5 часть
Они подъехали к дому бабушки — старенький кирпичный дом с облупленным фасадом и кривым забором. На крыльце уже суетилась родня: тёти, дяди, кузены. Шум, запах еды, визгливые голоса женщин и гудение телевизора из открытого окна.
— Ну всё... цирк приехал, — пробормотал Феликс, вылезая из машины и закуривая прямо на ходу.
— Серьёзно? Перед бабушкой? — хмыкнул Хёнджин.
— Да она сама по молодости курила, — лениво бросил Феликс, стряхнув пепел. — Так что не притворяйся, хёён. Тут тебя ничем не удивишь.
На крыльцо выбежала тётка с завивающимися волосами:
— Феликс! Ну наконец-то! Господи, как вырос! Красавчик какой! Почему такой худой? Ты ж совсем кожу да кости...
— Работаю много, — отрезал он спокойно. — Ем иногда. Всё нормально.
— А это кто? — заметила она Хёнджина и расплылась в фальшивой улыбке. — Ой, Хёнджин! Тебя сто лет не было!
— Привет... — натянуто улыбнулся Хёнджин.
— А вы чего вдвоём приехали? Ой... — тётка прищурилась с подозрением. — Вы что, опять как в детстве, всё вместе? Так мило. Хоть кто-то дружный в семье.
Феликс закатил глаза:
— Тётя, хватит. Не начинай вот это своё. Мы просто... приехали. Как ты просила. Всё.
Он сбросил сигарету в банку у крыльца, прошёл в дом. Хёнджин поспешил за ним.
Внутри — как всегда: запах запеканки, старые ковры, фотографии на стенах. Из кухни доносился голос бабушки:
— Кто там? Кто пришёл?!
— Ба, это я! И Хёнджин! — крикнул Феликс, проходя в комнату.
Из кухни вышла бабушка, маленькая, согбенная, но с ясными глазами:
— Боже мой... вот это да... мальчики мои... взрослые уже какие.
Феликс подошёл, осторожно обнял её за плечи.
— Привет, ба. Всё нормально. Приехали, как обещали.
— Как ты вырос... серьёзный стал... лицо не улыбается совсем, — сказала она с укором, глядя на него.
— Такой мир, ба, — мягко ответил он. — Не улыбается просто так.
Бабушка вздохнула:
— Ну ладно... пойдёмте, еда на столе.
Они прошли в зал. За столом уже сидели три тёти, пара дядь и несколько кузенов, снующих вокруг с телефонами. Вопросы посыпались сразу:
— Феликс, у тебя девушка есть?
— Почему в офис не пошёл, а фрилансишь?
— Чё за машину себе взял?
— Хёнджин, а ты когда в Америку обратно?
Феликс кивнул Хёнджину и... удивил всех.
— Так. Тихо, родня. — Его голос прозвучал спокойно, но твёрдо. — Если кто-то спросит ещё про личную жизнь или работу — я вычёркиваю его из своего завещания.
Все замолкли, а потом засмеялись.
— С ума сошёл? — хихикнула кузина.
— Ага. Но теперь вы хотя бы слушаете, — усмехнулся Феликс. — Всё хорошо. Работаю. Живу. Девушка? Может, есть, может, нет — моё дело. С машиной — тоже норм. Всё, отстаньте.
Хёнджин тихо фыркнул от смеха:
— Ты стал монстром.
— Я — гений общения с родственниками, — хмыкнул Феликс и подмигнул ему.
Бабушка только улыбнулась с лёгкой гордостью:
— Ну хоть кто-то в этой семье умеет ставить всех на место.
Они сели за стол. Шутки, еда, рассказы о "как было в девяностых" полились рекой. Феликс отвечал спокойно, но уверенно. Не грубил, не срывался, но держал границу. И все чувствовали: перед ними уже не тот мальчик.
Хёнджин смотрел на него с лёгким уважением. Этот Феликс был совсем другим. Сильным. Холодноватым — но не жестоким. Просто... выросшим.
Феликс поймал его взгляд и усмехнулся:
— Что? Думал, я тут буду молчать, как сопливый?
— Честно? Думал, что сбежишь через пятнадцать минут, — улыбнулся Хёнджин.
Феликс поднёс кружку чая:
— А вот хрен там. Я теперь взрослый. Терплю.
И тихо, чтобы слышал только Хёнджин, добавил:
— После этой херни даже жизнь с тобой под одной крышей была бы не такой уж пыткой.
Хёнджин рассмеялся.
И впервые за много лет на этом семейном сборе было не тяжело. Даже тепло.
***
После ужина и долгих разговоров бабушка махнула рукой:
— Оставайтесь ночевать, мальчики. Чего ночью кататься? Кроватей хватает.
Феликс кивнул:
— Окей, ба. Только я... на кухне посижу ещё. Проветримся.
Бабушка ушла спать первой. Хёнджин переоделся в старую футболку, сел на диван в гостиной — слушать, как Феликс гремит на кухне.
Прошло десять минут.
— Хёёён, иди сюда, — позвал Феликс хрипловатым голосом.
Хёнджин заглянул на кухню. Там Феликс сидел на табурете, на столе — початая бутылка дешёвого виски, стакан и пепельница, полная окурков.
— Серьёзно? С утра говорил "не пью", — хмыкнул Хёнджин, прислоняясь к косяку.
Феликс фыркнул:
— С утра я ещё не знал, что этот день меня заебёт. Выпьешь?
— Нет.
— Скучный ты стал, хёён... — протянул Феликс, медленно поднимая стакан к губам. Глаза мутные, в голосе вкрадчивость. — Я вот... думаю... может, я зря вообще сюда пришёл.
— Ты же сам согласился, — мягко напомнил Хёнджин.
Феликс отмахнулся:
— Потому что ты приехал. А так бы хер я сюда сунулся. Эти рожи, эти вопросы... "Когда девушка?", "Когда дети?"... да отстаньте вы, блядь...
Он хлопнул стаканом о стол, чуть пролив.
— Ты злишься?
— Нет... — Феликс усмехнулся криво. — Устал. Жить устал, играть устал... даже в семью устал. Всё — как в долбаном сериале.
Хёнджин сел напротив, сложил руки на столе.
— Ты реально сам справлялся всё это время? Один?
Феликс взглянул на него исподлобья, глаза блестели:
— А как иначе? Ты же свалил. Остальные — заняты собой. Родителей нет. Бабка — старая. Кто остался? Я. — Он выдохнул через нос. — Но, честно... хуже всего даже не это.
— А что?
— Одиночество. — Голос стал хриплым. — Когда совсем пусто. Никого. Ни брата... ни друга... просто ты... и твоя ёбаная голова, полная дерьма.
Он затянулся сигаретой, нервно стряхнул пепел.
— А потом — бах! — ты возвращаешься. Красивый, умный, взрослый... как будто времени не было. Как будто не было этих девяти лет, блядь.
Хёнджин молчал. В груди сжалось.
— Сука... — Феликс усмехнулся. — Хотел на тебя злиться, а уже не могу. Даже напившись — не могу. Пиздец.
Он провёл рукой по лицу.
— Знаешь... если б ты ещё раз исчез — я б, наверное, реально ебнулся.
— Я не исчезну, — тихо сказал Хёнджин.
Феликс посмотрел на него внимательно. Глаза покрасневшие, но взгляд — чистый, трезвый внутри.
— Правда?
— Правда.
Феликс криво усмехнулся:
— Тогда оставайся тут. На ночь. На диване. А я... а я спать пойду. Пока совсем не снесло крышу.
Он встал, пошатываясь. Хёнджин поднялся, подхватил его под локоть.
— Дойдёшь?
— Конечно, блядь. Я ж не совсем овощ, — пробормотал Феликс, опираясь на него.
Они дошли до комнаты. Феликс бросился на кровать лицом вниз.
— Хёён... — пробурчал он в подушку.
— Что?
— Спасибо... что не бросил тогда. И сейчас... тоже.
— Спи, придурок, — улыбнулся Хёнджин, укрывая его одеялом.
Феликс уже засыпал, лицо расслабилось.
— Всё равно, блядь... рад тебя видеть...
Тихо. Спокойно.
Хёнджин вышел в коридор, прикрыл дверь. На душе было странно — будто что-то давно потерянное вернулось на место.