Алиса и Анна

Что это было? Я не ожидала такого. Этот хруст, хлопки, кровь...

Меня всю трясёт, хоть мне и не страшно. Ведь я не успела испугаться происходящему.

Меня трясёт из-за раны Гориллы. Я никогда в жизни не видела, чтобы у кого-то так сильно лилась кровь. Весь пол в прихожей залит её кровью, а она ведёт себя так, словно ничего страшного не произошло.

Пытаюсь подняться, но не могу; начинает тошнить. Горилла тем временем чуть отвернулась и старательно заворачивает правую руку в платок. Он слишком маленький. А её рука... Она вся в крови. Её маленькая ручка вся красная.

Это произошло, когда она ударила по дверной ручке? Зачем она это сделала? Хочу спросить, но сейчас нет для этого времени.

— Нужно срочно отыскать бинт или хотя бы чистую простынь, — говорю я и с трудом встаю на ноги.

— Пустяки, не парься. Кровища уже не течёт.

Она машет мне окровавленной рукой и действительно, кровь почти не капает на пол.

— Через пару минут рука будет как новенькая, — сказала Горилла. — Ты-то как? Оклемалась?

У меня нет ни сил, ни желания отвечать и я просто киваю. Горилла же достаёт из правого кармана куртки маленький пистолет, полностью вымазанный в её собственной крови.

Он наверняка настоящий и доказательством тому служат те два хлопка, что я слышала ранее. Может всё же спросить, что она сделала с тем человеком? Но язык отказывается мне подчиняться.

— Беда, — печально сказала Горилла. — Как думаешь, если я помою его водой из-под крана, то он будет работать хоть какое-то время? Наверное, будет. Там же масло в конце концов. Точно! Главное не дать кровище засохнуть. Поможешь? Помоешь его?

При одной только мысли об этом у меня темнеет в глазах и я отрицательно качаю головой. Не хочу касаться этой штуковины. Не хочу приближаться к крови.

— В ближайшем будущем тебе придётся побороть эту свою нелепую фобию, — говорит Горилла, направляясь на кухню. — В противном случае долго ты не протянешь. Точнее последнее, что ты увидишь — это будет уже твоя собственная кровь. Поверь, лучше увидеть чужую, чем свою собственную. Особенно, если ты не такая классная, как я.

Я медленно иду по стеночке на кухню и усаживаюсь на ближайший стул. Шумит вода, Горилла усердно намывает одной рукой пистолет. С другой её руки по-прежнему слегка капает. Пара десятков красных капелек на линолеуме приковывают к себе мой взгляд.

Ловлю себя на мысли, что в настоящий момент мне не противен вид крови. Я скорее поражена спокойствием Гориллы. А ещё мне её искренне жаль. Уже начинаю жалеть, что не вызвалась помочь с мытьём пистолета.

— Того мужика, что нам дверь открыл и его жену я убила. Они лежат в той комнате, поэтому туда не ходи. Тебе, возможно, это не понравится, но по-другому было нельзя. Либо ты их, либо они тебя.

— Всё равно, это как-то, — сказала я и резко замолкла, уставившись на свои трясущиеся руки, сложенные на коленях.

— Ты поймёшь о чём я, когда будешь сама по себе. Могу ради эксперимента пустить тебя завтра в свободное плаванье. Посмотришь, что из себя представляет местное население. Но только при одном условии: даже в случае максимальной опасности я тебя не спасу. Ты будешь должна спасти себя этим, — Горилла вынимает пистолет из воды и кладёт его на стол передо мной. — Либо смириться со своей судьбой и как-нибудь нелепо подохнуть. Хотя ты миленькая. Скорее всего тебя не убьют, а для начала попытаются изнасиловать. Знаешь, сколько раз это пытались проделать со мной? Мне иногда кажется, что они только насиловать и умеют. Словно специально для этого созданы. Хотя, это были всего лишь мои тогдашние страхи. А сейчас они в мою сторону даже боятся смотреть.

Горилла разворачивает платок и внимательно осматривает свою кисть. Кровь осталась, а раны нет. Я искренне поражена увиденным. Это какое-то безумие, а точнее только его малюсенькая верхушка. Что меня ждёт дальше? И как мне на это всё реагировать? И действительно ли Горилла настоящий человек? Не является ли она сама частью Кошмара?

Пока что мне ясно одно — моим старым моральным принципам тут не место. Горилла не лжёт. Пускай она и сумасшедшая, но явно не желает мне зла. И убила она тех людей не из простой прихоти.

Можно сказать, что она таким образом заботится обо мне. И всё же очень сложно переступить через себя и начать смотреть на все эти странные вещи, как на что-то само собой разумеющееся.

Убивать людей за возможность переночевать в их квартире — неправильно. В этом ей ни за что не удастся меня переубедить.

Вымыв руки, Горилла снимает куртку и запихивает её в шкафчик под раковиной.

Я много чего ожидала, но, оказывается, под курткой у неё была надета самая обычная красная клетчатая рубашка в обтяжку. Её фасон идеально подчёркивает стройность тела Гориллы, а в частности узенькую талию и маленькую грудь.

Однако куда больше я удивилась, когда она следом за курткой отправила на пол шапку. Ведь под ней скрывались соломенного цвета волосы, длиной по самые плечи.

Горилла могла бы выглядеть настоящей принцессой, если её отмыть, причесать и дать хорошенько выспаться, чтобы хоть немного пропали эти жуткие круги под глазами. Но её видимо ничего из этого не волнует.

Судя по всему она ещё и стриглась сама. Я могу себе даже представить, как она собирает волосы в хвост, а потом лишнее отрезает канцелярским ножом. Это так сильно бросается в глаза, что мне становится жаль эти прекрасные золотистые локоны, а точнее то, что от них осталось.

С чёлкой, по-видимому, у неё не было желания заморачиваться, поэтому она убрана наверх чёрным ободком, на котором красуется малюсенький бутончик красной розы. Мило, но едва ли она носит его, чтобы казаться милее.

Если бы Горилла не проделала это преображение прямо передо мной, то я ни за что на свете бы не поверила, что это один и тот же человек.

— Ты свои волосы ножом что ли подравниваешь? — не удержавшись, полушутя спрашиваю я.

— Угу. Парикмахеры как и все остальные боятся меня. Да и какой смысл заморачиваться со стрижкой? Я как-то раз вообще чуть налысо не побрилась, даже машинку достала для этого. Но потом вдруг подумала, что этим окончательно обесчеловечу себя. То есть перестану быть той, кем была. Потеряю связь с собой бывшей. Просто будучи ещё совсем крохой, я очень любила свои волосы. Мы с мамой были как две капли воды и вместе за ними ухаживали.

Улыбается. Всё же она хорошая девушка.

— Это... Ты меня уже спрашивала об этом, но я так и не смогла ничего толком ответить. В том смысле, что я понятия не имею, когда и как оказалась в Кошмаре. Помню, что шла с подработки, встретилась со знакомой, а после пошла... Домой, наверное. Решила срезать через парк, который мне показался знакомым, а потом за мной погнался тот псих. Что же касается того, где мы сейчас находимся... Точно!

Я достаю из кармана смартфон и запускаю на нём навигатор. Он моментально показывает наше текущее местоположение... Вот наш дом, а чуть правее тот самый заброшенный парк, в котором мы встретились.

То есть это место реально существует в моём родном городе — оно не является частью Кошмара и кажется мне до боли знакомым. А я то думала, что всё изменилось, но нет.

Резко поднявшись со стула, я подумала сказать Горилле, что хочу поехать домой прямо сейчас, но эти слова по итогу остаются несказанными. Что-то не так. По карте город выглядит в точности таким, каким он был до всех этих безумных событий, но правда ли это?

Я начинаю внимательнее изучать карту, снова усаживаюсь на стул и понимаю, что хоть в общем город и похож на тот, в котором я родилась и прожила всю свою жизнь, но в то же время он выглядит для меня совершенно чужим. Не знаю как правильней описать это чувство словами.

Отложив смартфон, я рассказываю о своём впечатлении Горилле. В ответ та лишь вздыхает и говорит:

— Мне как-то очень давно посчастливилось отыскать свой родной дом. Он был в точности таким, каким я его помнила. Даже дверь в мою квартиру оказалась в точности такой же. Но её мне открыли совершенно незнакомые люди. Пришлось их убить, — Горилла улыбается и пожимает плечами. — Через какое-то время всё почти в точности повторилось. Я опять совершенно случайной наткнулась на свой дом из детства. Но стоило мне подняться на пятый этаж, как всё вокруг изменилось. Я даже в нужную дверь не стала звонить, поскольку она выглядела совершенно не так, как должна. Тогда я вышла на улицу, обошла здание и заглянула в окно кухни моей бывшей квартиры — в нём, то есть в окне, стояла моя мама и улыбалась. Обрадовавшись, я снова побежала к парадной, а её нет. Двор вообще теперь стал каким-то другим. И вот я опять бегу к окну, а на нём задёрнуты шторы и мамы больше не видно. Такие дела... Так что ты особо ни на что не рассчитывай. Шансы, что ты встретишь кого-нибудь из родных чертовски малы. Извини, если расстроила.

Да нет, не расстроила. На самом деле у меня никого нет. Я с младенчества росла в детском доме. А в восемнадцать мне государство выдало небольшую квартирку и я живу в ней абсолютно одна уже как целый год. Думала кошку себе завести, но в конце концов не решилась.

Так что домой меня совершенно не тянет. Но всё равно грустно. Видимо она очень любила свою мать.

Тяжело вздохнув, я перевожу взгляд на Гориллу. А та как-то безумно улыбается и смотрит в стену прямо за мной. Мне сразу же стало не по себе. Кажется, она даже моргать перестала.

— Это... — неуверенно говорю я и ловлю на себе резкий взгляд, полный призрения, которое тут же моментально стирается, а ему на смену приходит выражение почти детской невинности. — Ты в порядке?

— В абсолютном! — весело говорит она и открывает холодильник. — Иди первая. В ванную, я имею в виду. А я пока пойду раздобуду нам какие-нибудь сменные вещички. Спать будем в одной комнате, очевидно в той, которая без покойников. Кстати, дверь оставь открытой и вообще никогда двери не закрывай, если меня нет с тобой рядом. К окнам тоже не подходи, особенно ночью. Хотя днём можешь смотреть в них сколько захочется.

Я молча, словно сама себе кивнула, наблюдая за тем, как Горилла достаёт из холодильника упаковку пива из шести стеклянных бутылок. Мне кажется, или у неё даже щёки порозовели от радости?

По крайней мере её улыбка сейчас так широка, что она невольно вызывает во мне чувство зависти. Всё дело в том, что у неё идеально ровные, белоснежные зубы. Вот точно принцесса. Как же завидно.

— Чего смотришь? Иди уже, не то всё одна выпью! Кстати, а тебе вообще можно пить алкоголь? — игриво сказала Горилла и принялась искать в ящиках открывашку для пива, пробка у которого должна легко откручиваться от руки.

— Это я хотела у тебя спросить, — сказала я и пошла в ванную.

Было слегка неудобно оставлять дверь открытой, но я решила не нарушать правила. Думаю она знает, о чём говорит.

И всё же мне слегка неуютно из-за того, что в соседней комнате лежит два покойника.

Поэтому постараюсь больше не думать об этом.