Глава 10
Глеб.
Знаете, что я понял?
Как только я узнал, что с Яной что-то случилось и она плачет, я сразу же решил к ней отправиться. В любое время, куда угодно — я буду рядом с ней. Пусть она не позовёт меня сама, возможно, даже не захочет видеть, но я всё равно найду дорогу к ней и постараюсь её поддержать.
Меня не остановило даже то, что у меня сейчас уроки в школе. Я решил зайти в их класс, чтобы посмотреть, кто есть, а кого нет. И сразу заметил, что Яны нет — её подруга Юля на перемене рассказала, куда она ушла.
— Яна на кладбище к своему папе поехала, — неуверенно произнесла она.
Я кивнул, но уже через десять минут ехал туда. Адрес я узнал от брюнетки, а найти саму могилу оказалось несложно.
Я думал, что увижу грустную картину: Яна сидит на скамейке и просто разговаривает у памятника отца. Но как же меня поразило то, что я увидел: она стояла на коленях и рыдала.
Я подлетел к ней и сразу же поднял на ноги. Она ошарашенно разглядывала меня, но в её красивых глазах стояли слёзы. Она дрожала в моих руках.
Обнимая её, я хотел забрать её боль, но осознавал, что здесь бессилен.
— Я не мог не приехать, — скупо шепчу, поглаживая её щеку.
Она шмыгает носом, который уже стал красным. Сколько же она провела здесь, на холоде? Сколько времени простояла на этой земле?
— Вы опять меня спасаете, — произносит рыжая, и не успев я ответить, она прижимается к моим губам.
Неожиданно. Мои руки замирают на её талии. Я не пытаюсь взять инициативу на себя, а даю Яне право вести этот поцелуй. Она неумело прижимается к моим губам, немного прикусывает нижнюю губу, отчего я сдерживаю стон в горле. Её маленькие ладошки взметнулись к моему лицу, и она зарылась ими в мои волосы.
— Поцелуйте меня... — выдыхает она в губы, — Вы мне нужны...
И вот тут вновь кто-то нажимает на пусковую кнопку, и я сдаюсь ей. Обхватываю талию сильнее и вжимаю её в свою грудь. А другой рукой продолжаю поглаживать её скулы.
Невинное касание её губ перерастает в мой развязный поцелуй с ней. При каждом прикосновении она сильнее тянет мои волосы, отчего я чуть ли не мурчу.
Теперь понимаю Тишку, когда он так реагировал на то, что Яна его гладила.
Я целую её нижнюю губу и отстраняюсь.
— Маленькая моя, здесь не место, — говорю, хотя и не собирался этого.
Яна кивает, соглашаясь со мной. Она делает шаг назад и смущённо опускает голову.
Я провожу рукой по волосам, чуть приглаживая их.
— Твой папа курил?
Она оглядывает меня и отвечает:
— Да.
Шарю по карманам в поисках пачки сигарет и нахожу её в куртке. Поджигаю сигарету и, спустя секунду, затушиваю её, зажимая между пальцами. Затем разглядываю памятник и вижу там тарелочку и стопку — туда и кладу бычок. Не знаю, знает ли девушка об этом, но если человек курил при жизни, то после смерти ему на могилу нужно всегда приносить сигареты.
Обвожу взглядом фотографию мужчины.
— Вы так похожи, — заключаю я.
Девушка тоже поворачивается к нагробию и выдыхает:
— Кто-то говорит, что да. Я характером в папу пошла, а вот внешностью в маму... Её гены оказались сильнее его.
На ощупь нахожу её руку и переплетаю наши пальцы. Яна вздрагивает, но не отталкивает. Её ладошка настолько холодная, что мне самому становится не по себе.
— Что с генами мамы или отца. Ты всё равно красивая.
Её щеки обдают румянец.
Мы стоим так неизвестно сколько, пока девушка не говорит:
— Папуль, я пойду... — не расцепляя наших рук, она чуть поддаётся вперёд и проводит пальчиками по портрету.
Она сейчас сдерживает слёзы, будто не хочет этого делать. А у меня сердце сжимается от этого.
Яна делает шаг назад и теперь аккуратно освобождает свою ладонь.
Пока она берёт свой рюкзак и пакет, я смотрю на могилу и шепчу себе:
«Вадим Дмитриевич, я с вами лично не знаком, но если у вас такая замечательная дочь, то и вы были хорошим человеком. Я не дам её в обиду. Не знаю, зачем это говорю вам, но... хочу, чтобы вы это знали.»
Я никогда не разговаривал так, пока не умерла мама.
— Глеб Александрович, пошлите, — Яна уже вышла из калитки и ждёт меня.
Я сам следую за ней и закрываю дверцу.
— Он гордился бы тобой, — бормочу я.
Яна мотает головой и вспоминает то, что я сам говорил когда-то:
— Мной нечем гордиться. Я должна была хоть как-то помочь ему, но не смогла...
Она не договаривает и разворачивается, уходя.
Я бегу за ней. Пускай куда угодно идёт, только со мной. Выхватываю чёрный рюкзак из её рук и надеваю его себе на плечо.
— Эй, отдайте! — она уже хочет забрать его.
Я почему-то улыбаюсь.
— У тебя в пакете что-то хрупкое?
— А, не знаю... А что?
Останавливаюсь и чуть наклонившись, подхватываю её и закидываю себе на плечо, попутно сбрасывая её сумку и забирая у неё пакет.
Как это со стороны выглядит? Мы посреди кладбища, она у меня на плече и что-то шипит.
— Что вы делаете? Зачем?
Проигнорировав все её вопросы, направляюсь с ней к машине. Она пытается бить меня по спине, ерзает, но всё же соглашается со своей судьбой.
Я крепко держу её бёдра, не переходя границы. Да кого я обманываю — мы уже давно их перебежали.
Когда дохожу до машины, аккуратно отпускаю её на землю, придерживая за талию.
— В порядке?
Она молчит. Нервно покусывает свою нижнюю губу и тянет ко мне руку.
Понимаю, что хочет забрать вещи, поэтому добавляю:
— Загляни внутрь.
Я открываю заднюю дверь и жестом показываю ей подойти.
— Это... — её голос затихает.
На сиденье стоит корзина с красными розами — их должно быть 51 штука. Спросите зачем? Не мог я оставить её без подарка — пусть хоть цветы её порадуют.
Я знаю, что это всё глупо. Наверное, не стоило этого делать.
— Это мне? — смотрит на меня Яна с недоумением.
— Нет, мне. Просто решил похвастаться перед тобой, — язвлю.
Она хмыкает и недоверчиво касается бутонов. Аккуратно проводит по ним и начинает заверять:
— Если это правда мне, то я не смогу принять. Это дорого...
Я опираюсь о машину и изучаю девушку. Она как обычно без макияжа, волосы распущены. Но даже так она самая красивая. Ей я, конечно, не признаюсь в этом.
— Это тебе. Только давай без вопросов, — чеканю. — С днём рождения. С совершеннолетием.
Она смотрит на меня, и на её лице появляется слабая улыбка. Внутри меня радость только хлыщет.
— Но...
— Без всяких "но". Поехали, отвезу домой. Ты же кажется болеешь.
Яна виновато кивает. Я конечно не буду расспрашивать её об этом — она и так поделилась многим.
Мы сели в машину и тронулись.
Всю дорогу думаю, о том, что она сама поцеловала. Сказала, что я ей нужен.
- Я хотел спросить о поцелуе.
Она немеет, по лицу видно, что подбирает ответ.
— Это эмоции. Просто поддалась ситуации. Извините, это ошибка, — повторяет мои слова. — Спасибо за цветы. Но больше не надо делать подарки и приезжать туда, где я нахожусь.
Вот глупая, думает, что скажет взрослому парню, и он её послушает. Если бы она настояла на том, что это её погубит, я бы поступил так, как она просит. Но в её словах слышится ложь, которую она так хочет спрятать.
— Думаешь, так легко это сделать?
Мой вопрос вводит её в ступор, но она лишь пожимает плечами.
— Я не понимаю, что происходит. Мне нужно мысли собрать в кучу, - говорит Яна без особого энтузиазма.
Я понимаю её чувства. Сам ещё до конца не могу разобраться с этим.
Она наспех прощается и выходит из машины, забирая свои вещи и букет. Он тяжёлый, но она не разрешает помочь.
Я трогаюсь с места.
Господи, дай мне сил.
***
В школе отвожу все занятия, а тренировку переношу на завтра.
Дел по горло, надо как-то везде успеть.
Но самой главной моей проблемой стали Катя и её сын. Они свалились мне на голову в тот день, когда я хотел поговорить со Смирновой. Девчонка убежала, а я остался с прошлым.
Когда подъезжаю к своему подъезду, вижу, что Громова гуляет с мальчиком.
— Глеб, Глеб! - радостно кричит Паша и бежит ко мне.
Пацан был похож на меня маленького: такой же шустрый и активный. Внешностью мы тоже не отличались: темные волосы, карие глаза. Всё же, один отец. Да, мальчик Паша — это Павел Жданов, мой младший брат.
— Пашка, - подхватываю его на руки.
Он обвивает мою шею и льнет ко мне. Мы с ним не общались долгое время, но потом я как-то приехал в родной город и всё же познакомился с ним. У нас разница в двадцать два года, и уж точно не мог подумать, что когда-нибудь у меня будет младший брат. Может, когда сам был ребёнком, мечтал об этом.
— Привет, - робко произносит девушка, подходя к нам.
Она сверкает своими зелёными глазами и улыбается. На ней мои вещи, ведь с собой они, по сути, ничего не взяли.
Убегали от моего отца.
— Виделись, - сухо отвечаю.
Я помогаю ей ради брата. Если бы не он, то и руку бы ей не протянул. Недолго ее счастье играло с моим отцом.
«Твой отец, то есть Саша, он больше мне подходит,» - вспоминаю её слова, которые она сказала много лет назад.
Катя смотрит на меня с надеждой, но я стараюсь игнорировать этот взгляд.
Мы проводим на улице почти два часа: то играем с Пашкой на детской площадке, то просто гуляем. Сейчас он сам себя занимает, и я решаюсь на разговор:
— Я в ближайшие дни найду вам квартиру. Пашку в сад устрою. Дальше сама. На первое время денег дам.
От моей прямолинейности на лице девушки возникает печаль. Она ничего не отвечает, а лишь следит за сыном.
Всё оставшееся время мы молчим. Когда возвращаемся в квартиру, встречаем соседку.
— Глебушка, здравствуй.
Я натянуто улыбаюсь ей и целую её руку.
— Здравствуйте, Софья Андреевна.
— Здравствуй, бабушка, — говорит Пашка.
Женщина забавляется этим и с нежностью отвечает:
— Здравствуй, мальчик. Как тебя зовут?
— Паша.
Я уже хватаю мальчика на руки и собираюсь прощаться, как Катя выдает:
— А я Катя. Приятно познакомиться, Софья Андреевна.
— И мне приятно, Катенька.
Женщины переглядываются. Это надолго.
— Глеб, это твои что ли? Сын? Жена? — интересуется старушка.
Я хмыкаю. Никогда ни перед кем не отчитываюсь и тут не буду.
— Я его... брат, — бормочет Пашка.
— Ничего себе. Значит, я неправильно поняла.
Во мне потихоньку истрачивается терпение, которого и так уже не хватает.
Женщина ещё что-то расспрашивает, на что Катя ей мило отвечает.
Не здесь моё место. Сейчас бы Смирнову забрать и уехать с ней куда-нибудь далеко отсюда, если она, конечно, сама этого захочет.
— Глеб, а та девушка рыжая, которая у тебя пару недель назад ночевала, значит, и правда твоя спутница? — вновь терзает меня своими допросами.
Я приподнимаю бровь и прожигаю её взглядом. Когда людям раздавали ум, этой женщине он не достался, а вот любопытства в ней оказывается много.
— Да, моя любимая девушка, — вру.
Пусть думает так. Хоть отвяжется от меня. Да и Катя может угомониться. Всё же Смирнова не узнает о моем вранье.
— У тебя есть кто-то? — спрашивает брюнетка, смотря на меня.
Я киваю, даже не удосуживаю её взглядом.
Пашка слезает с моих рук и вновь бежит на детскую площадку, а я за ним.
Оставляя за собой только перешептывание Софьи Андреевны и взгляды Громовой.
Катя надеется на что-то, думает, что у меня ещё остались чувства. Но этим, дай бог, я переболел ещё много лет назад. Самым главным лекарством оказались ночные клубы и встречные девушки. Проводя с ними ночь, я растрачивал свои чувства. От большой любви к той зеленоглазой девчонке не осталось ничего. Она сама убила её во мне.
Хотел бы я быть с ней сейчас? Нет. Хочу ли я, чтобы она была в моей жизни? Нет, и без неё мне хватает внимания.
Та, которую я бы хотел всегда видеть, целовать и обнимать, навсегда останется только в моей голове. Вспоминая эти поцелуи, я живу. Вновь начинаю дышать полной грудью.
Смирнова. Смирнова. Одно и то же в голове.
Ещё минут сорок мы проводим на улице, пока Паша не сопит:
— Я устал.
Мы идём в дом, где на скамейке нас ждёт Катя. Ни слова, ни улыбки. Это мне подходит.
— Значит, и там на парковке была та рыжая девчонка? Давно вы вместе? — нападает на меня Громова, когда я хочу нажать на домофон.
— Тише, тише. Ты так не ори, мы не у вас дома, — спокойным тоном чеканю.
Девушка морщится, но не перестаёт допрос:
— Ответь, это давно у вас? Сколько?
Молчу, пытаясь не язвить. Чего она хочет?
Я не стану обсуждать с ней свою личную жизнь, а тем более говорить о Яне.
— Тебя это уже давно не касается. Ты меня сама бросила.
Смотрю ей в глаза и хочу разглядеть ту, которую любил, но всё тщетно. И я рад, что всё осталось там.
Но походу девушка не собирается успокаиваться. Она хочет что-то сказать, но я её перебиваю:
— Если тебе интересно знать, то сейчас провожу вас и поеду к ней.
Ухмылка касается моих губ.
Девушка на секунду молчит, а потом резко поддаётся ко мне и целует в губы.
На несколько секунд я застываю, и меня переносит в то время, когда поцелуи с ней были самым главным. Но всё же мой мозг работает нормально, поэтому я отталкиваю её.
— Глеб, мама, там какая-то девушка смотрела на вас, — произносит мальчик и указывает в сторону парковки.
Я смотрю туда и вижу, как рыжая макушка скрывается в машине такси.
Яна.
Чёрт, ну зачем? Она же видела это...