ГЛАВА 4: АДАМ УЛЬССОН | ДРУЖБА
Трамвай был почти пуст, когда ехал в университет. Сегодня объявят результаты конспекта, и станет ясно, какая команда справилась лучше. На победу особого значения не придавалось — важнее была сама попытка.
Трамвай остановился на нужной остановке. Ноги сами понесли меня к выходу; мысль о том, что уже сегодня удастся переехать в общежитие, вызывала лёгкую радость и тихое волнение. Мама пыталась остановить меня и чем‑то помочь, но желание начать самостоятельную жизнь оказалось сильнее. Во мне смешивались радость и тревога, словно делался первый шаг в незнакомый, но свой мир. Дальше я добирался пешком до университета, и когда пришёл, кто‑то внезапно коснулся меня за плечо. Резко развернувшись, мой взгляд упёрся в Нанами.
— Привет, — поздоровалась она, слегка улыбаясь.
— Привет, — ответил я спокойно, хотя в груди появилось лёгкое волнение.
— Я могу сесть рядом с тобой на парах? У меня почти нет друзей... — девушка глубоко вздохнула и прикусила нижнюю губу от стресса.
— Как это у тебя нет друзей? — спросив это, невольно улыбаясь. Девушка лишь ещё сильнее занервничала. Не желая тянуть, я добавил: — У тебя есть я.
Нанами сразу слегка расслабилась: на её губах появилась улыбка.
— Тоже верно.
— Пошли. — Направившись к зданию, она сразу же пошла за мной, более радостная.
У нас завязался разговор о разном — о планах на будущее, о мечтах и тому подобном. Вдруг к нам подошла Моника и встала перед нами.
— Здравствуй, Адам.
— Привет... — я почувствовал неловкость: Моника вела себя очень странно, словно я ей нравился.
— Дружишь с Нанами? — в голосе Моники прозвучала нотка раздражения и ревности.
— В чём проблема? — мой голос стал чуть грубее.
Моника замолчала, пробормотала: — Ладно... — затем развернулась и ушла, оставив нас с Нанами снова наедине.
Девушка рядом со мной слегка погрустнела и тихо сказала:
— Из‑за меня у тебя нет друзей.
Внутри меня защемило от вины: стало неловко и тоскливо, словно я действительно кого‑то потерял. Одновременно поднялось раздражение — ощущение, что обвинение несправедливо и неожиданно. Я замялся, голос был чуть тише обычного, в нём слышалась попытка успокоить и отбиться от упрёка.
— Что? Нет, успокойся, всё в порядке. Пойдём в аудиторию.
Мне стало жарко от смущения; ноги шагали быстрее, хотелось уйти от напряжения. Я пошёл в аудиторию по математике, а Нанами тут же попятилась за мной.
Находясь уже на своих местах, моё внимание сосредоточилось на даме рядом со мной.
— Слушай, попробуй найти себе друзей среди девочек.
Её взгляд сразу же застыл на мне; в этот момент мои глаза изучали каждую черту её лица. Она безумно красива, и в груди пронзительно застучало сердце — смесь восхищения и робости.
— С радостью, — ответила она, — но никто толком не знает, как ко мне относятся другие, может, я их раздражаю; с тобой мне просто повезло.
Я глубоко вдохнул и, чтобы поддержать её, на мгновение коснулся плеча Нанами. Тёплое прикосновение успокоило и меня, и её.
— Попытаться всё равно стоит. Если нужна будет помощь или защита, я помогу, ладно?
Она кивнула. Моя рука соскользнула с её плеча. В это же мгновение внутри проснулось шестое чувство: кто‑то пристально на меня смотрит. Я поискал взглядом источник и увидел Монику сидящей за своей партой; она посмотрела в мою сторону, затем неловко отвернулась.
— Итак, студенты. Поскольку ваш преподаватель по истории не смог прийти, я объявлю оценки, — начала женщина, перечисляя работы от низших к высшим. Наш конспект ещё не называли, и тревога постепенно нарастала в груди. Наконец она дошла до нашей командной работы и произнесла:
— Команда Моники Роуз получает оценку: A!
Ребята, работавшие с нами над конспектом, взволнованно обрадовались; я и Нанами не скрывали своей радости. Второй день — и уже такой удачный старт.
Взгляд устремился вновь на Монику, которая тоже радовалась, как и другие ребята с нашей команды. Когда день подходил к вечеру, компания из нашей группы собралась вместе, выходя из университета.
— Нам нужно это отпраздновать! — кричала девушка со светлыми волосами.
— Я была бы очень рада провести с вами время, но мне нужно домой... — Нанами слегка улыбнулась, сначала глядя на меня, потом на других.
— На самом деле мне тоже уже пора. Есть дела.
Лицо Моники на мгновение стало более сдержанным, она делала вид, что всё в порядке.
— Ладно, тогда увидимся завтра.
Один из парней сказал:
— Адам, сможешь завтра с утра дать мне свой номер?
— Да, конечно.
Мы попрощались. Я шел к общежитию, Нанами — к автобусной остановке. Её взгляд задержался на мне, и в груди снова потеплело от надежды и лёгкой растерянности.
— Напиши, когда будешь дома, — сказал я.
— Хорошо, пока!
Осталось дождаться её сообщений и ответа из магазина по поводу моей работы; я надеялся получить хоть какой-то заработок на первое время.