II
Биением ее сердца был размеренный стук дождя. Журчание воды в реках напоминало кровь, струящуюся в ее венах. Лес был домом для Агнии, и она служила ему с уважением и рабской верностью, с какой далеко не каждый подданный относился к своему господину.
Это верноподданническое отношение сквозило в каждом ее движении, в каждой улыбке и в каждом взгляде.
По обыкновению, утром она обходила свои земли. Ее убежище было небольшим и напоминало не вполне ладно собранную избушку. От времени сруб повело, а незнающему человеку дом ее отыскать не представлялось возможным. Растения плотно обвивали стены этого дома, скрывая его от посторонних глаз. Вход в убежище был упрятан огромными листьями болотного Телиптериса, который напоминал искусно выкованную мастером калитку.
Она просыпалась с первыми лучами солнца, глубоко вдыхала пряный аромат трав, с легкостью и королевской грацией поднималась с кровати и направлялась вон из дому. Утренней росой она умывалась, а потому всегда была так молода; одевалась она в легкое льняное платье, расшитое невообразимой красоты цветами, а потому тело ее всегда оставалось гибким и молодым. Возвращаясь в свою избушку с туеском ягод, она окликала Олысю. Этот маленький хозяйственный старичок был верным другом Агнии уже многие годы. Характер у него был непростой, местами чересчур вредный, но за все время, проведенное вместе, ведьма научилась уживаться с домовым. Она кормила его квашеной капустой и поила топленым молоком, а он расчесывал ее волосы цвета пера ворона. Иногда все же любил пошалить: то травы все смешает, то кошмары нагонит, то половицами скрипит. Но Агния любила Олысю – он был хозяином в ее скромном жилище и хранил его от всех бед.
И выходила она в лес, и вспыхивали ее глаза огненным блеском – это солнце обнимало ее своими лучами, пробираясь сквозь густые ветви деревьев. И она приветствовала лес, как живое существо, ведь таковым оно и являлось. Она отправлялась в это каждодневное путешествие не одна, а в компании близких ей лесных духов.
Вот Ворса ступает своими огромными ногами меж деревьев, приветливо улыбаясь девушке. Он, как и любой великан, был слегка неуклюж, но его добрая душа поражала ведьму. Ворса был справедливым и всегда знал себе цену. Когде охотники отказывались заплатить эту цену, тогда Ворсу невозможно было остановить. Он путал тропы, похищал детей и женщин, похищал и скот, за что его невзлюбили. Иногда, когда у Ворса было особенно доброе настроение, он поднимал Агнию на своей огромной ладонью над лесом. От открывавшегося вида у Хранительницы захватывало дух, а легкие болезненно сжимались, не давая сделать хоть один глоток воздуха. Ворса указывал девушке на Гору Малых Богов и рассказывал, как однажды бывал там и как каменные столбы-великаны делились с ним вековой историей. «Воины всегда боялись подходить к Горе Малых Богов, ужас сковывал все их члены, они тотчас бросали оружие и бежали прочь», - говорил Ворса, почесывая свои мохнатые уши. Он опускал ее обратно на землю и отправлялся к своей семье – на болоте его ждали жена и дочь. Он осторожно отгибал деревья, а когда лес становился совсем непроходимым для великана, обращался кошкой или рысью, мгновенно исчезая из виду.
Купаться Агния любила в речушке неподалеку от ее убежища. Она знала, что там обитает Васа-водяной, и считала его самым настоящим проказником. То бревнышко из-под ног оттолкнет, то за ногу под водой схватит, то окатит столпом брызг, не успеешь подойти к берегу. Когда Васа выходил на берег, то громко смеялся над ведьмой, и смех этот звучал журчаньем весеннего ручья. У него были добрые глаза-озерца и длинная борода-река, струящаяся до самых пят. Васа напоминал Агнии доброго дедушку, который любил подтрунивать над своим чадом. И каждый раз, когда этот проказник появлялся напротив девушки, она дарила ему новый венок. И в венке том были исключительно синие, голубые и пурпурные цветы - Вероника ненастоящая, Касатик сибирский, Козелец пурпуровый и Фиалка сомнительная.
Порой ведьма шла через поле, что находилось достаточно близко к деревне, и на пути ей непременно встречался Люзимер. Он представал пред ней в образе мальчишки, неестественно и совсем не по-мальчишечьи злого и коварного. Он то и дело разметывал сена из стогов, в особенности любил вихрем наброситься на волосы колдуньи и спутать их до безобразия (на что потом особенно яро жаловался Олыся). Но Люзимер был падок на Адамову голову, редкой формы растения, которые Агния заранее отыскивала в своем лесу. Она дарила Люзимеру такой цветок, а он, залюбовавшись его красотой, оставлял девицу в покое. Так она и проходила через это поле.
Агния встречала и других обитателей леса: на пути ей попадались стайки шишиг, она называла их «бесятами»; встречала она и Йому, злую ведьму, которую всегда старалась обойти стороной; порой натыкалась на Лесных жён, которые все ждали охотников и со скучающим видом бродили средь деревьев. И никогда Хранительница не сталкивалась с людьми, она лишь слышала о них из рассказов Васы и Ворса, иногда о них отзывался и Олыся, называя их «злыми» и «неблагодарными». И никак Агния не унимала своих расспросов об этом загадочном существе – человеке. И не знала она, чему верить, пока сама однажды не повстречала его.