19.
Дома было тихо. Миша, как и говорил, ушёл к Константину Анатольевичу — наверное, уже сидят с пивом и обсуждают какие-то свои мужские дела. Я осталась одна, но в квартире не чувствовалось пустоты. Было какое-то предвкушение, внутренняя дрожь, как перед чем-то важным и немного странным.
Я включила музыку — тихо, фоном — и подошла к шкафу. Настроение было дерзкое, уверенное, и я знала, что сегодня хочу выглядеть на сто из ста. Сняв с вешалки свою любимую джинсовую теннисную юбку, я натянула её поверх тонких чёрных капроновых колготок. Потом выбрала черную кружевную майку — она красиво подчёркивала плечи и ключицы, и на ней всё сидело идеально. Из шкатулки достала украшение с бабочкой — то самое, которое мне как-то подарил Миша. Оно казалось деталью, что соберёт весь образ вместе. К нему — чёрный чокер на шею, лаконичный и цепляющий.
Волосы я собрала в высокий хвост, аккуратно выпустив вперёд чёлку. Встала перед зеркалом и принялась за мейк. Подвела глаза чёткими стрелками, нанесла тени с лёгким блеском, а губы — бардовые, насыщенные, как в старом французском фильме. Образ был готов. Белые форсы — чистые, почти новые — и кожаная куртка завершили всё как надо: дерзко, но не кричаще.
Я сбрызнула себя духами — с ароматом сладкого табака и жасмина, взяла барсетку, закинула туда всё нужное — телефон, ключи, помаду — и уже собиралась выходить, как телефон завибрировал. На экране — Аня.
— Алло?
— Даш, мы у "Пятёрочки", ждём тебя! — в голосе подруги слышалось нетерпение и радость. — Все уже в сборе, только тебя не хватает!
— Через пару минут буду, — ответила я и, улыбнувшись, вышла из квартиры.
На улице уже сгустился вечер — небо было тёмно-синее, фонари отбрасывали на асфальт мягкий жёлтый свет. Воздух был свежим, и духи чуть заметнее раскрылись в прохладе.
У магазина действительно стояли все свои. Матвей — в чёрной худи и с сигаретой в зубах, Ника — в объёмной куртке и с рюкзаком, Аня — в юбке и с ухмылкой. Меня сразу заметили.
— Ооо, вот и ты, — протянул Матвей, поднимая бровь. — Принцесса готова блистать.
— Как же без меня, — я усмехнулась, приобняла Нику и чмокнула Аню в щёку.
— Ну чё, двигаем? — сказал Кирилл, и мы все тронулись к ДК. Шли шумно, болтали, смеялись, я чувствовала, как мои форсы слегка постукивают по асфальту, а внутри росло странное волнение. Вечер только начинался, и я знала — он будет непростым.
Когда мы подошли к зданию, оно выглядело, мягко говоря, не впечатляюще. Старая вывеска "Дом культуры", облупившаяся краска, выцветшие афиши, забитые окна на втором этаже. Если не знать, что внутри — не поверишь, что здесь может быть тусовка. Но стоило зайти — и всё менялось.
Внутри было совсем иначе: свет мерцал, разноцветные лампы плавно сменяли друг друга, стены были выкрашены в тёмные оттенки и украшены граффити, играла музыка — басы грохотали по полу. Повсюду были люди: кто-то танцевал, кто-то смеялся, кто-то обнимался в углу, держа в руках пластиковые стаканчики. Атмосфера была горячая, будто воздух внутри сжался в предвкушении ночи.
Все сразу разошлись — Матвей с Аней направились к сцепке колонок, Ника потянулась к бару с какой-то девчонкой. Только Кирилл остался рядом и пошёл за мной, будто намеренно держась поблизости. Я направилась к длинному столу с напитками, стоявшему ближе к стене. На столе всё как обычно: пластиковые стаканчики, виски, кола, текила, какие-то дешёвые настойки, даже шампанское. Я окинула всё взглядом, пытаясь решить, с чего начать.
— Даша, — рядом оказался Кирилл, его голос был хриплым, почти не слышным из-за музыки. — Слушай, про вчера… Я люблю тебя, и хочу быть вместе.
Я не сразу ответила. Наливала себе колу в стакан, раздумывая — что вообще сказать. Он стоял рядом, смотрел на меня так, будто в ожидании приговора.
— Кирилл, — я посмотрела на него. — Ты хороший. Но... я тебя не люблю. Не как ты хочешь. Ты хороший друг, не максимум.
Он сжал губы. В глазах что-то дрогнуло, но он почти сразу отстранился, сделал шаг назад и фыркнул, будто хотел оттолкнуть обиду.
— Понял, — коротко бросил он и, не дождавшись ответа, ушёл, растворившись в толпе.
Я вздохнула. Налив в стакан немного виски, долила колу и сделала глоток. Горечь с газами приятно обожгла язык. Не дожидаясь, пока мысли окончательно перепутаются, я направилась на танцпол. Музыка гремела, ритм стучал в грудную клетку, и я просто хотела отключиться. Двигаться, забыться, не думать.
Проходя мимо выхода на задний двор — узкая дверь с чуть приоткрытой створкой — я не успела сделать и двух шагов, как чья-то рука резко схватила меня за локоть. Рывок — и меня потянули в сторону тьмы.
Но уже в следующую секунду поняла — это был Ваня. Он стоял передо мной, хмурый, в тёмной куртке, капюшон сброшен назад. Его глаза блестели в тусклом свете уличной лампы.
— Ты идиот или что?! — резко выдохнула я, вырывая руку. — Ты меня напугал, придурок!
Мы стояли у заднего выхода, где почти не было света. Пахло сыростью, и музыка изнутри глухо долбила по стенам.
— Хотел с тобой наедине побыть, — ответил он тихо, как будто и не собирался оправдываться. Его взгляд скользнул по мне сверху вниз — быстрый, но цепкий.
— Чего? — переспросила я, поджав губы.
Он не ответил. Вместо этого медленно протянул руку к моей груди — не грубо, аккуратно — и пальцем легко провёл по ключице, зацепив подвеску с бабочкой. Его прикосновение было почти невесомым, но от него по коже пошли мурашки. Он взял кулон, поднёс ближе к лицу и разглядывал его пару секунд.
— Красивая подвеска, — наконец сказал он, — но ты не думаешь, что ты немного слишком открыто оделась для девочки шестнадцати лет?
Я нахмурилась.
— Мне пятнадцать, — отрезала холодно.
Он ухмыльнулся.
— Ещё лучше.
Я закатила глаза.
— Нормально я оделась. Не тебе судить, Ваня.
Он вдруг нагнулся ближе. Я даже не успела отшатнуться — его губы почти коснулись моего уха, и голос стал хриплым, низким, будто совсем другим:
— Только смотри, чтобы тебя какой-нибудь Локон не утащил за угол… и не трахнул.
Он едва заметно кивнул в сторону. Я обернулась — и действительно. В тени стоял он — тот самый белобрысый кудрявый, Локон, который как-то раз уже лез ко мне. Тогда Ваня спас меня, и я не забыла это. Сейчас он снова смотрел прямо на меня, нагло, будто выжидая. Но когда взгляд Вани встретился с его, Локон сразу дёрнулся, отвернулся и пошёл прочь, будто бы это было обычной прогулкой.
— Что за чушь ты несёшь… — пробормотала я, глядя ему вслед.
Но Ваня уже не слушал. Он, будто ничего не сказал, резко развернулся и ушёл обратно в здание, растворившись в танцующей толпе. Я осталась стоять одна в сыром воздухе, с вибрирующими висками и странной тяжестью в груди.
Было страшно. Непонятно почему, но стало по-настоящему не по себе. Я оглянулась, накинула кожанку плотнее, вдохнула глубже.
— Да ладно… насрать… Всё нормально будет, — прошептала себе и пошла обратно внутрь.
Я протиснулась сквозь гудящую толпу, огни били в глаза, музыка трясла пол, а запахи — алкоголя, духов, табака и дешёвого вейпа — смешивались в одну одуряющую массу. Люди танцевали, орали, обнимались, кто-то стоял в углу с бутылкой, кто-то — у стены с телефоном. Я двигалась мимо, стараясь не терять лицо, хотя внутри было всё неспокойно.
Где-то слева, ближе к колонне, я заметила Локона. Он стоял, облокотившись на стену, рядом с каким-то мужиком в кожанке, явно постарше. Оба курили и смотрели прямо на меня, и что-то шептали друг другу, переглядываясь. Я резко отвела взгляд, сердце стукнуло громче. Почему они пялятся? И почему именно сейчас?
Сделав вид, что ничего не вижу, я прошла дальше и наконец заметила Нику и Аню — они стояли возле колонны с неоном, у импровизированного бара. Подошла к ним, бросив взгляд через плечо — Локон и тот второй всё ещё там, будто ждали чего-то.
— Вот и ты, — сказала Ника и протянула мне пластиковый стакан с чем-то прозрачным. — Ты где была?
— На воздухе, — буркнула я. — Просто… надо было проветриться.
— А ты с Кисой была? — спросила Аня и подняла бровь. Голос у неё был нарочито безразличный, но в глазах — интерес, как всегда.
— Ну… да, — ответила я, вставая рядом. — А что?
— Он тебе кто? — уточнила Ника, с полуулыбкой. — Ты с ним в последнее время зачастила, между прочим.
— Он друг, — отчеканила я. — Что-то не так?
Аня скривилась:
— Да он же наркоман ходячий. Вечно с какими-то мутными типами. Вон хоть сейчас — он стоит с самыми опасными барыгами в городе.
— Если он торгует наркотой, — сказала я чуть громче, чем надо, — это ещё не значит, что он сам употребляет.
Ника прыснула и переглянулась с Аней.
— А что смешного? — рявкнула я, чувствуя, как внутри всё закипает. — Что?
Они не ответили, просто смотрели друг на друга с этим своим выражением, как будто знали что-то, чего не знала я.
Меня это выбесило. Я поставила свой стакан на край столика, резко развернулась, волосы хлестнули по спине. Хотелось уйти, не слышать ни их смешков, ни этих взглядов в спину.
Но тогда я ещё не знала, что этот вечер перевернёт всё. Что он станет тем самым… после которого уже не будет «как раньше».