Часть Первая. Глава 11
Никто не заметил, в котором часу княгиня Арчеева покинула особняк. Вопреки её ожиданиям старые девы и замужние дамы не осуждали её за появление на бале. Да, они высказали свои соболезнования, и добрые пожелания; да, они пожалели её нынешнее положение молодой вдовы (тактично умолчав о внешних изменениях), но этим всё и ограничилось. Главной темой разговора являлась София, затмившая своей красотой и обаянием всех и вся. Мамаши, имевшие неженатых сыновей, улыбаясь Пелагее Михайловне, как бы, между прочим, нахваливали своих детей, восхищались молодой княжной. На лице Пелагеи Михайловны сияла благодарная улыбка, но глаза заволакивал туман равнодушия и отчуждённости. Вскоре дамы не дождавшись от княгини Арчеевой ни единого слова, перестали замечать её и принялись кудахтать, точно куры перебивая друг друга, восклицая о достоинствах своих отпрысков и недостатках чужих. Дело едва не дошло до драки, но тут госпожа Т. обнаружила исчезновение княгини. Дамы переглянулись, завертели головами, ища её в толпе, после чего на мгновение умолкли, затем перевели тему разговора.
За ужином по левую руку от Софии, расталкивая наглую молодёжь, уселся барон Кинигсфельс. Он болтал, не закрывая рта, силясь переключить на себя внимание Софии, которая кокетничала со всеми вокруг, не выделяя никого конкретного. Ревность его от этого распыления чувств, той, которую он выбрал себе в жены, росла с неимоверной силой, заставляя сжимать кулаки и скрипеть зубы.
— Мой друг, — обратился он к Софии, коснувшись пальцами её мизинца, который она тотчас выдернула, — моё предложение всё ещё в силе.
— Решительно не понимаю об чём вы, — улыбнулась София.
— Полноте, мой друг, — встревожился барон, не понимавший ни иронии, ни шуток, ни кокетства. — Разве я непонятно изъясняюсь? Я желаю на вас жениться, и готов тотчас бежать к вашей матушке, просить у неё руки и сердца дочери.
— Ах! Вон вы о чём! — воскликнула София. В чёрных глазах плясали искорки насмешки. — Бегите, коли вам хочется, но право, прежде подумайте, ведь я вновь намерена отказать вам.
— Какая вы жестокая! — сквозь зубы процедил барон. Он поднялся из-за стола, привлекая к себе внимание окружающих, опуская салфетку на стол, наклонился к Софии, с досадой прошептал ей на ухо: — Не захотите по своей воле, выкраду!
София рассмеялась звонким, презрительным смехом, чем сильнее разгневала барона, покидавшего столовую.
После ужина в зале продолжились танцы, заиграла живая музыка, и София, кружась в вальсе с графом Барановым, не надеялась уже увидеть барона, когда тот неожиданно пригласил её на кадриль, не приняв отказа девушки. София едва выдержала танец. Барон, злобно сопевший ей в ухо, так бессовестно и жадно прижимал её к себе, что напугал девушку, заставил пожалеть об откровенных насмешках над ним за ужином. Вырвавшись из лап барона, София побежала искать Ивана, с просьбой ехать домой, когда налетела на Данилу, на чей локоть опиралась Катерина Баранова. Эта картина стала последней каплей. Эгоистичная София приревновала Данилу, о котором напрочь забыла.
Изобразив на лице счастливую улыбку, София взяла Данилу за свободный локоть, вырвав его у соперницы, чем немало удивила и оскорбила Катерину. Не обращая внимания на кислую физиономию Катерины, София поблагодарила её за приятный вечер и, попрощавшись, потащила счастливого от встречи с ней Данилу к выходу.
— Боже, что ты делал с этой лошадью!? — спросила она, выскакивая в прохладу сентябрьской ночи.
— Тоже самое, что вы делали с десятком кавалеров, крутившими перед вами хвостами! — неожиданно для себя выпалил Данила.
— Ох! И вы туда же! — засмеялась польщенная София. — Вы такой же ревнивец как барон. Неужто будет дождь? Поглядите, какие тучи! — переменила тему разговора София. — А где Иван? Вы не видели Ивана?
— Вон же он, — сказал Данила, указывая кивком головы на стоявшего возле кареты Ивана, болтавшего с Григорием.
— Ваня! Отчего вы не в доме? Зачем стоите здесь?
— Я вижу, вы нагулялись. Полезайте в карету, поедем домой, — игнорируя вопросы сестры, велел уставший Иван.
Данила подсадил Софию, залез в карету, усевшись возле неё. Иван сел против них, глядя на раскрасневшуюся от долгих танцев сестру. Дверца хлопнула, карета покатила, стуча колёсами по камням дороги. София залилась соловьём, выказывая восхищение балом, хвастаясь своей популярностью и новыми знакомствами.
По крыше кареты застучал дождь, с каждой секундой набирая силу. Когда Григорий остановил лошадей, против террасы дома Арчеевых, дождь вперемежку с ветром лупил по крышам, земле, деревьям с таким неистовством, будто был послан на грешную землю разгневанным Богом.
Промокший до нитки Григорий, кутаясь в плащ, открыл дверцу кареты, прося барышню обождать минуту, пока он сбегает за Дуняшей, велит принести зонт. Но разгорячённая, весёлая София, отмахнулась, от кучера, точно он выдал несусветную глупость и, ухватив Григория за локоть, выпорхнула из кареты, звонко смеясь, побежала в дом.
Холодные капли обжигали разрумяненное лицо, открытые плечи девушки, вызывая приятные мурашки. София, вздёрнув подбородок, взглянула на небо, на чёрные тучи, тяжёлые и так низко нависающие над домом, готовые обрушиться вниз грязной ватой; при этом душу её переполняло тепло и счастье, хотелось парить и петь! Вбежав под навес террасы, София закружилась, хохоча, после облокотившись о перила, высунула голову под дождь, тотчас спрятавшись обратно, будто дразня его своей недоступностью.
— Идете уже в дом! Простудитесь! — прокричал Иван Софии, перекрикивая шум дождя, и смех сестры. Он быстрым шагом двигался к террасе, следом за ним спешил Данила. Ни тому, ни другому, холодный дождь, не доставил и половину той радости, что испытывала София.
— Ох, Ваня! — отозвалась София. — Ежили бы, ты знал как мне хорошо, как отрадно!
— Вы сумасшедшая!
— А ежели так! Что ж здесь дурного? Право, я так счастлива, что готова быть сумасшедшей!
Дождавшись братьев спешащих под крышу, София обняла Ивана, чмокнула его в щёку, после схватила Данилу за руку, потащила в дом.
— Отчего мы с вами ни разу не станцевали нынче? — таща Данилу по коридору к гостиной, спросила София.
— Право, вы весь вечер были заняты другими кавалерами, — с некой ревностью в голосе ответил Данила.
— Положим! Но сделайте милость, скажите откровенно, вы, же не умеете танцевать!
— Верно.
— А я вас тотчас же научу! — София распахнула двери гостиной, уже было кинулась к граммофону, но замерла на пороге, с застывшим на лице изумлением.