Глава 18
Амели уже месяц жила в доме лучшего друга, прячась от родных. Ей пришлось бежать из отчего дома после того, как отец снова запер её и сестер в особняке, ограничив доступ к внешнему миру. Она не могла сидеть в комнате и наблюдать, как её жизнь ускользает. За воротами её ждал мир, полный красок и возможностей.
Как бы ни было тревожно покидать свой дом, свой милый сад, который она с любовью взращивала в одиночку, и сестёр, всё ещё скорбящих по Агате, Амели не могла больше оставаться запертой внутри золотой клетки.
Амели покинула особняк, снова воспользовавшись помощью Филиппа. В этот раз им пришлось провести долгие часы в ожидании, пока не наступила ночь. Филипп тихо и осторожно вёл её по коридорам, стараясь не привлекать внимания. Однако их план рухнул, когда они столкнулись с Дамианом прямо у входа в его комнату.
Дамиан замер, его лицо исказилось смесью раздражения и удивления. Он не ожидал увидеть здесь младшую дочь своего заклятого врага. Амели почувствовала, как её сердце забилось быстрее, но она не дрогнула, встретив его холодный взгляд.
Филипп, не теряя самообладания, попытался разрядить обстановку, но напряжение между мужчинами было почти осязаемым. Дамиан скрестил руки на груди, его губы сжались в тонкую линию.
— Что здесь происходит? — спросил он холодно, его голос эхом разнёсся по коридору.
***
Филипп отправился по делам. Несмотря на исчезновение Амели, его обязанности охранника Тристана Рэя не изменились. Ему нужно было изображать человека, чья подруга пропала, и выполнять свою работу. Ванесса ушла в клуб, а Дамиан с Амели остались одни дома. Он до сих пор не мог принять, что Амели поселилась в его доме. Стоило ей появиться, как он делал всё возможное, чтобы не замечать её присутствия, до того момента пока девушка не ворвалась в гостиную, в тот момент, когда он находился там.
Амели осталась без телефона и не могла позвонить Филиппу, когда у нее заболел живот. Не зная, где искать лекарства и есть ли они вообще, она решила спросить у Дамиана и направилась в его кабинет.
Войдя внутрь, она заметила, что свет выключен. Единственный источник света — экран компьютера, слабо освещал комнату, окутанную полумраком за плотными шторами. Несмотря на боль, Амели не смогла удержаться от любопытства. Она подошла ближе к компьютеру и, взглянув на экран, почувствовала, как у нее потемнело в глазах при виде её старшей сестры. Сев в кресло, она дрожащей рукой нажала кнопку «продолжить».
Звук грохота эхом пронёсся по гостиной, когда Амели вихрем ворвалась внутрь, захлопнув дверь с такой силой, что стены особняка, казалось, содрогнулись до самого основания. Её глаза метали молнии ярости, лицо исказилось от невыносимой боли и гнева. Никогда прежде она не испытывала такой всепоглощающей злости, которая жгла её изнутри, словно раскалённая лава.
Дамиан Морган расположился на диване, пил кофе и смотрел на экран ноутбука. Его лицо не выражало эмоций, когда он заметил, как девушка направилась к нему.
— Ты убил Агату! — вскрикнула она, подходя к нему всё ближе.
Слёзы градом катились по её фарфоровым щекам, оставляя мокрые дорожки. — Как ты мог?! Как ты посмел?! Что ты за чудовище?! Почему?! За что?! Ты…
— Это было необходимо, — холодно отрезал он, его глубокий баритон прозвучал как приговор, заглушая её мучительные рыдания. Не обращая внимания на девушку, он небрежно поднял ноутбук, швырнув его на диванную подушку и выпрямился во весь рост.
Амели пронзительно завизжала от ярости, её кулаки сжались так, что ногти впились в ладони. С дикой злобой она кинулась на мужчину, молотя его по мощной груди с такой силой, на какую только была способна. Её удары сотрясали его тело, но он стоял, как скала, не обращая внимания на её истерические атаки, словно её ярость была для него не более чем надоедливым комаром.
Какого черта эта девчонка думает, что может избивать меня в моем собственном доме? — думал он, стиснув зубы. И что еще важнее, почему я не останавливаю её?
Его руки оставались опущенными по бокам, не делая никаких попыток удержать девушку, похожую на дикую кошку, даже когда она вцепилась в него ногтями. Какая-то темная, мазохистская часть его почти наслаждалась её бессмысленным нападением, извращенный трепет пронзал его при её прикосновении.
Вот оно что… В её глазах нет и тени страха, — продолжал размышлять он. Даже после того, как она увидела, что стало с Агатой, её не пробирает ужас. Её наивность не знает границ. Глупая, наивная девчонка.
Слёзы и крики девушки эхом отдавались от высоких потолков гостиной, пока она продолжала свою бесполезную атаку. Дамиан просто стоял и принимал это, его бесстрастное выражение лица не дрогнуло ни на секунду.
Руки девушки болели от непрекращающихся ударов. Она чувствовала под своими пальцами твердые контуры его мышц, вдыхала пьянящий аромат его одеколона, смешанный со слабым медным привкусом крови в тех местах, где ее ногти оставили красные следы на его коже.
Почему он не останавливает меня?
Она знала, что он мог бы легко одолеть её: схватить за запястья, прижать к земле.
И… убить?
Амели вздрогнула, и слёзы снова побежали по её лицу. Она вспомнила об Агате — своей прекрасной, доброй и талантливой сестре, которую похитили, убили и… расчленили. Этот монстр, которого она считала другом отца, хотя и отстранённым, недружелюбным, а порой и вовсе ужасным.
Но ведь он был другом.
Он искал её.
Но именно Дамиан Морган сделал это с Агатой…
Нет!
Она не могла думать об этом. Не хотела. Амели удвоила усилия, колотя Дамиана в грудь, хотя ноги уже дрожали. Тело было измотано эмоциональным всплеском и физическим напряжением. Она продолжала бить, зная, что монстр ничего не чувствует, но остановиться не могла.
Дамиан внимательно наблюдал за её борьбой. Его серые глаза неотступно следили за каждым её движением, каждой реакцией. Многие люди пали бы перед ним, умоляя о пощаде. Но эта девушка оказалась настоящим бойцом. Это было… удивительно. Даже когда её удары ослабли, а рыдания стали более отчаянными, он не шелохнулся. Он просто стоял. Ждал. Наслаждался. Его охватывало странное, тёмное волнение, извращённое удовольствие от того, что она осмелилась бросить ему вызов. Амелия играла с огнём, но это вызывало у него невольное уважение.
— Ты… ты… ты сделал это! Как ты мог?! Я видела, я всё видела… чудовище, настоящее чудовище!
Её руки были изранены и кровоточили от постоянных ударов. Вдруг двойные двери гостиной с грохотом распахнулись, и в комнату ворвались пятеро вооруженных мужчин с штурмовыми винтовками.
Прежде чем кто-либо успел среагировать, раздалась какофония выстрелов, разорвавшая напряжённую тишину. Амелия инстинктивно бросилась вперед, чтобы заслонить Дамиана.
Жгучая боль пронзила её грудь, живот и бедро, когда горячий свинец пронзил плоть и кость. Казалось, что мир движется в замедленной съёмке, когда Амелия посмотрела на алые пятна, расползающиеся по её платью. У неё было всего несколько секунд, чтобы осознать катастрофическую ошибку, прежде чем тьма поглотила её.
Вооружённые люди замерли, и на их лицах отразилось осознание и смертельный ужас, когда они увидели, что Амелия Рэй лежит на полу, истекая кровью. Хватило секунды этого замешательства, чтобы Дамиан с поразительной скоростью и точностью выхватил пистолет, спрятанный под подушкой дивана. Прежде чем они успели среагировать, он сделал пять выстрелов, и каждый из них попал точно в центр лба. Мужчины рухнули, как марионетки, у которых перерезали нити, оставив Дамиана невредимым посреди кровавой бойни.
— Амелия, чёрт возьми, зачем?! — взревел Дамиан, его глаза, теперь уже тёмные, как ночь, горели яростью и болью. Он рухнул на колени рядом с её телом и обхватил её, словно пытался вырвать из объятий смерти. Его руки отчаянно пытались закрыть раны, но кровь не сдавалась, просачиваясь сквозь пальцы и окрашивая их в алый цвет.
Звук шагов заставил Дамиана мгновенно развернуться к дверному проёму. Его пальцы сжали пистолет, готовый к любой угрозе, но, увидев дрожащего от ужаса Филиппа, он с отвращением опустил оружие. Лицо парня было мертвенно-бледным, а глаза расширились от паники, пока он бесцельно шарил взглядом по кровавой бойне. Он споткнулся о разбросанные тела, чуть не рухнув, и с криком бросился к брату, словно надеясь, что это зрелище не заставит его содрогнуться.
— Дамиан, боже мой… что это… что происходит?! Это… это Амелия?! — Филипп задыхался, голос его дрожал, срывался на крик. Он с трудом подошел к ним, его глаза расширились от шока. Перед ним лежала девушка, ее белое платье было насквозь пропитано кровью, а в объятиях ее держал мужчина, чье лицо не выражало ничего кроме гнева. — Это… это что, кровь?! Нет, нет, нет, этого не может быть…
— Вызови Питера!
Он продолжал прижимать свои руки, покрытые её кровью, к ранам Амелии. Секунды превращались в часы, а её дыхание становилось всё слабее.
Через двадцать минут дверь открылась, и в комнату ворвался высокий мужчина с коротко стриженными белыми волосами. Его костюм напоминал не врачебную форму, а скорее наряд банкира. За ним шла Мэри, его помощница. Увидев хаос в гостиной — разбросанные по полу тела, — она на мгновение замерла, но быстро взяла себя в руки и поспешила к девушке, которую Дамиан держал на руках.
— На стол её, — скомандовал Питер. Мэри и Дамиан быстро отнесли и уложили Амелию на полированную поверхность кухонного стола.
Филипп беспокойно расхаживал взад-вперед, на его лице читались страх и отчаяние, пока он наблюдал, как Питер возится с Амелией.
— Нам срочно нужно в больницу! Сейчас же! — завопил он, его голос сорвался на визг, дрожащий и истеричный, полный отчаяния. — Скорую! Скорую! Я сам поведу! Я не могу, я не могу просто стоять и смотреть! Пожалуйста! Быстрее!
Он схватил телефон, дрожащими, словно парализованными руками, начал набирать номер, но пальцы не слушались, прыгая по клавишам. Он упал на колени, плечи содрогались в безмолвных рыданиях, и он кричал, надрывая горло:
— Пожалуйста! В больницу! В больницу! Амелия!
Дамиан пронзил Филиппа ледяным взглядом, его терпение превратилось в тонкую корку льда. Внезапно он резко поднялся на ноги и с безжалостной силой ударил Филиппа в челюсть, заставив того пошатнуться. — Заткнись, — процедил он сквозь зубы, его голос был низким, холодным и пропитанным угрозой. — Пусть делает свою работу.
Он снова обратил внимание на Питера, следя за каждым его движением.
Тупая, никчемная девчонка, — подумал Дамиан, разглядывая безжизненное тело Амелии. Какого черта она решила броситься передо мной? Теперь полюбуйся, какую цену заплатила за свое самопожертвование.
Она, черт возьми, спасла меня, — это осознание пронзило его, как ледяной нож в спину.
Питер действовал быстро и уверенно, извлекая пулю из повреждённой ноги Амелии. Однако, осмотрев входное и выходное отверстия в грудной клетке и заметив полное отсутствие подвижности нижних конечностей, его лицо омрачилось тревогой.
— Я не могу удалить пулю из позвоночника, — сказал он твёрдо, отходя от стола. — Срочно нужно доставить её в больницу, Дамиан. Здесь я не смогу провести операцию. Она уже потеряла много крови, и если мы не поспешим, может умереть от кровотечения или… — Он замолчал, не желая продолжать. — Возможно, уже слишком поздно.
В этот миг глаза Амели резко распахнулись. Её бледное, измождённое лицо озарилось искрой сознания, но тут же вновь погрузилось в мрачную тень. Голубые глаза, прежде холодные и отстранённые, теперь казались ледяными осколками, когда они, наконец, встретились с глазами Дамиана. Её голос, хриплый и прерывистый, больше напоминал шёпот призрака, чем дыхание живого человека. С трудом, будто вырывая слова из глубин собственной души, она произнесла:
— Дамиан…
От её голоса, такого жалкого и слабого, по спине мужчины пробежала необъяснимая дрожь. Но прежде чем он успел что-то сказать или даже понять, что происходит, лицо Амели исказилось от боли и отчаяния, как у загнанного зверя. Её дыхание стало прерывистым, каждый вдох был агонией. Внезапно из уголка её рта хлынула алая струйка крови, стекая по её фарфоровой шее. Её тело содрогалось, а из лёгких доносился ужасный хрип, пока она пыталась сделать хоть глоток воздуха.
Взгляд Дамиана был прикован к девушке, захлёбывающейся в собственной крови, к её закатившимся глазам. Внутри него зародилось странное, сдавливающее чувство, которого он никогда раньше не испытывал. Страх. Животный, первобытный страх. А под ним — что-то ещё, что-то мерзкое и холодное, похожее на… вину?
— Амелия Элизабет Раймонда Рэй, не смей сдохнуть в моем доме, упрямая идиотка!
Но даже когда эти слова всплыли в его голове, он понимал — время на исходе. Если они не начнут действовать немедленно, если не смогут оказать ей помощь, в которой она так отчаянно нуждалась…
— Двигаемся. Сейчас же. — прорычал Дамиан, его голос был пропитан яростью, которую он пытался скрыть. Он схватил обмякшее, окровавленное тело девушки и прижал к себе.
Дамиан быстро перешагивая через трупы покинул дом и аккуратно положил её на заднее сиденье чёрного автомобиля. Её лицо, измазанное кровью, выглядело пугающе бледным в тусклом свете уличных фонарей.
Филипп быстро сел на переднее сиденье, а Питер и Мэри на заднее. Женщина склонилась над Амели. Её пальцы отчаянно сжимали глубокие раны, пытаясь остановить кровь. Жизнь и смерть боролись за её тело.
Дамиан резко нажал на газ, и мощный двигатель взревел. Автомобиль с грохотом вырвался с подъездной дорожки, оставляя за собой облако дыма и резины. Он мчался как безумный, лавируя между машинами, не обращая внимания на гневные гудки и визг шин.
Когда они неслись по городским улицам, Мэри вскрикнула от ужаса, когда они летели прямо в фуру. Дамиан не дрогнул. Его челюсти были сжаты, когда он вывернул руль вправо, избегая столкновения в самый последний момент.
Питер наклонился вперед, едва удержавшись на сиденье при резком повороте. Его лицо оставалось серьезным, когда он произнес: — Дамиан, её сердце… Нам нужно…
Дамиан вдавил педаль в пол, не дослушав ни слова. Спидометр взлетел, машина рванула вперёд, как безумная, стремясь обогнать само время. Он не даст ей умереть. Не сейчас. Не после того, как она приняла на себя пули, которые предназначались ему.
Когда визг тормозов разорвал воздух у входа в больницу, он выскочил из машины и распахнул заднюю дверь с такой силой, что она чуть не слетела с петель. Её окровавленное платье оставило на его уже грязной рубашке ещё больше крови. Он рванул внутрь, как одержимый, не обращая внимания на крики медиков, которые пытались остановить его.
Ворвавшись в отделение неотложной помощи, он столкнулся с испуганными лицами врачей. Их попытки остановить его были бесполезны — он пронёсся мимо, не слушая их вопросов. Всё, что имело значение, — это её сердце, которое больше не билось.
Команда хирургов и медсестёр едва тащилась рядом с ним по стерильному коридору, и их ботинки противно скрипели по полированному линолеуму. Дамиан слышал оглушительный гул голосов, писк приборов и торопливый стук собираемых инструментов. Однако всё это ушло на второй план, заглушённое биением его собственного сердца и непреодолимым желанием спасти эту девушку.
— Вы идете с ними, — произнёс он тоном, не терпящим возражений от врачей.
У дверей операционной Питер и Мэри быстро сняли верхнюю одежду, надели латексные перчатки и халаты, после чего присоединились к хирургической бригаде. Главный хирург — суровая женщина с пронзительным взглядом и строгим выражением лица — раздавала приказы команде. Дамиан аккуратно уложил Амелию на операционный стол.
На мгновение он замешкался, его руки задержались на её безжизненном теле, словно не желая отпускать. Затем, в последний раз взглянув на её бледное лицо, он отступил, чтобы освободить место врачам для работы.
Хирург склонилась над Амелией, её руки в перчатках ощупывали и оценивали ужасные раны.
— Пулевое ранение грудной клетки, брюшной полости и позвоночника, — констатировала врач, глядя на Питера. — Вы сообщили, что по пути сюда её сердце остановилось?
Питер кивнул с серьезным выражением лица.
— Надо запустить её, и необходимо сосредоточиться позвоночнике и внутреннем кровотечении. Пули из ноги и живота удалены, но одна задела селезенку, что привело к ее разрыву.
Команда действовала слаженно и профессионально, готовя девушку к экстренной операции. Хирург подняла взгляд на Дамиана, её взгляд был твёрдым и бескомпромиссным.
— Ждите снаружи, немедленно!
Дамиан сжал челюсти до скрипа, мускул на его щеке дёргался, пока он с трудом сдерживал порыв отказаться и потребовать, но что-то в ледяном взгляде хирурга ясно дало понять: она не потерпит его присутствия. Бросив на неподвижную Амелию последний взгляд, он развернулся и, словно изгой, выскочил из операционной.
Как только двери захлопнулись за ним, Дамиан оказался в пустынном стерильном коридоре, где флуоресцентные лампы противно мерцали над головой. Он яростно провёл рукой по растрёпанным волосам, ощущая в груди тугой ком эмоций, которые не испытывал уже давно. Это чувство было как удар под дых, но он не мог вспомнить, когда оно возникало в последний раз.
Дамиан несколько минут ходил по стерильному коридору, как тигр в клетке. Его мысли путались, а сердце колотилось так сильно, что казалось, разорвет грудную клетку. Она не могла погибнуть, не сегодня, не из-за своего ублюдка папаши. Он отказывался признать, что упрямая, вспыльчивая девчонка, которая так нагло пыталась его «избить», может просто исчезнуть.
Минуты тянулись мучительно медленно, каждая секунда казалась вечностью. Дамиан взглянул на часы, затем на двери операционной. Его тело напряглось, как натянутая струна. Он хотел ворваться туда, заставить её открыть глаза, снова увидеть в них огонь, который вспыхнул, когда она забежала в гостиную и набросилась на него.
Но он не мог.
Вместо этого он направился в конец коридора, к одной из палат. Дверь была приоткрыта, и он с силой пнул её. Петли возмущённо заскрипели, и дверь распахнулась, с грохотом ударившись о стену.
Он ворвался внутрь, словно вихрь ярости и разрушения. Он схватил стул, стоявший рядом со входом, и швырнул его через всю комнату, так что он разлетелся в щепки о дальнюю стену, а повсюду разлетелись щепки и набивка.
Зеркало над маленькой раковиной треснуло, когда он ударил по нему кулаком, и осколки посыпались на умывальник. По костяшкам его пальцев текла уже его собственная кровь, капая на кафельный белоснежный пол.
— Ты не уйдешь просто так, черт возьми! — прорычал он. — Попробуй снова, побей, отомсти, прикончи, но только не смей умирать, глупая!
Он яростно бросился на кровать, схватился за металлическую раму и так сильно дёрнул её на себя, что болты не выдержали и с громким треском лопнули. Каркас кровати рухнул на пол с оглушительным грохотом. Тумбу у кровати постигла та же участь: она вылетела через окно и с ужасающим звуком упала на бетонное покрытие с высоты трёх этажей, разлетевшись на осколки. Он с яростью вытряхнул содержимое ящиков стола на пол, разбрасывая бумаги, ручки, таблетки и пузырьки. Таблетки покатились в разные стороны, тюбики разбились, оставляя липкий след и осколки стекла на полу.
Дамиан стоял посреди учиненного им хаоса, тяжело дыша и сжимая кровавые кулаки до белых костяшек. Внезапно в палату ворвались охрана и врачи. Они окружили его, пытаясь успокоить и оказать помощь.
— Я в порядке, — процедил он ледяным, почти безразличным тоном, будто не он только что устроил этот хаос.
Дамиан вышел из палаты, оставляя за собой следы крови. Он направился к операционной, твёрдо и решительно ступая.
Ему удалось успокоиться и взять себя в руки, чего нельзя было сказать о младшем брате. Тот скорчился на скамейке, обхватив голову руками, и дрожал от эмоций. Филипп чувствовал себя бессильным, его мучило тревожное ожидание. Он молился, надеясь, что врачи спасут его Ами.
Нелегко быть верующим, когда живешь рядом с человеком, который хладнокровно убивает. Но сейчас он молча обращался к богам, умоляя их спасти жизнь девушки, которую любил.
— Ами, пожалуйста, не оставляй меня!
Умоляю, не уходи, слышишь?
Пожалуйста, живи…
Без тебя я не смогу, я не хочу жить без тебя!
Прошу-у-у-у, умоляю, живи!
Он шептал, срываясь на истеричные всхлипы, не понимая, что говорит вслух. Его голос дрожал, а слёзы текли по щекам, смешиваясь с мольбами.
***
«Несколько часов спустя»
— Все записи больницы и маршрут, по которому мы ехали!
Дамиан резко замолчал, его брови сошлись в угрожающем выражении, когда к нему подошла та женщина хирург с ледяным взглядом и непроницаемым лицом. Она остановилась перед ним, и на её грязной синей униформе виднелись кровавые пятна.
— Мистер Морган, — произнесла она, стараясь сохранять спокойствие, но с ноткой напряжения в голосе. — Операция в процессе, всё идёт по плану. Пулю извлекли, сейчас работаем над восстановлением тканей. Сердце стабильно, но пациентка остаётся в критическом состоянии.
Дамиан резко выдохнул, чувствуя, как его грудь разрывает от облегчения. Он прохрипел:
— Ну и что теперь? Она справится?
— На данный момент нет оснований для оптимистичного прогноза относительно полного восстановления. Травма позвоночника серьёзная, и в ближайшие 24–48 часов ситуация может значительно измениться. Мы прилагаем все усилия для стабилизации состояния и улучшения прогноза, но…
Женщина тыльной стороной руки вытерла пот со лба, прежде чем продолжить: — Я вынуждена сообщить, что повреждение позвоночника непредсказуемо. Даже при максимально возможном медицинском вмешательстве существует риск необратимых последствий, включая утрату способности к самостоятельному передвижению. Мы будем внимательно наблюдать за реакцией организма на лечение и возможную операцию, но пока говорить о конкретных результатах преждевременно.
Услышав слова врача, Филипп бросился к ним, он знал о рисках, чтобы понимать, какие разрушения могут оставить травмы позвоночника. Мысль об Амели — его пылкой, жизнерадостной, всегда полной энергии Амелии — прикованной к инвалидному креслу, неспособной больше танцевать, бегать, даже ходить… Эта мысль разрывала его изнутри.
— Она снова будет ходить, — прошептал он сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как в горле ком. — Чего бы это ни стоило, каких бы ресурсов ни потребовало, я позабочусь о том, чтобы она снова ходила. Я не позволю этому случиться!
Она не может стать такой из-за меня… — мелькнуло в его голове. Только не из-за меня…
Он закрыл глаза, пытаясь сдержать слезы, но они все равно текли по его щекам. Он не мог позволить себе сломаться, но боль внутри была невыносимой.
Дамиан посмотрел на женщину, и его серые глаза вспыхнули.
— Передайте врачам: использовать все доступные ресурсы, включая лучших специалистов и новейшие технологии. Расходы не важны. Я оплачу всё, чтобы девушка выздоровела.
Женщина кивнула, едва не фыркнув от возмущения, но не ожидая ничего другого от печально известного Дамиана Моргана.
— Я передам ваши указания, — произнесла она, прежде чем уйти.
— Ты снова будешь ходить, Амелия Рэй.
Питер вышел из операционной и с возмущением и вдохом взглянул на разбитые кулаки Дамиана. Но не получив никакой реакции, он взял Филиппа под руку и увел его из коридора. Дамиан остался один, и резкие флуоресцентные лампы отбрасывали на его лицо резкие тени. Несмотря на свою суровость и неприязнь к Тристану, он неожиданно почувствовал сочувствие к девушке за дверями операционной, которая отчаянно боролась за свою жизнь.
Он не знал, что такое эмоции и чувства. Лишь однажды, давно, он ощутил нечто вроде сочувствия, но это было до того, как он стал таким, какой он сейчас. Сочувствие и сострадание — это не для него, он безжалостен и коварен. Но когда он думает об Амелии, о её боли и страданиях, о жестоком повороте судьбы, который привёл её к этому, он не может не почувствовать первые проблески чего-то похожего на жалость.
— К чёрту всё это! — выругался Дамиан, проведя рукой по тёмным волосам в знак разочарования и беспокойства. — Она всего лишь девчонка, глупая, упрямая, невыносимая…
Но она этого не заслуживает.
В голове Дамиана всплыли бесчисленные моменты, когда Тристан безжалостно издевался над ним. Убийство родителей, приказы на насилие и избиения, предательство, нескончаемое страдание и, наконец, покушение на их с сестрой жизни, организованные человеком, который был близким другом его родителей и стал заклятым врагом. Дамиан отлично знал, на что способен Тристан, когда дело доходит до жестокости и садизма.
Теперь, по злой иронии судьбы, Амелия оказалась жертвой этой жестокости. Она оставалась невинной, не затронутой грязным дном делового мира, в котором обитали Дамиан и Тристан. Однако она всё равно оказалась втянутой в эту борьбу, пропитанную насилием и разрушением, которыми он был окутан.
Пусть он и безжалостен к своему врагу, но он не позволит тому, кто спас его от смерти, рассчитываться за грехи своего отца своими страданиями и жизнью.
— Я все исправлю, хотя ты и сорвала мой план, упрямая девчонка.