5
Сан-Тропе затихал.
Пляж опустел, спасательные круги были сложены на стойке, и Мариана стояла в тени пальмы, смотря, как Рафаэль разговаривает с кем-то по телефону. Его лицо — резко побледневшее, рука с телефоном дрожит.
Она узнала этот тон.
Отец.
Тот самый, от чьего голоса Рафа стынет даже в самую жару.
Он закончил разговор, сунул телефон в карман и посмотрел на неё с тем взглядом, в котором смешались усталость, злость и страх.
— Он всё видел, — произнёс он глухо.
— Что именно?
— Агату. Прессу. Тебя. Меня. Всё.
Мариана почувствовала, как ледяной ток прошёлся по спине.
— И?.. — Она скрестила руки, стараясь казаться невозмутимой.
— Он вызвал меня домой. Сегодня. Без обсуждений.
Рафаэль медлил. Он не хотел идти. Но и не пойти не мог.
— Я еду с тобой, — твёрдо сказала она.
— Нет.
— Рафаэль...
— Он убьёт меня, если увидит тебя рядом. Сейчас — точно.
Он сказал это спокойно. И это было страшнее крика.
— Тогда не пугайся, если я всё равно буду рядом, — ответила она и развернулась, уходя, прежде чем его ответ ранил бы сильнее.
Особняк де Сент-Клер. Вечер
Ворота открылись бесшумно. Прислуга расступалась, когда Рафаэль шёл мимо, будто неслись перед бурей.
В кабинете отец сидел за массивным дубовым столом, в темно-синем костюме, с лицом, высеченным из гнева.
— Ты превратился в посмешище.
— Я выполняю свою работу.
— Работа? Ты называешь это пляжным цирком работой?!
— Это спасение жизней. Не коллекционирование винтажных сигар.
— И клоуны теперь твои спутницы? — голос отца стал холодным как лёд. — Кто она такая вообще? Мы не знаем её семьи. Она никто!
Рафаэль выдержал взгляд.
— Она — всё. Всё, что я не находил в вашем мире.
Секунда. Две. И на третьей — звон хрусталя: отец ударил по столу, опрокинув графин.
— Ты позоришь нас. Этой... иностранкой!
— Повтори это при ней. Если хватит духу.
— Запрещаю тебе появляться с ней на людях. Иначе — ты лишаешься всего.
Рафаэль молчал. Но взгляд говорил: Он уже всё решил.
Тем временем. Мариана
Она сидела у Реми в комнате, ноги поджаты под себя, кружка какао в руках.
— Он тебя не пустил, да?
— Нет.
— Ты знаешь, что в новостях твоё лицо?
— Что?
Он протянул ей планшет. На экране — кадр с пляжа: Агата, целующая Рафаэля в щёку, и Мариана, стоящая в двух метрах.
Подпись:
«Новая любовь наследника или всё ещё в игре?»
Она усмехнулась.
— Жёлтая пресса. Плевать.
Но в груди — саднило.
— Что ты будешь делать? — Реми смотрел на неё внимательно.
— Бороться. — Она допила какао. — Я не умею сдаваться. Не научилась.
Мариана сидела на веранде своего отеля, когда услышала шаги.
Он.
Рафаэль.
Мокрый от дождя, с растрёпанными волосами. Без слов он подошёл, сел рядом, облокотился на колени.
— Он поставил мне выбор, — хрипло сказал он.
— И?.. — голос её дрожал.
— Я выбрал.
— Его?
— Тебя.
Она не ответила. Просто подняла на него взгляд. И увидела: в его глазах — боль. Страх. Любовь.
И усталость от войны с миром, где ей не было места.
— Но он устроит ещё.
— Пусть. Я найду способ быть с тобой. Всегда.
Она прижалась к нему лбом.
— Мы снова в центре шторма, Рафаэль.
— Зато у нас есть якорь.
Следующий день.
В её шкафчике — конверт. Золотой. Без подписи.
Она открыла — короткая записка:
«Сегодня. Восемь вечера. Вилла Ла Люмьер. Твое место — рядом со мной.»
Реми читал через плечо.
— Ты идёшь?
— Да.
— В платье-убийце?
— В броне.