Дом Реддлов
И вот, наконец, все опять собрались в Большом зале. Причём почему-то все были уверены (хотя оглашено это не было), что теперь Чтение будет проходить более... интенсивно, а те, кто находился в школе в тот год, заподозрили, что события будут ещё более... опасными, чем в первой и третьей книгах (во второй была жуть с василиском, но со свихнувшимся Квирреллом и Сириусом у Трио возникло меньше проблем, чем...) Правда, об этом пока знали только они, но остальные видели, как напряглись друзья, и насторожились.
— Зато, может, эта... перестанет вопить, — шепнул Рон Гарри на ухо.
— На твоём месте я бы на это особо не рассчитывала. Она будет это отрицать до тех пор, пока не окажется на прицеле его палочки, — фыркнула Гермиона. — А вот от кого у нас будет много головной боли...
На сей раз в зале был ещё и Грозный Глаз Моуди. Почему — ясно. Старый мракоборец сел в углу, обеими руками опершись на свою клюку и положив на них подбородок. Единственный глаз был закрыт, а волшебный крутился с бешеной скоростью. Многие из присутствующих смотрели на старика с трепетом и уважением, но и с некоторой опаской — было известно, что Аластор был несколько... не в себе.
Первым за кафедру отправили Сириуса. Тот пожал плечами, но не возражал — да и кто бы стал слушать его возражения? — и откашлялся.
Глава 1
Дом Реддлов
— Чей дом?
— Вы-сами-знаете-кого.
— Откуда...
— Вы что, забыли вторую книгу? Он сам тогда представился Гарри в Тайной Комнате...
— Да, Вол... сами знаете... оказалось анаграммой... Так что это его дом. Но почему во множественном числе?
— У него была семья?
— Ну, родители должны были быть...
— Так он же, вроде, в приюте рос...
В Литтл-Хэнглтоне по-прежнему зовут его Домом Реддлов, хотя семья Реддлов давным-давно там не живёт. Дом возвышается на холме над деревней, окна его заколочены, с крыши осыпается черепица, а фасада почти не видно за буйно разросшимся плющом. Прекрасный когда-то особняк, самое величественное здание во всей округе, ныне Дом Реддлов прозябает в пустоте и заброшенности.
Жители Литтл-Хэнглтона единодушны во мнении, что в старом доме таится какая-то жуть. Полвека назад в нём произошло нечто кошмарное и таинственное, о чём и доныне любят посудачить деревенские старожилы, когда прочие темы для сплетен исчерпаны. Историю эту столько раз пересказывали, перевирая и приукрашивая, что теперь никто толком не знает, что в ней правда, а что нет. Начало, впрочем, всегда одинаково: пятьдесят лет назад, в ту пору, когда Дом Реддлов был ещё ухожен и не утратил великолепия, погожим летним утром служанка вошла в гостиную и обнаружила всех трёх Реддлов мёртвыми. С громкими криками девушка помчалась с холма вниз и подняла на ноги всю деревню.
— Лежат и глаза у всех открыты! Холодные как лёд! Переодетые к ужину!
Явилась полиция, и весь Литтл-Хэнглтон забурлил, охваченный любопытством. Особой печали по поводу смерти Реддлов, надо заметить, никто не выказывал — в деревне их не любили. Мистер и миссис Реддл были людьми богатыми, высокомерными и грубыми, а их взрослый сын Том и того хуже.
— Но не хуже своего отпрыска, — сказал Дамблдор, но тут же сосредоточился на своих ногтях, которые в последнее время тоже стали короче, чем прежде, не говоря уже о том кошмаре, в который превратились его великолепные прежде борода и усы.
Но всех необычайно волновал вопрос: кто же убийца? Ясно же, что трое вполне здоровых людей не могли просто так взять и в одночасье умереть.
— При определённых обстоятельствах... могли.
— ...Я всегда считала, что он какой-то странный, — поведала она жадно внимающим слушателям после четвёртой рюмки шерри. — Нелюдимый, вот какой... Уверена, предложи я ему чашку чая — сто раз пришлось бы просить. Разговаривать не хотел — не желал, и всё тут!
— Он же страшную войну прошёл, Фрэнк-то, — возразила женщина у бара. — Хочет спокойной жизни. Это же не повод, чтобы...
— Это они о какой войне?
— С Гитлером, — пояснил кто-то из маглорожденных. — Тогда и в самом деле были страшные времена, мне дедушка рассказывал... Он тогда тоже... нелюдимым многим казался, после контузии говорил с трудом... Потом восстановился, но это и в самом деле не повод для обвинений.
— А у кого ещё есть ключ от задней двери? — взвизгнула кухарка. — Запасной ключ висит в домике садовника, сколько я себя помню! Дверь-то вчера вечером не взламывали! И окна целёхоньки! Фрэнку всех и делов — пробраться в большой дом, пока мы все спим...
Слушатели обменялись мрачными взглядами.
— Это только возможность проникновения в дом. А где мотив?
— Неприятный он с виду, хуже некуда, — проворчал мужчина у стойки.
— Это он на войне двинулся, — заметил хозяин трактира.
— Это не показатель, — говорили многие.
— Реддлы что, воевали на стороне Германии?
— Говорила же я, что с Фрэнком не хотела бы поссориться ни за какие коврижки, верно, Дот? — возбуждённо сказала женщина, сидевшая в углу.
— Кошмарный характер, — с жаром кивнула Дот. — Помню, был он ещё мальчишкой...
На следующее утро в Литтл-Хэнглтоне едва ли кто-то сомневался в том, что Реддлов убил Фрэнк Брайс.
А в пыльном и тёмном полицейском участке соседнего с Литтл-Хэнглтоном городка Фрэнк упорно твердил, что он невиновен и что единственным человеком, которого он видел в день смерти Реддлов, был незнакомый подросток — темноволосый и бледный. Но, поскольку больше никто в деревне такого мальчика не видел, в полиции решили, что Фрэнк его просто выдумал.
— Да, многие ни во что не поверят, пока их носом не ткнут, куда надо.
— И не только маглы...
— Возможно, это был волшебник, что ему стоило отвести глаза и заставить всех забыть о его существовании? — загомонили многие.
И вот когда дело стало принимать для Фрэнка скверный оборот, пришёл отчёт о вскрытии тел — и ситуация сразу переменилась.
Более странного заключения в полиции ещё не видели. Врачи, исследовавшие тела, пришли к поразительному выводу: никто из Реддлов не был ни отравлен, ни зарезан, ни застрелен, ни удавлен, не задохнулся газом и вообще, судя по всему, не получил никаких повреждений. Фактически — в отчёте звучало явное замешательство — все Реддлы оказались абсолютно здоровы, не считая такой детали, что были мертвы. Обязанные найти у покойников хоть какие-то нелады, в конце врачи добавляли, что на лицах всех умерших застыло выражение ужаса. Но — как заметили разочарованные полицейские — где это видано, чтобы трёх здоровых людей напугали до смерти?
— Явно это были последствия Авады. И поскольку предполагается, что этот... Фрэнк — магл, он никак не мог быть убийцей, — сказал Кингсли.
— Но о магии и магах никто не знает, кроме самих магов, — напомнила мадам Боунс.
Поскольку не было никаких доказательств, что Реддлов вообще кто-то убил, полиции пришлось отпустить Фрэнка. Реддлов похоронили на кладбище Литтл-Хэнглтона, и их могилы ещё долго вызывали всеобщее любопытство. А Фрэнк Брайс, окружённый подозрениями, к изумлению всей деревни, возвратился в свой коттедж в усадьбе Реддлов.
— Коли по-моему — это он их убил, и чихать мне на то, что там полиция говорит, — заявила Дот в «Висельнике». — Надо же, остался, бесстыжий, совести совсем нет — вся деревня знает, что он убил.
— Знакомая ситуация, — пробормотал Гарри.
Фрэнк так и не уехал. Он остался ухаживать за садом. В доме поселилась другая семья, за ней ещё одна: надолго там никто не задерживался. Возможно, виноват в этом до некоторой степени был и нелюдимый Фрэнк — владельцы жаловались, что это место таит в себе что-то зловещее, и дом, в отсутствие обитателей, начал понемногу ветшать.
— Садовник, безусловно, ни при чём, просто дом окружён тёмной аурой, — пояснил кто-то из мракоборцев. — Если там были применены Непростительные, то в доме нельзя было жить, не проведя особых очистительных обрядов.
— О каких очистительных обрядах может идти речь в чисто магловском поселении? — пожал плечами Фадж.
Нынешний хозяин Дома Реддлов — какой-то богач — тоже там не жил и никак его не использовал; в деревне говорили, что воротила содержит усадьбу «из налоговых соображений», но что это значит, никто толком объяснить не мог. Тем не менее и он продолжал платить жалованье садовнику. Фрэнку шёл семьдесят седьмой год, он стал глуховат, и его увечная нога почти совсем не гнулась, но, как и встарь, он ковылял между клумбами, путаясь в сорняках.
Но Фрэнку приходилось сражаться не только с сорняками. Деревенские мальчишки завели привычку бросать камнями в окна Дома Реддлов. Они колесили на велосипедах по лужайкам, за которыми Фрэнк с таким трудом ухаживал; пару раз, набравшись смелости, они даже залезали в Дом. Им было прекрасно известно, как Фрэнк предан Дому и саду, и они от души веселились, когда он, бывало, хромал по саду, хрипло крича и грозя палкой. Фрэнк считал, что дети дразнят его из-за того, что, подобно своим отцам и дедам, считают его убийцей.
— Да, когда дети видят, что взрослые безнаказанно обвиняют кого попало в чём попало... Какими ещё они могут вырасти? — многие в зале качали головами, Молли, Лили и Нарцисса были похожи на трёх сестёр, реакция трёх матерей была очень похожа.
Поэтому, проснувшись как-то раз августовской ночью и заметив, что в старом Доме творится что-то странное, он решил, что мальчишки изобрели какую-то новую пакость, чтобы сильнее донять его.
Разбудила Фрэнка раненая нога — к старости она мучила его всё сильнее. Он поднялся и побрёл вниз, на кухню, чтобы налить грелку для разболевшегося колена. Стоя у раковины, он поднял глаза на Дом Реддлов — в верхних окнах мерцал свет.
«Значит, — подумал Фрэнк, — ребята снова забрались в Дом и, судя по пляшущим отсветам, развели огонь».
— Интересно, кто мог поселиться в таком доме? — удивлялись многие.
— Хозяин приехал?
— Почему он не включил электричество, а затопил печь? — посыпались вопросы.
— Может, бродяги?
Телефона у Фрэнка не было, да и полиции он сильно не доверял с тех пор, как они таскали его на допросы.
— Ещё бы!
— Тоже знакомое явление...
— Один раз не послушаешь...
МакГонагалл низко опустила голову.
Ни на парадной двери, ни на окнах следов взлома не было видно.
— Словно маги оставляют следы...
— Да, но магов-то там нет...
— В доме — могут быть.
...Огонь был разведён в камине. Это удивило Фрэнка. Он остановился и стал напряжённо прислушиваться к мужскому голосу, доносившемуся из комнаты, — тот звучал робко и даже испуганно:
— В бутылке немного осталось, милорд, если вы ещё голодны...
— Позже, — отозвался второй голос — тоже мужской, но при этом он был странно высокий и холодный, словно порыв ледяного ветра. Было в этом голосе что-то такое, что подняло дыбом редкие волосы на затылке Фрэнка. — Пододвинь меня поближе к огню, Хвост.
— МИЛОРД?!
— ХВОСТ?!
— ПЕТТИГРЮ?!
Чтобы лучше слышать, Фрэнк повернулся к двери правым ухом. Раздалось звяканье бутылки, поставленной на твёрдую поверхность, и затем глухой звук тяжёлого кресла, которое волокут по полу. Фрэнк мельком увидел спину какого-то коротышки, толкавшего кресло к камину. На нём была длинная чёрная мантия, на макушке светилась лысина — но тут он вновь пропал из виду.
— Где Нагайна? — спросил ледяной голос.
— Я... я не знаю, милорд, — боязливо ответил первый. — Думаю, она обследует дом...
— Подоишь её, прежде чем мы ляжем спать, Хвост, — сказал второй. — Мне надо будет поесть ночью. Путешествие меня сильно утомило.
— Что ещё за Нагайна?!
— Фамилиар Тёмного Лорда, — пояснил Люциус. — Подозреваю — детёныш василиска или его близкая родственница. Взглядом не убивает, но нет ничего смертоноснее её яда. Кроме того, она — страшный людоед, Лорд скармливает ей своих опальных слуг и врагов, которые попадают ему в руки. Единственный, кому не опасен яд Нагайны — сам Лорд, подозреваю, он смешивал отраву с чем-то... вроде крови единорога. Подозреваю, если этот... Фрэнк... не успел сбежать, то тоже оказался у неё в брюхе.
Нахмурившись, Фрэнк приблизил здоровое ухо ещё ближе к двери, стараясь не пропустить ни слова. После паузы человек, которого называли Хвост, заговорил вновь:
— Милорд, могу я спросить: сколько мы здесь пробудем?
— Неделю. Возможно, и дольше. Это место очень удобно, а в нашем плане пока что заминка. Идиотизм приступать к действиям до окончания Чемпионата мира по квиддичу.
— Каким действиям????
— Подозреваю — ритуалу по его возрождению.
— А чем ему помешал квиддич?!
— Неужели он боится квиддича?
— Словно это может...
Фрэнк поковырял в ухе шишковатым пальцем. Должно быть, у него уши серой заросли, если померещился какой-то «квиддич» — такого и слова-то нет.
— Чемпионата мира по квиддичу, милорд? — переспросил Хвост. (Фрэнк ещё энергичней завертел пальцем в ухе.) — Прошу прощения... но я не понимаю: зачем ждать окончания Чемпионата?
— Затем, тупица, что на Чемпионат в страну съедутся волшебники со всего мира, и каждая шавка из Министерства магии будет совать нос куда надо и не надо, вынюхивать, где что не так, проверять и перепроверять — совсем рехнулись на своих мерах безопасности, — не дай бог маглы чего заметят. Поэтому будем ждать.
— ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ!
— Да-да, Аластор, безусловно...
Фрэнк оставил ухо в покое. Он отчётливо разобрал слова «Министерство магии», «волшебники» и «маглы». Каждое из этих выражений имеет какой-то тайный смысл, дело ясное, и говорят так либо шпионы, либо преступники. Он вновь стиснул палку и продолжал слушать ещё внимательней.
— Ваша светлость всё ещё полны решимости? — тихо спросил Хвост.
— Разумеется, я полон решимости, — в холодном голосе прозвучала угрожающая нота.
Наступила пауза, и затем Хвост единым духом выпалил фразу, словно боясь, что ещё секунда — и не хватит храбрости.
— Можно обойтись и без Гарри Поттера, милорд!
— Без Гарри Поттера? — выдохнул второй. — Та-а-ак...
— Милорд, я говорю это вовсе не из-за жалости к мальчишке! — Голос Хвоста сорвался на визг. — Мальчишка ничего для меня не значит, ровным счётом ничего! Просто возьми мы другого волшебника или колдунью — кого угодно! — всё можно сделать гораздо быстрее! Если бы вы позволили мне покинуть вас ненадолго — вы же знаете, что я могу превращаться с необычайным мастерством, — то уже через два дня я бы привёл вам подходящую замену.
— Да, конечно, я могу использовать другого волшебника, — произнёс второй голос негромко. — Это правда...
— Милорд, в этом есть смысл, — продолжал Хвост теперь уже вполне уверенно, — ведь добраться до Гарри Поттера очень трудно — его слишком хорошо охраняют.
— И потому ты вызвался пойти и привести мне кого-то взамен? Интересно... А может, тебе надоело нянчиться со мной, Хвост? Может, эта твоя идея изменить план — не что иное, как попытка бросить меня?
— Милорд! У меня и в мыслях нет покинуть вас!
— Не лги мне! Фальшь я всегда отличу! Ты жалеешь, что вернулся ко мне. Я внушаю тебе отвращение. Вижу, как тебя передёргивает, когда ты смотришь на меня, я чувствую твою дрожь, когда ты прикасаешься ко мне...
— Вовсе нет! Моя преданность вашему лордству...
— Твоя преданность — всего-навсего трусость. Ты бы ни одной секунды здесь не остался, если бы тебе было куда пойти. Но как бы я выжил без тебя, если каждые несколько часов нуждаюсь в пище? Кто доил бы Нагайну?
— Но вы заметно окрепли, милорд...
— Лжец. Ничуть я не окреп. Два-три дня без поддержки — и я лишусь тех крох здоровья, которые сумел вернуть благодаря твоей неуклюжей заботе... Тихо!
— Вот ведь...
— И как это он терпит такое отношение?
— Лорд всегда и ко всем так относится?
— К некоторым — да, — ответил Люциус. — В зависимости от того, насколько тот или другой маг силён, знатен, могущественен и может быть ему полезен. Петтигрю — из нищего рода, его семья жила не лучше, чем Уизли, почти сквиб, трус и ничтожество...
— Но зачем им понадобился Гарри?
— В конце узнаете.
— Гарри его спас, а теперь...
— Ладно, что теперь об этом говорить. Там что-то ещё случилось, — заметил Кингсли. — Продолжайте, лорд Блэк, простите, что мы вас опять прервали.
Хвост, что-то бессвязно забормотавший, мгновенно смолк. Несколько секунд Фрэнк не слышал ничего, кроме потрескивания огня. Но вот голос второго собеседника раздался вновь — теперь его шёпот превратился почти в шипение.
— Я тебе уже объяснял, почему у меня есть причины использовать мальчишку и никого другого. Я ждал тринадцать лет, и несколько месяцев ничего не изменят. Да, его тщательно охраняют, но уверен — мой план сработает. Всё, что требуется — это немного мужества с твоей стороны, Хвост, и тебе придётся это мужество найти, если не хочешь испытать на себе всю силу гнева Лорда Волан-де-Морта.
— Милорд, я должен вам сказать! — панически воскликнул Хвост. — Всю дорогу сюда я мысленно просматривал план. Милорд, исчезновение Берты Джоркинс не может долго оставаться незамеченным, и если не остановиться, если я наложу заклятие...
— А Берта здесь причём?
— Она, конечно, та ещё дурында, но она никогда не стала бы работать...
— Разве только под Империусом...
— Но какой им толк от неё?
— Если? — прошелестел второй голос. — Ах, если? Если ты будешь следовать моему плану, Хвост, Министерство никогда не узнает, что пропал ещё кто-то. Ты сделаешь это тихо и без суеты; я очень желал бы исполнить это сам, но в моём теперешнем состоянии... Ну же, Хвост, устраним ещё одно препятствие — и нам открыт путь к Гарри Поттеру. Я не прошу тебя выполнить это в одиночку. К нам скоро присоединится мой верный слуга.
— Чтобы ОН о чём-то кого-то просил... — Люциус, Северус и Регулус, в своё время имевшие возможность познакомиться с Тёмным Лордом поближе, переглянулись. — Это уже явная издёвка.
— Интересно, что это ещё за препятствие?
— И о каком ещё верном слуге идёт речь?
— Лорд Малфой?
— Не обо мне. Я был не заинтересован в его возвращении, как и многие из моих коллег и ввязываться в эту авантюру я бы не стал. И Лорд знал об этом.
— Я — ваш верный слуга, — угрюмо пробурчал Хвост.
— Хвост, мне нужен человек с головой на плечах; тот, чья преданность оставалась безупречной, а ты, к несчастью, ни тем, ни другим не блещешь.
— Я нашёл вас, — Теперь недовольство в голосе Хвоста проступило ещё резче. — Я единственный, кто нашёл вас. Я доставил вам Берту Джоркинс...
— Что правда, то правда, — подтвердил второй человек, несколько развеселившись. — Недурной ход, я не ожидал, Хвост, что ты способен на такое, хотя, по правде говоря, ты и понятия не имел, насколько она может пригодиться, когда похитил её, верно?
— И чем она могла быть полезна этому монстру? — недоумевали министерские, имевшие представление о несчастной Берте.
— Узнаете ближе к концу книги, — сказал Гарри, наблюдая за готовой взорваться Амбридж. Вроде, никто на неё Силенцио не накладывал, но она молчала, только молча разевала и закрывала рот, в конце концов закрыла и сделала вид, словно даже не слушает чтения.
— Я... я считал, что она может быть полезна, милорд...
— Лжец, — снова произнёс второй голос, и в нём ещё отчётливей прозвучало недоброе веселье. — Впрочем, не стану отрицать — её сведения оказались бесценны. Без них мне бы никогда не составить моего плана. И за это тебя ждёт награда, Хвост. Ты будешь участвовать в самом главном... Многие из моих последователей дали бы себе отрубить правую руку за это...
— Угу, учитывая... Упс...
— Мастер Поттер?
— В конце книги.
...Фрэнк понял: самое время бежать в полицию. Необходимо выбраться из Дома и прямиком к телефонной будке в деревне... Но тут вновь зазвучал ледяной голос, и Фрэнк замер на месте, изо всех сил напрягая слух.
— Ага, и что бы он там сказал? — хмыкнул кто-то.
— И кто бы ему поверил?
— И как он смог бы уйти оттуда? Неужели он и в самом деле рассчитывал...
— Ну, он ведь не знал, с чем столкнулся и в самом деле мог рассчитывать, что остался незамеченным, — резонно заметил Снейп.
— Ещё одно заклятие... Мой верный слуга в Хогвартсе... Гарри Поттер, считай, у меня в руках, Хвост. Это решено, и больше никаких пререканий. Но тише... Мне кажется, я слышу Нагайну...
— Вот и всё...
Тут голос второго собеседника изменился — таких звуков Фрэнк в жизни не слыхал, — тот шипел и фыркал, не переводя дыхания. Фрэнк было подумал, что у парня припадок, но в это время уловил какое-то движение в тёмном коридоре позади себя. Он оглянулся и оцепенел от страха.
Что-то ползло прямо на него по чёрному полу, и, когда оно приблизилось к полоске света, Фрэнк с дрожью ужаса различил, что это гигантская змея — по меньшей мере двенадцати футов длины.
— Мамочки!
— Неужели бывают такие крупные змеи?!
— Василиск был крупнее, — заметил Гарри.
— Ты что, видел эту тварь?! — ужаснулась Лили.
— Я видел всё это во сне.
— Не нравится мне этот твой сон... — покачал головой Джеймс. Большинство слушателей были с ним вполне солидарны, но от их мнения ничего не зависело.
Её волнообразно движущееся тело оставляло широкий извилистый след в толстом слое пыли. Вот она совсем близко... Что же делать? Единственный путь к спасению — дверь в комнату, где двое мужчин обсуждают подготовку убийства. Но если он останется там, где стоит, змея точно его прикончит.
— А если не останется...
Фрэнк перестал понимать, что происходит. Больше всего на свете ему хотелось очутиться сейчас в своей постели с грелкой. Но беда в том, что ноги перестали его слушаться.
— Обычная реакция при встрече с Нагайной, — последовало объяснение от специалистов.
— ...Да неужто? — воскликнул Фрэнк без всякого почтения. — И в самом деле лорд? Не больно-то мне нравятся ваши манеры, милорд. Почему бы вашему лордству не повернуться по-человечески ко мне лицом?
— Но ведь я не человек, магл, — ответил холодный голос, едва различимый за треском пламени. — Я гораздо, гораздо больше чем человек.
— Ох, Том, Том, когда-нибудь это очень плохо для тебя закончится, — вздохнул Дамблдор.
— Можно подумать, что вам будет его жаль... — хмыкнул министр, качая головой.
— Мне очень жаль того славного мальчика, каким Том когда-то был. Увы, это было очень недолго...
Хотя... почему нет? Хвост, разверни моё кресло.
Слуга лишь горестно охнул.
— Ты слышал меня, Хвост!
Морщась, словно он предпочёл бы что угодно, лишь бы не приближаться к хозяину и коврику, на котором лежала змея, коротышка с неохотой подошёл и начал разворачивать кресло. Змея подняла треугольную голову и негромко зашипела, когда ножки кресла зацепили её лежанку.
Но вот кресло повернулось к Фрэнку, и он увидел, что в нём находилось. Палка старого садовника со стуком упала на пол; рот у него открылся, и он испустил вопль — такой громкий, что уже не услышал тех слов, что произносило существо в кресле. Поднялась волшебная палочка, грянул гром, вспышка зелёного света ударила по глазам, и Фрэнк Брайс умер. Спустя мгновение его мёртвое тело рухнуло на пол.
В двухстах милях от Дома Реддлов мальчик по имени Гарри Поттер вздрогнул и проснулся.
— Это было ужасно, — сказал этот мальчик, меняя Сириуса на месте чтеца. Крёстный качал головой. В своё время Гарри рассказал ему этот сон, но в нескольких словах, а то, что сейчас прочитал он сам, было более детальным, более... Бродяга словно сам видел все эти события: трёх высокопарных маглов за обеденным столом с навеки застывшим на их лицах выражением предсмертного ужаса... Старика-изгоя, который не может сходить в деревню без того, чтобы дети не бросали в него камни, а взрослые не шушукались за его спиной... Его же — за дверью особняка... Маленького уродца в кресле и старого школьного приятеля, сцеживающего яд у гигантской твари... Да, это было год назад... Но время не успело сделать эти краски более тусклыми, картину заговора более чудовищной, зловещей...
И было безумно жаль одного мальчика, который опять был мишенью для этого монстра...