ГОЛОВОКРУЖЕНИЕ
— Как ты мог? И зачем ты это сделал?
Я выскакиваю из камина и стряхиваю со своего плеча ладонь ухмыляющегося Люциуса.
— Не мог отказать себе в небольшом развлечении, — мой муж щёлкает пальцами, и появляется домовик с подносом выпивки.
Люциус берёт два бокала огневиски и один из них протягивает мне.
— И много удовольствия тебе доставило это представление? — я делаю вид, что не замечаю стакана с напитком.
— О, ты была великолепна! Столько спорить с Маркусом на такую важную для тебя тему и даже не попытаться заклясть его — у тебя просто железная выдержка.
Я усаживаюсь в кресло возле камина и скидываю туфли на высоких каблуках, растирая затёкшие ноги. Сейчас мы вернулись с делового ужина, на котором Люциус столкнул лбами меня и Маркуса Вона, ярого противника предоставления домовикам каких-либо прав и свобод. Я еле сдерживала себя и старалась вести спор адекватно, но волшебник словно поставил себе цель — довести меня до вспышки гнева. Мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы сохранить лицо. А ещё помогло ехидное выражение лица Малфоя, наблюдающего за прохождением мной очередной проверки.
— Выпей, станет легче, — Люциус всё-таки заставляет меня взять бокал, и я отпиваю обжигающий напиток. — Ты была на высоте.
От алкоголя и похвалы Малфоя меня бросает в жар. Я чувствую, как рука Люциуса скользит по моему плечу. От этого по коже пробегают мурашки, и остаётся лишь надеяться, что он этого не заметил.
— Спасибо за комплимент, — я отпиваю ещё один глоток и резко встаю из кресла, собираясь уйти в свою комнату.
Но в моих глазах всё начинает кружиться бешеной каруселью, желудок словно сжимает чья-то рука, сердце пропускает один удар, и у меня подкашиваются ноги. Краем глаза я замечаю, что Люциус бросается ко мне и с какой-то звериной ловкостью успевает подхватить меня на руки. Моя голова безвольно падает на его плечо, и всё заволакивает темнота.
Когда я открываю глаза, первое, что вижу — обеспокоенное лицо Малфоя. Он что-то говорит, но мне плохо слышно, словно уши заткнули ватой. Сглатываю ком, подступивший к горлу, и слух немного возвращается. Я пытаюсь сесть на диване, куда меня уложил Люциус. Он помогает мне приподняться и поправляет подушку под спиной, а потом подаёт мне стакан воды, вырванный им из рук перепуганного Колси.
— Гермиона, ты меня слышишь?
— Да.
— Голова кружится?
— Сейчас нет.
— Сейчас?
— Перед самым обмороком всё пошло кругом. Но сейчас нормально, только немного подташнивает.
— Я вызову лекаря.
— Не надо. Уже так поздно, незачем его беспокоить.
— Это его работа, — безапелляционно заявляет Малфой, возвращая свою самоуверенную маску ледяного спокойствия.
— Правда не нужно, — я сжимаю его ладонь, словно это остановит Люциуса, и он действительно не двигается, глядя на меня. — Я просто резко выпила огневиски. Наверное, немного захмелела.
— Неужели ты так плохо реагируешь на алкоголь? — фыркает Люциус, сжимая в ответ мою ладонь, похоже, сам того не замечая.
— Видимо, да. Обычно я не пью ничего крепче сливочного пива.
— Хозяйка, может, Вам принести Очищающего зелья?
От тонкого голоска Колси Малфой вздрагивает. Похоже, он забыл о присутствии домовика.
— Что ты там бормочешь? И почему всё ещё здесь? — Люциус презрительно морщится.
Я в отчаянной попытке не дать ему нагрубить Колси ещё крепче сжимаю его руку. Малфой удивлённо смотрит на меня, а я обращаюсь к домовику:
— О каком зелье ты говоришь?
— Оно... оно очищает организм от всего вредного. Его пьют при отравлении или опьянении. Я не знаю его правильного названия, — бормочет домовик, опустив глаза и крепко сжимая руки.
— Отличная идея. Ты просто молодец, что вспомнил о нём, — я улыбаюсь домовику, и его глаза, расширившиеся от страха, буквально начинают сиять. — Принеси его, пожалуйста, в мою комнату, я выпью перед сном. Хорошо?
— Как скажете, хозяйка. Я мигом, — и домовик аппарирует с сухим щелчком.
— Что это было? — шипение Люциуса раздаётся прямо возле моего лица.
— А зачем ты на него рычал? — меня всё ещё мутит, и возражение Малфою даётся с трудом. — Он ведь ни в чём не виноват и так старается помочь.
— Ты их разбалуешь, — Люциус вырывает свою ладонь из моих рук.
— Это сложно сделать, они даже тени своей боятся, — я отталкиваю Малфоя и пытаюсь встать с дивана, но комната снова кружится каруселью, и мне приходится сесть обратно.
— Что такое? Голова опять кружится? — Малфой снова теряет свою холодную отстранённость.
— Да, — с неохотой признаю я.
— Давай я помогу тебе.
Не успеваю возразить, как Люциус берёт меня на руки и аппарирует нас в мою комнату. От перемещения голова у меня кружится ещё сильнее, и я инстинктивно обхватываю своего мужа за шею. А он опускает меня на кровать, действуя с непривычной нежностью. Сложно поверить, что это Люциус Малфой с такой заботой укладывает меня спать.
Я едва сдерживаюсь, чтобы не дать волю своему воображению и не представить, будто мы на самом деле муж и жена, будто он заботится обо мне, как о женщине, а не как о залоге своей репутации. Ведь я понимаю, как это глупо, но ничего не могу с собой поделать. Мысли сами лезут в голову, и мне с трудом удаётся их сминать, словно ненужные куски пергамента.
— Прими зелье и ложись спать, — Люциус подаёт мне небольшой хрустальный флакон. — Я пришлю домовика, чтобы помог тебе.
Я молча киваю, отпивая зелье. Люциус с тревогой смотрит на меня, но тут же стирает всякие эмоции с лица:
— Спокойной ночи, — и через мгновение его уже нет в моей комнате.
***
Я стою в кромешной темноте. Ничего не видно. Понемногу на меня накатывает страх. Вдруг на мои плечи опускаются чьи-то руки, одетые в кожаные перчатки. От ужаса я буквально каменею. Тем временем неизвестный за моей спиной прижимает меня к себе. Пока я не могу сдвинуться с места, руки передо мной снимают друг с друга перчатки и бросают их в темноту. В этот момент я узнаю и руки, и перчатки, а у меня внутри всё сжимается в тугой комок.
Теперь ладони гладят мои плечи, а к шее прикасаются сухие губы. Я всё ещё не могу пошевелиться. Губы скользят с шеи на обнажённое плечо. Кажется, мои щёки просто пылают. Знаю, что это невозможно, и тем не менее, мне хочется, чтобы этот мираж длился как можно дольше. Невесомые поцелуи заканчиваются, но тут же ощущаются с другой стороны шеи, поднимаются вверх, касаются мочки уха. У меня перехватывает дыхание, когда раздаётся шёпот:
— Гермиона...
Горячее дыхание обжигает кожу, и я поражаюсь, как обычно такой ледяной голос мог произнести моё имя с таким пылом. Я хочу повернуть голову, чтобы увидеть его лицо, но от одного движения сон рассыпается на мелкие осколки.
Комната освещена едва пробивающимися лучами солнца. Ещё даже толком не рассвело, а я не могу дальше спать. Лежу в кровати и пялюсь в потолок. Меня разрывают на части противоречивые чувства. Мне стыдно за этот сон. Не видя лица мужчины, я знала, что это Люциус.
Мне стыдно, что такой сон был мне приятен. Ведь не должна я испытывать удовольствие от мыслей о том, что меня в шею целует мой фиктивный муж. Но испытывала. И вторым чувством было сожаление от того, что сон закончился слишком быстро.
Мне хотелось вернуться туда и узнать, что могло быть дальше. Но какая это мерзость — наслаждаться тем, что тебя лапает бывший Пожиратель смерти! Как я могла до такого докатиться?
Промаявшись до шести утра, я встаю с кровати и спускаюсь в столовую, попросив домовиков сделать мне кофе. Находиться в своей комнате мне тяжело, словно в тюремной камере. Но лучше бы уж я осталась там, потому что как только мне приносят кофе, в столовую входит Малфой.
— Как рано ты проснулась, — мимоходом его ладонь скользит по моему плечу.
И от этого невесомого, ничего не значащего прикосновения меня пробирает дрожь.
— Опять кошмары? — спрашивает Люциус, усаживаясь напротив меня и с беспокойством рассматривая моё лицо.
Уж лучше б кошмары.
— Нет, просто не спится, у меня такое бывает.
Люциус кивает, отдаёт домовикам приказания и начинает читать «Ежедневный пророк», который только что принесла почтовая сова.
— Как ты себя чувствовала вчера? Голова больше не кружилась?
Я собираюсь отхлебнуть кофе и ответить Малфою, но мне это не удаётся. Как только я ощущаю запах напитка, мой желудок словно скручивается узлом, к горлу подрывается противный ком, который я едва удерживаю. Сердце как будто выдаёт ударов двести в минуту. Отшвырнув чашку с кофе, трансгрессирую в свою уборную. Слава Мерлину, перемещение проходит нормально, несмотря на моё жуткое состояние. Я буквально падаю перед унитазом, и содержимое моего желудка выплёскивается туда.
Вскоре рвать уже нечем, но спазмы продолжаются. На трясущихся ногах поднимаюсь к зеркалу и умываюсь холодной водой. Руки тоже меня не слушаются, а спина покрыта липким потом. Я покраснела, и в висках ломит от напряжения. Раздаётся стук:
— Гермиона! Что с тобой?
— Всё в порядке, — я говорю скорей автоматически, чтобы меня оставили в покое.
— Какой ещё порядок? — вопит Люциус, вламываясь в уборную, и тут же морщится.
Я смываю содержимое унитаза, мою руки и по возможности ровно пытаюсь выйти в комнату, но Малфой хватает меня за плечи и сопровождает до кровати. У меня даже нет сил сопротивляться ему.
— Лежи и не вздумай вставать.
— Я не понимаю, что со мной.
— Не хочу драматизировать, но тебя, моя дорогая, кто-то травит.
— О чём ты говоришь? — слова Люциуса просто оглушают меня.
— То зелье, что дал тебе домовик, очищает от всего вредного в организме, в том числе от яда. И сегодня ты от него таким образом избавилась.
— Этого не может быть.
— От простого опьянения так не бывает, это отравление ядом. Надо вызвать лекаря, чтобы он установил, каким именно.
— Да кому надо меня травить?
— Значит, кому-то надо, — рявкает Люциус. — Я пришлю тебе домовика, а сам отправлюсь за лекарем.
От слабости в теле у меня даже думать толком не получается. Я просто не могу поверить, что кто-то мог меня отравить. Это ведь и правда никому не нужно.
Через несколько минут в комнату входит Малфой в сопровождении заспанного лекаря, который бормочет:
— Я уверен, всё не так страшно, как вы думаете, мистер Малфой. Это может быть простое недомогание, возможно, переутомление, нервы.
— Моя жена вчера упала в обморок, а сегодня её тошнило, какие ещё нервы?
— Есть и другие варианты, — покорно зачастил лекарь, перепуганный испепеляющим взглядом Люциуса.
— Варианты?
— Ну, да. Миледи может быть беременна. Похожие симптомы.
Мы с Люциусом пересекаемся взглядами, и я вижу, как его глаза после немного ошарашенного вида приобретают ледяной оттенок.
— Что ж, можете проверить и это, но основной упор сделайте на возможном отравлении, помните про Очищающее зелье.
Ничего больше не сказав, Малфой покидает мою комнату, а я в изнеможении откидываюсь на подушки.
Что за сумасшедший дом тут творится?