Всего неделя

Я уставился на неё, думая, не шутят ли надо мной. 

— В смысле? 

— Молодой человек, я вас не знаю, мы с вами не знакомы, не припомню, чтобы мы где-нибудь виделись, скорее всего, вы ошиблись дверью, до свидания. – протараторила она, начиная закрывать дверь в её квартиру. 

Я схватил её за руку и процедил:

— Со мной было тоже самое, что и с вами. 

Глаза Оксаны расширились. Она потрепала свой серый, домашний халатик. Мне кажется, у моей мамы такой же, только синий. Все мамы закупаются в одном и том же магазине? 

— Мам, кто там? – послышался голос Анжелики позади Оксаны. 

— Сосед зашёл, я ненадолго, – ответила женщина своей дочери и, выйдя за порог квартиры, закрыла дверь. 

— Мы уже виделись? 

— Да, вас зовут Оксана, с вами это было 19 лет назад, 3 дня, 3 часа дня, – я предполагал, что этой информации хватит, чтобы убедить её. 

— Зачем ты пришёл? – она спросила с явным недовольством. 

— Вы говорили, что я могу как-то управлять временем, так? Мне нужно, – я сглотнул слюну, – умирать? 

— Оу, ты понял, – с ехидной улыбкой произнесла она, – и как ты это проверил? Как убился? 

«И все-таки я прав». 

Убился? Я, конечно, ебанутый, но точно не суицидник. У неё определённо какие-то проблемы с головой. Женщина спросила это с каким-то изощрённым удовольствием. Будто хотела услышать самое ненормальное самоубийство. 

— С крыши сиганул. С 10 этажа, – я врал на ходу. 

— Воу, – то ли удивилась, то ли восхитилась она, – а я утопилась. С моста. А ты прям, как из той песни: и прямо вниз, с крыши дома, – начала она напевать, смотря куда-то бездумными глазами. 

— Раз мы всё решили, я смогу к вам приходить? Просить совета, жаловаться, что ли, – шутка не удалась, меня резко перебили:

— Слушай, никогда больше не приходи ко мне, понял? – слышались нотки угрозы.

— Почему? – не понимал я такого настроя. 

— Если ты будешь со мной контактировать каждый свой период времени, ты можешь меня ввязать в эту петлю, – слезы стали проявляться на уголках её глаз, – с меня хватит. Я потратила это время. Я это пережила. Хватит, уходи! – Оксана вскрикнула на последнем слове. 

— Тогда я задам последний вопрос, – я и так впутал в это много людей, а она своё отжила. Вдруг и правда впутаю? 

— Задавай и проваливай, – кинула она зло. 

— Хорошо, будет по-вашему, – я подошёл к ней поближе, – «избавиться» от человека – это ведь не единственный способ решения этой проблемы, я прав? 

Она глядела на меня растерянно и не отвечала. 

— Я прав?! – я повысил на неё голос. 

— Я ничего не могла сделать! Я пыталась, пыталась с ним поговорить, – она начинала плакать, – как-то переубедить. Столько было попыток. Я устала, устала пытаться, пойми! Я не хотела, правда. Время всё подстроило. Меня не заподозрили. Оно заметает следы. Помогает. У меня не было выбора, – оправдывалась она, – ты и сам ничего не сможешь сделать. Ты заебешься, – сказала она напоследок, закрывая за собой дверь. 

Она не учла одного: я уже заебался.

***

Катя бежала прямо на меня. Я ловлю девушку и спасаю телефон. План хорош. Но что будет, если я не поймаю телефон? В конце недели все равно встретимся, посмотрим, что с ним станет. Телефон падает в лужу. Поднимаю его я, чтобы девушка не поскользнулась. 

— Рада знакомству, но я и правда спешу. Хорошего дня, Антош!

— И тебе!

***

Как отреагировали мои сородичи на прогул тренировки? Весьма спокойно, потому что на соревновании я играл отлично. 

Игра идёт во всю. Мне пасуют, я хватаю мяч, но вдруг резко разворачиваюсь к зрителям и ору:

— Ловите! – и кидаю мяч на трибуны. Я попал мячом в голову одного из родителей, сидевшего в телефоне. Так ему и надо. Зал был в шоке, как и мои товарищи. 

— Верните мяч, пожалуйста, – попросил я мужика, в которого попал. Он агрессивно бросил мне его обратно, потирая свою макушку, но поймал мяч не я, а мой тренер. Он подошёл ко мне и сказал на ушко:

— Не самовольничай, – пригрозил мне Станислав Иванович. 

— Я всего лишь забавляю публику, – внести хоть что-нибудь интересное в эту игру, разве не прекрасная идея? Но другие, видимо, не оценили. 

В итоге как всегда выиграл Арс.

***

Проверочная по алгебре. Вы когда-нибудь делали снежинку на уроке? Я вот да. Для неё нужно всё ничего. Карандаш, ножницы и бумага. Откуда я взял ножницы? Это совсем другая история. Зато, написав проверочную, я из своей тетрадки вырвал все листы и сделал кучу снежинок. С хэппи нью э! 

— Ты нахер тетрадь испортил, придурок? – спросил меня Димка. 

— Ты меня ещё и обзываешь? – губы бантиком, бровки домиком… 

— Идиот, – обожаю его. 

На истории я сплю, не слушая никого. Надоело мне слушать этого зануду. Да и Анжелику, если честно. Мне не очень интересно слушать, кто её парень по гороскопу и как он любит её будить по утрам. Кстати, по гороскопу он овен. 

Английский наполнен разочарованием. Я не рассказывал вам, как перебивал одноклассников, чтобы похвастаться своими знаниями по этому предмету? Нет? А ну да, это же произошло только на этой неделе. Перебивал, чтобы указать на их ошибки в произношении. Теперь меня все ненавидят, шикарно. Даже мымру я взбесил:

— Новенький, заткнись хоть на минуту! Умничай на других уроках, все поняли, что ты гений. Я тебе даже 5 уже поставила. 

— Но Саня там сказал не car, а кар, мы же не говорим на вороньем языке, – настаивал я на своём. 

— Шастун, замолкни! – закричала на меня Татьяна Константиновна. 

Какое разочарование. 

Только оценки «5». Не умничай, не говори. А что ещё делать? Помирать? Действуй, Антошка, а то так и кукухой поехать можно!

Все уже знают, что химичка-биологичка – это динозавр. Павел Алексеевич – лучший учитель в этой школе. А кукумбер – это cucumber. А математичка долбанутая. Всё это факты. Такие уже обыденные. 

— Маленький тестик из 6 вопросов, посмотрим, помните ли вы хоть что-нибудь, – протараторила учительница. 

— Опять? – на этот раз сказал я, а не Серёжа. Все обернулись на меня. 

— Антон? – с удивлением окликнула меня Марина Павловна. 

— Нет, ну правда, разве можно так мучать детей? – допытывал я её.

— Антон, тебе не кажется, что нельзя так разговаривать с учителем? 

— А как я так говорю? Я же вас не матерю, просто задал справедливый вопрос.

— Антон, ты чего творишь? – толкнул меня в бок очкарик. 

— Я бы перешёл порог, – я согнул крылья самодельного самолёта, – если бы, – взял самолётик в правую руку, – кинул бы это в вас, – и я кинул. 

Он полетел через все парты и попал в лицо математички. 

— Упс, простите, – развёл я руки в стороны, – случайно, – сказал я невинно.

Где-то послышалось: «псих». 

Как же скучно. 

— Антон, – сказала Марина Павловна взбешенным голосом, – живо к директору! – крикнула она. 

Я подскочил со стула и сказал:

— Хоть какое-то разнообразие! – улыбнулся я во весь рот, проходя вдоль парт. Выходил я под вздохи одноклассников. 

Выходя в коридор, я начал громко возмущаться:

— Я же новенький, вы думаете, я знаю, где находится кабинет директора? Даже не подумали обо мне, вот вы какая Марина Павловна похуистка! – говорил я, находясь в коридоре. 

— На что вы надеетесь, – сказал я тише, – скукотища. 

Я и правда не знал, где находится кабинет директора, поэтому, не придумав ничего лучше, я ушёл из школы. Без портфеля, без ничего, просто направился домой. Шёл я, напевая какую-то воодушевляющую песню. Люблю петь, но никто оценить не может. Как грустно! 

Дойдя до дома, я поставил телефон на беззвучный режим, чтобы никто не мешал.

— Вроде бы алкашка находилась за холодильником, – размышлял я вслух. Да, я хотел напиться. Я никогда этого не делал, но почему бы это не сделать прямо здесь и сейчас. Столько прошло времени, а я ещё не делал ничего из ряда вон выходящего. Как так вышло? Нужно исправляться, пока есть такая возможность. Когда ещё предоставится такой шанс? Времени дофига, ведь так? 

Я направился к холодильнику, достал пару банок пива. Не спрашивайте, что они там делали, я и сам не знал. Открыв одну, я сделал глоток. Обжигающая жидкость попала в горло и раздалась по всему телу теплом. Вот этого мне и не хватало. 

Не знаю сколько прошло времени и сколько было выпито пива. Я сидел на полу, закуривая уже третью сигарету и смотря на кухонные часы, которые показывали 13:15. Я вроде ещё и спал. А может и нет. А может да. Только сам бог знает. Бог времени. 

Вдруг в дверь постучали, я решил игнорировать, но человек за дверью был настойчив. Я кое-как встал и, шатаясь, подошёл к двери, прислушался. 

— Открывай, мудила, – мой очкарик. 

Я с улыбкой на лице открыл дверь. 

— Чего лыбишься, идиот? – он смотрел на меня с раздражением, – ты пил? 

— Неужели видно? – усмехнулся я. 

— Ты чего творишь, шпала? – теперь были слышны нотки тревожности. 

— Ни-че-го, – проговорил я по слогам, – мне скучно, – захныкал я, опрокидывая голову, – а так, курю, – я опалил его лицо дымом. 

— Ты обещал, что бросишь, – укоризненно процедил Дима. 

— Я много что обещал! – развёл я руки, поджимая губы, – бросить курить, начать хорошо учиться, спасти… – даже говорить больно. 

Я сделал ещё одну затяжку. Развернулся к другу спиной, прерывая разговор. 

— Ах, вот как? Я твои вещи между прочим принёс. 

Я просто махнул рукой. 

— Можно было бы и спасибо сказать, – молчание, – ты так мне ничего и не объяснишь?

— Не-а, – открыл я рот и выпучил глаза, развернувшись к Диме и кинув ему мою пачку сигарет. Он её поймал. Хорошая реакция у моего друга. 

— Иди в жопу, – Позов кинул мой портфель на пол и открыл дверь, чтобы выйти.

Я только затем прокричал:

— Я уже там! – и засмеялся, что есть мочи, – я уже там, – произнёс я себе под нос. Открыл ещё одну банку, – за мою непутевую жизнь! 

Хлопок двери разнёсся по всей квартире, теперь я снова один.  

Время шло. Мысли мешались в огромную кучу. Арсений, Дима, неделя, пятница, календарь, 30 августа – всё вымешали, взбили хорошенько, и получился поток моих мыслей. И этот поток вылился в то, что я решил пойти в кафе «Ни слова больше». Я, наверное, снова отрубался, так как время на часах показывало 16:37. Не мог я так долго пялить в одну точку... или мог.  

Я вышел из квартиры. Как ни странно, я мог идти, и пошёл в кафе, к Арсению.

Людей на улице было мало, а мне и не надо, чтобы было много. Я боялся заблудиться, но я различал дорогу. Всё так двоилось в глазах, что я боялся не дойти до моей цели. Как я был рад, когда увидел это здание, поэтому, сфокусировавшись, я побежал к дверям. Останавливаясь перед ними, у меня немного закружилась голова, но отмахнувшись, я зашёл, будто на сцену какого-нибудь известного театра.  

Распахнув двери, я громко произнес:

— Привет всем, дорогие посетители, – мой взгляд перешёл на стойку, за которой стоял Арсений, – Арсюша, мой любимый официант, как я рад тебя видеть! 

— Ты его знаешь? – спросила напуганная Катя у Арса. Он только непонимающе проморгался.

— О да, Катенька, ещё как знаю, и с тобой мы встречались. Кстати, надеюсь, твой телефон был водонепроницаемый, а то обидно, что я его не поймал, но не бойся, в следующий раз я его обязательно словлю! – я всё повышал голос, все посетители смотрели на ненормального, психованного меня. В первый раз психов видят?  

Арсений стоял, не моргал, рассматривая клиентов за столиками. 

— Антон, что с тобой? – спросил обеспокоенный Арсений. 

— Оу, Арсюш, со мной всё в порядке! Я просто немного сошёл с ума, – я покрутил пальцами около висков, – ты просто не представляешь! Ты мне так нравишься! – восклицал я.  

Арсений начал осторожно выходить со стойки. 

— Где дядя Миша? – Катя искала глазами мужчину. 

— В подсобке, – серьёзно произнес официант. 

— Да брось, не надо никаких дядей Мишей. Я же тебе тоже нравлюсь, скажи это! Я никогда этого от тебя не слышал, – грустным тоном произнес я, – Я так сильно хочу поцеловать тебя! Прямо здесь, у всех на глазах, как все удивятся, ты только подумай, – я приложил две ладошки к лицу, вытягивая его, Арсений тем временем подходил всё ближе, – а какая к черту разница! Все равно всё перезагрузится и никто ничего не вспомнит, как всегда, я так хочу тебя сберечь, – я нёс полную не связанную между собой чушь, – я бы трахнул тебя на этом зеленом столе, ну или ты меня, я ещё об этом не думал, – сказал я, указывая на столик.

Где-то очень неодобрительно вздохнула женщина. Арсений с пятки на носочек передвигался ко мне. 

— Иногда мне кажется, что я дальтоник, который видит всё в жёлтом цвете, – повёл я бровью, слева от меня опять послышался тяжёлый вздох, я резко повернулся в сторону звука, там сидела женщина с короткой стрижкой, – да бросьте, как будто вы столь невинны и никогда не занимались сексом! Да, Арсюш? – только я повернулся к любви всей моей жизни, мне прилетел кулак в лицо. Жаль. Синяк останется. Я немного покосился в сторону, не до конца осознавая, что только что произошло. 

— Хватит позорить моё кафе! Пошёл вон отсюда, долбоеб! – кричал на меня Арсений. Его удар помог мне немного прийти в себя. Официантка закрыла себе рот руками, была очень ошарашена от увиденного.  

— Я понял, прости. Я, пожалуй, пойду, – повернулся я в сторону двери, потирая место ушиба.  

— Дядь Миш, проводите его на улицу, пусть проветрится, – выплюнул Арсений в конце, возвращаясь к кассе. Меня подхватили чьи-то руки и увели из кафе.  

— Я сам дойду! – упирался я, но меня вытолкали из заведения.  

Я постоял немного около дверей, собираясь ещё раз войти туда, но мне стало плохо и меня вырвало прямо перед «Ни слова больше».  

— Просим прощения за эту сцену, всем по одной чашке кофе бесплатно! – заявила Катя и подошла к Арсу, – я не знаю, какое ты отношение к нему имеешь, но я вычту это из твоей зарплаты, – она была не на шутку зла. Арсений собирается попозже ей рассказать, кто это. Пусть немного остынет. Арсений не понимал, что он только что слышал. Признание в любви? Почему в таком виде? В чём же твоя проблема, Антон? С одной стороны, вау, здорово, я нравлюсь (вроде) своей любви, но с другой, почему именно таким образом?.. 

Как я к этому пришёл? К такому ужасном исходу. Я стоял возле окна 10 этажа. Как так вышло и как я здесь оказался, история умалчивает. Не хочу доживать эту неделю. Хочу начать новую. Что я натворил, это проблемы следующего недельного меня. Каждый раз так решать проблемы нельзя. Оторвался немного и хватит, но голова не очень соображала, а мне хотелось летать. Парить… Кстати, сигареты, кинутые в Диму, так и остались у него. Печально. 

Я всегда хотел полетать. Почему бы и нет? На парашюте, на… а больше я и не знаю. Чтобы прочувствовать этот полет, это не сравниться с самолётом. Как птица – ты свободен. Поэтому, наверное, я уже пролетаю несколько этажей. Скоро моё лицо окажется разбитое в смятку. И скоро я получу уже до ужаса «приятную» боль.  

Я никогда не проснусь в другой комнате. Всегда на одном и том же месте. Но теперь будет появляться невыносимая боль. И на этот раз болело всё – лицо, голова, ребра. Как же я неудачно упал. Осознание произошедшего прокралось незаметно. 

«Какой же я блять мудак».  

Самый настоящий. Как стыдно перед Арсом. Как ему смотреть в глаза. Хотя, собственно, он и не знает даже об этом, но всё равно доля вины есть. Да и я не особо помнил, что творил. 

«О боже, я реально предлагал ему… на столе». 

Я не знал, что меня это волнует! Такие мысли. От себя я такого ожидать не мог. Может это всё сон? Пусть это всё будет сном. В голове было только одно: стыд. А ещё я понял, что мне никогда, слышите? Никогда нельзя напиваться.  

Я встал, пошатываясь, как будто действие от алкоголя ещё не ушло. 

«Пора на тренировку».  

В голову пришла мысль, от которой становилось приятно на душе. Безудержная идея. 

«Скорей на тренировку!». 

Не терпится увидеть Арса. 

***

— Парни, привет-привет! Готовы к сегодняшней тренировке? – я сделаю сегодня то, что хотел сделать давно, но у меня всё никак не получалось. Реакцию предугадать очень. сложно.

— Привет, конечно! – ответила моя команда. 

— Мне кажется, что у вас кого-то не хватает, – когда-нибудь я подружусь с Пашкой. 

— Он как всегда опаздывает, это же Вовка, – а ведь когда-то это всё закончится и что будет потом? 

Зашёл Арсений со своей фразой: «Есть попить?». Паша и Арсений хорошие друзья, убеждаюсь в этом каждый раз, когда их вижу. 

— Прохлаждаемся значит, – укоризненно на меня посмотрел Станислав Иванович, – так, ребятки, расходимся. 

— Приветик всем! — отозвался Вовчик, — простите, проспал. 

— Мы привыкли, Вова, не переживай, главное завтра игру не проспи, – протараторил Илья. 

После первого тайма. 

— Это была нечестная борьба, пацаны. Видно, что Попову хуево. Парни за него переживают. Давайте так: играем вполсилы, кое-как, проще говоря, поддаёмся Арсу. Его команда тоже вполсилы играет. Завтра оторвемся по полной, но точно не сегодня. Согласны? – говорю это каждый раз, язык начинает заплетаться. 

Конец второго тайма. 

– Это была справедливая игра, – сказал Арсений, подавая мне руку для рукопожатия. 

— Это была несправедливая игра, – вот он, тот самый момент. Этот чёрный комок прямо передо мной. Такой сильный, но неуверенный в себе парень, влюблённый в меня по уши. Собственно, как и я, недалеко ушёл. Он ещё даже не знает, что произойдёт в следующую пятницу и в четверг. Надеюсь, когда-нибудь узнает. Он тянет руку осторожно, зная мои принципы, но я уже давно плюю на них. Делаю шаг, переманиваю руку, тяну на себя, обхватываю его талию. Арсений в растерянности смотрит на меня, а я не хочу больше медлить. Сколько я терпел? Осторожно, как будто у меня в руках хрустальная ваза, прикасаюсь к его губам. Жду любой реакции: оттолкнёт, ударит, начнёт орать, но вместо этого отвечает, прижимаясь ко мне ближе. Ребята стояли, открыв рот. Станислав Иванович кашлянул, отвернувшись. Все молчали, и только через несколько мгновений я услышал: 

— Ебать, я один здесь в ахуе? – сказал очень тактичный Макар. Прошёл только нервный смешок по залу. 

— Нет, не только ты, – добавил Пашка. 

Губы такие податливые, словно их хозяин только этого и ждал. Может, так и есть. На секунду в голове проносится: а в чём смысл всего действа? Что ты будешь делать дальше?  

Я осторожно отстраняюсь, хватая Арсовы руки. Он, краснея, смотрит в ответ. Вот так должно быть. Но я не хочу так. Не хочу, чтобы все начиналось сначала. Если я ничего не поменяю, как я буду жить эту неделю? Как я буду жить с мыслью о том, что это не имеет никакого смысла. Я только сделаю себе больно. Наверное, было бы все по другому, мы бы дурачились в школе, я бы ждал его в кафе после уроков, следил бы за тем, как он выполняет свою работу, а потом бы провожал его до дома, и всё равно, когда заканчивается у него смена. Ходили бы вместе на тренировки, смотрели бы фильмы, гуляли, целовались, обнимались и многое другое. Но не в этот раз. Я хочу все это только тогда, когда я смогу жить дальше 5 сентября, жить, зная, что нас ждёт будущее. Наше будущее. Я медленно отпускаю его руки, улыбаюсь, разворачиваюсь и выбегаю из здания, оставляя всех без объяснений. 

— Антон! – кричит Арс и бежит за мной. Оба выбегаем на улицу. Я бегу к дороге, становлюсь на середину. Машина, спокойно ехавшая вперёд, едет прямо на меня. Я поворачиваюсь к Арсению, на нём тем временем застыла гримаса ужаса. Водитель пытается вырулить, но у него не получается, я успеваю напоследок лишь прошептать:

— Я люблю тебя, – боль. Не только физическая, но и моральная. Комната, мои такие родные обои. Никогда раньше на них не обращал внимание. Снова ломит всё тело, но я терплю.

Я не хочу больше так жить, не хочу проживать! Мне нужно узнать всё о человеке, из-за которого мне приходится каждый раз умирать и выживать по новой. Кажется, у меня уже был такой план. Только тогда я не знал цель, а сейчас я её прекрасно знаю. Но в голову приходит довольно ужасающее осознание. 

«Мне всё равно придётся проживать всю неделю, потому что мне нужно узнать, откуда взялся этот водитель». 

Я обречённо упал на подушку. Моя способность в этой ситуации бесполезна.

Я прикоснулся пальцами к своим губам. 

«Я и правда его поцеловал». 

Теперь я понимаю тех девочек, которые визжат в подушку от переизбытка эмоций. Но стало так горько на душе от осознания, что он ничего не знает.

«Какой же ты, Арс, охуенный». 

С этой мыслью я и заснул. Я пропустил тренировку. На меня рассердится тренер, но это уже и не важно.  

***

Пятница. Вечер. Придя на полчаса раньше на автобусную остановку, у Димы появилась вопросы: 

— Почему нам не погулять подольше? 

— Я устал, в другой раз, – такая банальная отмазка, даже самому тошно. 

— Ладно, понял, – так сказать: ты что-то скрываешь, зараза, разузнаю об этом позже.

Спровадив Диму, я пошел к пешеходному переходу и завернул за угол дома. Сначала вокруг меня были дома, но пройдёшь дальше, справа уже будут киоски, а слева гаражи, пройдёшь ещё дальше, слева будет поляна с одной заброшкой, а справа дом. Так и идёшь, пока дорога немного не завернёт налево. Завернув, ты всё также видишь поле слева, но справа уже дряхлые деревья и старые дома, в которых живут только бездомные. Снова поворот, только уже вправо и вот он – тупик. Нет, не в смысле стена или дом - развилка. Сплошная дорога разделилась на две. Одна дорога вела в город, а другая в сторону домов, которые находятся недалеко от леса. Вот прям совсем недалеко. Пять домов, а за ними лес. И откуда же выедет наш водитель? Я сел на тротуар и принялся ждать. Хорошо было бы, если бы он выехал с того пути, где лес. Меньше размах на поиски. А если из города, то мои поиски затянутся надолго. 

Минут 10 ещё ждать. Дошёл я сюда за 15 минут, а машина до «пункта назначения» доедет за 5 минут. 

Время текло так долго. Хорошо, что на улице не жарко, не холодно, а прям как надо. Тучки над головой, но я то уже знаю, что до дождя не дотяну. Машин мало, но тут я вижу её. И выезжает она со стороны пяти домов. 

«Слава богу». 

Круг поисков значительно снизился. Это была зелёная машина, москвич. Теперь я понял, почему не увидел лицо водителя, я не не успел, а просто не увидел, потому что стёкла у этой машины были грязнее моих мыслей! Она проехала мимо меня. Я достал телефон и посмотрел на время: 18:56. Скоро это случится. Я схватился за голову и принялся ждать. Через несколько минут я почувствовал это. Снова мне нужно будет проживать всю неделю.