Глава 1. Дом, милый дом
«Вмиг моё сопротивление стихии взлетает, и также вмиг я падаю с отвесной скалы. Я никогда не жду падения, потому что потом я парю. Меня подхватили тёплые ласковые потоки, будто руки самой любящей матери несут меня по бескрайнему едва ощутимому воздуху. Этот сладковатый вкус жизни дурманит, я не смотрю вниз, просто доверяю не мною созданному. Доверяет ли Оно мне? Сейчас? Или это я сама себе не доверяю, когда выдумываю сотни тысяч причин не иметь то, что я действительно хочу? Ещё один взмах, и я её вижу – практически идеальная вершина-треугольник. Ветер выворачивает мне крылья, но я стараюсь - изо всех сил. Я же хищник, я же рождена, чтобы идти к цели, и у меня всё для этого есть: мощные крылья, зоркий взгляд, дикая интуиция. Но внутри каждый раз что-то ломается. И вмиг колкий снег слепит мои плачущие глаза, и я её больше не вижу. Проклятая гора!..»
Монотонные, точно выверенные шаги по комнате:
– Лена. Вставай.
Шаги удаляются, врывается ослепительный свет. Шаги снова рядом:
– Ну сколько раз можно повторять! Вставай! Ты сама меня просишь, а потом я ещё и виноватой оказываюсь! Нет, ну я больше просто не буду тебя слушать, ведь есть же будильники, в конце-то концов! Мне на собеседование опаздывать не надо! – Звенящая пауза. – Всё, ухожу на кухню готовить завтрак. – Пауза. – Через десять минут.
Шаги доходят до двери.
– Оладушки? – сонный голос из кровати.
– Ну какие такие оладушки?! Ты растолстела как та дойная корова, прости меня, Господи! И не надо натягивать на себя одеяло!
Шаги снова приближаются.
– Ну, мам...
– Елена! – с возмущением. – Оладушки тоже будут. Для папы, – уже мягче. – А тебе я пожарю омлет с беконом. Ну, если хочешь – без бекона, – надменно. – И не надо мне возмущаться, что это вредно. Это же натуральный жир, он просто необходим нашему организму...
– Амалия Сергеевна, я встаю, встаю!
– Да, папа вчера купил тебе то, что ты просила, – будто отчитывается в кабинете начальника.
– Что?
– Как же оно называется... Ну, то масло, которое ты себе в кашу – если это можно назвать, конечно, кашей... – добавляешь.
– Гхи?
– Да, да. Г-хи. Нет, ну я не понимаю, чем наше сливочное масло хуже? Поехал аж в другой конец города!
– Мам, я уже встаю.
– Да, да, хорошо. Пойду жарить тебе омлет. И кашу твою можно только после моего омлета!
Дверь закрылась, шаги пропали.
Елена села на край кровати, поставила свои ступни на вычищенный до блеска паркетный пол, взглянула на свои тонкие пальцы на ногах: «Надо записаться на педикюр. А что с руками?» – смотрит на свои кисти. – «И на маникюр». Встряхивает небрежно свои волосы, встаёт, подходит к большому зеркалу шкафа; проводит руками по своим бёдрам, поднимается к животу, ощупывает груди: «Грудь точно стала меньше. Как я могла растолстеть?! Не понятно».
Стук в дверь.
– Да, пап.
– Леночка, мама просила передать, что завтрак уже ждёт тебя на столе.
– Иду, – спешно натягивает на себя домашние штаны и майку.
«Сегодня мы поговорим о новейших методах омоложения, которые предлагает современная косметология в нашем городе...»
– Коля, сделай погромче, – Амалия Сергеевна говорит своему мужу, переворачивая очередную порцию оладьев на сковороде.
– Амалия, ну это же всё брехня!
– И что ты хочешь этим сказать? Что я напрасно трачу твои деньги? Или что я не выгляжу на пятнадцать лет моложе? Да со мной этих сидящих на лавочке у нашего подъезда старушек в платочках и рядом поставить нельзя! С кем ты меня сравниваешь, Коля?!
– Амалия, я же не...
– Сделай погромче.
На сковороде зашкворчало тесто. Николай Александрович вздохнул и взял пульт управления от телевизора.
– Доброе утро, пап, – Елена подошла к отцу и обняла его.
На застеленном скатертью столе стоял уже немного остывший омлет, а на тарелочке рядом лежали несколько ломтиков жареного хрустящего бекона. Елена села за своё обычное место спиною к телевизору и совсем безрадостно взглянула на бекон.
– Если ты не будешь бекон, я возьму, – Николай Александрович уже было протянул руку к тарелке.
– Коля, там же холестерин! – сразу вскрикнула его супруга. – Ты совсем забыл про своё сердце? – Амалия Сергеевна поставила блюдо с горячими оладьями в центр стола и также села на своё место. – Бекон съем я. И не смотри ты так на меня! Я, в отличие от тебя, регулярно хожу к доктору и слежу за своим здоровьем.
– В салон красоты, ты хотела сказать...
– Да ну тебя! Это не салон, это частная клиника. Да что мне тебе доказывать?! Там тоже доктора, с дипломами!
«Новейшие импортные препараты позволят вам больше не ограничивать себя в употреблении ваших любимых блюд и при этом оставаться стройной...» – вещал телевизор.
– Вот, Коля, до чего уже наука додумалась! А в мою клинику и мужчины ходят. И вместе со своими жёнами... – Амалия Сергеевна бросила недовольный взгляд голодного стервятника на своего супруга.
– Мама! Спокойно же можно позавтракать!
– Лена, ты всего как неделю дома, и мы тебе уже надоели?!
– Не преувеличивай, мам, – Елена умоляюще смотрела на мать. – Я просто хочу поесть в нормальной обстановке. Вот и всё.
– Нет, Коля, ты её слышишь?! Родная мать ей мешает!
– Амалия... – Николай Александрович в растерянности взглянул на супругу.
– Не хочу я омлет, – Елена отодвинула от себя тарелку. – Нет аппетита. – И встала из-за стола.
– Нет, и во всём виноватой оказываюсь я! Это я регулярно порчу всем завтраки! Это я тут злющая мегера всем недовольная! – уже не на шутку разошлась Амалия Сергеевна. – А я вместо того, чтобы заниматься собой, стою каждый день на кухне! Для вас!
– Леночка, ну не расстраивай маму, – в растерянности попросил Николай Александрович.
– Да никого я не расстраиваю! – Елена тоже вскипела и уже направилась к выходу из кухни.
Николай Александрович вскочил из-за стола и кинулся к дочери:
– Дочка! Ну, хочешь мюсли?
– Там же сплошное ГМО! – никак не унималась Амалия Сергеевна. – Жиры надо есть, натуральные, на завтрак! Кетодиета, вот, говорит!
– Папуль, я перекушу что-нибудь в городе.
– А как же чай? Ты не попьёшь с нами и чаю? – Николай Александрович весь покраснел.
– И пусть идёт! Голодная! – кричала Амалия Сергеевна вслед своей дочери. – Коля, за стол! Оладьи уже остыли! Я, что, зря их жарила?!
Николай Александрович тихо вернулся на своё место. Перед ним на блюдце скромно лежали три пышных оладушка.
– Что?! – раздражённо рявкнула Амалия Сергеевна.
– Ничего, – ответил её супруг.
– Капли?
Николай Александрович кивнул, ему резко стало тяжело дышать.
– И это всё из-за твоей неблагодарной дочери! – язвительно заметила Амалия Сергеевна.
– Принеси, пожалуйста, капли...
Елена захлопнула дверь в свою комнату, мельком взглянула на себя в зеркало и направилась к кровати.
«Я долго здесь не выдержу!» – кипели её мысли. – «Надо срочно что-то делать. Снимать квартиру и жить самой. Но тогда она папу совсем заклюёт...»
Елена положила себе на лоб ладонь и стала медленно, незаметно для себя погружаться в очередное отчаяние. Ей было тридцать лет. Не замужем, отношений нет. Детей, соответственно, тоже. Работы нет. Точнее, она её потеряла. Точнее, ей пришлось уйти из модного дизайнерского бюро в Москве из-за жены её начальника, которой показалось, что её муж положил на Елену глаз. Вся её карьера в столице пошла прахом. И вот теперь она здесь, в её родном городе за тысячу километров от её надежд и мечтаний о безбедном счастливом будущем.
«Пойду красить стены! И пусть потом говорит, что хочет! Пусть!»
Рядом завибрировал мобильный телефон. Елена взглянула на экран: «Наташа». «Не сейчас!» Но телефон продолжал монотонно вибрировать. «Ладно»:
– Алло, – немного грустно.
– Ленка, слушай, пойдём вечером встряхнём нашей тридцатилетней стариной под джаз? Антон уехал в командировку. Ну не сидеть же мне одной дома. И, потом, ты за всю неделю ещё так никуда и не вылезла из своей постели. Давай! – Наташа была настроена решительно.
– Про возраст можно было и не напоминать.
– Ладно тебе, я сама же такая, – весело отвечала Наташа.
– Да у меня тут...
– И что на этот раз Амалия Сергеевна придумала? – Наташа усмехнулась в трубку.
– Ты ж её знаешь...
– В полседьмого вечера встречаемся напротив входа в парк, – Наташа была явно в предвкушении. – Что молчишь? Ты точно идёшь! Ле-на! И-дёшь! – настаивала подруга. – И там будут французы...
– Кто-кто?
– Французы! Эту вечеринку организует тут один местный французский клуб, какой-то альянс...
– Французский альянс что ли?
– Наверное, да. Короче, у меня два билета. Французский сыр и вино будут – всё как ты любишь!
– Мне сейчас как-то вообще не до французов. Никаких...
– Ну а мне интересно! Эй! Я о ком думаю и о ком забочусь?! Это кто тут у нас без работы? Или ты всю жизнь собралась в Ростове сидеть?
– У меня сегодня собеседование, кстати, – попыталась что-то возразить в свою защиту Елена. – Да и мама кого-то из своих подруг пригласила на ужин...
– Лен, ты серьёзно сейчас? Какая мама на ужин в пятницу вечером? Ты там в депрессии что ли? Выключай послушную девочку! Дж-а-а-з! – припеваючи протянула Наташа. – Познакомишь меня с французом. Я же никогда не целовалась с французом!
– Наташ, ты, вообще-то, замужем. И целуются французы как обычные мужчины – ничего особенного.
– Ну это ты два года в Париже на Елисейских полях целовалась, а я хочу хотя бы на этих французов посмотреть. Что я там буду без тебя делать? Даже поговорить ни с кем не смогу. Будет весело! Идём? – уговаривала Наташа.
– Ладно. Ты же как пиявка – от меня не отстанешь! Полседьмого у входа в парк, – нехотя согласилась Елена и завершила звонок.
«Надо будет что-то придумать маме».
Елена села, скрестив ноги, опершись головой о стену, закрыла глаза. Ей вспомнился сон, вернее, сны, которые она начала периодически видеть где-то полгода назад. Во сне она была птицей, летящей к какой-то высокой горе, но ей никак пока не удавалось туда долететь. Теперь эти сны стали для неё чем-то вроде кошмара. Если раньше ей нравился сам полёт, свобода парить без привязок к чему-то земному, то теперь эта свобода её раздражала. Во сне была чёткая цель, но эта цель каждый раз рушилась, натыкаясь на всё новые препятствия. И вот сегодня опять приснился этот сон. «Это, явно, знак. Недобрый», – Елена пыталась найти ответы в медитации. – «Наваждение, просто наваждение. К чёрту знаки!» – она открыла глаза.
«Пора собираться».