел на меня и пытался достучаться, чтобы я понял его чувства. И я понимал. Или пытался понимать. — Я все время думал: «Вот у этих людей получилось. Их музыку слушают. А я просто неудачник!», и все, как рукой сняло. Отбилось желание, появилось безразличие. Родители не разделяли моей страсти, вот и решили откупиться от меня этим плеером. Мол, какая тебе разница, гитара или плеер? Музыка же, вот и не ной. А то и это отберем. А мне хотелось создавать что-то свое, творить... Сначала я еще верил, что вот как только пойду работать, то каждую зарплату буду откладывать. И как только насобирается нужная сумма – пойду в магазин и куплю новенькую, свежевыкрашенную, самую лучшую гитару! Но позже стал отчетливее понимать, что когда придет время работать, то мне уже не до музыки будет. С каждым днем все меньше и меньше азарта, а потом из-за рабочих смен и вовсе погаснет огонь в глазах. Это сейчас, по молодости чего-то хочется. А дальше все – взрослая жизнь. Некогда.
Мне стало не по себе от его слов, потому что я понимал, что он прав. Я и сам замечал по своим родителям, как работа и взрослые заботы медленно, но верно убивали в них этот запал. И с каждым новым рабочим местом все сильнее и сильнее. Когда-то давно у них было много интересов: чтение книг, совместные прогулки (судя по фотографиям в альбомах), позже – сад и огород. Сначала стало не хватать времени на книги, потом, видимо, после нашего рождения, на прогулки. Вскоре пришлось забросить и огород. Помимо работы осталась лишь чрезмерная забота о нас. Из-за нехватки времени и того самого огня в глазах им приходилось подолгу ходить в старых изношенных вещах, растерять остатки энтузиазма и забыть о том, что когда-то грело душу. О том, что дарило вдохновение и мотивацию. Это те же прогулки, встречи с друзьями и однокурсниками, цветы без повода, совместные увлечения или, напротив, личные хобби. У мамы – это рисование, а папа в молодости любил хоккей. Сейчас уже все – «муза пропала, время другое, да и здоровье уже не то». Я осекся и понял, что правда сказал, пусть и не вслух, «сейчас». Но это и не удивительно, ведь я все еще не отпустил родителей. В моей голове и моем сердце они будут жить вечно.
— ... Так я и понял, что плеер мне ни к чему, – голос Тео начал возвращать меня из размышлений. – а парням плеер сразу приглянулся. Еще бы, новенький, дядя из США привез. И я решил, что лучше сразу им отдам, чтобы больше ничего меня не связывало с музыкой, а им он хоть пригодиться может. Еще и приятный бонус, то, что они от меня отвяжутся. Идеальная схема же, ну? – последнюю фразу он особенно выделил, пытаясь добиться от меня хоть какой-то реакции.
— Да, но... Все равно я тебя не понимаю. Так любить музыку, и отказываться от нее!
— Тьфу ты, заладил. Я для кого тут целый час рассказывал? – с нескрываемым разочарованием произнес Тео. Мне даже искренне стало его жаль.
— Знаешь, я ведь даже и не думал, что они тебя тоже когда-то трогали... – решил перевести тему я. – И в мыслях никогда не было! Ты же не такой, как мы... Ты особенный.
— И чем это я... особенный? – он фирменно усмехнулся краешком губ.
— В тебе нет изъянов.
— Чушь.
— У тебя обычные...нет, у тебя красивые вьющиеся волосы естественного цвета, и кожа, глаза... как у всех. За что тебя обижать?
— Замолчи, – резко произнес он. Даже холодно стало. – Если ты думаешь, что кто-то заслуживает, чтобы его за что-то, тем более, за внешность, обижали, то ты дурак. Дурак, и все тут. Я ведь тогда, у колодца, в самую первую нашу встречу, даже не заметил! Точнее, заметил, но по-другому – по-доброму. Такая интересная, ни на кого не похожая внешность.
— Прямо-таки ни на кого? Посмотри вон, хотя бы на Тима, – решил пошутить я. Видимо, неудачно. Никто не рассмеялся.
— Никто этого не заслуживает, – пропустив мимо мои слова, продолжил он. – Я ведь после этого и остальных в классе пытался защитить, и малышню всегда в коридорах разнимаю.
— И нам тогда тоже помог, – подсказал ему я, как будто бы он и сам без меня не помнит. – Спасибо тебе, – смущаясь, я улыбнулся. – Мы бы тогда без тебя ни за что не справились.
— Чего прибедняешься-то? Напомнить, кто самого Себастьяна (он поднял плечи и расставил руки в ширину, показывая его крупность) уделал? Кажется, это был далеко не я.
— Да ладно тебе! Это всего лишь случайность, мне просто повезло...
— Нет. Это не случайность. Ты можешь что угодно назвать случайностью, но это точно не она. Это – любовь к брату. Она сподвигла тебя на этот поступок.
Я заметил, как Тим смущенно отвел взгляд. Слепой только не понял бы, что ему приятно было это слышать. И эта немая улыбка была гораздо важнее для меня, чем слова благодарности. Хоть я и не мог признать это вслух, Тео был прав. Ради себя я никогда бы не решился на это. Но молча смотреть как издеваются над братом оказалось невыносимо сложно. Это и правда была любовь, а не случайность. Вспомнив тот случай и испуганное лицо брата, у меня внутри все сжалось. Меня как будто чем-то переехали. А сколько еще таких ситуацией может произойти, когда меня не окажется рядом? Даже думать об этом было больно. Поэтому когда после школы мы побежали раскапывать свой тайник под оливковым деревом, я предложил придумать нам кодовое слово, с помощью которого мы бы могли быстро сообщать друг другу об опасности. Мы же теперь одна команда. Один за всех, и все за одного, и все в этом духе. Но в нашем случае просто брат за брата. Посовещавшись и выдвинув разные версии, мы пришли к одному выводу – нашим кодовым словом будет «Север». Просто и лаконично, к тому же отсылка к каналу Дискавери из нашего детства. И кое-что еще у нас было общего с этим словом: север такой же белоснежный и холодный, как и мы.
*Персонажи цикла фильмов «Пираты Карибского моря».
**Во Франции 20-ти бальная система оценивания знаний, где 7 равно Российским 2м баллам.