Ветреные

— Нам не нужна лишняя комната в доме, мы можем посмотреть еще раз тот домик на Айфил-стрит. Пусть он меньше, но это более выгодное предложение. К тому же в нем меньше убираться.
— Ни за что. Мы возьмем большой дом, я обещал тебе его и он у нас будет. А лишняя комната понадобится позже, для ребенка, — отвечает Беллами, и моя голова поворачивается в его сторону.
— У нас же нет детей.
— Но скоро появятся, Кларк. К этому нужно готовиться заранее. Лучше иметь место для будущей детской, чем устраивать ремонт в спешке и лепить неказистую комнатку над гаражом, — едко отвечает мужчина, и я морщусь. Комок застревает в горле, и я отдаю себе отчет в том, что не испытываю сейчас именно таких эмоций, которые были бы характерны для женщины, чей муж спустя год брака первый раз заговорил о детях. Сейчас только страх.

Мы находимся в моем старом пикапчике, который неестественно тихо едет по дороге. Сине-зеленые отсветы перед глазами мешают сфокусировать взгляд. Отчего-то возникает чувство, что все это уже было, вспомнить не могу, как, впрочем, и думать. Все идет по заданному сценарию. Задерживаю взгляд на зеркале заднего вида: глаза прищурены и щеки пылают ярким румянцем. Меня очень трудно заставить покраснеть. Обычно я держу свои эмоции под контролем... в большинстве случаев. Данный момент — редкое исключение.

— Скоро? Ты не говорил, что хочешь ребенка скоро.
— Ну не прям сейчас, но в ближайшем будущем это все равно случится. Правильно? Я просто продумаю все наперед, — он изгибает темную бровь, слегка опуская подбородок.

Конечно, это подразумевалось само собой, когда двое людей, вступающих в брак с определенными целями создать семью и естественно включающем детей, строят планы относительно самих этих детей. «Но это моя семья, и плевать хотелось на обычные стандарты. Такие вещи нужно обговаривать вдвоем!» Он фыркнул, глядя на мое недовольство. «Он фыркнул!? Серьезно?!»

— Кларк, расслабься, я не заставляю его делать прямо сейчас, хотя был бы очень даже не против попытаться. Но это необязательно. И вообще, не меняй тему, хотя по твоему лицу я вижу, что именно это ты и собираешься сделать. Дом первый в очереди. И самый-самый лучший дом. Мы больше не будем жить с твоими родителями, теперь ты — моя семья, и я буду заботиться о тебе. Я точно в состояние купить нам дом такой, какой мы хотим, — упрямо заявил муж, возвращая свое бесценное внимание дороге. Меня так и подмывало еще пройтись по теме ребенка, но он знает, чем зацепить.

— Даже если ты потратишь весь свой грант, у нас все равно не хватает. Я не хочу, чтобы ты тащил все на себе один. Почему ты так не хочешь, чтобы папа немного одолжил нам? Он любит нас и хочет помочь. Это же гораздо выгоднее, чем брать заем в банке. Не знаю, заметил ли ты это или нет, но мы не в состоянии выплачивать его — я безработная до сих пор, а ты должен продолжать учебу и, наконец, получить свою ученую степень. Нам нужна помощь!

Кофейный глаза застыли на моем лице. Беллами нахмурил сердито лоб, но все равно обиженно поджал губы.

— Мы не будем занимать деньги у твоего отца. И точка. Джейк уже и так слишком много для меня сделал, я не уверен, что хоть когда-нибудь смогу с ним расплатиться даже за это. О его помощи не может быть и речи.
— Ты невероятно упрямый! Папа никогда бы ничего не потребовал взамен, он бы только поддержал твою идею о вместительном доме, особенно с «дополнительной» будущей детской, — я сделала пальцами в воздухе кавычки, неосознанно копирую позу мужа.
— Я сказал, разговор закрыт. Мы найдем другое решение, — отрезал брюнет, прибавляя газу.
— Ты уверен, что делаешь это из-за большой любви ко мне, а не к своему огромному мужскому самолюбию? Потому что у тебя все продумано на десять шагов вперед. Но знаешь чего здесь не хватает, — ткнула себя в грудь пальцем, — моего мнения. Это же так тяжело: сначала обсудить со мной, прежде чем что-то делать? Или НЕ делать, как в этом случае.

Беллами с шипением пропустил воздух сквозь стиснутые зубы, почти с таким же звуком, что издало в этот же момент радио. Папочка почувствовал, что про него вспомнили! Я крутанула колесико на устройстве, выходя на связь.

— Как вы, детки? Внимательны? Мы сворачиваем на северное шоссе. Рей говорит, что он скоро опустится. Я подумал, может, стоит его опередить? Будет время подготовить Скайлер, — весело забормотал старший представитель семейства Гриффин, но даже его воодушевляющая трескотня не смогла снизить напряжение в машине. Пошел дождь, еще сильнее сгущая тучи над нами. Или только мне так показалось? Потому что я чувствовала растущее в геометрической прогрессии раздражение.

Беллами, продолжая меня сверлить недовольным взглядом, старался совладать с собой. Я быстро бросив отцу: «Лучше не стоит, пап, придерживайся курса», — наклонилась к нему, придерживая пальцем микрофон, и тихо прошептала:

— Неужели это так сложно?

Блейк нахмурился, слегка закатив глаза.

— Я всегда очень внимателен к тебе, именно поэтому знаю, что ты в таких вещах не разбираешься. И просто не хочу усложнять тебе лишний раз жизнь. Мои мотивы чисты и невинны, не веришь? — С полуулыбкой отозвался он. Я возмущенно открыла рот, когда на радио загорелась невысокая красная диаграмма, возвещающая о том, что папа дал свой ответ, но громкости было недостаточно, и его никто не расслышал. Да и сейчас мне скорее хотелось положить руку на кудрявую головушку и дернуть за пару совершенно непослушных темных прядей. «Так значит, по его мнению, я совершенно ничего не умею делать?»

— Значит, я в таких вещах не разбираюсь, да?
— Мне пора научиться контролировать свой язык, — буркнул он для себя со вздохом, оборачиваясь ко мне. У меня появилась необходимая потребность оказаться в скорейшем времени на свежем воздухе, хорошо хоть, что уже почти приехали. — Я не это имел в виду. Просто не так выразился — тебе это не интересно. Вот и все.
— О, так значит я еще и пофигистка. Спасибо, милый, — огрызнулась в ответ, откидывая голову на неудобный подголовник кресла.
— Ты можешь хоть минуту не придираться к словам? И знаешь, наверное, нам лучше просто помолчать.
— Прекрасно!
— Отлично!
— Вот и поговорили, — тихо пробурчала, отворачиваясь к окну.
— Что он делает? — произнес мужчина удивленно-встревоженным тоном через минуту, и я даже решила, что это стоит моего внимания. Медленно повернула голову, брюнет наклонился к рулю и выглядывал что-то в мокрых узорах за стеклом. Найти предмет его волнения не составило труда. Я потянулась, чтобы вновь включить радио, но Беллами выхватил у меня рупор раньше.
— Шеф, что вы творите? — осторожно спросил он, и на секунду воцарилось молчание. Пока папин джип продолжал удалятся от основной колоны на восток к практически осевшему на землю торнадо.
— Я все-таки решился зайти спереди, но этот малыш быстро набирает обороты, — отозвался Джейк, и я уловила взволнованность в его обычно раздражающе веселом голосе.
— Живо разворачивайся, пап, он почти возле шоссе. Тебя снесет!
— Кларк, я знаю, что делаю, и уверен, что еще успею проскочить, так что не волнуйся за своего старика, — по связи донеслось, как его двигатель загудел сильнее. Он еще и скорости прибавил, совсем того! Беллами переключил станцию, связываясь с Рейвен, чтобы узнать последнюю сводку.
— Он набирает скорость, пусть Джейк валит и поживее оттуда. Мы зайдем сбоку и ... ребят? — ее голос дрогнул и исчез в пугающем белом шуме. Как по команде, мы с Беллами переглянулись, прежде чем обратить внимание на темно-серый горизонт, чтобы увидеть как на другой стороне поля красный джип отца останавливается, попав в ловушку из обломков. Внушительный ствол дерева подпер машину сзади, а впереди только огромный ветряной столб. Я вцепилась в радио, выкрикивая что-то на частоте Джейка Гриффина, но слышала лишь не прекращавшиеся помехи.

Белл сжал мою руку, отбирая рупор, и нехотя я заглянула ему в глаза. «О Боже...»

— Помехи, — кричу ему, пытаясь что-то расслышать.
— Это ветер, — слышится в ответ, но мне трудно сосредоточится. Мой взгляд устремлен туда вдаль, где красненькая машинка, в которой я училась водить, взмывает в воздух, навстречу бушующему урагану, а затем, словно обиженный ребенок, смерч откидывает ее в сторону, вызывая желто-белый всполох света. Помехи заглушает что-то новое и такое же раздражающее слух. Пронзительный крик. С ужасом понимаю, что он исходит из моего рта. Больше напоминает вой раненного волка, который только что лишился своей стаи.


Я прикусываю уголок подушки, заглушая свой собственный крик, и заставляю себя просто дышать. «Дышать. Проснуться. Жить», - простые команды, о которых приходится напоминать себе каждый раз, когда меня настигает очередной кошмар. «Папа... не удивительно, что в годовщину его смерти, именно он стал моим сегодняшним персональным наказанием. +1 к проступкам Кларк Гриффин. Пять лет твержу себе, что это просто несчастный случай, но черта с два это является правдой. Я могла его переубедить, мне ничего не стоило чуть более упорно настоять на своем, если бы я не была занята другим своим эгоистичным спором. Он мог бы сейчас быть с нами. Я могла его спасти, но не сделала этого. Теперь мне жить с этим».

Запрокидываю голову назад, ощущая легкий ветерок от движения и прохладу на влажной щеке. Благо, что сейчас никто не стал свидетелем моей маленькой слабости, потому что так мои слезы останутся в секрете, а секреты — это хорошо, они делают тебя частью чего-то особенного. Но обычно после таких моментов, наступает понимание, что в этом мире мой лимит жалости к себе давно исчерпан. Что иронично, сегодняшний день особенно ценится тем, что мне не нужно притворяться, и я могу порадоваться такой редкой возможности грустить по-настоящему, открыто. Моя жизнь — сплошной каламбур.

Мама заявляется ко мне в комнату в начале восьмого и совсем не в мягкой форме намекает, чтобы я быстрее шевелила задницей, иначе она поедет на кладбище без меня, потому что после обеда ей нужно будет идти на работу. Как стоило заметить, ее манеры не стали лучше, поэтому излив на меня свое негодование, она громко хлопнула дверью. «И кто из нас ведет себя как ребенок? Отлично, поиграю по ее правилам. До поры до времени...»

Утро выдалось теплым, на небе и намека на облачка нет, а разряженный воздух обжигает кожу, оставляя свои невидимые Оклахомские следы, и я удивляюсь, насколько матушка-природа может быть многогранной. В день смерти отца, само небо оплакивало его потерю, а земля жаждала уничтожить все живое, прибегнув к помощи старого доброго атмосферного давления. А сегодня... тишина. Ее стоит бояться не меньше.

Красновато-серое надгробие из мраморной крошки, которое установили почти через год после похорон, немного потеряло свой первозданный вид, но все еще оставалось таким же внушительным. Это раздражает: каким образом кусок камня с именем сможет заменить человека, непонятно, и все равно мы здесь, приносим цветы, отпускаем молчаливую молитву в том месте, где отец даже никогда не был. Вот что значит притворятся нормальными.

Мама тяжело вздыхает и наклоняется над могилой, кладя кроваво-красную розу на поблескивающую от росы изумрудную траву. Я чуть сильнее положенного сжимаю стебель лилии, ожидая своей очереди. Мне не по себе. Такое ощущение, словно земля проседает подомной, пытаясь впитать в себя — на самом деле это мое же чувство вины желает похоронить меня здесь. «Мне следовало приехать раньше».

Эбби тихонько всхлипывает, приседая на колени, она поворачивает ко мне темную голову. Немного укоризнененая улыбка мелькает на ее губах, контрастируя с покрасневшими увлажнившимися глазами. Или... да, определенно презрение, читается на ее лице.

— Знаешь, я часто здесь бываю, в отличие от остальных.
— Знаю, а я совсем не часто, так что лучше не продолжай. Заставить чувствовать меня еще хуже, чем сейчас — у тебя все равно не получится.
— Кларк, я не обвиняю тебя, — я наклонила голову, выгнув бровь дугой. «Ох, правда что ли?» — Может, немного. Мы все имеем на это право. Как и ты имела право на свой отгул. Мы все совершали поступки, за которые отказываемся нести последствия, — нравоучительно произнесла женщина, испепеляя своей мнимой мудростью в глазах, как и всегда. Но в ее обычно уверенном голосе прозвучало слишком непозволительно много грусти. Мы почти у грани сочувствия, а ее никак нельзя пересекать.

Я прислонилась к соседскому надгробию, перенося вес с одной ноги на другую, и скрепила руки в замок на груди, все еще удерживая тоненький стебель. «Надеюсь, этот Джек Ричардс не против, что я отнеслась к его мемориалу без должного уважения, впрочем, это и не важно, он все равно мертв». Подняла недовольный взгляд на мать.

— Это ты сейчас себя пытаешься оправдать? За то, что предала любовь отца и решила выскочить замуж? Потому что может мне и есть перед кем быть виноватой, но я несу ответственность за свои действия. Даже во сто крат больше, чем полагается. И не только за свои.

Она расстроенно поджала губы, дыша негодованием.

— Только он об этом не знает. И за это тоже придется нести ответ тебе, раз уж выбрала этот путь, так что даже не пытайся перевести стрелки на меня. Господи, как у меня могла вырасти такая лицемерная дочь? Джейк бы пришел в ужас.

«Здорово, мамочка сегодня в ударе».

— У меня был твой отличный пример, мам. И поверь, папа всегда знал какая я, как и Беллами. Они принимали это. А знаешь почему? Потому что им было не все равно на меня, в отличие от тебя. Только ты хотела, чтобы я была кем-то лучшим и кем-то другим. Извини, что я такое разочарование в твоей жизни, — зло выпалила я, сжимая до боли кулаки, еще секунду и меня начнет трясти. Эбби просто покачала головой и, задержав руку на крае мраморной плиты, двинулась прочь.
— Я надеюсь, твой жених любит тебя так же как отец или Беллами. Потому что если тебя не любить достаточно сильно, переносить тебя просто невозможно. Мне пора на работу. Побудь здесь, хотя бы ради уважения к отцу, — тихо произнесла она, сиплым тоненьким голоском.

Мне стало тошно от самой себя, и я мысленно согласилась с мамой. В груди расплескивалась старая детская обида, но пора бы уже вспомнить, что я давно не ребенок. Мне нужно полюбить саму себя для начала. Женщина перекинула толстую косу через плечо, все еще надеясь, что я скажу что-то в ответ. «Не скажу. Мне нечего возразить».

Молча подошла к надгробию и опустила взгляд на лилию у себя в руке: белый цветок с желтыми прожилками раскрыл свои лепестки в пяти разных направлениях, как и подобает дикому экзотическому цветку, а чуть ниже, представляя собой печальное зрелище — нераскрывшийся зеленоватый бутончик, которому уже никогда не хватит сил распуститься. Я осторожно отломила малыша от основного стебля и возложила внушительный благоухающий цветок рядом с маминой розой, и в полуметре от него, оставила маленький бутончик на траве, в месте, где ничего не было. Эбби наблюдала за мной печальными карими глазами и вдруг резко опустила их к земле, чтобы я не увидела, как они покраснели. Бесполезно: ее выражение лица могло говорить о чувствах лучше слов. Закусила нижнюю губу, чтобы та перестала предательски дрожать, и даже выдавила из себя улыбку. Еще одно жалкое зрелище, наверняка.

— Это еще не конец, милая, — сочувствующе вставила она.
— Нет, это как раз конец, — я сглотнула, на секунду прикрыв глаза. «Для меня уже давно все кончено». — И мам, не думай, я не осуждаю твое желание быть счастливой. Папа был бы рад этому. Мне просто трудно смирится с этим, но я постараюсь. Вам с Кейном повезло, с этим стоит считаться. Извини, хорошо?

Она слабо улыбнулась, отчего под глазами залегли лучики морщинок, делая ее только лучше. Я уже и забыла, чтобы на мамином лице было что-то кроме злобы и грусти, поэтому стала забывать, насколько она эффектная женщина.

— Осторожней, дорогая, иначе я решу, что ты, наконец, взрослеешь, — а затем без лишних слов, брюнетка развернулась и ушла. Так даже лучше, наконец, я могу побыть одна.

Конечно, верить в то, что где-то здесь может быть дух моего отца мне бы хотелось, но знать, что он наблюдал за всеми моими падениями в жизни — не самая лучшая перспектива. Он бы точно не был в восторге, узнай, что стало с его девочкой, которая любила высаживать цветы на заднем саду и ездить с ним на самые опасные в мире поездки. Хотя, пожалуй, большим сюрпризом это бы не стало. Правда, при моем-то детстве?

Присела на прохладную траву, даже не волнуясь о том, во что после этого превратится мое черное платье, и устремила взгляд на красновато-серый камень с красивой надписью «Любимый муж и отец». Не знаю, чего я ожидала от этого дня, но точно чего-то большего. Воспитание ученого, физика-испытателя во мне твердило, что сверхъественный мир — просто плод воображение фанатиков, но любящая дочь хотела получить хоть какой-нибудь знак. «Полтергейсты на кладбище же бывают?»

— Какая глупость, — пробурчала, осторожно поднимаясь на ноги и энергично, отряхивая свой зад.
— Не соглашусь с этим, — донеслось сзади. «Просто замечательно». Я не стала оборачиваться, скорее физически ощущая приближение Беллами, чем слыша его шаги.
— Это не нормально, что я не хочу разговаривать с куском гранита?
— Ты можешь молчать сколько угодно. Это твое дело, — Белл поравнялся со мной, и я все же бросила осторожный взгляд в его сторону. Сдержаться от едкого комментария было невозможно.
— Шорты и майка? Ты на пробежку вышел что ли? — образ портила только красная бейсболка, если здесь вообще реально было хоть что-то испортить. Он смотрел прямо перед собой, но по лицу поползла затейливая ухмылка.
— Это лучше чем наряд Паучихи Шарлотты. Какой смысл надевать костюм на поминки, если я не доставал его даже на похороны?
— Хоть это звучит логично, но выглядит очень небрежно. Ты же не на вечеринку на пляже собрался, — ответила, слегка сморщив носик. Стоит чаще себе напоминать, что на это у меня прав не больше, чем у сторожа на этом самом кладбище, а может и меньше.

Брюнет безразлично пожал плечами.

— Как сказать. У меня выходной, и я заскочил к своему старому другу, чтобы рассказать ему, как прошел мой день. По крайней мере, он точно меня выслушает.

На сердце стало тяжело. Брови низко опустились, показывая все мое негодование от этого.

— По-твоему это смешно?

Его глаза превратились в щелки, сквозь которые проглядывали черные огоньки. Если бы взглядом можно было сжигать людей, то я бы уже была как одно из тех горящих чучел, что сжигает ежегодно футбольная команда в честь начала нового сезона.

— Смешно? Это чертовски невыносимо грустно. Это самое паршивое, что есть в моей жизни. А ведь в ней, ты знаешь, было и так не мало дерьма, потому что мне никогда не получить ответа, — он вздохнул, беря себя под контроль. «Йогой что ли занялся?» — Но к этому привыкаешь. Главное пытаться. И сегодня день Джейка: слишком большая честь, Принцесса, тратить его на ругань с тобой. Нам нужен мир. Хотя бы на время.
— Это было как раз тем, что я собиралась предложить. Ты можешь меня ненавидеть, как хочешь, твое право, но у нас есть общие друзья. И Тав. Я не хочу заканчивать все на плохой ноте. Потерпи меня еще шесть дней и все. Если мы будем ссориться без конца, это плохо отразится и на них.

Беллами задержал на пару секунд на мне задумчивый взгляд, почесывая подбородок.

— Хорошо, — кивнул он и, как ни в чем не бывало, потянулся за спортивным потрепанным рюкзаком на плече. «Я удивленно подняла брови. Вот так легко?»
— Хорошо?
— Ну, да. Я согласен с твоим предложением, а ты, по-видимому, этому не рада, — ухмыльнулся мужчина, вытаскивая коричневую подстилку и расстилая ее прямо на земле. «Он решил устроить пикник на кладбище? По одному шокирующему факту в минуту, пожалуйста!»
— Нет, я рада, в смысле, просто не ожидала, что ты так легко согласишься. Думала, что хотя бы получу еще одну обвинительную речь и... Боже, что ты делаешь? — Беллами уселся на подстилку, скрещивая ноги, он вытащил пачку крекеров из кармана и маленький термос.

Мужчина посмотрел на меня снизу вверх, и на губах появилась улыбка, отличающаяся от остальных. Настоящая.

— Как бы мне не нравилось воевать с тобой, но от всего можно устать. И как ты сказала, шесть дней всего. За это время я могу придумать не одну обвинительную речь, достойную Пулитцеровской премии, но на самом деле, просто не хочу тратить время. Я перегорел, Кларк, — он протянул мне пачку крекеров. — Печеньку хочешь?

Обхватила себя руками, немного выпятив губу.

«Перегорел?! И что это должно значит, электрик недоделанный?» Странное чувство, будто кто-то ткнул в меня сотней иголок, появилось где-то в области желудка, наверное, гастрит дает о себе знать. Покачала головой, все еще осторожно поглядывая на веснушчатого обладателя темных кудрей, который, формально, являлся моими мужем. Простите, перегоревшим мужем.

— Как хочешь, — пробормотал он, засовывая руку в пакет и хихикая над чем-то своим. — Твое молчание говорит о том, что ты неудовлетворенна, это я знаю точно, и вкупе с насупившимися бровями, можно сделать вывод, что ты расстроена из-за моих слов. Позволь узнать, с чем именно ты не согласна?

Я откинула завившуюся светлую прядь назад, вздергивая подбородок.

— Ничего подобного. Тебе показалось.

С кривой ухмылкой, Беллами наградил меня очень выразительным взглядом.

— Если ты не хочешь ссориться, даю подсказку: попробуй не врать.
— Это правда. Мои повадки могли и поменяться. Я сильно изменилась за последние годы, — уверенно заявила, гордясь своим твердым голосом. «Так и надо. Так держать. С таким профессиональным враньем мне можно идти в президенты, ага».

Блейк усмехнулся, оглядывая меня с головы до пят очень внимательно.

— Да вижу. Ты грудь, что ли увеличила?
— Что? Нет, она сама... — я прижала кулаки в груди, делая такой необходимый вздох, пока парень явно забавлялся моей реакцией. «Можно подумать, мне снова семнадцать!» — Да, молодец, хорошая попытка.
— Попытка? Это точно попадание, Принцесса, — он поднял ладони, показывая, что чист, а затем протянул мне термос. — Примирительный кофе?

Возникла заминка. «Это плохая идея», — шепнул мой внутренний голос, и наверняка, замешательство отразилось на лице, потому что темно-карие глаза Белла слегка расширились. Сглотнув, все же взяла термос, вновь прокрутив в голове его слова. «Шесть дней всего... Я не хочу тратить время. Я перегорел Кларк». «Он двинулся дальше. Может нам и в правду удастся наладить отношения, если их не будет обременять ненависть? Или любовь. Хотела бы и я перегореть».

— Пикники на кладбище, здорово! Что ж, примирительный кофе, так примирительный кофе, — пробурчала, неловко покачиваясь на каблуках. Белл подвинулся, оставляя место для меня на подстилке, и спустя еще несколько секунд колебание, я присела рядом, слишком остро ощущая какой жар исходит от его тела. Это странно, раньше он всегда казался слишком холодным. Его плечо случайно задело мое, и мужчина дернулся, наклоняя корпус вниз, пока взгляд блуждал по отцовскому надгробию.
— Он не забыт. Я до сих пор у него в долгу. Мне его не вернуть, но главное пытаться, — длинные пальцы впились в землю рядом с моей ногой, а хрипы в бархатном голосе почти вызвали желание обнять его в утешении. — Когда Скайлер сработает, она получит его имя. Джейка Гриффина.

Робкая улыбка возникла на моих губах, когда брюнет вновь взглянул на меня. Надеюсь, он прочел благодарность в моих глазах.

— Папа не ошибся в тебе. Может, идея приютить вас с Тав у нас была не такой уж плохой. Вы тоже часть семьи. Так что думаю, Джейк был бы не против, если бы ваша фамилия тоже значилась. Это будет справедливо.

«Странно, но именно в это мгновение, мне показалось, что отец действительно где-то совсем рядом. Я почти чувствую это».

Сделала глоток кофе из крышечки и едва ли не подавилась от противной горькой жижи.

— О Господи, что за гадость? — я закашлялась, отмечая, что Беллами уже не в силах сдержать смех.
— Только Тав это не говори. Она из-за беременности особенно плохо переносит критику по поводу ее готовки. Салфетками кидается, драться лезет. Просто молча наслаждайся.
— Ей нужно запретить это делать, пока кто-нибудь не отравился, — у меня весь рот был набит черной гущей. Видимо, девушка решила сделать напиток с ОЧЕНЬ насыщенным вкусом.
— Попробовала бы то, что она готовит на ужин обычно, кофе показался бы тебе наслаждением, — усмехнулся брюнет. — От голодной смерти спасает только это, — он повертел крекер в руках, прежде чем вновь предложить его мне. Вырвала его из рук, желая скорее перебить ужасный привкус, запихивая печенку в рот целиком, как хомячок. Пункт «Не ударить в грязь лицом перед бывшим» в моем списке вещей, которые не должны были произойти по возвращению домой, можно смело вычеркивать.

Кофейные глаза внимательно наблюдали за мной, с веселыми искорками и мальчишеской улыбкой, от которой появилась моя любимая ямочка, совершенно преобразила мужчину. Как и в случае с мамой, мне давно не приходилось видеть его довольным, стала забывать, как влюбилась в этого неотразимого парнишку с развитыми мозгами и плохими манерами... «Стоп Кларк, не пора ли подумать о Финне сейчас? Ты собираешься замуж. Вспомни. Он тоже мил с его... карими глазами, верно? Точно, только более темные и менее выразительные. В глазах Беллами живет его душа, а где прячет свою Финн?»

Я тряхнула головой, отгоняя от себя странные мысли, и вновь улыбнулась.

— Почему ты не готовишь себе сам? Ты же это делаешь лучше всех. Жизнь на крекерах — не сахар.
— Нет, лучше я буду питаться этим, — резко нахмурившись, ответил Беллами на мой оживленный тон. Я скопировала его выражение.
— Мучить себя? Конечно, это самое верное решение в твоей жизни. И что твои подружки не готовят? — кислота в моем голосе могла быть воспринята как искренний интерес, но даже я в это не верила. Беллами распрямил плечи, устремляя взгляд в небо.
— Нечего им делать на кухне. Октавия бесится, когда кто-то с утра выходит из моей спальни, на кухне она бы их просто поубивала. Это ее территория, и я буду наслаждаться каждым тошнотворным обедом, что она приготовит. Кто знает, сколько их еще будет.

Я по-новому взглянула на остаток вязкой кофейной жидкости в руке, как на символ заботы о брате. Символ настоящей любви. Насколько мне известно, Октавия с Линкольном пока живут в доме Беллами. В доме, который он купил для меня. С моей старой спальней и кухней, которую сама же и обустраивала. Представить, что какие-то девки вытаптывают ковры, что мы выбирали, и продавливают мою кровать, слишком сильный удар, но я старалась об этом не думать. Спасибо, что моя кухня осталась незамаранной, и утешало то, что именно там он получал настоящую заботу от сестры. Пока.

— Она никогда не вычеркнет тебя из своей жизни, Белл. Это невозможно. Ты столько для нее сделал.

Он усмехнулся, заправляя выпавшие пряди волос со лба обратно под бейсболку.

— Наверное, если бы это сказал кто-нибудь другой, я бы даже в это поверил. Хорошее быстро забывается, не правда ли, Кларк?

Я выдержала его осуждающий взгляд, не позволив ни одной мышце на лице выйти из-под контроля. «А еще секунду назад мне казалось, что мы пришли к пониманию. Глупость. После того, что мы прошли, о каком вообще понимании может идти речь?» И все же, я сочувствую ему, не жалею, именно сочувствую. Я прекрасно знаю, как он себя сейчас ощущает.

Солнечные лучики играют на моих волосах, придавая им золотистый оттенок, неожиданно возникшие облака разбавили идеальную голубизну неба, и теперь я с уверенностью могу сказать, что этот день удался. Мне хочется удержать это мгновение подольше.

Неловко откидываюсь назад, опираясь на локти, и отбираю обратно термос.

— Знаешь, я думаю, что мне нужно еще кофе, такие разговоры легче даются, когда мозги прочищены.

Мужчина покачал головой, втягивая воздух через нос, широко раздувая ноздри.

— Только не увлекайся. У всего есть последствия, а особенно у того, что готовит Тав.

Я улыбнулась, на этот раз острые углы сгладить удалось, вопрос только: надолго ли?

Рядом с Беллами время всегда пробегало незаметно, и я удивленно отметила про себя, что даже сейчас ничего не изменилось. Солнце успело перебраться на другую половину неба, а причудливые формы пушистых облаков превратились в неказистые серые сгустки туч, а мы продолжали сидеть возле могилы моего отца и, что действительно было важно, мы отдавали ему свое почтение. Вспоминая прошлое. Это действительно был героический шаг, но разве отец этого не заслуживал?

— Я серьезно думал, что Джейк меня вышвырнет за шкирку на улицу, а тебя запрет где-нибудь в подвале, лишь бы мы больше не виделись. Удивительно. Что он мне даже не врезал.
— Это было больше ожидаемо от Эбби, а не от Джейка. Мне кажется, он даже не удивился тогда. Ему больше не нужно было выбирать кого-то из нас, он мог любить нас обоих, — оживленно пробормотала я, обхватив себя руками. Беллами что-то хмыкнул, и мне пришлось повернуть голову к нему и встретится с усталым взглядом темных глаз. — Что?
— Детская ревность у тебя так и не прошла? Это же идиотизм, ты всегда была для него маленькой Принцессой. Как бы я не старался ему нравиться, он все равно мной так не дорожил, как тобой, но ты этого не хотела замечать. Почему?

Я нахмурилась, утыкаясь взглядом в землю рядом с надгробием. Может мы и выросли, но вот повзрослели ли?

— Потому что когда ты пришел, у него уже была я, а он все равно выбрал тебя. Ему не было достаточно дочери, и он взял себе еще сына, которого никогда не было. Теперь я могу понять, почему он это сделал. Мне кажется, это лучший поступок в его жизни, — задумчиво произнесла я, позволяя мрачным мыслям затягивать меня в трясину.
«Борись»

Беллами наклонился, сгрудив плечи; на его лице отразилось недоумение.

— Что ты имеешь в виду?

Я затрясла головой и осторожно поднялась на ноги. Кровь прилила к стопам, вызывая легкое покалывание, но с каждой секундой оно все нарастало. «Как же долго мы тут просидели». Беллами поднялся за мной.

— Ничего, просто ... мне идти нужно, семейный ужин, принятие Маркуса в семью и очередные мамины упреки, как обычно, не хочу это пропустить, — затараторила я, ощущая, что он еще хочет что-то сказать: «Молчи, пожалуйста, молчи». К счастью, брюнет кивнул, натянув на себя маску безразличия, для больше эффекта не хватало только наплевательского пожатия плечами, но он этого не сделал. За три года, у него почти получилось скрывать от меня свои эмоции.
— Тебя подвезти?
— Там моя машина. Моя съемная машина, конечно же, ведь пикапа-то нет, он давно сломан, — я неловко похрустела костяшками пальцев, под его внимательным взглядом. — И кажется это не особо важная информация, но теперь тебе не придется беспокоиться, что я пойду пешком с кладбища, потому что я поеду. Пожалуй это и сделаю, ты же знаешь мою маму, она взбесится, если я опоздаю на что-то, что она запланирует. Я же не самоубийца, — «Я, правда, выдала такое огромное предложение, даже не переводя дыхания?» «Врушка», — укоризненно произнес предатель в моей голове.

Беллами кивнул, даже почти не прибегая к своему знаменитому прищуренному взгляду.

— Хорошо, увидимся?
— Конечно, ты же живешь с Тав, она приглашала зайти, ... если ты не будешь против.
— Только предупреди заранее, вдруг я буду не один, — нанес удар ниже пояса с ухмылочкой он. — И там еще остались твои вещи, можешь их забрать.

Это привлекло мое внимание.

— Почему ты не отдал их Эбби?

Заминка Беллами перед ответом и была пояснением.

— Рассчитывал, что ты захочешь их забрать сама. Ты же не любишь, чтобы кто-то рылся в твоих вещах, — его глаза потемнели, когда он поднял их к моему лицу. — И я наделся, что так можно будет заманить тебя обратно, когда это имело еще для меня значение.

Я сглотнула, облизнув пересохшие губы.

«Пора с этим заканчивать».

— Это был хороший план, моя вина, что он не сработал, тогда,... но я все же могу забрать их теперь. Только чуть позже, потому что сейчас...
— Да, тебе нужно в гнездышко к Гриффинам на мамин ужин, я помню, — перебил он, все еще подозрительно улыбаясь.
— Точно! — «Класс, в моих туфлях земли больше, чем в маминой клумбе». Блейк протяжно хмыкнул, привлекая себе. — Эм, что?
— Идти... туда, сейчас — он указал пальцем мне за спину, еще раз тыкая в мою ложь. «Я же так спешила, черт!»
— Да, я как раз... — без дальнейших глупых оправданий, зашагала прочь. Странно, но мне физически было трудно уйти от него. Особенно во второй раз. Надеюсь, Господь простит меня за мою ложь в следующей жизни, потому что в этой мне еще предстоит пройти через ад и самое главное — не оборачиваться.

Я сегодня совсем завралась, невинной ложью, хотя бы о том, что никакого ужина нет, да и домой ехать сейчас не хотелось. Причем ни в один из домов, поэтому спустя пятнадцать минут я уже припарковала машину на стоянке возле кафе. Мне просто необходимо переговорить с Тав, даже если мое прикрытие сейчас рухнет. И, как оказалось, она хотела того же.

Брюнетка буквально поймала меня в дверях, выдавая озабоченность на лице, но глаза василькового цвета оживленно мерцали.

— Кларк, наконец-то, мы тебя заждались! Она не говорит, кто она, просто расспрашивала о тебе, и сказала, что хочет устроить сюрприз, — затараторила подруга, разрушив своей улыбкой всю напускную озабоченность.
— О ком ты... ладно, можешь не отвечать, — мой взгляд переместился вглубь кафе, выхватывая одну знакомую фигуру.
— Кларк! — взвизгнуло нечто, устремляясь ко мне, чтобы стиснуть меня в крепких объятиях. — Наконец-то ты вернулась! Где тебя носит, я весь день тебя жду, твой отчим сказал, что вы с самого утра ушли, отправил сюда?! Но это не важно, главное я здесь, и ты здесь. Сюрприз!

Мне отчаянно захотелось удариться головой об дверной косяк. Октавия с довольной улыбкой оглядывала на нас, даже не понимая, что сейчас я всего в шаге от самоубийства. Неловко отцепилась от рук моей навязчивой знакомой, загадывая в голубые глаза.

— Да, сюрприз удался, Лекса. Не расскажешь мне, как ты вообще тут оказалась?
Примечания:сказать, как мне стыдно за такой дительный перерыв - ничего не сказать, совсем разучилась писать, еще и глава ни о чем и жутко скомканная. Если кто-то еще это читает, не молчите, мне нужен ваш пинок)