Код 02

Пик... Пик... Пик...

Монотонный, назойливый звук, словно крик умирающей птицы, пробивался сквозь густую пелену, застилающую сознание Сюэ Цзи. Он чувствовал себя так, словно его вытащили из ледяной реки, оставив задыхаться на берегу. Каждый вдох давался с трудом, словно он пытался вдохнуть не воздух, а расплавленный свинец.

Сквозь мутную завесу небытия пробился слабый луч света, и Сюэ Цзи, собрав остатки воли в кулак, попытался открыть глаза. Мир встретил его туманом, расплывчатым и бесформенным. Но постепенно перед ним возник парящий в воздухе, полупрозрачный прямоугольник, исписанный мерцающими иероглифами.

[Ошибка! Ошибка! Несоответствие сюжету! Перезагрузка системы...]

Внезапно, в ушах Сюэ Цзи раздался пронзительный, леденящий душу женский голос. Он был похож на звон разбитого стекла, на крик чайки. Голос, пронзающий все его существо, заставил его вздрогнуть и почувствовать, как волна обжигающей боли пронзает всё тело. Неподвижность отступила, но взамен пришла чудовищная ломота, словно каждая косточка была сломана и заново собрана кривыми руками.

Эти слова, словно удары хлыста, обрушились на его разум. Что это значило? Какой сюжет? Какая система? Откуда взялась эта нелепая галлюцинация?

Он попытался пошевелиться, но тело не слушалось, словно скованное невидимыми цепями. Каждая мышца протестовала, отзываясь острой, пульсирующей болью.

Время тянулось мучительно медленно. Постепенно зрение начало налаживаться, и перед Сюэ Цзи предстала стерильная белизна потолка. Он лежал на достаточно вместительной, мягкой, но непрогибающейся ни на сантиметр кровати, укрытый тонким, приятным на ощупь одеялом. Где он? Что произошло? Последнее, что он помнил - неподвижную фигуру Хань Юаня, свистящий ветер и боль... Невыносимую боль.

Внезапно, дверь со скрипом распахнулась, и в комнату ворвался поток яркого света. Сюэ Цзи не успел даже моргнуть, как услышал отчаянный крик:

— Он очнулся! Очнулся! Скорее! Позовите доктора Лю Хэ!

Голос принадлежал девушке, одетой в белоснежный укороченный халат. Её лицо, искажённое тревогой и удивлением, показалось Сюэ Цзи размытым пятном. Она, должно быть, помощница целителя духовной энергии, но он раньше никогда не слышал такого голоса в школе. Где он находится? Что это за место? И почему его тело чувствует себя так, словно его перемололи до единой косточки и выбросили на мороз?

Вопросы роились в голове Сюэ Цзи, словно потревоженный улей. Он чувствовал себя потерянным, дезориентированным и ужасно слабым. Единственное, что он знал наверняка - он оказался в месте, которое казалось ему совершенно чужим и непонятным. И что-то подсказывало ему, что это - лишь начало кошмара.

Сюэ Цзи, не в силах оторвать взгляд от незнакомых предметов, медленно осматривал комнату. Его взгляд скользил по глянцевым поверхностям, по блестящим металлическим конструкциям, по переплетению, как ему показалось, тонких и более толстых нитей, соединяющих его тело с мерцающими прямоугольниками. Все вокруг было чуждо, непонятно, словно он очутился на другой планете, в мире, где царят не законы духовной энергии, а холодная, бездушная логика этих предметов, присоединённых к нему.

Белизна комнаты казалась неестественной, стерильной. В ней не было ни тепла, ни уюта, лишь холодная, отстранённая чистота, давящая на сознание. В его родном мире, даже самые скромные жилища были наполнены жизнью, теплом, запахом трав и благовоний. Здесь же ощущалось лишь безжизненное, искусственное сияние, словно свет исходил не от солнца, а от холодных звёзд.

Мысли вихрем проносились в его голове, сталкиваясь и перемешиваясь, словно осколки разбитого зеркала. Он пытался собрать воедино обрывки воспоминаний, понять, как он оказался в этом странном месте. Последнее, что он помнил отчётливо - ледяной, нечеловеческий взгляд Хань Юаня, свистящий ветер, пронизывающий до костей, и невыносимая боль, расползающаяся по всему телу, словно ледяной яд.

Мир духовных практик, мир заклинаний и медитаций, мир, где он оттачивал своё мастерство, сражался с демонами и защищал невинных - всё это казалось сейчас далёким, словно сон. Здесь, в этой комнате, он чувствовал себя беспомощным, потерянным, словно ребёнок, заблудившийся в тёмном лесу.

Одежда помощницы целителя лишь усиливала это чувство нереальности происходящего. В его мире девушки носили длинные, шёлковые одеяния, подчёркивающие их изящество и грацию. Одежда этой девушки была недлинной, облегающей её изгибы, словно созданной для того, чтобы демонстрировать её фигуру, а не скрывать её. Эти странные, неестественно белые туфли на низком каблуке казались верхом нелепости, словно она собиралась не лечить, а выступать в каком-нибудь дорогом публичном доме.

В его памяти всплывали лица его наставников, его друзей, его врагов. Он вспоминал запах цветущей сливы, звук журчащей воды в горном ручье, вкус терпкого чая. Всё это казалось сейчас таким далёким, таким нереальным.

Он попытался приподняться на кровати, но тело не слушалось, словно парализованное. Каждая мышца отозвалась острой, пронизывающей болью. Он почувствовал себя словно кукла, связанная невидимыми нитями, неспособная пошевелиться без посторонней помощи.

Именно в этот момент в палату вошёл мужчина. Его появление наполнило пространство тихой, но ощутимой напряжённостью, словно перед грозой. Доктор Лю Хэ... Его высокий рост, почти граничащий с ненормальным, сразу же привлекал внимание. Коротко стриженные чёрные волосы, заострённый подбородок, узкий прямой нос. Его лицо было словно высечено из камня, идеально пропорциональное, но лишённое тепла и жизни.

Особенно выделялись его глаза - тёмно-карие, пронзительные, словно бездонные колодцы. В них не было ни тени эмоций, лишь холодный, оценивающий взгляд, способный пронзить насквозь. В его движениях чувствовалась уверенность, отточенность, словно каждый жест был тщательно выверен и отрепетирован.

Лицо Лю Хэ, мускулистое, но не лишённое аристократической тонкости, оставалось непроницаемым. Ни единая эмоция не отражалась на нём, словно он носил маску, скрывающую его истинные чувства.

Эта холодная отстранённость, в сочетании с едва уловимой властностью в его позе, вызывала у Сюэ Цзи смутное беспокойство. Что-то в этом человеке настораживало, заставляло чувствовать себя неуютно, словно он попал в ловушку, расставленную хитрым и опасным хищником.

Он молча стоял у кровати, внимательно разглядывая Сюэ Цзи, словно тот был редким, экзотическим существом. Его взгляд изучал каждую деталь: цвет его кожи, форму его лица, выражение и цвет его глаз. От этого взгляда по спине Сюэ Цзи пробежали мурашки, словно его коснулось ледяное дыхание смерти.

Наконец, доктор Лю Хэ нарушил гнетущую тишину, произнеся глубоким, бархатистым голосом, в котором чувствовалась едва уловимая сталь:

— Ли Мэй, дай ему воды.

Ли Мэй, как ему показалось помощница целителя, словно под действием гипноза, мгновенно отреагировала на его слова. Её волосы были тщательно собраны в аккуратный, безупречный пучок на затылке, а аккуратный макияж подчёркивал её мягкие, женственные черты лица. Большие, выразительные карие глаза светлого оттенка смотрели на Сюэ Цзи с тревогой и сочувствием. Её невысокий рост и стройное телосложение придавали ей некоторую хрупкость, но в то же время в ней чувствовалась и скрытая сила, готовность прийти на помощь в любой момент.

— Да, доктор Лю Хэ!

Её голос прозвучал слишком громко, пронзительно, словно колокольчик, ударивший по оголённым нервам. Звук резонировал в стерильной тишине палаты, словно высокая нота в сложной мелодии.

Сюэ Цзи невольно поморщился от этого непривычно громкого звука. Он настолько привык к приглушённым, гармоничным тонам своего учителя в заклинательской школе, что этот казался почти болезненным, словно удар хлыстом по оголённой коже.

Доктор Лю Хэ, внимательно следивший за реакцией Сюэ Цзи, обратился к Ли Мэй с лёгким укором в голосе:

— Будь тише.

В его голосе не было раздражения, лишь ровный, спокойный тон, но в нём чувствовалась такая власть, такая уверенность в своей правоте, что Ли Мэй тут же поникла и склонила голову, словно провинившаяся ученица перед строгим наставником. Сюэ Цзи чувствовал себя словно в клетке, наблюдая за этим странным взаимодействием, словно он стал свидетелем тайного ритуала, смысл которого был ему недоступен.

Кто эти люди? Что это за место? И почему он здесь, в этом чужом и непонятном мире, где каждый звук, каждый жест, каждое слово казалось ему неестественным и зловещим?

Ли Мэй, словно испуганная птичка, вздрогнула от сурового тона доктора Лю Хэ и поспешно отступила на шаг назад, чувствуя себя неловко из-за своей оплошности. Её щёки слегка порозовели, но она тут же взяла себя в руки, стараясь не выдать своего замешательства. Она понимала, что доктор Лю Хэ не терпит суеты и небрежности, и всегда требовал от своих подчинённых предельной концентрации и внимательности.

Сюэ Цзи, опираясь на заботливо подложенные Ли Мэй подушки, с трудом принял сидячее положение. Его тело протестовало против каждого движения, отзываясь тупой, ноющей болью. Он чувствовал себя так, словно его долго били, а потом бросили в ледяную воду.

Ли Мэй, словно предчувствуя его состояние, проворно протянула ему стакан с чистой, прохладной водой. Её руки слегка дрожали, выдавая её волнение. Сюэ Цзи благодарно взглянул на неё, стараясь выразить свою признательность. В её больших, карих глазах он увидел искреннее сочувствие и беспокойство, что немного успокоило его встревоженное сердце.

Он сделал пару жадных глотков, наслаждаясь приятной прохладой, увлажняющей его пересохшее горло. Вода казалась нектаром, возвращающим ему силы. Однако, на третьем глотке он внезапно закашлялся, и его лицо исказила гримаса боли. Он почувствовал резкую колющую боль в груди, словно осколок льда пронзил его лёгкие.

— Осторожнее, — проговорила Ли Мэй, нежно поглаживая его по спине. — Не спешите. Пейте маленькими глотками.

Доктор Лю Хэ, стоявший в тени у стены, словно хищник, наблюдающий за своей добычей, не отрывая от Сюэ Цзи пристального взгляда. Его лицо оставалось невозмутимым, словно маска, скрывающая его истинные мысли и намерения. Однако, в его тёмных, бездонных глазах можно было заметить еле уловимое поблёскивание, выдающее его напряжённую сосредоточенность. Он изучал Сюэ Цзи, как сложный механизм.

Когда кашель немного утих, доктор Лю Хэ, словно тень, скользнул вперёд и остановился у кровати Сюэ Цзи. Его фигура нависла над ним, словно высокая скала, затмевающая собой солнечный свет. Наклонившись к Сюэ Цзи, он спросил ровным и спокойным голосом:

— Как ты себя чувствуешь?

Сюэ Цзи молчал, пытаясь собраться с мыслями и унять дрожь в теле. Его голова гудела, словно в ней бушевал ураган, сметая все его воспоминания и чувства. Он чувствовал себя разбитым, опустошённым, словно его выжали, как лимон, и выбросили. Он не знал, как ответить на этот простой вопрос, ведь он сам не понимал, что с ним происходит.

— Я... не знаю, — наконец проговорил он, его голос звучал слабо и неуверенно, словно тонкий ручеёк, пробивающийся сквозь толщу льда. — Где я? Что произошло?

Доктор Лю Хэ выдержал долгую, тягостную паузу, словно обдумывая каждое своё слово, взвешивая все "за" и "против". В его взгляде читалась холодная расчётливость, словно он просчитывал возможные варианты развития событий.

— Ты в больнице, — ответил он, глядя Сюэ Цзи прямо в глаза, словно пытаясь проникнуть в его душу. — Тебя вытащили из реки. Ты чуть не утонул.

Больница? Река? Утонул? Сюэ Цзи нахмурился, пытаясь напрячь память, вызвать из глубин сознания хоть какие-то воспоминания. Но в ответ он получал лишь пустоту, холодную и бездонную, словно пропасть, в которую он когда-то упал. В его памяти всплывали обрывки смутных образов: заснеженные горы, неестественно ледяной пик Мочжу, холодный, безжалостный взгляд Хань Юаня, стремительное падение в пропасть... Но всё это казалось далёким, нереальным, словно фрагменты чужого сна, не имеющего ничего общего с его жизнью.

— Я ничего не помню, — прошептал он, чувствуя, как паника начинает подступать к горлу, сдавливая его. — Я не помню, как я здесь оказался. Я не помню... ничего.

Доктор Лю Хэ кивнул, словно ожидая этого ответа. В его глазах мелькнуло что-то похожее на удовлетворение, словно его предположения подтвердились.

— Это неудивительно, — сказал он, сохраняя ровный, невозмутимый тон. — Ты пережил сильный шок, тяжёлую травму. Вполне возможно, что у тебя амнезия.

Амнезия... Это слово прозвучало для Сюэ Цзи как гром среди ясного неба. Он не знал, что это такое, но по тону доктора Лю Хэ понял, что это что-то серьёзное, что-то, что может изменить его жизнь навсегда.

— Амнезия? — переспросил он, чувствуя, как страх сковывает его сердце ледяными объятиями. — Что это значит?

— Это значит, что ты не помнишь своего прошлого, — пояснил Лю Хэ, не отводя от него пристального взгляда. — Ты можешь не помнить своего имени, своего возраста, где ты жил, чем занимался, кто твои родные и близкие. Ты можешь забыть всё, что когда-то составляло твою жизнь.

Сюэ Цзи почувствовал, как мир вокруг него начинает рушиться, распадаться на мелкие осколки, теряя свою форму и смысл. Он ничего не помнил. Он был словно новорожденный младенец, выброшенный в жестокий, незнакомый мир, без имени, без прошлого, без будущего. Он не знал, кто он, откуда он, куда ему идти, к кому обратиться за помощью.

Доктор Лю Хэ, внимательно наблюдавший за его реакцией, сделал свои выводы. Амнезия. Это объясняло его странное поведение, его непонимание, его страх и растерянность.

На самом деле Сюэ Цзи действительно ничего не помнил об этом мире, но его "амнезия" имела совершенно иную природу, чем та, которую предполагал доктор Лю Хэ. Он не забыл своё прошлое, свою жизнь в мире духовных практик. Он просто не знал ничего о современном мире, о его истории, культуре, обычаях, технологиях. Он был чужаком здесь, человеком из другой эпохи, из другого измерения, выброшенным в чужую реальность.

После нескольких наводящих вопросов, заданных спокойным, ровным голосом, доктор Лю Хэ выяснил, что Сюэ Цзи помнит лишь своё имя. К его удивлению, имя, названное юношей, полностью совпадало с данными, указанными в документах, принесённых человеком, который доставил его в эту больницу. Это немного упрощало ситуацию, позволяя избежать лишней путаницы и бюрократических разборок.

В глубине души, где-то в самых тёмных уголках его сердца, шевельнулось странное, смешанное чувство вины, но оно быстро прошло, вернув прежнюю собранность, привязавшуюся к нему с профессией.

Доктор Лю Хэ решил оставить его на попечение Ли Мэй. Молодая медсестра была исполнительной, ответственной и умела находить подход к пациентам, особенно к тем, кто нуждался в особом внимании и заботе.

Бросив на Сюэ Цзи быстрый, оценивающий взгляд, доктор Лю Хэ повернулся к Ли Мэй и произнёс тихим, но уверенным голосом:

— Ли Мэй, присмотри за ним. Проследи, чтобы он не пытался вставать с кровати. Он ещё слишком слаб. Если что-то понадобится, сразу же сообщи мне.

В его голосе проскользнула едва уловимая нотка беспокойства, которую, возможно, никто, кроме Ли Мэй, и не заметил бы. Он действительно переживал за состояние этого юноши, оказавшегося в столь непростой ситуации.

— Да, доктор Лю Хэ, — ответила Ли Мэй, слегка склонив голову в знак уважения. — Я всё сделаю, как вы сказали.

Доктор Лю Хэ кивнул, подтверждая, что доверяет ей, и, не сказав больше ни слова, направился к выходу из палаты. Его движения оставались такими же уверенными и отточенными, как и прежде, но в его глазах можно было заметить едва уловимую тень задумчивости.

Остановившись на пороге, доктор Лю Хэ обернулся и бросил на Сюэ Цзи быстрый, почти незаметный взгляд.

— Отдыхай, Сюэ Цзи, — сказал он. — Тебе нужно набраться сил.

В его голосе прозвучала едва уловимая нотка теплоты, резко контрастирующая с его прошлой твёрдостью и жёсткостью. С этими словами доктор Лю Хэ покинул палату, оставив Сюэ Цзи наедине с его мыслями и заботой Ли Мэй.

В палате воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим писком медицинских приборов, монотонно отсчитывающих мгновения времени. Сюэ Цзи чувствовал себя потерянным и одиноким в этом чужом и непонятном мире, где даже его собственное прошлое казалось ему недостижимым миражом. Ли Мэй, заметив его замешательство, подошла к нему ближе и, робко улыбнувшись, спросила:

— Вам что-нибудь нужно? Может быть, вам холодно? Ах, точно, как я могла забыть представиться! Ну, в общем, вы уже, наверное, поняли, что меня зовут Ли Мэй...

На последней фразе девушка опустила голову и её лицо немного порозовело от стыда, будто она забыла самую важную вещь. Затем она подняла взгляд, и с надеждой спросила у него:

— Может мы можем общаться неформально? Вы выглядите очень молодо.

Ли Мэй снова покраснела, но на этот раз кончики ее ушей. И это было явно не из-за того, что она была смущена из-за своей забывчивости.

Сюэ Цзи посмотрел на Ли Мэй и, стараясь скрыть свою растерянность за привычной маской вежливости, слегка улыбнулся.

— Спасибо, Ли Мэй, — произнёс он тихим, но уверенным голосом. — Я чувствую себя хорошо. Мне ничего не нужно.

Ли Мэй внимательно рассматривала его лицо, стараясь разглядеть в нём хоть какие-то признаки дискомфорта или боли. Её взгляд скользил по его бледной коже, по его высоким скулам, по его тонким губам, тронутым лёгкой улыбкой. Что-то в этом юноше казалось ей необычным, притягательным. В его глазах, проницательных и необычайно слишком светлых, словно ослепительные лучи солнца, она видела печаль, тоску и какую-то мудрость, словно он пережил что-то, что было недоступно её пониманию.

Она молчала, словно боясь нарушить хрупкую тишину, воцарившуюся в палате. Она чувствовала, что Сюэ Цзи нуждается не в словах, а в простом присутствии, в понимании и поддержке.

После недолгого молчания, нарушаемого лишь монотонным писком медицинских приборов, Ли Мэй решилась нарушить тишину, но как можно более осторожно, чтобы не смутить и не напугать Сюэ Цзи.

— Может быть, — произнесла она тихим, робким голосом, — тебе рассказать немного об этом мире? О том, где ты находишься, раз ничего не помнишь?

Она вопросительно посмотрела на Сюэ Цзи, ожидая его ответа. Ей хотелось помочь ему адаптироваться в этом новом для него мире, заполнить пустоту в его памяти, дать ему хоть какую-то опору. Она не знала, что именно он помнит, а что забыл, но чувствовала, что ему нужна информация, чтобы сориентироваться и начать жить заново, а может и найти своих близких, которые переживают и волнуются за него.

В её глазах, в которых сквозило искреннее сочувствие, промелькнула едва уловимая искорка надежды. Забота о пациентах было её призванием, и она была готова сделать все возможное, чтобы Сюэ Цзи чувствовал себя немного лучше, чтобы он не чувствовал себя таким одиноким и потерянным в этом незнакомом мире.

Сюэ Цзи посмотрел на Ли Мэй и, собравшись с духом, насколько это было возможно в его нынешнем состоянии, одарил её своей фирменной улыбкой. Это была улыбка, отточенная годами тренировок и жизненного опыта, улыбка, скрывающая за собой истинные чувства и мысли. Но на этот раз в ней было что-то другое, что-то более искреннее, более открытое. Он действительно был благодарен Ли Мэй за её заботу и готовность помочь ему разобраться в этом незнакомом мире.

— Я был бы очень признателен, — произнёс он тихим, но уверенным голосом, стараясь придать ему как можно больше теплоты и искренности. — Любая информация будет для меня очень полезной.

Он кивнул, словно подталкивая её к началу рассказа. Ему было интересно узнать об этом мире, о его истории, культуре, обычаях. Ему нужно было понять, где он находится, чтобы найти своё место в этом новом для него мире, чтобы не чувствовать себя таким потерянным и одиноким.

В глубине души он надеялся, что эта информация поможет ему вспомнить своё прошлое, вернуть утраченные воспоминания. Он не знал, что именно он забыл, но чувствовал, что это что-то очень важное, что-то, что определяет его личность и его место в этом мире.

Он смотрел на Ли Мэй с надеждой и ожиданием, готовый внимать каждому её слову, как жаждущий путник, заблудившийся в пустыне, готовый выпить каждую каплю воды, чтобы спастись от жажды. Его сердце билось учащённо, словно предчувствуя нечто важное и неизбежное.

~~~~~

Сюэ Цзи остался один в палате, погружённый в глубокие раздумья. Ли Мэй, закончив свой краткий рассказ о современном мире, вежливо попрощалась и вышла, оставив его наедине с потоком новой и зачастую непонятной информации.

У него разболелась голова. Слишком много сведений обрушилось на него в одночасье, словно лавина снега, погребая под собой все его прежние представления о мире. Этот мир был слишком чужд и отличался от его собственного, словно он попал в другую вселенную.

В его мире люди полагались на духовную энергию, дарованную с рождения, или на боевые искусства, которые можно было развить упорными тренировками. Здесь же, как объяснила Ли Мэй, всё зависело от каких-то металлических приборов и предметов, которые они называли "машинами". Эти машины, казалось, заменили собой всё: силу, ловкость, и даже разум.

Сюэ Цзи провёл рукой по волосам, пытаясь унять головную боль. Он вдруг осознал, что его привычные длинные, шелковистые волосы исчезли. Вместо них он ощутил лишь слегка вьющиеся пряди средней длины. По меркам его мира, это была почти мальчишеская стрижка. Волосы были подстрижены слоями, и часть прядей небрежно спадала на лоб, слегка прикрывая глаза, создавая ощущение нарочитой небрежности. Это резко контрастировало с его прежним обликом, с его тщательно уложенными и ухоженными волосами, всегда собранными хотя бы в самую простую причёску.

Но что осталось неизменным, так это его необычный цвет волос - медово-золотой. Этот редкий оттенок был его отличительной чертой, его проклятием и его гордостью. Даже в его родном мире, где существовали люди с самыми необычными способностями и внешностью, его цвет волос считался чем-то исключительным, почти сверхъестественным. Он не знал, почему родился с таким цветом волос.

Сюэ Цзи, отвлечённый от грустных размышлений, погрузился в пучину сомнений. Может быть, всё это - мир заклинателей, духовная энергия, Хань Юань, школа Фуюнь Цзун - было лишь плодом его воображения, долгим и красочным сном, от которого он наконец-то пробудился? Может быть, он просто потерял воспоминания о своей настоящей жизни, и теперь его мозг пытается заполнить пустоту вымышленными образами?

В этот момент, словно гром среди ясного неба, в палату ворвался какой-то молодой человек. Дверь распахнулась с резким стуком, заставив Сюэ Цзи вздрогнуть от неожиданности. Парень застыл на пороге, словно поражённый молнией.

Это был высокий юноша, примерно лет девятнадцати, с атлетичным телосложением, выдающим в нём любителя физических упражнений. Его волосы пепельно-коричневого цвета были коротко подстрижены и слегка взъерошены, словно он только что бежал без остановки. Причёска была стильной и современной: волосы зачёсаны назад и немного вверх, создавая объём, а спереди несколько коротких прядей небрежно спадали на лоб, слегка прикрывая глаза, придавая ему вид бунтаря.

В его лице можно было увидеть воплощение идеала мужской красоты: очерченные скулы, прямой нос, чувственные губы, мягкая линия подбородка. Его кожа была гладкой и светлой, а брови густыми и тёмными, создавая эффектный контраст. В его чертах не было ни грубости, ни излишней мягкости, лишь гармония и баланс, присущие истинной красоте.

Но Сюэ Цзи в первую очередь бросились в глаза его глаза. Цвет... Этот цвет был ему слишком болезненно знаком. Такой же глубокий, пронзительный, синий цвет, как у Хань Юаня. Цвет ледяной бездны, затягивающей в себя и лишающей воли. Цвет, от которого по коже пробегали мурашки. Цвет, который он видел перед своей смертью.

Именно в этот момент парень, переведя дух, произнёс его имя:

— Сюэ Цзи!