IV
Олыся был в бешенстве. Он категорически отказывался открывать своеобразную дверь Агнии, и она его понимала. С ее стороны это было абсолютным сумасшествием – принести домой пусть и беспомощного, но все-таки «людя».
Олыся громко возмущался, не уставая напоминать девушке о том, что «такие, как он, веками жгли таких, как она». Огонь. В ее глазах полыхал огонь, который разгорался все сильнее с каждым словом старичка-домового. И Олыся знал, что случится, если этот огонь вспыхнет и заискрится.
Он не смог противостоять упорству юной колдуньи. Он побоялся того, что может произойти, откажи он ей в просьбе.
***
Агния наблюдала за ним уже третьи сутки. Она с поражающей самоотверженностью ворожила над ним: с первыми рассветными лучами уходила в лес собирать травы, возвращалась спустя два часа и ни минутой позже. Как только переступала порог, принималась собирать нужные травы, готовила отвары, умывала прекрасный лик юноши теплой водой. Даже повесила над кроватью травяной сбор. «Чтобы скорей оправился и вернулся в деревню», - убеждала она Олыся.
Она и себя в этом убеждала, но чем больше проходило дней, тем сильнее становилась ее привязанность.
Он был подобен божеству, прекрасному лесному духу, каких она в своей жизни еще никогда не встречала. Крепкого телосложения, широкоплеч, высок и силен. Его ладони были крупными, шершавыми и мозолистыми. Она предполагала, что юноша работал очень много и тяжело. Его дыхание было размеренным, а черты лица – спокойными. Пухлые розоватые губы чуть приоткрыты, обнажая ровный ряд белоснежных зубов. Крупный нос с небольшой горбинкой, густые светлые брови и такие же густые волосы пшеничного цвета. Они были длинными, путались и пребывали в вечном беспорядке (Агния ошибочно винила в этом Олыся, который странника так и не признал). Длинные подрагивающие ресницы и плотно прикрытые веки скрывали от ведьмы взгляд этого таинственного гостя. А Хранительница верила, что во взгляде отражаются намерения и помыслы человека, его душа и сердце.
И это заставляло ее опасаться юноши. Но хлопотать над ним она не переставала.
Спустя еще два дня юноша очнулся. И тут же предпринял попытку сбежать, но оказался слишком слаб. Агния тогда впервые задумалась о том, что люди, возможно, были не такими, какими их описывал Олыся.
- Где я? – хрипло, но с вызовом воскликнул странник, подальше отодвигаясь от колдуньи и странного карлика-старика, который хмуро глядел на него и что-то ворчал себе под нос.
- Ты в безопасности, - мягко проговорила ведьма, удивляясь тому спокойствию, которое царило у нее на душе. – Я помогла тебе излечиться и восстановить силы, ты сможешь уйти, как только захочешь.
- Кто ты? – удивление в голосе сменилось любопытством, хоть юноша и продолжил исподлобья хмуро разглядывать странных людей, сидящих пред ним.
- Я – Хранительница леса, ведьма...
Она сделала паузу после последнего слова, не зная, какой реакции ожидать. Юноша не смог бы причинить ей серьезного вреда, но она не могла знать наверняка. Агния готовилась увидеть в его взгляде ужас, потрясение, ненависть, но...
- Ведьма? Я думал, ведьмы выглядят как старушки, а не как юные девушки, - задумчиво протянул странник, пожимая плечами.
Его удивленный взгляд бегал по лицу Агнии – что-то не сходилось. Девушка перед ним не выглядела «ужасной», она не походила на «монстра, пожирающего души людей». Разве может такая юная девушка убивать?
- Ни в одной из жизней мне еще не довелось дожить до старости, - она не поняла, зачем сказала это. Олыся недовольно засопел, поднимаясь со стула, и направился в другую комнату. Очевидно, домовой убедился, что этот «мерзкий людь» не представляет никакой опасности для колдуньи, а потому в его присутствии больше нет необходимости.
Их дальнейший разговор был несколько странным и неловким. Будучи ведьмой, Агния привыкла быть отвергнутой, привыкла к ненависти и одиночеству вдали от обычной, «земной» жизни. Она обрела здесь свой дом, свою семью, свой покой. Юноша же не переставал поражаться тому, насколько «человечной» была колдунья. Он словно говорил со своей младшей сестрой, которая была чем-то похожа на эту девушку.
За разговорами пролетали часы, они с жадностью маленьких детей слушали друг друга. Точно брат и сестра после долгой разлуки, они сидели за одним столом и пили травяной чай. Точно брат и сестра, а не два заклятых врага. Десятилетиями «люды» пытались истребить «бесовское отродье», они сжигали целые деревни, без суда осуждали женщин и детей. А теперь два заклятых врага сидели друг напротив друга, напрочь забыв о многолетней вражде.
«Неужели все люды такие, как он?»
«Если все ведьмы похожи на нее, то мы – глупцы!»