Глава 5. Слезы.
Намереваясь сделать что-то, подумай о последствиях: если в них есть благо, то делай это, а если нет, то откажись от этого
пророк Мухаммад
— Что бы я без тебя делала! — улыбаюсь Максу, когда он достает готовые э стаканчики с кофе в подставке. — Спасибо тебе!
Глаза парня загораются и от него начинает исходить неописуемое тепло. Макс единственный луч света в этом сером безразличном здании. Возможно папа прав и мне действительно стоит развеяться и отдохнуть, стажировка меня сильно выматывает, а потери сознания лишь подтверждают мою нужду в отдыхе.
— Куда пойдем сегодня? — не скрывая интереса спрашиваю у парня.
— Можно посидеть в баре, выпить, если ты не против.
Пью я, конечно, крайне редко, но смотря на всю стрессовую работу и вечного напряжения в офисе, мне просто крайне необходимо расслабиться. Главное, чтобы Макс не делал никаких попыток переубедить меня на счет отношений, навряд ли у него получится, не хочу давать ему лишние надежды. В любом случае сегодня я окончательно дам ему понять, что мы только друзья. Не нужно быть ясновидящей, чтобы заметить то как он иногда на меня смотрит.
— Хорошо, — отвечаю я и забираю кофе.
Каждый день в этой компании безумно похож на предыдущий. Монотонная серая работа, забирающая только время отведенное каждому из нас ради получения денег. С девяти до шести, пять дней в неделю люди приходят сюда, чтобы посидеть за компьютерами, отвечать на звонки и потрепать себе хорошенечко нервы. Чем ниже ступень – тем сложнее. Несмотря на это мне все равно нравилось это место, хоть и тратила я на него все свои силы.
Двери лифта открываются с характерным звуком, приглашая в кабину всех, кто его ждал. Именно в таких жестяных банках время останавливалось, движение прекращалось и наступала тещина. Каждый стоял с каменным лицом ожидая прибытия на свой этаж. А я стояла и ждала только одного.
Своего увольнения.
Вспоминаю искривлённую гримасу Владислава, когда он сидел возле меня и в стыде закрываю глаза. Щеки начинают гореть при воспоминании его небесно-голубых глаз, обрамленных густыми ресницами, в которых забралась небрежность и отвращение вперемешку со странной болью.
Двери лифта открываются и передо мной восстает статная фигура одного из помощников Владислава. Темноволосый мужчина, хотя по его лицу можно сказать что он приблизительно мой ровесник, холодно окидывает меня взглядом и ни один мускул на его лице не содрогается, когда я вежливо приветствую его, выходя из лифта. Он будто не обращает внимание на меня, быстро заходит в кабину лифта и нажимает нужный этаж.
Очень дружелюбный человек.
По суматохи в нашем офисе, можно определить, что дела с первого дня после подписания договора начинают налаживаться. Вечно скучающие работники вместо того, чтобы лениво сидеть за компьютером и периодически раскладывать пасьянс, теперь усердно готовили графики, концепции, отчеты, и прочую документацию. Коридоры заполняют разговоры о работе.
— Ждан ждет тебя в своем кабинете, — сухо говорит Лоана, как только заходит в комнату отдыха.
Я так и застываю на месте с плащом на одной руке, и зубы нещадно начинают отдирать тонкий слой кожи на губах – плохая привычка. Лоана окидывает меня небрежным взглядом и деловито сжимает губы, скрещивая руки на груди. Она терпеливо наблюдает как я вешаю верхнюю одежду в шкаф и ее лицо резко меняется, когда она открывает рот, чтобы что-то мне сказать, а рука подлетает к вискам.
— Что с тобой? — спрашиваю ее, но она лишь качает головой. — Вчера ты вела себя очень странно.
Ее глаза вспыхивают легким испугом и недоумением, и я замечаю нескончаемы поток мыслей у нее в голове. Впервые вижу, как она думает, зрелище не из приятных, девушка снова открывает рот, но лицо вмиг искривляется, будто в нее вонзают сотню иголок. Лоана разворачивается и резко уходит, деловито постукивая каблуками.
А я отдираю несчастный кусочек на губах и шиплю от боли, чувствуя солоноватый вкус во рту.
Ну вот, доигралась.
Руки начинают трястись, когда я подхожу к кабинету начальника, чувствую неприятную ауру исходящее от двери. Сердце стучит с неимоверной силой, f в голове проскальзывает мысль просто молча уйти, собрав вещи, и не слушать все унизительные комментарии в свою сторону.
Спокойно.
Делаю глубоки вдох, собираюсь с силами, накидываю на себя легкую улыбку и дергаю ручку двери, погружаясь прохладное помещение, охлажденное кондиционером. Становится немного зябко в одном платье с открытым рукавом, и по обнаженным рукам пробегают предательские мурашки.
— Вы меня звали? — мне не удается скрыть в собственном голосе дрожь и нотки неконтролируемой паники.
Ждан кидает на меня немного небрежный взгляд, сидя за столом и терпеливо натачивая карандаш.
— Садитесь, Кэйтлин, — официальным тоном говорит он и я понимаю, что дела мои плохи.
Молча сажусь за стул содрогаюсь всем телом, то ли от холода, то ли от волнения перед неизбежным.
— Как вы себя чувствуете? — спрашивает он, не отрывая взгляда от точилки.
— Намного лучше, — тихо отвечаю, прогоняя из памяти вчерашний конфуз. — Прошу прощения, за то, что вчера случилось. Со мной никогда такого не было, это больше не повториться.
— Не повториться, — задумчиво говорит он, откладывая карандаш в сторону и устремляет свой невозмутимый взгляд на меня. — Вы уже в курсе, что наша компания переходит в руки «Dragon corp.», в связи с этим мы совершаем ряд вынужденных мер, для повышения качества наших услуг, в связи с этим нам придется попрощаться с некоторыми работниками нашей компании.
— Вы хотите сказать, что я уволена? — в моем горле застревает ком.
— На протяжении года стажировки в нашей компании вы ничем не отличились в области кризисной аналитике, хотя пришли явной претенденткой на эту должность.
— Я передавала собственные отчеты и прогнозы компании через Митчелла. Он не особо был заинтересован моим обучением в компании...
— Кейтлин, — Ждан перебивает меня и на его лице появляется легкое раздражение. — Не пытайтесь прыгнуть выше головы. Я не получил не единого положительного отзыва о Вас, и если бы Вы действительно составляли анализы и планы, как сейчас говорите, они бы лежали у меня на столе.
— Но я правда передавала их своему наставнику по стажировке, он разве не отдавал их вам?
— Кейтлин Ливиану, — его голос становится ниже, а глаза все больше наполняются раздражением. — У нас уже есть секретарь, чтобы приносить и уносить кофе и чай, а так же уборщица, которая будет следить за порядком в комнате для отдыха. В ваших услугах мы больше не нуждаемся.
Своими словами он опускает меня похуже любого мата и мне ничего не остается, как просто сидеть и цепенеть от шока всего сказанного в мой адрес. Слезы потоком подступают к глазам и неприятно щиплют переносицу. Мне нечего ему ответить, обида вперемешку с нарастающей злобой, предательски застревает в глотке, и я поднимаюсь со стула, крепко сжав кулаки и ухожу из кабинета.
После того, как я попадаю в коридор, мои слезы начинают обжигать щеки, и я поспешно иду в туалет, опустив голову так, чтобы никто не видел в каком я состоянии. Запираюсь в кабинке и даю волю чувствам, зажимая рот рукой, чтобы не привлекать внимание звуками.
Это просто несправедливо. Год потраченный в этой компании прошел в пустую, меня и так никто не замечал, так даже мои собственные труды ни во что не ставили. Митчелл обещал передать мои отчеты и анализы Ждану. Мало того, что он этого не сделал, так еще и выставил меня полной дурой перед начальником, не умеющей делать ничего, кроме как подавать кофе и мыть грязные чашки.
Я вытираю слезы с припухших глаз и иду умываться. Слава богу в туалете никого нет, так как мне становится жутко, когда я смотрю на свое покрасневшее лицо в зеркале. Ледяная вода постепенно снимает отёк и красноту. Через пару секунды я облегченно вздыхаю, опираясь ладонями о раковину.
Сегодня точно надо выпить.
Родители очень расстроятся, узнав о моем увольнении. Мама начнет сильно переживать, у нее очень тонкая натура и все проблемы она воспринимает слишком близко к сердцу.
В расстроенных чувствах я выхожу из туалета, раздумывая о том, как мне сказать родителям о том, что произошло. Но все мысли в голове начинают в раз путаться, а щеки наливаться румянцем, когда я сталкиваюсь взглядом с парой небесно-голубых глаз. Пытаясь надеть на себя приветливую улыбку, я здороваюсь с ним, и Владислав резко останавливается, заглядывая в мои глаза.
— Что с вами? — бархатный баритон пускает по всему телу странные разряды, Бэлаур подходит ко мне и холодные пальцы касаются моего подбородка, поднимая мое лицо вверх, чтобы лучше разглядеть.
Мне становится жутко неловко оттого, что он видит меня в таком виде, с припухшими глазами и красным носом.
— Ты плакала? — шепчет он, разгоняя дрожь по моему телу.
Его глаза наполняются гневом и мне становится немного страшно. На его лице начинают играть скулы, мраморная маска невозмутимости трескается, обнажая весь спектр эмоций.
Я лишь вздыхаю и в нос ударяет сладкий, не с чем несравнимый аромат, небесные глаза завлекают в свой омут, захватывая дух, разжигая в теле странные импульсы. Магнетическое притяжение становится все сильнее с каждой секундой, сердце начинает стучать сильнее, все быстрее разгоняя кровь по венам. Я смотрю очарованно на него, отдаваясь в плен. Из последних сил удерживаюсь, чтобы не прикоснуться пальцами до его гладкой кожи, будто сделанной из белого мрамора.
— Ответь мне, — немного резко говорит он, возвращая меня из транса.
На секунду мне кажется, что в голубые радужки вновь закрадываются черные пятна, Владислав отводит взгляд, закрывая веки, и на лбу появляются складки.
— Все хорошо, просто я немного расстроена увольнением, — выдыхаю я, чувствуя, что с минуты на минуту у меня просто откажут ноги от его присутствия.
На мраморном лице появляется удивление. Он убирает пальцы с моего подбородка и делает шаг назад.
— Кто дал такое распоряжение? — сухо спрашивает Владислав.
— Ждан Танасе лично сообщил мне об этом, — немного запинаясь отвечаю ему.
Бэлаур лишь устремляет взгляд в глубь коридора в сторону где находится кабинет Ждана и молча уходит.