Гнев бессилия
Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус
Слёзы не лечат, но успокаивают душу
Феликс проводил Хёнджина взглядом, пока тот не скрылся за поворотом. Он стоял в дверях, ощущая легкую прохладу вечернего воздуха, и никак не мог заставить себя закрыть дверь. На душе было странное чувство, которое он не мог до конца понять. Это была смесь грусти и тревоги, что-то невидимое, но ощутимое, как затянувшаяся тучами ночь.
Когда Феликс наконец закрыл дверь и вошёл в дом, его встретила мама. Она с заботой посмотрела на него, заметив его задумчивое лицо.
- Как прошёл день, милый? - спросила она, приглаживая его волосы.
- Хорошо, мам. Мы были в доме Хёнджина, а потом гуляли в лесу. Ребята, как всегда, шумные и весёлые, - он попытался улыбнуться, но улыбка вышла какой-то натянутой. Феликс знал, что не сможет скрывать свои чувства долго, но сейчас ему хотелось хоть немного отдохнуть от всего, что творилось у него в голове.
- Рада, что ты хорошо провёл время, - мама ласково улыбнулась и поцеловала его в лоб. - Но ты выглядишь уставшим. Может, тебе стоит немного отдохнуть?
Феликс кивнул и, попрощавшись с мамой, направился в ванную. Закрыв за собой дверь, он снял одежду и включил воду, наблюдая, как струи горячего пара поднимаются к потолку, заполняя пространство вокруг него. Он позволил воде стекать по его телу, надеясь, что это поможет смыть с него все тревоги и сомнения, которые накопились за день.
Сейчас от того жизнерадостного , всегда улыбающегося парня не осталось и следа. Ему на смену пришёл больной ребёнок, полный любви и надежды в будущее. Но будет ли оно вообще?
Вскоре Феликс заметил, что что-то было не так. Внезапная слабость охватила его тело, и он почувствовал, как ноги начинают подкашиваться. Он схватился за край раковины, пытаясь удержать равновесие, но перед глазами всё поплыло. Мир вокруг словно закружился, и в груди появилась острая боль.
- Нет... нет, только не это... - прошептал Феликс, стараясь не поддаваться панике, но страх охватил его с новой силой. Он знал эти симптомы слишком хорошо, знал, что они означали.
Вдруг его накрыла волна тошноты, и он согнулся, почувствовав, как из горла поднимается что-то горячее. В следующую секунду его вырвало, и он с ужасом увидел кровь, стекающую по раковине. Паника охватила его целиком, он задыхался, хватаясь за стены, чтобы не упасть. В голове появилась пульсирующая боль, и перед глазами всё померкло.
- Господи... - Феликс схватился за голову, пытаясь унять боль, но это было бесполезно. Слёзы потекли из его глаз, смешиваясь с водой, капающей с его тела. Он чувствовал себя слабым, беспомощным, словно вся сила внезапно покинула его.
Едва отдышавшись и немного уняв дрожь, Феликс с трудом поднялся и, шатаясь, вышел из ванной. Ноги ватные, он бился об углы, но тут же выпрямлялся, чтобы никто не услышал и не заметил. Он направился в свою спальню - единственное место, где он мог найти хоть немного утешения в моменты отчаяния. Его собственный неприкосновенный мирок, где он прятался от всех страхов и тревог.
Закрыв за собой дверь, он рухнул на кровать, сжавшись в комок, словно маленький ребёнок, который надеялся, что всё это - лишь плохой сон, который скоро закончится. Но реальность была жестокой, и он знал, что ему некуда от неё деться. Струйка крови потекла по щеке и почти бы добралась до подушки, но клубничный парень вовремя её остановил.
- Почему именно я? - тихо спросил он сам себя, чувствуя, как слёзы вновь подступают к глазам. - Почему я должен проходить через это?
Он закрыл лицо руками, пытаясь заглушить рыдания, чтобы никто в доме не услышал его. Он не хотел, чтобы мама знала, через что он проходит, не хотел, чтобы она видела его таким слабым и сломленным.
- Я не хочу умирать... - прошептал он, чувствуя, как внутри всё сжимается от страха и боли. - Я не хочу оставлять всех, кого люблю... Но что я могу сделать? Я так беспомощен...
Эти мысли терзали его, не давая покоя. Он знал, что болезнь была неизбежна, что она будет прогрессировать, и в конце концов заберёт его. Но он не мог смириться с этим. Не мог смириться с мыслью о том, что все его мечты, надежды и планы разрушатся. Что он никогда не сможет больше смеяться с друзьями, гулять с ними, проводить время с Хёнджином...
- Хёнджин... - имя сорвалось с его губ, и от этого Феликсу стало ещё больнее. Он подумал о том, как они сегодня гуляли по лесу, как смеялись и дразнили друг друга. Эти моменты были так драгоценны для него, но теперь они казались такими далёкими, как будто это было в другой жизни.
- Я должен быть сильным ради него, - прошептал Феликс, стараясь найти хоть какую-то силу в своих словах. - Я не хочу, чтобы он знал, через что я прохожу. Я хочу, чтобы он помнил меня счастливым, смеющимся, а не таким, как сейчас...
Но как бы он ни пытался, слёзы текли по его лицу, и он не мог остановить их. Он чувствовал себя потерянным в этом огромном, холодном мире, где каждый день мог стать последним. Где каждое мгновение, проведённое с друзьями, могло оказаться прощальным.
- Я просто хочу, чтобы всё было по-другому, - тихо всхлипывая, сказал он себе. - Чтобы у нас было больше времени...
"Но у нас его нет" - мысленно это звучало не так устрашающе.
Феликс свернулся в комок, обняв себя руками, словно пытаясь защититься от этой неизбежной реальности. Он знал, что не сможет навсегда скрывать свою болезнь, знал, что в какой-то момент она покажет себя, и тогда ему придётся признаться в этом всем. Но пока он хотел просто побыть здесь, в своей комнате, где всё ещё было тихо и спокойно, где никто не мог видеть его слёз и страданий.
- Я так устал... - выдохнул он, чувствуя, как силы окончательно покидают его. - Пожалуйста, просто дай мне немного покоя...
И покой придёт, поверь, даже скорее, чем ты думаешь. Это будет вечный покой.
С этими мыслями он закрыл глаза, надеясь, что сон принесёт ему хотя бы временное облегчение. Но даже во сне его мысли продолжали мучить его, не давая забыться.
Ночь окутала город темнотой, лишь редкие огни фонарей разгоняли густую черноту за окном. Феликс лежал на своей кровати, чувствуя, как каждый вдох даётся с трудом. Его сердце билось глухо, будто каждый удар отзывался эхом в его истерзанной душе. Он снова и снова перебирал события дня в своей голове, как будто пытаясь найти в них что-то, что могло бы принести ему утешение. Но вместо этого мысли становились всё более тяжёлыми, словно тёмные облака, нависшие над ним, готовые разразиться ливнем.
"Почему всё именно так?" - мысленно спросил он себя, закрывая глаза и чувствуя, как слёзы вновь подступают к ним. "Почему я не могу просто быть как все, радоваться жизни, не думая о том, что со мной происходит?"
Эти вопросы разрывали его на части, лишая сна и покоя. Казалось, что его собственное тело предаёт его, превращая каждое мгновение жизни в испытание, в борьбу, которая уносит последние силы.
Феликс помнил, как Хёнджин однажды сказал ему, что он горит, словно яркая птица, вспыхнувшая в ночном небе. Это было красиво сказано, и тогда Феликс лишь улыбнулся, принимая это как комплимент. Но теперь он понимал, что Хёнджин был прав, но в ином смысле. Он горел, но не от внутреннего огня, а от болезненного жара, который разъедал его изнутри, превращая его тело в живое пламя.
"Я сгораю," - подумал он с горечью, чувствуя, как слёзы жгут его глаза. "Я горю изнутри, и ничто не может это остановить..."
Он беспомощно перевернулся на другой бок, стараясь найти хотя бы немного комфорта на своей подушке, но всё было бесполезно. Его тело было охвачено огнём, от которого не было спасения. Температура его тела была почти невыносима, как будто его сущность воспылала, ослепительно яркая, но разрушительная.
В голове всплыли слова Сынмина, его друг был единственным, кто знал правду. Феликс вспомнил взгляд Сынмина, полный тревоги и боли, когда тот говорил о неизбежности, о том, что время неумолимо движется вперёд, унося с собой всё и всех.
"Как же ему тяжело," - подумал Феликс, ощущая новый прилив боли в груди. "Он знает, что я умираю, и не может ничего сделать. Это убивает его изнутри так же, как и меня..."
Феликс пытался успокоить себя, напомнить, что он не одинок, что у него есть друзья, которые любят его, поддерживают. Но эти мысли не приносили утешения. В его сердце поселился страх, страх перед неизбежным концом, который, казалось, приближается с каждым днём.
Тем временем в другой части города, Сынмин тоже не мог заснуть. Он лежал в своей кровати, укрытый пледом, который когда-то связал ему Феликс. Этот плед был таким тёплым и уютным, таким родным, но теперь он казался тяжёлым, как будто напоминал Сынмину о том, что скоро он может потерять того, кто его создал.
Сынмин посмотрел на потолок, его мысли вновь и вновь возвращались к Феликсу. Он не мог избавиться от чувства вины за то, что ничего не может сделать, чтобы помочь своему другу. Это было невыносимо - осознавать свою беспомощность, когда твой друг страдает.
"Феликс..." - прошептал он в тишине комнаты, чувствуя, как одиночество охватывает его. "Почему всё так? Почему именно ты должен пройти через это?"
Одинокая слеза скатилась по его щеке, оставляя влажный след на коже. Он сжал плед, словно стараясь уцепиться за что-то, что давало ему хоть какую-то опору в этом хаосе.
"Я бы отдал всё, чтобы спасти тебя," - мысленно сказал Сынмин, чувствуя, как сердце сжимается от боли. "Я бы сделал что угодно, лишь бы ты был здоров, чтобы ты мог продолжать жить, смеяться, быть счастливым..."
Но Сынмин знал, что это лишь мечты, пустые надежды, которые ничего не изменят. Реальность была жестока, и он ничего не мог с этим поделать. Он чувствовал себя беспомощным, бессильным перед лицом судьбы, которая уже была предрешена.
Он снова и снова порывался пойти к Феликсу, просто обнять его, сказать, что всё будет хорошо, что он не одинок в этом мире. Но каждый раз что-то останавливало его, что-то внутри шептало, что это не изменит ничего, что он не сможет защитить своего друга от того, что уже надвигается.
Сынмин тихо всхлипнул, прижимаясь к пледу, словно тот мог дать ему утешение. Этот плед был чем-то большим, чем просто кусок ткани. Он был символом их дружбы, символом того тепла и заботы, которые Феликс вложил в него. И теперь, когда Сынмин обнимал его, он чувствовал, как слёзы текут по его лицу, как будто через этот плед он соединялся с Феликсом, который, возможно, тоже лежал в своей постели и плакал в этот момент.
"Феликс, я не хочу терять тебя," - шептал Сынмин в темноту комнаты, как будто эти слова могли долететь до его друга, успокоить его, дать ему силы бороться. "Я не готов... я не готов тебя отпустить..."
Но он знал, что время неумолимо. С каждым днём Феликс сгорал всё ярче, как та самая птица, о которой говорил Хёнджин, но этот огонь был не творческим, не жизнеутверждающим. Это был огонь боли, огонь болезни, который уносил его друга всё дальше и дальше.
Сынмин сжал плед ещё сильнее, чувствуя, как бессилие и отчаяние захлёстывают его с новой силой. Он хотел бы найти способ помочь, найти решение, но все его усилия казались тщетными. Он был всего лишь человеком, и это осознание было мучительным.
"Я просто хочу, чтобы ты был счастлив," - шептал он, закрывая глаза и позволяя слезам течь свободно. "Пожалуйста, будь счастлив, Феликс... хотя бы на немного..."
Сынмин снова и снова прокручивал в голове моменты, когда они смеялись вместе, когда Феликс шутил и улыбался, как будто ничего не было важнее этих мгновений. Он знал, что эти воспоминания будут жить в нём всегда, даже когда Феликса не станет, но мысль о том, что эти моменты останутся лишь воспоминаниями, была невыносима.
Тем временем в комнате Феликса тишина ночи нарушалась лишь его тихими всхлипами. Он всё ещё лежал, прижавшись к подушке, и чувствовал, как страх и боль разрывают его изнутри. Но вместе с тем, где-то в глубине души, он знал, что он не одинок. Что есть люди, которые заботятся о нём, которые любят его, несмотря ни на что.
Но в ту ночь одиночество казалось ему всепоглощающим, как будто весь мир замер, оставив его одного наедине со своими мыслями и страхами. Он хотел найти ответы, хотел понять, почему всё происходит именно так, но эти вопросы оставались без ответа.
Феликс знал, что его ждёт впереди, знал, что дни, которые остались, нужно прожить как можно полнее. Но как быть сильным, когда весь мир рушится вокруг тебя? Как найти силы улыбаться, когда боль сжигает тебя изнутри?
Эти мысли крутились в его голове, не давая ему заснуть. Но где-то глубоко внутри он решил, что будет бороться. За себя, за своих друзей, за то, чтобы оставить после себя не только боль, но и светлые воспоминания, которыми будут дорожить те, кто его любил.
И с этой мыслью, Феликс наконец провалился в беспокойный сон, где его ожидали кошмары, отражение его самых глубоких страхов. Но даже во сне он не был одинок, ведь где-то там, в тёмной ночи, был Сынмин, который тоже боролся с собственными демонами, стараясь найти способ помочь своему другу, пусть даже и на расстоянии.