Не то чтобы хороший человек
Netherfriends:
I'm Having Too Much Sex Blues
My Girlfriend Is Always Mad at Me Blues
Мне бы родиться в Техасе, носить каждый день шляпу, ковбойские сапоги, потрепанные джинсы Levi's и белую майку. Не выпускать соломинку из зубов, много курить. Я бы был прирождённым наездником, разводил и объезжал лошадей. Участвовал в родео. Да, я определенно мог бы проворачивать подобное.
Я бы несомненно сводил дочек фермеров с ума и разбивал их сердечки. Хотя с покорением сердец у меня неплохо получается и у себя на родине: в шумном мегаполисе, в котором все куда-то спешат, и никому нет ни до чего дела. Нью-Йорк никогда не спит. Всё время несётся по делам. Бурлит, кишит, ломится во все стороны, словно резиновый.
Я - «подонок», «мерзавец», «сучье отродье», «хренов бабник», «мудак».
Это самые частые определения, которые мне приходится слышать. Хорошо, пусть будет так, ведь это правда. Я не выхожу из этого образа даже дома, потому что не хочу себе признаваться, что это и есть я. Уговариваю себя верить, что нет в этом моего уродства и черноты души.
Я такой не из-за разделённой любви, разбитого сердца и не потому что родители меня не любили. Нет. Я такой потому что мне так хорошо. Удобно, если быть точным. Так от тебя ничего не ждут и не требуют. Хотя вру: ждут, требуют. От тебя всегда что-то ждут. Даже будь ты закостенелым мерзавцем или истинным святошей. У людей на тебя обязательно припасена роль или ярлык, которую ты отчего-то обязан отыграть и с гордостью нести.
Ты скажешь, что я просто не способен открыться? Что я эгоист? Не умею испытывать настоящие чувства?
Про эгоиста - правда, про остальное - нет.
Я жил с одной девушкой, пока она, положив длинными тонкими пальцами ключи на стол, закусывая нижнюю губу и хмуря свой аккуратный, усыпанный веснушками, нос, не сказала:
- Мне надоело!
Вот так просто, обычные два слова, которые изменят тебя по щелчку. Не меня.
Она все время носила светлые платья и бежевую, коричневую, белую обувь. Меня забавляло открывать ее шкаф и смотреть на невероятное количество этих платьев: многие из них были в мелкий рисунок, с какими-то завязками, оборками, но все как одно: белое или бежевое.
- Купи себе что-нибудь яркое, - просил я и клал деньги на стол перед ней.
Каждый раз она приносила новое светлое платье, произнося коротко и с напускным сожалением:
- Я старалась.
Возражал ли я? Пытался ли остановить ее? Настаивал? Расстраивался и переживал, что она не делает так, как хочется мне? Нет. В этом заключалась она, мне не зачем было ее менять. Какой смысл быть с человеком и лепить из него другого? Полнейшее лицемерие так поступать.
- Мне надоело!
Ключи звякнули о стеклянную поверхность стола, ладонь глухо шлепнулась рядом.
- Ладно. Как скажешь.
Вот и весь диалог. Я знаю, она не хотела, чтобы ее уговаривали остаться, ей правда надоело, стало скучно и неинтересно. Если интерес переставал гореть в ее глазах - потухала и она. А позволить ей перестать светить, я попросту не мог. Она как солнце (до чего нелепое сравнение) озаряет тебе дорогу, искрится и радуется, пока заинтересована. Пока видит смысл.
Мы попрощались добрыми друзьями. Я помог собрать и перевезти ее вещи в квартиру на пятой авеню. С тех пор мы не виделись.
Больше я не встречал таких девушек как она. Каких? Таких кто принимает, не меняет, не навязывается, не навязывает и не хочет остаться навсегда. Она рядом и знает, что все может закончится в любую минуту. Она самодостаточна, у нее свои цели, мечты и планы, и, если они пересекались с моими, что ж, я был только рад.
Может я невнимательно смотрю, раз больше не вижу подобного? Черт его знает. Видимо, я не так уж хочу этого. Ведь если бы хотел, то обязательно получил.
Мы любили друг друга. По-своему. Но во что-то поглощающее и сильное это не перерастало и вряд ли бы переросло: никому из нас это не было нужно.
От чего-то дамы считают своим долгом остаться утром подольше: готовят мне блинчики, яичницу и какие-то ещё непонятные безвкусные завтраки. (Блинчики, к слову, пока получились только у одной.) Они натягивают мои вещи и ходят по квартире, разглядывая фотографии, стоящие на камине; садятся за пианино и расстраивают его; будят струны моей гитары и зачем-то стучат по микрофону указательным пальцем, произнося надоедливое: «раз, два, три». Я стоически терплю это, выуживаю на губы улыбку и выпроваживаю их восвояси. Беззаботным молча заказываю такси, надоедливым говорю, что позвоню, остальным: «спасибо за вечер».
Самое нудное - встречать их где-то случайно, стараться ответить на бесконечный поток вопросов, презрительных взглядов и прочей белиберды.
Одна девушка пожелала мне слышать все, о чем думают женщины, как в том фильме с Ричардом Гиром. Смешно. Уверен, я наверняка бы сошел с ума. Сразу же.
Я знаю, что поступаю отвратительно.
Но...взгляни на меня! Неужели ты не понимала с кем связываешься, когда ехала ко мне домой?