Одно невинное касание
— Я задерживаюсь, но уже лечу!
Грейнджер усмехнулась, хотя испепеляющий взгляд рядом стоявшей Джинни изрядно портил настроение.
— Снова пытался склеить невинных девушек? — спросила Гермиона, плотнее прижимая мобильный к уху.
— Одну уже склеил, — парировал Драко.
— В самом деле?
— О, да. Висит у меня на крючке.
Грейнджер воздержалась от шутки о некоем крючке, прикусив язык.
— Самонадеянно, не находишь? — наконец уточнила она.
— Скорее дерзко, — поправил её Малфой и, судя по дыханию, неожиданно сбавил шаг. — Купить Скорпу тех взрывных конфет?
«Только не это!»
— Не сегодня! — поспешила остановить его Гермиона. — Воспитательница ещё после прошлого раза отойти не может!
Малфой рассмеялся в трубку, будто довести воспитательницу в детском садике до обморока и был его изначальный план.
— Такой маленький, а уже нарушил Статут о секретности... Весь в мать! — радостно констатировал он. — Ладно, без взрывных конфет. Может, что-то ещё?
— Например?
Она протиснулась мимо Джинни и открыла холодильник, который на первый взгляд был забит под завязку.
— Ну, не знаю... — задумчиво растягивал слова Малфой. — Вина? Презервативы?
Её лицо тут же покрылось румянцем. Какое счастье, что Драко не мог его сейчас видеть.
— Отличная идея! Надену его тебе на голову.
— Какая изобретательная! — восторженно оценил он. — Мне нравится!
— Я рада!
— До скорого!
Гермиона с неохотой положила трубку и убрала мобильный на кухонный остров, нервно прикусив губу. Ей надоело делать то, что совершенно её не устраивало, но, кажется, другого выбора просто не осталось.
— Это было похоже на секс по телефону, — буркнула миссис Поттер, в девичестве Уизли.
— Неправда!
— Правда.
Может, раньше Гермиона бы и согласилась с подругой, но точно не сегодня. Она была уже по горло сыта иллюзиями.
Четыре года назад, когда они выиграли войну, все ещё были полны сказочных надежд. Строили планы на будущее, хотели, чтобы жертвы их близких не стали напрасны, но потом всё улеглось. Воздушные замки превратились в душные офисы, а выдающиеся планы по реконструкции всего волшебного общества так и остались написанными на кухонных салфетках. Их компания продолжала крепко дружить, но это было совсем не то, что они когда-то представляли у себя в голове.
Песня: In This Dark Time — Aime Simone
Грейнджер не скрывала, что была собой недовольна. Ни её выдающаяся, по словам друзей, карьера, ни подрастающий невероятно талантливый сын не заполняли зияющие дыры собственного несовершенства.
Эльфы так и не собирались уходить из домов волшебников, кентавры предпочитали жить коммунами в диких лесах, а подавляющая часть людей, укушенных оборотнями, продолжала кончать жизнь самоубийством. И этот мир они хотели построить? Какие реформы Гермиона должна была создать, если в собственной личной жизни творилась полная неразбериха?
Её сын рос без отца, и это, в отличие от сотни других проблем, был её выбор и только её. Так что теперь она была обязана всё исправить.
Джинни поставила кружку обратно на стол, не сводя с Грейнджер глаз. Глаз, в которых плескалось столько неприкрытого осуждения, что в нём можно было легко утопиться. Будто Гермиона и без того не чувствовала себя обречённой на муки утопленницей.
Ей нужны были немедленные перемены, но она никак не могла сделать первый шаг.
— Почему это так отвратительно?
— Потому что ты поступаешь отвратительно? — невозмутимо отреагировала Джинни.
— Скорпиусу нужен отец!
— У него есть отец!
Она замерла, прикусив губу. Уизли была права, и Гермиона знала об этом, поэтому ей просто нечего было добавить.
Свидание, которое Грейнджер запланировала на вечер, должно было поставить точку в бесконечном и ни к чему не приводящем флирте с Малфоем. Пока Скорпиус был маленьким, у неё всё ещё существовала возможность обеспечить ему нормальную жизнь в крепкой, полноценной семье.
— Ты собираешься оставить с ним родного отца, чтобы пойти на свидание с другим? Прости, дорогая, но ты сошла с ума.
— Я не нужна Малфою!
Уизли вздохнула и вернулась к чаю, будучи не в настроении спорить.
Они все намекали ей на её слепоту и слишком тесное общение с Драко, но друзья не видели разницу, которую видела она.
Когда он помнил, всё было по-другому.
— Если бы ты могла, я бы оставила Скорпиуса с тобой, — тише произнесла Гермиона и потянулась к графину с водой.
Джинни следовало поменьше причитать. Если бы не её путешествие во Францию с Гарри, Грейнджер не пришлось бы просить у Малфоя о таком пикантном одолжении.
— Зачем ты это делаешь? Просто скажи мне, зачем?
Этот разговор происходил между ними так часто, что Гермиона уже наизусть знала свои и чужие реплики.
— Ему нравится общаться с моим сыном, я не могу запретить.
— Он дал ему чёртово имя!
Джинни опять вспылила, но заставила себя заглушить ярость несколькими горячими глотками.
— Скорпиус особенный, я хотела особенное имя, и Драко его нашёл.
— Ты безжалостная.
— Не говори так.
Грейнджер пришлось сквозь ком в горле выпить немного воды.
— Что ты чувствуешь, когда он рядом? — спросила Джинни, повернувшись всем корпусом к Гермионе и сурово посмотрев на неё исподлобья.
Вот кому нужно было становиться главным следователем Аврората, а не её звёздному мужу. Она выглядела по-настоящему устрашающе, когда вскидывала рыжие волосы.
— Ничего.
— Ложь, — тут же пресекла её попытки увильнуть Джинни. — Малфой постоянно рядом с вами. Сколько? Три-четыре раза в неделю?
— Четыре, — против воли ответила Гермиона.
— Четыре, — ошарашенно повторила за ней подруга. — Он разговаривает с тобой, иногда готовит вам ужин, гуляет, обнимает тебя по вечерам, когда вы смотрите мультики. Ты чувствуешь на себе его руки.
— Джинни... прекрати...
— Он касался этими руками тебя раньше, но по-другому. Целовал твои губы. Как ты ещё не сошла с ума? Скажи мне сейчас, что всё в прошлом. Соври мне.
Грейнджер не могла. Звуки просто не складывались в слова.
Уизли не знала правды обо всём, что с ними сейчас происходит. Она преуменьшила её раз в сто.
Ей не нужно было заглядывать под его футболку, чтобы видеть шрамы от Сектумсемпры. Гермиона так хорошо помнила его тело, а руки... Лучше бы он придушил её во время одной из ночей, когда она просила его быть грубее, чем мучил её сейчас, нежно касаясь на прощание.
Звонок в дверь разрезал тишину между ними. Грейнджер поспешила открыть, даже не удостоверившись, что Джинни идёт следом.
— Вечер добрый, милые дамы.
Драко улыбался широко и почти беспечно. Сложно было представить, что под этими сияющими серыми глазами когда-то залегали синяки.
Но она любила его даже таким, даже в ссадинах, даже в крови другого волшебника, когда он приходил полумёртвый после миссий.
— Как всегда льстишь нам, Малфой, — отозвалась за её спиной Поттер. — Ну, я пойду. Хорошего вечера!
Джинни кинула на неё последний недовольный взгляд и закрыла за собой дверь.
Плотина тут же лопнула, и из глаз Грейнджер потекли слёзы.
— Салазар. — Драко испуганно кинулся к ней и прижал к своему крепкому телу. Слёзы начали впитываться в его рубашку. — Ты чего? Вы поссорились?
— Нет, — всхлипнула Гермиона. — Я просто чувствую себя ужасно.
Малфой посмотрел на неё, стирая влажные дорожки тыльной стороной ладони.
— Это из-за свидания или тебе нездоровится?
— Я бросаю Скорпиуса ради встречи с незнакомцем. Это безумие.
— Грейнджер...
«Нет, не говори этого. Не говори.
Не говори».
— Ты правда хорошая мать.
«А ты отец», — так и осталось на её губах.
Хорошо, что она торопилась, иначе перспектива забыться в его объятиях поработила бы её окончательно.
***
Гермионы не было дома пару часов, но казалось, прошла чёртова вечность.
Она бы не назвала это свидание катастрофой, скорее это было просто ужасной констатацией факта: мужчина рядом с ней сегодня не был и вполовину так же хорош, как Драко. Гермиона не отрицала, что являлась сейчас чуть ли не самой предвзятой холостячкой на свете, но это не меняло действительность. Действительность, в которой им с Малфоем не суждено было быть вместе, а ей отводилась роль страдалицы по непоправимому прошлому.
Грейнджер дошла до дома на ватных от усталости ногах и даже не ожидала, что воспрянет духом, увидев перед собой максимально домашнего Драко.
Гермиона уже знала, что он хранил у неё комплект удобной одежды, чтобы играть со Скорпиусом и не бояться запачкать очередную дорогую рубашку, но каждый раз сердце нервно подрагивало, когда она видела эти смешные штаны в клеточку и простую, совершенно неизысканную белую футболку.
— Оу, Мерлин. Ты как?
Видимо, у неё всё было написано на лице, но Грейнджер заставила себя беспечно улыбнуться.
Благо опыт в таких наигранных улыбках у неё уже был.
Малфой забыл их отношения, их поцелуи, их секс в самом конце войны. Так что у неё имелось время, чтобы создать идеальную маску безразличия.
— Всё в порядке, но мы больше не увидимся.
— Донжуан провалился?
Драко пытался шутить, но эти шутки едва пробирались сквозь завывающую вьюгу её беспроглядного траура.
В такие моменты ей было особенно тяжело. Вечерами, когда Скорпиус ложился спать и они оставались совсем одни, Гермиона чувствовала себя последней извращенкой, мечтая о таких сценах, от которых у Малфоя непременно встали бы волосы дыбом.
Боже, если бы он только знал, что они вытворяли в доме на площади Гриммо; если бы помнил эти сломанные кровати, обшарпанные стены, её крики. Он бы никогда не был так мил после того, как она пришла со свидания с другим мужчиной.
— Что-то вроде того, — отмахнулась Грейнджер и направилась в спальню переодеваться.
Драко не понял её вежливого сигнала и продолжал следовать за ней.
— Я настаиваю, Грейнджер. Я должен знать, что пошло не так.
— Да вы даже любопытнее, чем я, мистер Малфой.
Гермиона открыла дверцу шкафа, возводя между ними временную преграду. Хотя скорее между ней и его неиссякаемым обаянием.
— Брось, ты мне должна. Скорпиус спит сладким сном, дом не сгорел, с Дюком я поиграл, а твой другой любимый комок шерсти получил корм. Это ли не успех?
— Это взаимовыручка, — парировала она.
— Что с ним не так? У него пахнет изо рта? Он лысый? Нет, подожди... Салазар, я понял! Он до сих пор живёт с матерью?
Гермиона закрыла дверцу шкафа, сминая в руке домашнюю футболку.
«Он просто не ты», — вертелось у неё на языке.
— Я угадал? Он живёт с матерью?
Малфой положил руку поверх закрытой дверцы, и Грейнджер случайно засмотрелась на знакомые переплетения вен. Его кожа была очень бледной, практически фарфоровой. Это всегда её завораживало, особенно когда они лежали в постели, накрытые лишь лунным светом.
Если бы Гермиона не знала Драко раньше, то решила бы, что он вампир.
— Грейнджер...
Малфой осторожно отвлёк её от разглядывания его голого предплечья.
— Прости. — Гермиона сглотнула предательское першение и проскользнула под рукой Драко.
Ей нужно было выпить воды, занять чем-то руки. После разговора с Джинни Грейнджер ощущала себя будто под гипнозом, прокручивая её слова в голове.
Она держала всё под контролем четыре года, и у неё не было права срываться из-за гневных слов Поттер. Гермиона должна была быть сильной ради него. Драко просто не переживёт правды. Он подумает, что она сошла с ума, навсегда покинет их со Скорпиусом или того хуже — потеряет рассудок от последствий тяжёлого заклинания.
Малфой стал для неё самым запретным плодом в истории и шёл в списке сразу после адамова яблока.
— Он же тебя не обидел?
Драко, конечно же, проследовал за ней на кухню, но насмешки начали сменяться искренними переживаниями.
— Я сама кого хочешь обижу, — буркнула она и залпом выпила стакан воды.
Он хмыкнул, соглашаясь с этим аргументом.
— Ну, не хочешь говорить — не надо.
Усевшись на барный стул напротив неё, Малфой скучающе почесал затылок.
Драко вообще догадывался, каким был невыносимо милым? Гермиона сразу вспомнила тот мультфильм, в котором у кота были огромные притягательные глаза. Скорпиус потом ещё умолял её купить ему игрушку с ним, сетуя, что это теперь его любимый герой.
Зачем её сыну какой-то хитрый кот, если с ним в кубики играл сущий дьявол?
— Хорошо, — сдалась она, закатив глаза, а Малфой тут же расправил плечи, внимательно слушая. — Его звали Шон, и он очень красивый, не лысый врач.
— Колдомедик?
— Врач. Шон магл.
Драко кивнул, но она и не ожидала от него никакой негативной реакции. Кровь в этом мире перестала иметь всякое значение, когда Волдеморт начал убивать всех без разбора ради достижения своих грязных целей.
Малфой не был фанатиком, как его отец, а после становления шпионом в Ордене и вовсе растерял смысл притворяться, что ему интересна эта выдуманная иерархия.
— Он слишком много говорил о себе, хоть и пытался мне понравиться.
— Как можно говорить о себе, когда перед тобой самая великая волшебница столетия?
Грейнджер прыснула со смеху, толкая его в плечо.
— Я не могу хвастаться орденом Мерлина перед каждым маглом. Для них Мерлин — странный старик в шляпе с подозрительным посохом, который сошёл со страниц детских сказок.
— И где они не правы?
Теперь смеялись уже они вдвоём, явно не заботясь о том, что громкие звуки могут разбудить Скорпиуса.
И конечно же, это произошло.
Когда спал, Скорпиус был ангельским ребёнком, но стоило ему проснуться, как все признаки его хорошего воспитания вмиг исчезали, сменяясь детским безрассудством. Казалось, только Драко совершенно не волновала эта пугающая перемена. Гермиона бы сказала, он был даже рад, что их смех на кухне в итоге нарушил сон кудрявого непоседы.
Сначала Малфой весело кружил её сына на руках по комнате, потом угостил ещё одним какао (между прочим, превышающим дневную норму), ну а потом стал мило поддразнивать Грейнджер, наблюдая за их со Скорпиусом реакцией на его безобидный юмор.
Порой Драко вписывался в их жизнь слишком идеально. Будто кто-то просто вставлял недостающий кусочек головоломки и восстанавливал чёртов баланс Вселенной. Гермиона часто задумывалась, как сильно поплатится, если в один из таких тёплых вечеров Малфой сам обо всём догадается. Сложит два плюс два, получше рассмотрит серые радужки Скорпа или просто завалит её вопросами.
Они сделали всё возможное, чтобы этого не произошло, но вероятность всё-таки существовала. Это было общее решение, её и Ордена, и Грейнджер не могла ставить их договор под угрозу. Один Мерлин знал, как Драко вообще поверил во все эти байки. Но теперь они с Малфоем существовали в новой реальности, в которой якобы практически не общались во время войны.
Гермионе пришлось увести сына спать самой, когда Скорпиус неожиданно стал слишком болтливым. Лишь пока она убирала его кружку в раковину, он успел разболтать Драко про её оберег в спальне. Грейнджер не хотела знать, сколько ещё рассказанных им секретов пропустила за мытьём посуды, поглядывая на своих мужчин через плечо.
— Пойдём. Хорошие мальчики в это время уже видят пятый сон.
Она протянула сыну руку, чтобы он мягче спрыгнул с высокого кухонного стула.
— Спокойной ночи, Драко, — попрощался с Малфоем Скорп.
— Спокойной ночи, негодник.
Скорпиус с подозрением осмотрел пижаму матери и отказался идти дальше.
— Почему ты не в футболке Драко?
Подавившись чаем, Малфой с силой ударил себя в грудь.
— Что? — сипло спросил он, переводя взгляд со Скорпиуса на Грейнджер.
— Пора спать!
Она стремительно увела сына в спальню.
Конечно же, Драко не стал отказывать себе в удовольствии дождаться её в гостиной. Она не могла представить ситуацию, в которой подобный нюанс бы остался незамеченным. Малфой хватался за любую возможность как-либо компрометировать их платоническую дружбу, а Скорпиус регулярно давал ему повод.
Её сын порой был слишком внимательным и дотошным, но Гермиона не могла винить его за свои же гены.
— Почему ты не ушёл?
— Как я мог уйти без ответов. — Малфой довольно закинул ногу на ногу.
Ей пришлось упасть на диван рядом с ним, и Грейнджер не переставала терзать нижнюю губу так, будто её должны были с минуты на минуту подключить к детектору лжи.
Просто лгать ему с каждым днём становилось всё тяжелее. И дело было даже не в главной тайне, а в мелочах, которых собралась уже маленькая горка.
— Ты спишь в моей футболке? — уточнил Малфой.
— Драко, я... Она очень удобная, — попыталась аргументировать Гермиона.
— И ещё пахнет мной?
Малфой довольно улыбнулся, наблюдая за её румянцем.
— Не в курсе. Наверное?
— Почему ты не сказала мне?
Как он это себе представлял?
«Эй, Малфой, ты же оставляешь у меня свою домашнюю одежду, так вот... я надеваю твою футболку, когда сплю, чтобы представить, что мы по-прежнему вместе. Жаль, ты не помнишь, как давал мне её раньше, потому что тебе стёрли память».
Грейнджер чуть не рассмеялась от абсурдности собственных мыслей.
— Теперь тебе смешно, — грозно прошептал он.
Драко кинулся на неё и легко повалил на спину при помощи веса своего натренированного тела.
Он любил в шутку касаться её. Обнимать, щипать, драться.
Чёрт, ей срочно был нужен мужчина...
— Колись, Грейнджер. Иначе я тебя не отпущу. — Он сжал её руки сильнее, удерживая их над головой, и она посмотрела на него с бешено колотящимся сердцем.
— Не скажу. — Гермиона демонстративно высунула язык.
Малфой наклонился ниже и почти дотронулся своими губами до её губ. Слишком близко. Драко редко приближался настолько близко.
— Мне иногда кажется, что ты мне что-то недоговариваешь.
Его глаза блуждали по её раскрасневшемуся лицу, и Гермиона чувствовала, что начинает терять выдержку.
— Я говорю тебе всё.
— Скорпиус сказал, что хочет, чтобы я был его папой.
О господи...
Грейнджер еле смогла сглотнуть.
— Ему пять, он не знает, что говорит...
Драко сощурился, придавливая её к дивану.
— Ты должна рассказать ему про его отца.
После этого Малфой резко отстранился от неё, возвращаясь на своё место.
С неё будто сошла целая лавина невысказанных чувств. Гермиона отчётливо ощущала покалывания там, где секунду назад были его руки, а к её спине продолжала липнуть ночная рубашка.
В её гостиной стало жарко, как в настоящих тропиках.
— Мне нечего рассказывать.
— Он же был членом Ордена. Значит, был героем. Тебе не нужно стыдиться его смерти.
Грейнджер не могла слышать даже о его выдуманной кончине. Не ведая, что творит, она быстро схватила Драко за руку.
Ей нужно было почувствовать его горячую кожу, словно видеть и знать, что он жив и сидит перед ней, стало резко недостаточно.
— Ты очень храбрая.
Драко считал, что она тоскует сейчас по другому мужчине, но Гермионе хотелось рискнуть. Хотелось немедленно проверить, помнит ли он хотя бы мгновение их близости.
Она смело положила его руку себе на бедро. На внутреннюю сторону — чересчур высоко для дружеского касания.
Раньше Малфой оставлял здесь синяки, раздвигая перед собой её податливые ноги, теперь же он ошеломлённо посмотрел вниз.
***
За секунду атмосфера в комнате кардинально изменилась. Драко был уверен, что лишь по-дружески утешает Гермиону, пытается сгладить её траур по погибшему возлюбленному, но теперь его ладонь лежала прямо у неё на бедре.
Он почувствовал странный электрический разряд, будто его руки уже однажды касались её здесь. И между ними не было преграды в виде тонких домашних штанов...
Ему пришлось зажмуриться, чтобы перестать видеть перед собой отрывки жёваной киноленты. Её грудь, кружевной лифчик, его язык на её ключице. Гермиона отчаянно выгибает спину, и её тихие стоны заполняют тёмную комнату с тусклым красным пламенем.
Что ещё за чертовщина...
Мотнув головой, Малфой резко распахнул глаза. Гермиона продолжала следить за ним и не давала убрать ладонь. Не то чтобы он был против... Их общение всегда сводилось к бесконечному флирту, и именно он выступал инициатором, но сейчас всё было иначе.
Драко не мог точно сказать что, но его состояние резко ухудшилось. Ему стало болезненно жарко и душно, не спасало даже частое дыхание, а перед глазами продолжало мутнеть.
Быстро ощутив эту перемену, Грейнджер взволнованно кинулась к нему и прижала свою руку ко лбу.
— Ты горишь, Драко...
Она мельтешила перед ним, пытаясь вытереть лоб и лицо от пота, но Малфой не нашёл в себе силы, чтобы её отблагодарить. На самом деле, от её касаний, дыхания и запаха ему становилось только хуже. Он будто попадал в транс, затем мучительно из него выбирался и снова в него проваливался.
После войны Драко привык к кошмарам, но это были не кошмары, и он, Салазар его дери, не спал.
Её обнажённое тело, вплоть до самых интимных скоплений родинок.
Её ноги вокруг его талии.
Её жалобный вздох.
«Поттер проклянёт меня, если узнает», — будто со стороны услышал свой голос Малфой и крепко прижал руки к вискам.
Лязг ремня. Шорох молнии.
«Ты не рискнёшь ради меня?»
Он никогда не слышал, чтобы Грейнджер говорила с ним таким соблазнительным тоном, но это точно были её слова.
«Конечно рискну».
Её глубоко-карие глаза, закатывающиеся от сильного толчка.
— Драко! Посмотри на меня!
В реальности Гермиона уже перешла на крик в попытках привести его в чувства. Он заставил себя разжать кулаки и посмотреть на неё, хотя в груди всё ещё гулко стучало сердце.
— Ты... — Грейнджер проглотила слова и явно поменяла свой вопрос, перед тем как продолжить: — Ты в порядке?
— Я не понимаю, — честно признался Малфой на удивление хриплым голосом.
— Тебе принести воды?
— Не знаю.
Гермиона расценила его ответ как «да» и тут же поднялась с дивана. Проходя мимо столика, она увидела его телефон, который вовсю вибрировал.
Ему не нужно было даже проверять, кто звонил, потому что лицо Грейнджер, за мгновение превратившееся в абсолютно непроницаемое полотно, уже говорило о многом.
— Гермиона...
Она спешно скрылась на кухне, и он был вынужден ответить на звонок.
— Да, Тори.
— Ты задержался. — Девушка протяжно выдохнула в трубку. — Не придёшь ночевать?
— Приду, скоро.
Последнее, что ему хотелось это обсуждать с Асторией, — его поздний приход домой. И без её переживаний всё было запутаннее некуда.
— Ты у Грейнджер?
А он обязан был говорить ей правду? Почему именно правда приносила людям максимальный дискомфорт? Разве не должно было быть наоборот? Разве честность не на стороне добра?
— Да.
— Я же просила тебя... Она играет с тобой, Драко.
— А я просил тебя не обсуждать это, — сурово прервал её он. — Я скоро буду дома. Ложись спать.
Малфой сразу же зажал кнопку сброса вызова.
Грейнджер вышла к нему со стаканом воды, но её взгляд был смущённо опущен в пол. Драко чувствовал себя виноватым за своё странное помутнение рассудка. Ему, можно сказать, впервые посчастливилось увидеть, как она становится инициатором их близости, и он лишился этого редкого шанса из-за какого-то дебильного приступа.
— Гермиона, прости...
— За что ты извиняешься?
Малфой принял от неё воду, но пить сразу не стал.
— Я не знаю, что на меня нашло. Ты тут ни при чём.
Её грустная улыбка была хуже любой истерики.
— Тебе пора домой, нужно отдохнуть.
К нему неожиданно пришла идея, но это был необоснованный риск даже для него.
Её свидание задело его сильнее, чем он подозревал. И она сама положила его руку себе на бедро? Ему же это не почудилось?
— Ты пойдёшь со мной в кино?
— В кино? — растерянно спросила она.
— Да, завтра в семь.
Возможно, роль сыграло его плачевное эмоциональное состояние, но Гермиона не осмелилась возразить, как делала постоянно.
— Ладно.
Драко убрал стакан на столик и поспешил покинуть квартиру, пока Грейнджер не придумала какой-нибудь аргумент против.
«Ещё один шанс, Малфой. Не облажайся».
***
Гермиона пыталась уснуть, но в итоге лишь бесцельно ворочалась в постели.
Ей не хотелось отвлекать Джинни и Гарри от их романтического уикенда, но, по её расчетам, они уже должны были прибыть в отель и заселиться, а значит, подруга могла бы выкроить для неё несколько минут.
Набрав по памяти номер Поттер, Грейнджер жадно прижала трубку к уху, вслушиваясь в заветные гудки.
— Гермиона? — раздался сонный голос Джинни.
— Ты права, — сразу же перешла к делу Грейнджер. — Ты права, я больше так не могу... Но что мне делать? Кингсли сказал, что его память повреждена и опасно даже пытаться!
Другой рукой Гермиона теребила края мужской футболки, ожидая ответа её бесплатного и единственного психотерапевта.
— Сейчас три часа ночи.
— Пожалуйста... — умоляла она.
— Не пытайся всё вернуть, — наконец тихо посоветовала ей Джинни, потому что Гарри, видимо, спал где-то у неё под боком. — Построй всё заново. Он же уже рядом с вами.
— Правда всплывёт! — панически застонала Грейнджер.
— Дорогая, мы все храним вашу тайну, но это твоя жизнь, не наша. О том, что было между вами во время войны, знает семь человек, и все они будут молчать до последнего. Но ты не должна молчать, если не хочешь.
Она прикусила губу на аргумент Джинни и дрожащим голом произнесла:
— Кое-что произошло...
— Так...
— Он чуть не потерял сознание, когда я положила его руку себе на бедро. Это самое интимное прикосновение, которое было у нас после войны, и...
— Ты думаешь, он вспомнил? — перебила её Поттер. — Обливиэйт ведь плохо изучен, и заклинание накладывали в спешке.
— Не знаю, мне не удалось выяснить. Ему почти сразу позвонила Астория.
Она услышала шорох одеяла и вздох сожаления.
— Не обращай на неё внимания.
— Она знает! — не выдержала Гермиона. — Я не могу не обращать внимания!
— Астория дала обет.
— Не думаю, что это её остановит, — фыркнула Грейнджер. — Ещё Драко позвал меня в кино...
— Это же потрясающе! — достаточно громко пискнула Джинни, отчего Гермионе даже стало боязно за сон лучшего друга.
— Мне бы твой оптимизм. С моим везением он поведёт меня на ужасы и упадёт в обморок от поцелуя в щёку.
— Ты снова драматизируешь. Ну же, гриффиндорка, выше нос, — наставляла её Джинни.
— С этим постоянным враньём мне самое место на другом факультете, — с сожалением резюмировала Грейнджер.