12 часть/воздух под кожей
⸻
1. Утро без света
Я проснулась от собственного кашля. В комнате пахло затхлостью, алкоголем и сигаретным дымом. Воздух был серый — как в старой кладовке, которую никто не открывает.
Йост лежал рядом — на спине, с открытым ртом. Одеяло соскользнуло на пол, на груди — свежий синяк, возможно от падения. Или от кого-то ещё.
Я встала босиком, стараясь не издать ни звука.
На кухне было тихо. Даже холодильник не гудел — отключили электричество. Уже второй день. Он забыл заплатить. Или не захотел.
Я села у окна и смотрела, как за стеклом расплывается серый рассвет.
В какой-то момент мне показалось, что всё это — фильм. Медленный, длинный и чужой. Как будто меня подменили, и теперь я просто наблюдаю.
Я потеряла способность реагировать. Реагировать — значит быть собой. А кто я теперь?
2. Йост, которого я больше не знала
Он проснулся ближе к полудню. Без слов прошёл в ванную. Принял душ. Долго смотрел на себя в зеркало. Потом вышел, снова с пустыми глазами.
— Ты опять не купила молоко, — сказал он, будто это было делом жизни и смерти.
— Магазин был закрыт, — соврала я.
Он медленно подошёл ко мне.
— А ты — лжёшь. Всегда лжёшь. Ты врёшь даже, когда улыбаешься.
Я не отвечала. Улыбка давно исчезла из моего лица, из голоса, из мыслей.
— Думаешь, я не вижу? — Он вдруг ударил кулаком по стене. — Думаешь, я не замечаю, как ты на меня смотришь? С жалостью? С отвращением?
— Нет, — прошептала я, — не с этим.
Он замолчал. Потом резко подошёл ко мне вплотную.
— Тогда с чем?
— С тоской, — вырвалось из меня. — Я смотрю и... скучаю по тебе.
Он вдруг остановился. Долго смотрел на меня. Медленно опустился на корточки, схватился за голову.
— Я умираю, — прошептал он. — Внутри. Каждый день. И ты — вместе со мной.
Я стояла и не знала, что страшнее: его правда — или моя.
3. Страх, к которому привыкаешь
С того вечера всё стало хуже. Он больше не пытался извиняться. Не обещал. Не объяснял.
Он просто был.
То появлялся внезапно, с диким взглядом, кидая сумку на пол, то уходил на два дня, не говоря ни слова. То ласкал меня ночью так, что я чувствовала в его прикосновениях вину, а не любовь — а на утро мог разбить стакан об стену и обвинить меня в измене, которой не было.
Он начал говорить странные вещи:
— Я скоро уйду, ты это понимаешь?
— Уйдёшь?
— Я умру. Или сяду. Или исчезну. Я не для этого мира. А ты зачем-то всё ещё со мной.
— Я боюсь.
— И правильно. Это значит — ты ещё жива.
Иногда он пытался быть "добрым": приносил шоколад, гладил волосы, говорил, как любит меня.
Но это длилось час. Иногда — меньше.
Я уже не ждала "светлых" дней. Я только надеялась, что он не придёт в ярость. Что не ударит. Или если ударит — не сильно.
И это стало моей нормой.
4. Граница внутри
Однажды ночью он снова исчез. Я не знала, где он. Телефон не отвечал. День тянулся, как липкая лента: каждый час казался вечностью. А потом — стук в дверь.
Я открыла. Он стоял передо мной, залитый дождём, грязный, с расширенными зрачками.
— Ты не поверишь, — сказал он. — Я сегодня чуть не умер. Правда. Один тип вытащил нож. Прямо в переулке. А я стоял — и думал, что не страшно.
Я замерла.
Он прошёл мимо меня, скинул куртку, плюхнулся на диван.
— Не страшно умирать, когда уже мёртв.
Я опустилась на пол. Просто сидела и слушала, как он дышит. Медленно. Сложно.
А потом он повернулся ко мне:
— Ты же не уйдёшь?
Я посмотрела на него.
И впервые подумала: может, стоит.
Но сказала:
— Нет.
Потому что не знала, кто я — без него.