Завтрак
— Доброе утро, соня!
Утро действительно было добрым, когда твои внутренности остались внутри тебя, а не растеклись по кровати. Стоило привыкнуть к таким пробуждениям, тем более что они уже плотно вошли в жизнь няньки-Джокера. Пару месяцев назад его «любимейший» Создатель скинул на него выводок маленьких спиногрызиков и один из них уже удобно устроился у него на животе.
— Доброе, — процедил сквозь зубы тринадцатый клон. — Какое же оно доброе, если ты ударил меня по почке? — мальчишка виновным себя не считал, лишь сделал вид, что сожалеет. В любом случае его опекун сам виноват. Нечего спать так долго!
— Прости, — выдавил из себя малыш так виновато, как только смог.
— Ничего. Все хорошо. Правда, почку я свою теперь не продам, а жаль. Деньги бы нам сейчас не помешали.
Смотря на мальчика, словно светившегося от счастья, Джокер и не заметил, как заулыбался. Не тем акульим оскалом, которым прохожих пугал, а ласково, по-отцовски.
Феликс был маленьким лучиком счастья, пусть это счастье и находило выход порой в не самых хороших поступках, но ведь из благих побуждений он делал все это, искренне веря, что помогать людям против их воли — высшее проявление добра.
Золотые, как мед, волосы растрепались в разные стороны. На том же Джокере небольшого «утреннего бардака» заметно не было — он такой кудрявый, что не разобрать нужно так или же расческа потерялась, а вот на «прилизанных» волосах Феликса это было, ой, как приметно.
Достав из ящичка прикроватной тумбочки гребешок и развернув мальчика к себе спиной, Джокер принялся осторожно расчесывать спутавшиеся волосенки своего подопечного, предварительно убрав с гребня свои волосы. Феликс не противился, даже наоборот, ему нравилось, когда над ним проводили такие манипуляции.
— Ах, — зевнул Красный, — и что ты так рано поднимаешься?
— Я сегодня поспал даже дольше, чем нужно! — радостно заявил малыш. — Представляешь, проспал!
— Мог бы еще немного проспать, — продолжая зевать молвил парень.
Сон был нужен ему сейчас, как никогда раньше. Тяжело справляться с одним ребенком, а что уж говорить о целом детском саде? Ну, может и не саде, но восемь детей — тоже большое число, а вкупе с ним шли ответственность, недосып и работа детским аниматором 24/7, но если с ответственностью и развлечениями Красный справлялся на твердую «4» (а с последним пунктом так вообще на «5 +»), то с заботой о себе были затруднения. Недосып убивал его внешний вид, превратив из фриковидного чудака в ходячего зомби. Но пара ведер холодной воды с утра, несколько заваренных чайных пакетиков под глаза и взмах скипетра — творят чудеса.
После водных процедур стоило проверить остальную детвору. Наверняка, их уже перебудил Феликс. Какого же было удивление Джокера, когда он увидел своих спящих лапушек.
— Что ж, так даже лучше. Никто под ногами не будет путаться.
Эх, не учел он одного, — Феликс то не спал и был готов к делам планетарного масштаба. Этот гиперактивный комочек энергии поджидал на кухне, готовясь кулинарить по полной.
— Феликс, родной, мне очень приятно, что ты так рвешься помогать, но может я сделаю все сам? Я еще не до конца отмыл кухню после вчерашней сгущенки!
— Оу…но я же так хотел помочь! — щенячьим глазкам противиться было сложно, но Джокер старался. Честно старался! Бесполезно. Пришлось подключить червового валета к работе по очистке кухни от остатков вчерашней сгущенки. И ему радость и Джокеру польза.
Через некоторое время все восемь малышей сидели за столом, даже Данте — великий любитель поспать подольше. Все еще сонные, они лениво ковыряли овсянку ложками. Кто-то подпирал голову рукой, чтобы она не плюхнулась в тарелку с остывшей кашей, а кто-то уписывал за обе щеки, как Феликс.
— А что же ты не ешь? Еще даже ложку в руки не взял, — воскликнул Джокер, сидящий во главе стола.
Пик, исподлобья посматривая на всех присутствующих, не издал ни единого звука, но от одного этого взгляда по спине тринадцатого прошлись мурашки размером с кулак. Малыш Пик был молчалив, редко когда от него можно было услышать хоть одно словцо (обычно это было «отстань» и «уйди»), но даже от одного взгляда этих желтых глаз смотрящему становилось не по себе.
Пересилив свой легкий мандраж, при этом двадцать раз простившись с жизнью, Джокер легкой походкой направился к маленькому буке. В какой-то книге, кажется о собаках, он прочитал, что главное не показывать им (собакам) страха, дать понять, что вожак здесь ты и только ты. По мнению Джокера, дети мало отличались от собак, да и многие советы из книги помогли.
— Почему же ты не ешь, малой? Разве ты не голоден после долгой ночи?
Ответом стал суровый взгляд в сторону Красного. Пик словно видел его насквозь, нагло этим пользуясь. Как бы ни пытался несчастный мам накормить вреднейшего клона на свете, а тот ни в какую не собирался открывать рот.
— Оставь его, — раздался тоненький голосок Куромаку, — захочет — сам поест.
Но Джокер не думал сдаваться и после всех «самолетиков», «поездов» и даже «конных кавалерий», он просто силой запихнул ложку с кашей в рот восьмого, потому-то она и стекала теперь по усталому лицу парня.
Находясь в диапазоне от того, чтобы наорать на мальчишку отборным матом, до того, чтобы разрыдаться прямо на этой кухне, Джо машинально щелкнул пальцами. Его маниакальный взгляд приковал ничего не понимающего Пика к стулу, остальные же с удивлением разглядывали опустевшую тарелку.
Повисла гробовая тишина, кажется, никто не смел вякнуть хоть что-то, а между рогатеньким мальчиком и его «папашей» продолжались гляделки.
— Завтрак окончен, — строго заявил Джокер. Его тон не терпел возражений и уже через пару мгновений в раковине появилось восемь тарелок, стаканов и ложек, а кухня опустела.
Убрав остатки каши с лица, он неохотно взялся перемывать набравшуюся посуду. Запах дешевого моющего наполнил пространство. Полустертая этикетка обещала «лимонную свежесть», но пока таковой не наблюдалось, зато отчетливо улавливался стойкий химозный душок.
Под шум льющейся воды Джо высказывал все недовольство, накопившееся в нем, в никуда, от чего только больше злился. В один из таких приступов ярости нож, находившийся в его руках, дрогнул и с металлическим грохотом упокоился на дне раковины. Порез на зеленой перчатке не был заметен ровно до того момента, пока первые капли крови не показались на поверхности. Небольшой порез, но даже он смог поставить Красного в ступор. Так он и стоял, тупо пялясь на ранку, пока к его ноге не прислонилось что-то теплое.
— Больно? — робко спросил писклявенький голосок.
— Не очень. Само пройдет, — отвертелся Джокер, но сердобольный Зонтик явно так не считал.
Усадив свою псевдомать на стул, притащив аптечку из ванной, Зонтик стянул перчатку с изящной руки и принялся обрабатывать рану.
— Не стоит так беспокоиться. Обычный порез, — но как бы Джо не пытался переубедить малыша — тот стоял на своем.
Завершив свою работу наклеиванием пластыря, мальчик наклонился и поцеловал больной палец, после чего взобрался на колени Красного, обняв его за шею.
— А куда делась та каша?
— Какая? — спросил Джокер, реально забывший, что произошло десять минут назад.
— Ну, та, которой ты Пика накормить пытался.
— Ах, ну, так она в нем, — ответил он так, словно бы это было обычным делом. — Так гораздо удобнее и быстрее, чем пытаться впихнуть в него ложку.
Треф слегка сжался на руках, пряча лицо в густых салатовых волосах.
— Ну чего же ты? — проворковал Красный, запуская тонкие пальцы в чужие волосы. — Я же не стану так делать со всеми! Ну, по крайней мере до тех пор, пока вы едите сами.
***
— Ты до сих пор хранишь этот пластырь?
— Нет. Я же не идиот, этот пластырь новый, но я наклеил его сюда, чтобы подвести некую черту, — развел руками Джокер. — Мне показалось, что он очень символично показывает то, как я намучался с вашими болячками и прочими радостями жизни, а еще он дырку закрывает на обложке. Случайно прожег, когда концы ленточек прижигал.
Лист альбома перевернулся.