Никому не отдам...Моя!

Кто знает, сколько времени прошло с того момента, как Эльза и Жерар вернулись, объявили себя парой и в обнимку расхаживали по парку, ошарашивая местных. Ведь все хорошо знали саму Титанию, а чтобы какой-то, хотя тоже не малоизвестный персонаж по имени Жерар обнимал ее, это вообще неслыханно.

Однако со временем ко всему привыкаешь, даже к тому, что Люси проходила девять месяцев беременной и тому подобное.

Самое страшное за все время – это были капризы Хартфелии. Гильдия уже просто смеялась с сумасбродной блондинки, а то, как Драгнил выполнял ее желания – еще смешнее. Это-то ерунда, но когда она попросила Нацу станцевать, ведь ребенок должен быть развитым во всех отношениях, розоволосый просто не выдержал и захохотал, что заставило Заклинательницу Духов негодовать, но, поняв то, о чем она его попросила, залилась заразительным смехом, который пробрал ее до слёз.

Однако это еще были цветочки, по крайней мере, для Саламандра. Каждую ночь его преследовали сны эротического содержания, где в главных ролях был он и его Держательница, а когда парень просыпался, то ясно понимал, что ждать ему еще долго, и это было до боли обидно. Нет, не так. Было сложно осознавать, что у тебя есть сокровище, к которому нельзя прикасаться. Дотрагиваться можно, а вот касаться так, как хотел бы этого он – нельзя. И это гложило, гложило до безумия. Мучило, не давая нормально высыпаться. Говорят, что родители не спят, когда родится малыш, а в случае магов Хвоста Феи – родитель не спит, когда у второй половинки протекает беременность. Слава Богу, что в легкой форме, учитывая ее прошлые состояния.

Когда же у кареглазки были схватки, то розоволосый чуть с ума не сошел, не зная что и делать, пока она не заорала, что рожает. У Саламандра чуть инфаркт не случился. Сначала от неожиданности, а потом от переживания за девушку около дома Полюшки, которая принимала роды. Он хотел быть рядом, но Грей и Жерар с Эльзой были единственными, кто мог его остановить. Ну, еще и впридачу к ним Демонесса в боевом образе. И еще Гажил. И еще Гилдартс. Ну, а Леви и Фрид тоже на всякий «пожарный».

Венди и Джу помогали, хотя Марвелл сначала не хотели пускать, так как травмировать детскую психику не стоит, но девочка настояла, так как "может помочь с лечением, если вдруг что-то произойдет". Но ничего не произошло. Все прошло хорошо, правда, Нацу чуть в смирительную рубашку не одели, пока он изводился в ожидании. Ведь он прекрасно своим слухом улавливал, как кричит от боли Люси...

Как настоящий мужик, по советам Фуллбастера и Фернандеса, Драгнил пошел на базар за букетом цветов, который, по обычаю, дарят роженицам. Однако благоухающие дары природы ему так и не разрешили принести в палату, дабы не заносить слишком много чужих микроорганизмов.

Он зашел в комнату на ватных ногах, что заметно замедляло движение. Распахнув дверь, все словно рухнуло вниз, так как вид Люсьены оставлял желать лучшего. Круги под глазами, слегка впалые щеки, растрепанные волосы... И детский крик. Крик, который заставлял почему-то радоваться сердце. Он повернул голову вправо, и на его немой вопрос пожилой голос ответил:

– Близнецы... – и Полюшка оставила их одних, поспешив удалиться. Они лежали в кроватках и плакали так, что закладывало уши, а Люси лишь как-то виновато улыбалась, мол, не могу я их успокоить.

Нацу осторожно подошел к малышам и, глянув на них, мягко улыбнулся, прикрыв веки. Младенцы тотчас замолчали, чувствовали отца. И крик сменился смехом, и... Сероглазый понял, что они – его точная копия. От Люси, возможно, будет характер, а на внешность – это его парни, никаких сомнений и быть не может.

Щелкнул пальцами на обеих руках, создав маленькие искорки, которые тут же потянулись к малышам и прошли сквозь них. Да, сила тоже будет, как у отца. Магия Огненных Убийц Драконов, продолжение его рода. Это не могло не заставить его улыбнуться еще раз...

Парень подошел к Хартфелии, полусидящей на кровати в белоснежных простынях и, сев рядом, тут же обнял ее. Без слов, вбирая ее запах носом. Шумно. Ее тонкие руки обвили его шею, и послышался вздох, она слишком устала, ей нужен отдых. Осыпав поцелуями ее плечи, щеки и губы, розоволосый смог сказать лишь два слова:

– Ты молодец, – и Заклинательница пустила из глаз кристальные ручьи. Она не верила, что пережила этот кошмар. Тело болело, словно после избиения, грубого и жестокого. – Принято в больницу приносить цветы, но Полюшка мне запретила, поэтому... – он встал, завернув свою блондинистую Люси в покрывало, чтобы не было холодно, взял на руки и поднес к подоконнику. – Смотри... – ее удивлению не было предела. Столько алых роз она еще не видела, все было просто усыпано ими, ее любимыми и без шипов. – Ты распустилась, словно эти розы... – нежно произнес он, зарывшись носом в ее макушку, а Хартфелия опять заплакала от счастья, уткнувшись в его шарф.

Он столько для нее сделал, начиная с прихода в гильдию. Всегда оберегал, всегда помогал, истинно любил... И в награду родила... Двух парней, точных копий Нацу.

– Спасибо тебе, – и потянувшись к нему, коснулась мягких губ, о которых вспоминала во время родов, так желая ощутить их вкус вновь. Он аккуратно посадил ее на подоконник, дабы она могла наслаждаться видом и одновременно дышать свежим воздухом из открытой форточки. Хоть самостоятельно сидеть девушка и не могла, Нацу поддерживал ее одной рукой, а второй рылся в кармане неизменных шаровар. Видимо, протащил мимо Целительницы еще что-то.

– Люси, ты же знаешь, что я особо красиво говорить не умею и... – парень достал, наконец, что искал: какую-то коробочку. Странную, причем очень, а сердце Хартфелии начало набирать обороты. Пульс резко участился. – Я очень тебя люблю, – розоволосый прижал ее к себе, протянув презент. Златовласка охнула, когда открыла коробочку: внутри было кольцо, но не простое... На палец наматывался, словно змея, золотой дракон с изумрудными глазами. Ручная работа, хотя, скорее всего, драконья. – Ты же понимаешь, что это значит, да? – улыбнулся Саламандр, глядя на шокированную девушку.

Разрыдавшись с новой силой, она уткнулась лицом в его грудь и пробормотала: «Я согласна».

– Я бы хотел их назвать Игнилом и Гилдартсом, – ни с того, ни с сего, серьезно проговорил парень. Видимо, он долго думал над этим вопросом, и он имеет большое значение.

– Как скажешь, Нацу, – и снова поцелуй. Такой долгожданный, такой желанный и головокружительный. Теперь она никуда не денется. Она – его. Эта жар-птица уже окольцована и печать на ее теле есть в виде татуировки дракона на плече, только теперь дракон был не красным, а золотым, под цвет ее волос.

Поднеся девушку к кровати, Нацу бережно уложил ношу на предмет мебели, коленями забираясь на мягкий матрац и нависая над Держательницей. Мягкие, словно лепестки цветов, губы Люси, нежная молочная кожа. Они манили розоволосого.

Поцелуй. Такой трепетный, но с малой толикой натиска со стороны Саламандра, руки, блуждающие по тонкой ткани ночнушки, касаются юного тела так, как никогда раньше, слишком прозрачно, слишком призрачно, будто и вовсе не дотрагиваются. И это заставляет желать ненасытного продолжения. Хартфелия, обвив его шею руками, словно тончайшими ветвями, притянула ближе к себе, начав прогибать спину для его горячих ладоней. Он уже «пометил» ее гладкую кожу на шее, оставив там красное пятно, и...

– Кхм-кхм... – в дверях показалась Целительница, внезапно оторвав от занятия.

Она тихо произнесла фразу, которая заставила Драгнил сначала серьезно над чем-то задуматься, а затем ухмылкой поблагодарить Полюшку.

Вытащив Люси ко всем, согильдийцы навалились к ней с поздравлениями, к Нацу тоже все лезли обниматься, но все же некое недомогание осталось в теле Хартфелии. И это естественно, ведь ей сейчас нужен отдых, а кругом все радуются, это немного утомляет.

Подхватив девушку на руки вновь, Нацу, попрощавшись со всеми, пошел в сторону своего дома с ношей на руках, прокручивая в голове слова старухи...

«Ей нужна лишь неделя, чтобы восстановиться, она здорова...»

Конечно, каждый бы мог понять по–разному, но тут имелось в виду то, чего Драгнил так долго ждал. Да, Венди все же вылечила его блондинистую Люси. Теперь она точно не отвертится, не вылезет из кровати еще долго... Он ей все припомнит, все те несколько месяцев мучений по ее телу, всех тех обломов, что она ему устраивала, а главное, про контрацепцию тоже не забудет. Нацу ведь ей обещал... И исполнит то, о чем грозился, и еще как... А сейчас у нее есть целая неделя, чтобы набраться сил на этот марафон, потому что Саламандр даже не планирует делать какие-то передыхи и паузы. Простым языком выражаясь, Люси попала, причем конкретно, но, честно говоря, никто и не подразумевал, что она сама этого не хочет, а когда есть два безумных мага Хвоста Феи, причем влюбленных друг в друга по уши, да еще плюс ко всему оставшиеся один на один в глухом лесу, то... Все животные и птицы в радиусе километра не смогут нормально жить ближайшее время.

***Неделю спустя***

Его разбудил плач в кроватке, доносящийся из соседней комнаты. Странно, но рядом с розоволосым никого не было. И где же единственная представительница женского пола, когда она так нужна?! Пришлось вставать, идти по холодному полу, чтобы покачать кроватку и успокоить сыновей. Все же... Они так похожи на него.

Парень подошел к окну. Но... Парень ли? Дело даже не в том, что он стал мужчиной, а в том, что, наконец, нашел то, что давно искал. Вздохнув и взглянув на бьющее в глаза солнце, Убийца Драконов осознал, что счастье есть семья. Гильдия и друзья – это, конечно, хорошо, но... Не то. Та дыра, что была после потери Игнила, не хотела заживать, а сейчас заполнилась радостью, и, вспоминая всех тех, кто у него есть, душа заставляла улыбаться, даруя красочную жизнь.

Тихо скрипнула дверь, что заставило Драгнила обернуться. В сером спортивном костюме стояла Хартфелия и улыбалась ему. Глянув на малышей и убедившись, что они спят, девушка поманила Нацу пальчиком из комнаты, а затем тихо повернула ручку двери, и оба ушли в коридор его дома.

– Где ты была? – держа в кольце рук осиную талию, спросил Саламандр, приближаясь к губам златовласки. – Я уже успел соскучиться... – язык проникает в рот, а пальцы теребят эти волосы, такие родные для них обоих.

– Дышала утренним воздухом и поддерживала форму, – захихикала кареглазка, отстраняясь от парня. От своего парня. Своего жениха, Нацу Драгнила.

– То есть шалить в спальне нам нельзя, а бегать по утрам тебе можно, да? – прислонившись к ее лбу, Драгнил прикрыл глаза, наслаждаясь тихим моментом, но златовласка, нежно выскользнув из его рук, улизнула в ванную комнату, крикнув напоследок: «За мной не ходить!».

Шумно выдохнув, парень сел на кровать и, глядя в окно, на бескрайнее голубое небо, вспоминал, как они с Люси были на острове, где у них произошел первый раз, затем душ на задании, где надо было вынести все темные гильдии Фиора, но самый большой отпечаток в голове розоволосого оставил марафон после клуба. Тот градус в крови, тот жар тел, то дикое неистовое желание овладеть плотью...

– Эй, Нацу, – махала рукой перед его глазами златовласка. – Спишь что ли? – немного удивилась она.

– Люси... – он очнулся и потянул к ней свои мощные руки. Положив широкие ладони на талию девушки, Драгнил дернул ее на себя так, что блондинка упала на него, а затем оба свалились на еще не застланную постель, причем кареглазка нависала над облизывающимся Саламандром. – Ты так соблазнительно выглядишь в этом полотенце.

Парень, не выдержав такой бездейственной близости, резко перевернул их обоих, оказываясь сверху и, развязывая легкий узелок, прошептал на ухо:

– Настолько, что я бы тебя изнасиловал, – хищно оскалился сероглазый, заставив блондинку покрыться румянцем. Его руки поползли вдоль бедер девушки, доставляя истинное удовольствие и вызывая кучу мурашек, как и в любое предыдущее их занятие сексом.

Пальцы скользят уже по талии, поднимаясь выше и желая ощутить ту мягкость ее немалой груди, почувствовать ее вкус... Упиваясь сладким поцелуем, далеко не девственным, а горячим, пламенным и страстным, так хорошо характеризующем их натуры.

Она уже изголодалась по его ласкам, по мускулистым плечам и вкусе загорелой кожи. Люси уже забыла о том жаре тел и наслаждении, что укутывало их, словно одеяло, но сейчас он заставит ее вспомнить все. Все, что было подзабыто. Ведь он обещал и сдержит свои слова.

Хартфелия не может сдержать первый стон в его губы сквозь поцелуй, когда большая ладонь резко сжимает правую грудь, доставляя истинное удовольствие. Чем интенсивней он ласкает ее тело, тем быстрее сбивается дыхание, и чаще срываются стоны с сахарных губ.

– Нацу... – протягивает она, зарывая тонкие пальцы в его шелковистые пряди и кусая его мочку уха. – Аххх... – выдыхает девушка, когда вторая рука пробирается меж ее ног, проникая в мягкое, влажное и податливое тело.

– Ты себе не представляешь, как долго я этого ждал... – шепчет он, прислонившись своим лбом к ее, щекоча кожу розовыми прядями. – И так просто ты отсюда не выйдешь, – ухмыльнувшись, Нацу одновременно нежно поцеловал губы, а рукой начал имитировать движения, заставляя девушку содрогаться. Он даже не представлял, что, возможно, она тоже его страстно желала все то время, которое вынашивала его парней, а сейчас она бы давно взяла инициативу в свои руки, однако... Когда тебя неистово и умело удовлетворяют, снова, по-новому, как-то иначе, просто отдаешься под властвование этих горячих пальцев, этих красивых мускул, губ, так терзающих тебя, заставляя все больше желать...

Вдруг из другой комнаты послышался детский плач, который сразу же заставил блондинку отпихнуть от себя Нацу, чтобы пойти и успокоить их, однако...

– Предоставь это мне, – мягко улыбнулся он, посылая в сторону их комнаты два ярких огонька, что привело мать в недоумение. – Слушай, – приложил указательный палец к ее губам парень. И правда, буквально через пару минут был слышен детский смех, а потом снова посапывание.

– Невероятно, – удивилась Хартфелия, ошарашено вслушиваясь в дыхание малышей. – Как... Как?! – хотела разузнать она, но ей не суждено было этого сделать, так как внезапно впившийся в ее алые губы Саламандр, завалил девушку на кровать, зажимая ее ноги, чтобы не брыкалась, а руки прижал к постели, чтобы получить полное удовольствие, без сопротивления. Это у них своеобразная игра такая. Она вроде бы и сопротивляется, но не всерьез, а он должен ее остановить, удержать и покорить. Странно, но до ужаса интересно, а насколько приятно... Даже говорить не стоит.

– Это моя сила... – пояснил парень. – Как это, – он провел кончиками пальцев по ее щеке, на них был огонь, который дарил тепло, но нет, не обжигал, – и это, – провел по ее бедру, даруя незабываемые ощущения, будто находишься на облаке, которое греет тебя, принося нежные прикосновения. – И это... – он двумя руками сжал ее округлые полушария, заставив вздохнуть, чуть ли не завизжав от вмиг нахлынувшей эйфории. От наслаждения она чуть не потеряла сознание, а он еле сдерживался, чтобы грубо не отыметь сладко стонущую Люси.

Вдруг парень резко сжал ее грудь, заставив ее драть зубами край подушки, чтобы громко не стонать, затем, понимая, что он не может, он хочет ее всю, ее крики, стоны счастья, парень поворачивает голову направо и, пуская струю яркого огня в стену резко спускается вниз, к разведенным в стороны ногам златовласки.

Огонь служил своеобразным щитом, не пропускающим звуки. Это его Полюшка когда-то научила, чему он был искренне рад.

– Можешь кричать, сколько хочешь, – возбужденно и хрипло проговорил парень, а затем, не дав ей осмыслить только что сказанные слова, с силой надавил языком на пульсирующий бугорок, принуждая девушку аж приподнять слегка корпус, так как внутри все сжалось от столь прекрасных ласк ее тела.

– Нацу! – невозможно громко взвизгнула девушка, цепляясь за розовые пряди парня. Затем хватка ослабла, а тело начало мелко дрожать. Дрожать от его мук. Он слишком хорошо ее изучил, идеально делал все, чтобы доставить ей удовольствие.

– Как долго ждал... – он тоже был в забытье, упиваясь запахом ее сока, наслаждался его сладким вкусом. Выпрямившись, парень подтянул «жертву» к себе за ягодицы и, посмотрев в глаза, те самые, бездонные, глубоко, со всей страстью, которую когда-либо питал к этой девушке – все излил в поцелуе.

На миг оторвавшись от сладких губ, парень вновь посмотрел на любимую девушку, которую так неистово желал и, ухмыльнувшись, резко вошел...

Сбив ее дыхание, выдох вырвался из груди златовласки вперемешку со стоном, хриплым, вынуждающим сделать так еще...

– Ты прекрасна, как никогда раньше... – закинув ее ноги на свои бедра, парень начал двигаться, прикрыв глаза, получая блаженное чувство. Словно голодный волк, которому дали сырого мяса, словно голодный ребенок, перед которым поставили сладкий торт, от вида его даже слюни бы потекли. Именно с таким безумием, вожделением и желанием любить, Драгнил не мог остановиться.

Прильнуть к столь притягательному телу, подарить ненасытные поцелуи, заставляя забыть о реальности, услышать те самые, затуманивающие здравый смысл стоны, и, теряя рассудок, высвободить внутри себя зверя, который не знает отдыха. Для него секс – средство расслабления...

Жар сплетенных воедино тел... Им было жарко, им было душно, волосы прилипли ко лбу, девушка металась из стороны в сторону, прикусывая губу до крови, а простынь была порвана ею еще при первых движениях парня. Это ж с какой силой нужно было в нее вцепиться...

– Нацу, я не могу больше, – она билась своим телом о мягкую кровать, извивалась, как змея на сковородке, только вот не змея. И не на сковородке. А девушка, и на достоинстве парня. Немалом таком достоинстве...

– Еще чуть-чуть, Люси, потерпи, – он поцеловал ее живот, а затем, прогнувшись в спине, издал рев, точно такой, как у настоящего дракона, выпрыскивая в женский организм остатки возбуждения... И да, он не взял средство контрацепции. Почему-то был уверен, что детей не будет от одного раза.

– Н-нацу... – дрожащим голосом позвала его Заклинательница, пока тот выходил из нее и ложился рядом, – ты даже представить себе не можешь... Как я счастлива... – на ее глазах показались слезы, слезы счастья.

– Я тоже, Люси... – он поцеловал ее волосы, а сама кареглазка пристроилась на мощном плече Саламандра. Ведь он через столько прошел ради нее, а она столько вытерпела ради него. Они, как-никак, просто созданы друг для друга. Детей кормить не надо, они едят огонь, который отец им дал, так что ближайшее время Хартфелия с кровати не встанет, да и сил у нее не будет... Он посмотрел на то самое кольцо, что подарил ей и понял, что это и был предел его мечтаний. – Никому не отдам... Моя... – шепнул Саламандр, проваливаясь в мир снов, и сквозь дрему услышал сладкий шепот в ответ:

– Твоя...

ВОТ ТЕПЕРЬ ТОЧНО. КОНЕЕЕЕЦ!!!!!!