Момент
Анеля будет сокращаться — Аня, не исправляйте!)
×××
— Антош, иди уже сюда! — кричала ему с кухни сестра, которая на всех уже сделала обед.
Антон откровенно не хотел идти туда. Кто бы удивился, но именно из-за Арсения Сергеевича. Он ведь тоже был здесь.
Да он, блять, постоянно здесь!
Прошло уже более двух недель с момента приезда сестры, но сам Шастун в это поверить доселе не мог. Естественно, его учитель часто был у них дома, дружбу этих двоих никто не отменял.
Но Антон не мог просто смириться. Он — это чёрствый хлеб, коим ему было очень комфортно.
Прошлое не было забыто, наоборот, поглощает с головой до сих пор. Не было и дня, когда он не вспоминал то, что было когда-то. И то, каким всё было рядом с таким сказочным Арсением. Сейчас между ними твёрдая стена, которую Шастун возвёл сам и не собирается как-то из-за неё выглядыввать.
В следующий момент дверь в комнату отворилась, и там показалась голова его учителя.
— Антон, ты идёшь? Аня скоро уходит, давай, пошли, — похоже он даже не думал о том, чтобы уйти. Ждал.
Да блять
Тихо матерясь про себя, ученик вышел из комнаты, стараясь не пересекаться взглядом с мужчиной и именно поэтому быстро проскочил на кухню.
— Ну наконец, Тош! — Анеля поцеловала его в щёку, после также и Арсения, который шёл следом. — Всё, мальчики, я побежала, еда тёплая, не скучайте! — с этими словами она шустро оделась в коридоре и вышла из квартиры, закрыв на один оборот ключом после.
Антон стоял в полном неосознании произошедшего, но быстро отомрел и сел за стол. Попов сделал тоже самое.
Если младший уткнулся в тарелку и еле-еле кушал суп, который никак в него не лез, то старший в упор за ним наблюдал, думая о чём-то своём.
— Не смотрите так! — не выдержал он и слабо кинул ложку в почти полную тарелку.
— Как «так»? — Арсений улыбнулся, смотря на такого насупившегося ребёнка.
— Действительно, блять! —ученик сам удивился своим словам, ведь хотел вообще промолчать.
— Антош.. — на учителя опустился заплывчатый взгляд после этого огласа. Никогда Антон себе не признается в том, что ему становится даже спокойней, когда его так называют. Но он сам сейчас не сильно это осознавал. — Ну хочешь поговорим о чём-нибудь? Чем ты сейчас любишь заниматься?
Он серьёзно что ли?..
Шастун выгнул бровь, молча встал, поставил тарелку в раковину и направился прочь из кухни.
— Хватит, — только это тихо сказал он, но точно был услышан.
Арсений упал головой на руки.
×××
Следующий день встретил людей проливным дождём и пасмурным небом. Антон, просыпаясь, уловил такое блаженство, будто в нём заиграла музыка.
Как же. Он. Любил. Эту погоду.
С кухни слышалось копошение Арсения Сергеевича, но даже на нём сильно он сейчас не зацикливался. Шастун забежал на эту самую кухню, быстро плеснул водой в лицо, схватил кусок хлеба и радостный убежал на балкон. Да, в одной белой футболке, что на нём висела. И да, в одних серых пижамных штанах, босиком.
Он вздохнул полной грудью, закрыл глаза и был готов рассыпаться, как все эти вечные капли дождя, что каждый раз разбивались о карнизы домов.
Он не знал сколько времени прошло, но в какой-то момент почувствовал, что на плечи опустились тёплое и мягкое покрывало. Антон даже не дёрнулся, но голову всё же повернул, встречаясь с голубыми глазами напротив.
Его сбил с толку этот порыв учителя. А может, он просто сделал как должное? Кто отменяет то, что ему может быть всё равно..
Да блять, ему должно быть всё равно! Должно, тупой ты кретин..
Антон поджал губы, так ничего и не сказав, и отвернулся на просторы неба, выглядывающего из-за крыш многоэтажек.
Через пару минут послышался звук прикрытой двери балкона.
Ушёл.
Сам Шастун тоже рад был бы уйти, но не совсем в том направлении.
Нет, он не был тем человеком, что мечтает о смерти. Просто эти мысли шли с ним вровень и как-то, знаете, привык что ли.. Хоть сейчас и явилась Анеля, словно рассеяв часть той густой темноты, что обволакивала его разум много лет. Но только лишь часть.
Где-то на задворках сознания мелькал Арсений, чёрт бы его побрал, Сергеевич. Как же его тянуло к этому человеку. Неимоверно, тягуче и очень больно. Но он сам противился этому, руками и ногами цепляясь за все балки, а его всё тянет и тянет!
Медленно Антон шествовал в свою комнату. Словно в бреду, он открыл самый нижний ящик стола и поднял стопку листов. Старое и пыльное лезвие мелькнуло, приковывая взгляд. Взяв его, он аккуратно повернул в руках, рассматривая. Ужасные воспоминания накатили с головой.
Ему было всего четырнадцать. Зачем он повёлся на этом? На мимолётном, но, оказывается, таком желанном. Купил какую-то случайную бритву. Разобрал. Лезвие словно околдавало его, а рука с ним уже тянулась к бедренной части ноги.
Взмах. Острая боль. Маленький вскрик, а после несдерживаемые слёзы.
Вроде столько времени прошло, ему уже семнадцать, всего два года назад он закинул эту затею, пытаясь оклематься.
Но сейчас всё резко перестало иметь смысл, а ноги понесли его в ванную, в которой дверь сразу же была закрыта на щеколду.
Шастун сел на бортик ванны, медленно спустил штаны, оголяя бедро. Старые рубцы виднелись, давая ему мысленную пощёчину.
Он поднёс лезвие к зажитому месту и рука вмиг замерла на месте. Сердце бешено колотилось в груди, но даже это не помогало ему отвлечься.
Столько лет прошло, а всё боюсь. Тряпка!
Резкий взмах, кожа в момент распоролась, кровь сразу испачкала боксёры и ванну.
— Блять! — не сдержал он небольшого вскрика, пытаясь немного отдышаться. Такая привычная боль застала его в расплох.
Через какое-то время послышались шаги.
— Антон, у тебя там всё хорошо? — приятный голос Арсения разбил вакуум в голове ученика, словно разбудив его.
— Всё прекрасно! — попытался сказать он ровно и, вроде как, это получилось.
Осознание ситуации нахлынуло, как ведро ледяной воды. Резкая ненависть к себе закипела внутри и рука сама сделала ещё два взмаха, а боль уже казалась правильной.
Антон чуть было не упал в ванну, но ухватился за раковину и стиральную машину. Еле как встав, он добрёл до навесного шкафчика, в котором всегда были медикаменты на всякий случай.
Не окончательный же я придурок, чтобы не подумать о таком заранее. Учусь на ошибках.
Он нащупал какую-то небольшую тряпку, намочил её и медленно провёл по кровоточащим порезам, чтобы хоть как-то смыть кровь. Перикись пошла в дело, отчего он сдавленно зашипел. Наложив первый попавшийся бинт, он аккуратно надел одежду, убрал всё по местам, проверил на пятна саму ванну и, убедившись, что всё точно убрано, наконец вышел оттуда.
В тот день Арсений прекрасно заметил, что его ученик хромает.