9.
- Я в последнюю очередь похож на твоего парня, - произнёс Даня. - Взяла бы своего чинушу, а не меня.
- Он безответно влюблён в дочь бывшего мэра, а у тебя хрен поймёт, что на уме, - ответила Эля, сев за столик.
- Зачем мы вообще сюда пришли?
- Следить за кое-кем, - она посмотрела на столик у окна. - Они уже здесь.
- Ты следишь за мэром и его телочкой?
- Это его жена, Дань!
- А зачем?
- Его нет ни в одной базе, - вздохнула Стаусова. - Он, как будто, не существует. Вообще. Имя, фамилия, место работы и все.
- Даже если так, то зачем он тебе? Он восстанавливает завод, исследует месторождения, что не так?
- Завод?
- Ну, да. Ты не видела новости?
Эля вздохнула, взглянув на Мирона, который мягко улыбался, держа за руку свою жену, щебечущую о чем-то, что искренне умиляло сурового мэра.
- А потом оказалось, что это вырезали из фильма, - закончила Катя. - Тебе действительно это интересно?
- Очень. Ты ведь знаешь, что мне интересно все, что с тобой связано. И когда премьера?
- Через полгода, - рассмеялась Кищук. - Ты успеешь все здесь закончить. И со всеми покончить.
- Кать...
- Это твоя работа, я знаю, Мир, - она понимающе кивнула. - Я просто хочу, чтобы ты пришёл на премьеру. Ногами. Своими.
- Я приду. Обещаю, что приду.
- А твоим обещаниям можно верить?
- Мы женаты пять лет, я хоть раз подводил тебя?
- Ни разу, - Катя мягко улыбнулась, Мирон поцеловал ей ручку. - Буду ждать тогда.
- Я отойду на минуту. Выбери пока, что ты будешь.
- Угу.
Фёдоров встал и, поправив костюм, направился в сторону Эли, зацепив её рукой. Она вздрогнула, но виду не подала. Он заметил - он всегда все замечал, даже если хотел просто спокойно посидеть в ресторане с любимой женщиной в их годовщину свадьбы.
- Ещё одна такая попытка меня выследить, получить доступ к данным обо мне из всех баз, статейка о том, кто я действительно - ты отправишься к своему другу.
Мирон смотрел ей в глаза, не отводя взгляд, когда Стаусова мысленно проклинала себя за эту идею - нужно было успокоиться ещё неделю назад, когда пришёл ответ из архивов, заткнуть пасть и дальше писать о том, как в их Аду классно, что Ад сегодня принадлежит им. Это ведь её работа, это ведь современная журналистика, как сказала Кира: сидеть, дрожать и писать под диктовку вышестоящих и весьма убедительных людей.
- Я дал твоему творчеству шанс - писала бы свои революционные статейки по мотивам мифов и легенд от этого местного торчка, который ширяется гором двадцать четыре на семь и поёт бредни о том, что все переплетено.
- Вы были у него?
- Нет, об этом весь город говорит. И все стены исписаны какими-то посланиями на-татарском языке.
- А ты не знаешь татарский?
- Увы, нет. Тебе так важно, кто убил Марка?
- Да. Он был моим другом.
- Да не был он тебе другом. Знаю я вашу дружбу, - Мирон пожал плечами. - Ты трахалась с ним, чтобы забыть дочку мэра, а он трахался с ней же просто так. Думали, что совершите революцию в письме, а пацана сгубили сиськи, наркота и бредни старого шизофреника.
- Хорошо подготовился, я смотрю.
- Я не готовился. Если бы я готовился, я бы буквально знал все твои биоритмы.
- Кто убил Марка?
- В душе не ебу, - Фёдоров пожал плечами. - Его сгубила мысль, что он родился под счастливой звездой, раньше, чем отпустил гор. Сторчался ваш писатель.
- Он умер от пули.
- Он умер гораздо раньше, признай, а так да, его застрелили.
- То есть, это не ты?
- Нет. Даже если бы это был я, я бы не сказал. Убийцы не признаются в том, что сделали, а заказные - тем более.
- Его ведь не просто так убили... - она вздохнула.
- Просто так, - ответил Мирон. - Пойми, его посмертная повесть - редкое говно, но продаётся с таким успехом, что ему и не снилось даже в гробу. Ушёл на пике, пока не успел все разосрать.
- Бред...
- Бред или нет - зависит от точки зрения, но я напомню: ещё раз коснешься моего прошлого или моей жены - отправишься к другу. Хорошего вечера.
Мирон зашагал в сторону своего столика, ослепительно улыбнувшись Кате, которая как раз собиралась отпускать официанта, когда в голове у Стаусовой внезапно сложился кусок пазла.