Часть 2.1.
Уголок моего рта поднимается в усмешке, когда я стою на краю кровати, не отрывая глаз от Кэла, пока сжимаю свой член рукой. — Продолжай, Маленький Олень.
Два его пальца продолжают проникать в задний проход, пальцы ног скручиваются. — Мак. Черт. Мне нужно больше.
Когда он тянется к своему члену, я хлопаю его по руке. — Не смей трогать.
Он скулит, и это только усиливает моё возбуждение, наблюдая, как его бёдра дергаются навстречу его пальцам. Кэл так чувствителен к стимуляции простаты, что может кончить, даже если его член вообще не трогать.
Люблю наблюдать за этим.
Уголок моего рта поднимается ещё выше, моя рука сжимается сильнее вокруг своей длины. — Такая нуждающаяся шлюшка. Твоя задница заглатывает пальцы, как голодная потаскуха.
— Выеби меня, Мак. Пожалуйста.
Мои челюсти сжимаются. Ненавижу, когда он доходит до этого. Не после того, что произошло в прошлый раз.
— Нет.
Когда он начинает вытаскивать пальцы, я хватаю его за запястье. — Продолжай и не останавливайся.
Глаза Кэла сужаются, кадык подпрыгивает, и он продолжает, даже когда его дыхание прерывается, словно он сдерживает рыдание.
Если бы только в прошлый раз всё не пошло наперекосяк. Но я не буду рисковать снова.
Я раздвигаю его ноги, затем наклоняюсь над ним, обхватывая наши члены одной рукой.
Он обвивает одну ногу вокруг моей талии, и мы одновременно толкаемся в мой плотный захват, влага вытекает из-под наших пальцев.
Мой взгляд перемещается от его закрытых глаз к его стонущему рту, а затем вниз по его торсу. Черт. Он всё ещё худой. Его не было слишком долго.
Следовало пойти за ним и притащить его обратно. Но тогда я бы не знал, хочет ли он остаться.
Хочет меня.
Я слишком сильно давил. Причинил ему боль. То, что я поклялся никогда не делать. Не после того, как эта сука-сестра всадила себе нож в шею и оставила его одного.
— Мак?
Я поднимаю взгляд, чтобы встретиться с его глазами, и ненавижу этот грустный, любопытный взгляд, который он принимает. Определённо, как чертов олень. Широко распахнутые глаза и мольба.
С рычанием я сжимаю сильнее, двигаясь быстрее. — Продолжай пальцами трахать свою задницу. Люблю, как ты звучишь, будто ты мокрый.
Он стонет в ответ.
Я наклоняюсь, затем кусаю один из его сосков, проводя языком по затвердевшему бугорку.
— Хм... Мак... так близко.
Другой рукой я массирую место между его яйцами и анусом, стимулируя его снаружи. — Кончи для меня. Покажи, насколько сильно ты меня хочешь.
— Черт... — Кэл кончает повсюду, украшая мою грудь, а также свою.
Я продолжаю двигать рукой, мои яички наполняются до предела, пока я не следую за ним через край, покрывая его спермой, даже попадая на шею.
Отпустив нас, я падаю вперёд, и моё тело окружает его, мой лоб опирается на его.
Кэл фыркает и толкает меня в грудь. — Отпусти меня, чтобы я мог убраться.
Я поднимаю голову, прищурившись. — Я могу сделать это.
— Просто... позволь мне самому это сделать.
Я сажусь на пятки. — В чем проблема?
Он поднимается на локтях. — Серьёзно?
— Не начинай эту хрень снова. — Я встаю с кровати, затем направляюсь в ванную, Кэл прямо за мной. — Ответ всё ещё нет.
— Так устал от этого правила "нет секса", — говорит Кэл, быстро шагая мимо, и, клянусь, этот ублюдок нарочно ступает громче меня. — Я прошу вибратор, и ты отказываешь мне и в этом.
Мои челюсти сжимаются, ноздри раздуваются. — Отвали.
— Нет.
Он хлопает дверью в ванную, но я открываю её с такой силой, что она ударяется о стену и отскакивает, чуть не ударив меня по лицу. Взяв полотенце, я смачиваю его, затем начинаю вытираться.
Конечно же, Кэл сверлит меня взглядом, скрестив руки на груди.
— Мак, прости, что сбежал. Я не знаю, как исправить это или сколько раз мне нужно извиняться.
Мои пальцы сжимаются вокруг влажной ткани, костяшки белеют. — Я сказал тебе остановиться. Это была моя вина, что всё случилось.
Когда он касается моей руки, я взрываюсь, разворачиваюсь и прижимаю его к стене, предплечье у его горла. — Я сказал тебе отвалить.
Вместо этого он толкается вперед. — Нет. Ты не будешь отгораживать меня. И я хочу, чтобы ты перестал мне отказывать.
— Я буду делать то, что считаю нужным. Если тебе это не нравится, мне плевать. — Мой голос низкий, угрожающий, как у горного хищника.
Он слишком сильно давит. Но животное можно пнуть только определённое количество раз, прежде чем оно укусит в ответ.
И всё же...
Воспоминание о его бледном лице, слезах, панике, когда он убегал в тот день, всё ещё преследует меня. Не знаю, что произошло. Он был подавлен и начал плакать после того, как мы трахались.
Я помню, как Рекс и Колт говорили о какой-то хрени, где эмоции и разум людей смешиваются. Так что я обнял его, и мы уснули. Таймер сработал, и, клянусь, казалось, будто у него был приступ ПТСР.
Я не был уверен, что именно делать. Решил, что ему просто нужно немного пространства, и он вернётся. Но он оставался вдали.
Знал, что я облажался.
Но я не хотел рисковать, идя за ним, только чтобы ещё больше запутать его голову, поэтому я наблюдал за ним через прицел своей снайперской винтовки — когда мог его найти. В основном просто проводил эти дни, убедившись, что периметр города безопасен.
Нужно было убедиться, что никто не сможет причинить ему вред.
Делаю это годами. Оберегаю его. Это придаёт какой-то смысл моей мрачной, дерьмовой жизни.
Кэл толкается против меня, но я крупнее, так что это бесполезно. Тем не менее, он делает это снова. И снова, пока не начинает хлопать меня по груди. — Ты сказал, что я твой, но ты относишься ко мне по-другому. Прекрати это.
— Ты мой. — На этот раз я рывком поднимаю его подбородок, заставляя его встретиться со мной взглядом. — А это значит, что я могу обращаться с тобой так, как мне чертовски угодно.
Его брови хмурятся. — Только ты не обращаешься со мной как со своим. Если бы я был, ты хотя бы пытался, вместо того чтобы быть трусом.
Мои пальцы сжимаются, и он морщится.
— Черт. — Я отпускаю его, затем проталкиваюсь мимо обратно в спальню и начинаю одеваться. Я смотрю из дверей спальни в коридор, наблюдая, как Кэл стоит ко мне спиной.
Не уверен, какое чудо я ожидал за полторы недели, но ему всё ещё нужно набрать вес, чтобы вернуться к тому состоянию, в котором он был раньше...
— Иду на охоту.
Кэл оборачивается, показывает мне средний палец, затем снова хлопает дверью в ванную.
Мои пальцы сжимаются и расслабляются несколько раз. Нужно выбраться из дома. Моя кровь кипит. Его отношение и моё чувство вины плохо сочетаются.
Если бы я не облажался так сильно, всё могло бы быть иначе. Не пересматривал бы каждое своё действие, задаваясь вопросом, станет ли это тем, что заставит его снова убежать.
Может быть, он прав. Он не показывал никаких признаков желания уйти. Наоборот, он старается всеми способами дать мне понять, что хочет быть здесь.
Даже когда я оборудовал для него отдельную спальню в тот день, когда он вернулся, он прошёл мимо меня и залез в мою кровать. С тех пор он там и остаётся.
И каждое утро я просыпаюсь с ним в своих объятиях.
Я провожу руками по лицу. Мог бы попробовать пойти ему навстречу.
Нужно что-то придумать, потому что я не потеряю его снова.