Я заставил?
Ночная Москва сияла миллионами огней. Пятница знаменовала собой окончание рабочей недели, и дороги в направлении ближнего Подмосковья, где многие городские жители предпочитали отдыхать от суеты и набираться сил на будние дни, были переполнены. Однако машины на въезд тоже присутствовали, и среди них, несясь по левой полосе, выделялся черный кроссовер, сигналивший любому транспортному средству, появлявшемуся у него на пути.
— Ты уверена, что она там? — Гоша, крепко сжимая руль, перевел взгляд на свою жену, недовольно прорычавшую от очередного «Абонент вне зоны действия сети», раздавшегося из динамика ее айфона.
— А где еще ей быть? Телефон не берет, дома тоже тишина.... Видимо, опять пошла во все тяжкие, — Алена не теряла надежды все-таки дозвониться до подруги и вновь и вновь набирала номер, нервно покусывая внутреннюю сторону щеки. Резкое торможение из-за подрезавшего их кабриолета с орущими пьяными малолетками заставило обоих дернуться вперед, и разозлившаяся еще больше девушка невольно выругалась себе под нос.
— Седьмой раз за месяц? — парень усмехнулся, но тут же осекся, осознавая, как его супруге дорог человек, ради которого они, оставив спящую дочь под охраной преданного лабрадора, в очередной раз неслись по МКАДу, набирая скорость выше позволенного. Он понимал ценность их дружбы, поэтому никогда не отказывал жене в помощи с ее вечно теряющейся подругой, и сейчас, взяв ладонь девушки в свою, оставил нежный поцелуй на тонком запястье. — Не переживай, мы ее найдем. Всегда же находили.
— Надеюсь, — Алена тяжело выдохнула и, продолжая сжимать мужскую руку, уставилась в окно, пока ее муж внимательно следил за дорогой, чтобы не пропустить нужный съезд.
Быстро сменяющиеся пейзажи напоминали Косторной течение собственной жизни. Ей не верилось, что она уже давно завязала с профессиональным спортом, отметила десятилетнюю годовщину совместной жизни с Куницей и стала мамой. Казалось, что прошлое, отягощенное ежедневными тренировками и постоянными скандалами, будто и не существовало вовсе, однако огромное напоминание о былом все же оставалось в лице ее единственной близкой подруги, Анны Щербаковой.
Девушки никогда не прекращали свое общение, и спустя годы их дружба стала крепкой, проверенной многими обстоятельствами, которые каждый раз наваливались на них, как снег на голову. Однако в последнее время поведение Ани стало невыносимым: она позволяла себе напиваться до чертиков, пропадать на вечеринках, и, честно, все это заставляло сердце Косторной обливаться кровью. Алена помнила Щербакову совершенно другой - яркой, искренней, жизнерадостной; и ей было больно видеть ее тень, убивающую себя пьянками и гулянками.
Машина остановилась около светящегося издали здания ночного клуба, и девушка, заметив припаркованный в углу знакомый красный мини-купер, сразу догадалась, что они приехали по адресу. Молодые люди вышли на улицу и, не обращая внимания на выводящих с рвотой содержимое своих желудков, направились ко входу, откуда, минуя охранников, попали в эпицентр горячей пятничной тусовки. Громкие биты били по барабанным перепонкам, а резкий запах алкоголя заставил поморщиться все еще соблюдающих режим бывших спортсменов. Гоша с неким пренебрежением разглядывал бесстыдно целующихся посреди танцпола, сдерживая рвотный рефлекс от их избыточной любвеобильности, пока Косторная, игнорируя всех и все, шла напролом, выглядывая в толпе брюнетистую шевелюру, принадлежащую Щербаковой.
Пропажа нашлась быстро - все-таки не заметить извивающуюся на барной стойке девушку было невозможно. Аня, обняв наполовину опустошенную бутылку с виски, мотала бедрами, запрокидывая голову назад, пока какой-то парень, не уступающий присутствующим по степени алкогольного опьянения, снимал ее на телефон, присвистывая от разглядывания аппетитных девичьих форм. Косторная, несколько секунд наблюдая за подобной сценой, шумно выдохнула и побрела к парочке, расталкивая всех на своем пути.
— Аня! — остановившись напротив Щербаковой, Алена в попытке привлечь внимание подруги крикнула изо всех сил, и та, опустив взгляд, расплылась в глупой улыбке, отпивая алкоголь из горла. Косторная недовольно цокнула и, сложив руки на груди, испепеляюще смотрела на фигуристку.
— Аленчик! Как я рада тебя видеть! — брюнетка, всплеснув рукой с бутылкой, продолжила свое безудержное веселье, мотая головой в разные стороны. — Ты приехала танцевать вместе со мной?
— Нет, милая, я приехала забрать тебя, — недовольство нарастало внутри девушки с бешеной скоростью, и она кое-как контролировала себя, чтобы сохранить лицо и не обозвать всех вокруг благим матом, — собирайся, мы с Гошей отвезем тебя домой.
— Но я не хочу домой! — обиженно произнесла Аня, надув губы. — Мне и здесь хорошо!
— А мне нет! — отрезала Косторная и, сделав шаг навстречу подруге, схватила ее за руку, вырывая бутылку из крепкой хватки. — Тебе на сегодня уже хватит!
— Дочку свою воспитывай, а меня оставь в покое! — огрызнулась Щербакова, нахмурено сведя брови к переносице. — Я уже взрослая девочка. Что хочу, то и ворочу!
— Вот именно, что воротишь! — Алена была уже на пределе: это состояние крайности выдавал раздосадованный взгляд, обращенный в сторону Ани. — Мне надоело кататься по всей Москве, чтобы отыскать тебя и спасти от неприятностей, которые ты притягиваешь, как магнит!
— Ну так не спасай — я тебя об этом не прошу! — девушка пожала плечами и предприняла попытку слезть, но та закончилась неудачно: оказавшись в коленно-локтевой позе, Аня долго соображала, какую ногу опустить первой, чтобы, опираясь на нее, снова принять стоячее положение. Вид на упругие ягодицы, обращенные в сторону того самого парня, в компании которого Алена заметила подругу впервые, не могли не заставить его засмотреться на них и интуитивно закусить губу. Косторная следила за этим спектаклем с горечью в глазах: она не понимала, почему олимпийская чемпионка, которой рукоплескал весь мир, стала жалким подобием себя, привлекающей внимание только подобных отморозков, фотографирующих ее зад для последующего самоудовлетворения.
Между тем Щербакова все-таки смогла встать на ноги и, пошатнувшись, сделала шаг в сторону бара, но Алена не позволила ей уйти. Взяв подругу под руку, без лишних слов она крепко, удерживая рядом, приобняла ее за плечи, направившись на выход. Аня, уже не соображая из-за количества выпитого алкоголя, послушно последовала вперед, однако кое-кто был против ее ухода.
— Нет, мы с ней еще не закончили! — незнакомец, запечатлевший Анино тело во всех возможных ракурсах, явно надеялся на продолжение вечера, поэтому решительно преградил девушкам путь, хватая Щербакову за запястье и дергая на себя.
— Найди себе другую ночную бабочку — эта тебе не по карману! — грубо ответила Косторная, отталкивая парня в сторону и продолжая свое движение к выходу, но новый приятель Ани оказался непреклонен и, схватив уже Алену за плечо, попытался избавиться от навязчивой подруги своей жертвы.
— Руки от моей жены убрал! — Гоша появился очень вовремя; сжав мужскую руку, он заставил парня отпустить девушку и окинул того гневным взглядом. Куница мог стерпеть многое, но подобное отношение в адрес своей жены — никогда.
— Ну, раз жена, тогда горько! — не до конца оценивая окружающую его обстановку, пошутил незнакомец, за что тут же получил удар "бычка" и упал на пол, схватившись за пострадавший больше всех нос. Гоша, обойдя упавшее тело, взвалил на себя засыпавшую на ходу Аню, забирая тяжелую ношу у своей супруги, и устремился к двери, над которой висела табличка "Выход".
— Спасибо, дорогой, — Косторная улыбнулась и на ходу чмокнула мужа в губы, пристраиваясь к Щербаковой с другой стороны, чтобы помочь Кунице донести ее до машины.
— Все для тебя, любимая.
***
Мужчина, вальяжно развалившись на диване, потягивал вино из бокала, любуясь видом ночного города, открывающимся из панорамного окна. Он только-только вернулся с работы и не особо расстроился, не застав свою жену дома. Его мало интересовала причина ее отсутствия - наверное, очередная пятничная попойка или что-то похожее на это. Они давно перестали быть друг другу родными - оба жили свою жизнь, и лишь изредка посещали светские мероприятия вдвоем, создавая иллюзию счастливого брака, которым восхищались зеваки, еще не знавшие, что на самом деле происходит в их квартире, когда житейские ссоры переходят все рамки дозволенного. Поэтому мужчина наслаждался гордым одиночеством, в который раз отмечая, что без Ани ему лучше. Намного лучше.
Звук открывающейся двери, свидетельствовавший о возвращении гулящей женушки, вынудил парня тяжело вздохнуть, и он, поставив бокал на журнальный столик, направился в коридор, где, кое-как сняв туфли, Щербакова пыталась разобраться со своим плащом, запутавшимся вокруг ее талии из-за не развязанного пояса.
— Что за праздник в этот раз? — мужской басистый голос, раздавшийся как гром посреди ясного неба, заставил девушку обернуться и натянуть широкую улыбку. — Или ты уже не скрываешь, что не ищешь повода для того, чтобы напиться?
— Данечка, — промямлила Аня, подходя ближе к своему мужу, с недовольным видом подпиравшему дверной косяк. Она надула губки и потянулась к парню, чтобы поцеловать его, но тот отвернулся, скривившись от запаха перегара, на что девушка недовольно охнула, - ах, извините — я забыла, что вы с алкоголичками не целуетесь!
Щербакова и Глейхенгауз поженились почти сразу после Олимпиады. После громкого свадебного торжества многим стало ясно, что тренер одаривал ученицу излишним вниманием не только за свойственные ей грациозность и изящество. И поначалу они действительно были счастливы от семейной жизни и задумывались о рождении ребенка, пока однажды Даниил Маркович не понял, что поторопился со своим предложением. Его любовь к Ане зажглась, как спичка, и сгорела так же быстро, что не оставила после себя даже маленькой кучки пепла или золы. И казалось логичным развестись и попытаться построить все заново, но карьера для мужчины оказалась важнее, ведь именно благодаря поддержке ее отца Глейхенгауз смог отделиться от Тутберидзе и набрать свою группу спортсменов, которые со временем не только смогли сравняться с учениками Этери Георгиевны, но и на некоторых соревнованиях обходили их. Поэтому он терпел все выходки своей жены, не считая позорным находить утешение в объятиях других женщин, о связях с которыми, к слову, знали все, и Аня тоже.
— Может, тебя закодировать? — Даня нахмурился, наблюдая, как девушка, еле-еле перебирая ногами, прошла в гостиную, на ходу все-таки стягивая верхнюю одежду и ногой отталкивая ее в сторону. — Я устал придумывать отмазки для людей, которые видят тебя в подобном состоянии.
— Ну так не придумывай — скажи все, как есть, — Щербакова плюхнулась в кресло, располагаясь в нем таким образом, что только голова и шея оказались откинутыми на его спинку, - скажи, что у твоей жены проблемы с алкоголем, а тебе на это плевать, потому что трахаться с другими намного интереснее.
— Ну а что делать, если ты похожа на дешевую продажную бабу? — Глейхенгауз не любил, когда его упрекали в чем-то; он всегда стремился казаться идеальным, примером для подражания. Наверное, страх потерять блестящую репутацию в тех кругах, где он вертелся по долгу профессии, также был одной из причин, почему заявление о разводе до сих пор лежало в ящике комода и ждало своего часа, который, казалось, неминуемо приближался.
— А кто меня такой сделал? — заметив открытую бутылку вина, девушка потянулась за ней и, обхватив горлышко ладошкой, сделала большой глоток. — Может, напомнить, почему я стала пить?
— Я заставил? — равнодушно произнес мужчина, изогнув бровь в ожидании ответа, которого, как он и предполагал, не последовало, ведь алкоголь занимал Щербакову больше их очередного выяснения отношений. Телефон, завибрировавший в кармане брюк, отвлек внимание Дани от не приятного ему зрелища, и, прочитав новое сообщение от засекреченного для любопытных контакта, довольный Глейхенгауз направился в спальню, по пути доставая дорожную сумку из шкафа.
Аня, допив остатки алкоголя, с шумом поставила бутылку на пол и, оглядевшись, нахмурилась из-за того, что осталась в комнате одна. Не без труда поднявшись на ноги, девушка побрела на звук открывающихся ящиков комода, откуда вещи перемещались в лежащий на полу саквояж.
— Сваливаешь? — останавливаясь в дверном проеме, Щербакова усмехнулась, продвигаясь вглубь комнаты и наблюдая, как мужчина, присев на корточки, аккуратно укладывал рубашки на дно своей сумки. — Думаешь, буду умолять и в ногах валяться, да?
— Ты сейчас только валяться и способна, — никак не отреагировав на появление Ани, Даня продолжил заниматься прежним делом и, выпрямившись, направился к шкафу, чтобы достать свой отглаженный черный костюм. Его не волновало, что девушка в подобном состоянии могла сотворить что-то непоправимое; он уже бросал ее, когда этот же номер присылал приглашение на совместный ужин, и поэтому у него нет причин на то, чтобы отказаться от заманчивого предложения.
Дикий страх остаться одной накрыл девушку внезапно и вперемешку с алкоголем в крови образовал ядреную смесь, вырвавшуюся наружу в виде панической атаки, ставшей обыденностью для бывшей фигуристки. Она упала на колени и, содрогаясь от рыданий, подползла к собирающемуся парню.
— Дань, не уходи, — обхватив ногу парня, Аня крепко прижалась к мужской конечности, препятствуя его передвижениям, — Я больше так не буду, правда. Пожалуйста, я не смогу без тебя! Прошу, последний раз!
— Ты говорила это несколько срывов назад, но результата все равно нет, — Глейхенгауз казался непреклонным; слегка оттолкнув девушку от себя, он застегнул сумку и, повесив ее на плечо, направился на выход, — я устал от твоих пьяных истерик, мне нужно отдохнуть.
— Пожалуйста, нет, — Щербакова судорожно последовала за ним и, нагнав в коридоре, схватилась за руки, сильнее прижимаясь к мужскому телу, — Я тебя люблю, пожалуйста. Умоляю, не уходи, нет.
— Подумай о перспективах: никто не будет тебя нравоучать. Хочешь — бухай, хочешь — нюхай, хочешь — трахайся! — мужчина, остановившись, пытался избавиться от изрядно надоевшей ему Ани, и, видимо, его слова оказали нужный эффект. Девушка резко отстранилась от него и, размахнувшись, зарядила звонкую пощечину, что сохранилась красным отпечатком ладони на щетинистой щеке.
— Тогда разведись со мной, и жить станет легче! — единственное, что успела выпалить Щербакова, прежде чем мужчина, схватив ее за волосы, бросил женское тело на диван и навалился сверху, удерживая на месте.
— Пьяная дрянь! — Глейхенгауз, не особо подбирая выражения, разозлился так сильно, что его глаза налились всепоглощающим гневом. Это ему стоило выговаривать девушке за ее неадекватное поведение и злиться на нее, и необузданная ярость нашла отражение в хлестком ударе по скуле, сопроводившимся девичьим визгом. — Хочешь развод? Ты его получишь! Только не жалей потом, когда останешься никому не нужной алкоголичкой, которую никто не любит!
Процедив последнюю фразу сквозь зубы, Даниил резко поднялся на ноги, приглаживая рубашку на своем теле. Щербакова, уткнувшись лицом в подушку, рыдала, периодически всхлипывая, но даже подобная сцена не вызывала у мужчины жалости или сожаления за совершенный поступок. Его телефон вновь завибрировал, и, мельком просмотрев содержимое нового сообщения, Глейхенгауз надел на плечи пиджак, висевший на спинке стула, и уставился на свое отражение в зеркале, поправляя полуразвязанный галстук.
— Проспись и приведи себя в порядок, — размеренно проговорил он, пока девушка продолжала реветь, шмыгая носом, — такая замухрышка в качестве жены меня не устраивает.
И, подняв свою сумку с пола, он вышел из квартиры, громко хлопая дверью. В глубине души оба понимали, что его просто Аня в качестве жены не устраивает.
***
Несмотря на пасмурную погоду, на улицах столицы было оживленно. Многие только-только просыпались после насыщенной трудовой недели и предпочитали отзавтракать в каком-нибудь уютном месте. Одним из них являлась расположенная на Патриарших кофейня, где, уже допивая вторую чашку кофе, Косторная ожидала свою подругу, с которой они договорились встретиться во время утреннего созвона. По голосу Щербаковой Алена быстро догадалась, что ее дела вовсе не такие нормальные, как она ей рассказывала.
Девушка знала о проблемах в семье Ани и не раз высказывала ей свое мнение по поводу развода, однако та только отнекивалась и переводила тему, предпочитая самостоятельно разбираться с этой проблемой. Бывшей одиночнице, конечно, было известно, что ее подруга обладает колоссальным терпением, но у любого качества есть границы разумного, которые Глейхенгауз уже давно переступил, прогнув законную супругу под себя. И это замечали все, кроме Щербаковой.
Звоночек эхом разнесся по заведению и ознаменовал собой приход нового посетителя. Аня, оглядевшись, улыбнулась, заметив Косторную, и сразу же направилась к ней, поправляя собачку на руках.
— Прости, задержалась — Арчи не хотел никуда идти, поэтому пришлось побегать за ним, — девушка присела напротив подруги и, отпустив щенка, потянулась через весь стол, чтобы чмокнуть Алену в знак приветствия.
— Ничего страшного, я сама недавно подошла, — Косторная снисходительно улыбнулась в ответ, окинув Щербакову внимательным взглядом, — а ты чего в очках? На улице и намека на солнце нет!
Аня прочистила горла и на мгновение сняла очки. Этого хватило, чтобы разглядеть огромный синяк, распространившийся отеком с щеки на глаз. Алена охнула и покачала головой.
— Понятно, ты сегодня вместо него светишь, — сарказм, конечно, в данной ситуации был совсем не уместен, но Щербакова не обиделась на подобное высказывание подруги и лишь фыркнула, делая вид, что упорно изучала меню, — и долго ты планируешь еще так упорно отрицать очевидные вещи?
— Аленчик, ну ты чего? Я просто попала под горячую руку, — Аня говорила размеренно, перелистывая раздел с десертами и выбирая наиболее понравившийся, — наговорила спьяну много чего, вот и получила, вполне заслуженно.
— Ты серьезно? — Косторная изобразила на своем лице смешавшееся с недовольством удивление и сбавила тон, боясь оказаться услышанной любопытными посетителями. — Аня, у тебя что, вместо головы пустая черепушка? Когда ты наконец поймешь, что это ненормально?
— Давай я сама разберусь со своим мужем? — девушка явно не собиралась продолжать этот разговор, поэтому, отложив меню в сторону, жестом подозвала официанта, в присутствии которого подруга точно не станет продолжать свои нравоучительные беседы. — Кстати, прости за вчерашнее. Ты же знаешь, у меня норма на донышке, перебрала немного.
— Проехали, — отмахнулась Косторная, натягивая приветливую улыбку для появившегося около их столика молодого человека. Щербакова последовала ее примеру, усаживая щенка к себе на колени.
— Уже определились с заказом? — Алена отрицательно помотала головой, намекая на уже достаточное количество выпитого кофеина, а Аня, поглаживая Арчи, проговорила следующее:
— Латте на кокосовом молоке с карамельным сиропом, пожалуйста, — официант кивнул головой и зафиксировал пожелание девушки в своем блокноте.
— У вас классная собачка, — произнес молодой человек, убирая ручку в карман рубашки. Аня усмехнулась, отмечая миловидную внешность и юный возраст своего собеседника.
— Хотите, подарю? — с полной решимостью в глазах предложила Щербакова, и Косторная непонимающе взглянула на нее, изогнув бровь. Она знала, с каким трудом Ане удалось завести давно желанного четвероногого друга, и сейчас ее высказывания не могли сложиться в определенную логическую цепочку в голове у Алены.
— Да я то с радостью, но у меня девушка не любит, — парень поджал губы и отрицательно покачал головой, наблюдая, как щенок игрался с ладонью своей хозяйки, слегка покусывая тоненькие пальчики.
— А может быть, она просто вас не любит? — выпалила Щербакова, из-за чего и подруга, и официант удивленно уставились на нее. — простите, пожалуйста. Просто у меня так было: сначала ты не заводишь собаку, потому что он собак не любит; потом ты бросаешь курить, потому что он запах не любит; потом ты не ешь круассаны, потому что он жирных не любит; не общаешься со своими подругами, потому что он никого из них не любит; а потом вы живете вместе десять лет, и выясняется, что он просто тебя не любит!
Аня тяжело вздохнула, завершив свою тираду, и опустила голову, подперев ее рукой. Она прекрасно понимала, что от их отношений с Даней остался только блеф, который Глейхенгауз пускал в глаза своим коллегам и ближайшим друзьям, но уйти от него не могла, как бы сильно порой этого не хотела. Даже сеансы с психотерапевтом не сумели выявить причину ее зависимости от мужчины, которого не привлекает собственная жена, однако Щербакова все сводила к бешеным чувствам к нему, что, увы, оказались невзаимными.
— Запишите это на мой счет, пожалуйста, — попытавшись разрядить обстановку, Косторная улыбнулась еще ошарашенному от данных высказываний официанту, который, кратко кивнув, покинул женскую компанию. Алена наклонилась к подруге и положила свою ладонь поверх ее руки, привлекая к себе внимание, — все еще будешь говорить, что у тебя все нормально?
— Все просто замечательно, Ален, — на выдохе произнесла брюнетка, выдавливая подобие улыбки на своем лице, но жгучая боль, возникшая в коленке, заставила ее буквально упасть на стол и сдавленно простонать, прикусив губы. Алена, напугавшись не на шутку, сжала девичью ладонь и с жалостью посмотрела на подругу.
— Опять колено? — в ответ Щербакова издала невнятное "Угу" и вцепилась ноготками в запястье Косторной, продолжая мучиться от нестерпимого болевого синдрома, словно током пронзающего ее ногу от коленки до кончиков пальцев. Алена сидела, боясь пошевелиться, и участливо гладила ее руку, пытаясь хоть как-то помочь. Аню отпустило через несколько минут, и она, шумно выдыхая, подняла взгляд на подругу. — И давно у тебя это началось?
— Полтора месяца назад, — лаконично проговорила бывшая фигуристка, все еще сжимая губы от сохраняющихся неприятных ощущений онемения в области голени. Между тем уже другой официант принес девушке заказанный ею напиток, на что та благодарно кивнула и сделала глоток еще горячего кофе.
— И почему ты до сих пор не была у врача? — Косторная вновь нахмурилась, испепеляя подругу хмурым взглядом. — Что за халатное обращение со своим здоровьем?
— Потому что нечего докторов лишний раз беспокоить, — Щербакова, перемешав содержимое своей чашки, отпила из нее еще немного, — назови хотя бы одного переломанного человека, у которого ничего не болит? Это преследует всех профессиональных спортсменов.
— Но профессиональные спортсмены каждый год проходят обследования всех травмированных частей тела, а ты после операции еще ни разу на приеме не была! — Алена не отличалась выдержкой в отличие от своей подруги и, потеряв последнюю каплю самообладания, с нескрываемым негодованием ударила ладонью по столу. — Хочешь без ноги в тридцать лет остаться?
— Я тебя умоляю, — брюнетка отмахнулась, но Косторная, казалось, уже все решила за Щербакову, поэтому сделала вид, что не заметила данного жеста со стороны девушки, и уткнулась в телефон, энергично стуча пальчиками по экрану.
— Не умоляй, я и без этого знаю, что делать, — Алена довольно улыбнулась, блокируя гаджет, — на тридцатое число ничего не планируй — я записала тебя к одному очень хорошему специалисту. Гоша у него недавно проходил плановое обследование своей спины — сказал, что лучше травматолога он еще не встречал.
— Но....
— Никаких "но"! — отрезала Косторная, поднимаясь с места. — Если там ничего особенного, как ты говоришь, нет, то он надолго тебя не задержит, и успеешь даже Питер посмотреть.
— Так он еще и в Питере что ли? — с неким недовольством бросила Щербакова вслед подруге, торопящейся за уже освободившейся после школьных занятий дочкой.
— Пакуй чемоданы и не бузи — хоть где-то побываешь! — Алена послала Ане воздушный поцелуй и, на ходу передавая официанту деньги за заказ, вышла из кофейни.